Переменная облачность

Верде примчался ураганом в предрассветном часу. Бьякуран был вышвырнут из окна, Сакуру растрясли за плечи, и когда она проморгалась, то смогла только с широкими глазами пролепетать "доброе утро". – Доброе утро?! – рявкнул Верде. И снова с силой тряхнул Облако Аркобалено. Сакура безвольно покачнулась в его руках. – Во-первых: я все знаю. Во-вторых: дура! Ты что творишь?! – Я?! – сонно, но громко оскорбилась Сакура. – Да, ты! У тебя психика к хренам разломана, шизофрения, куча расстройств, и ты пригрела на груди врага всея Вонгола. Ты свихнулась! – Я?! – Да! Да, ты! И будь я проклят, если не вытащу тебя с того дна, куда ты себя благополучно за эти годы опустила! Сакура почувствовала, как на глаза навернулись непрошеные слезы; предательски задрожала нижняя губа. Она была так рада его видеть, так рада, и Верде стоял перед ней весь высокий, взъерошенный, небритый, с этим блеском в глазах, и ... и она даже не надеялась! Ещё он швырялся в неё мерзкой правдой, и это было обидно, но сама виновата, вестимо сама, и ведь даже не заметила ... но неужели все так плохо? Между тем, с возгласом "ох, Верде", она кинулась ему на шею и разрыдалась в голос до соплей. Учёный ненавязчиво приобнял ее и начал гладить по спине, успокаивая словно ребёнка. – Вы, значит, – шмыгнула она носом, – все знаете? – Мы – это кто? – Ты, Тсуру, Реборн, Вайпер ... – Вайперу я уже все объяснил через электронное сообщение. Как и остальным Аркобалено. – В-вы очень злитесь? – Скалл. То есть, Сакура. Не думай об этом. Мы все, без исключения, рады тебя найти. И Реборн, и Вайпер, и Колонелло, и Фонг. Шокировала ты нас, конечно, но это совершенно ... это неважно. Важно, что ты в будущем самоуничтожилась, вернулась назад и продолжила скатываться ниже и ниже. – Ты ведь знаешь, что я не хотела. – Знаю. Но ты все равно дура. Антидепрессанты и психиатрическая помощь для кого существуют, а? Сакура почувствовала себя нерадивым ребёнком, которого отчитывает родитель. Не к месту стало почему-то смешно, и она нервно хихикнула. Верде вздохнул и отпрянул от неё. Они все ещё стояли близко-близко. Сакура заметила у него свежую царапину на скуле, мешки под глазами и лопнувшие капилляры. Тем не менее ученый выглядел легко, так легко, будто с его плеч упал тяжёлый груз, который пробыл там слишком долго. Верде выглядел сосредоточенным, но умиротворенным. Он улыбался, тонкие морщинки вокруг глаз улыбались тоже. – Не волнуйся, – сказал он ей. – Тебе теперь необязательно быть самой сильной. Я позабочусь обо всем, а наши коллеги-Аркобалено помогут. С каждым словом в ней что-то теплело и теплело, и она боялась расслабиться и потом не собраться. – А Бьякуран? – робко спросила она. Верде холодно и плотоядно блеснул очками. – Не знаю, какие он тебе сказки сказывал. Но Джессо одержим. И нет, вовсе не романтично двум разбитым психам и бывшим врагам решать свои проблемы через секс и бог-весть-что. Ты в своей глубочайшей депрессии забыла совсем, что если мир тебе напоминает сериал, то пора или лечиться, или что-то решать. Сакура подумала о том огоньке в фиолетовых глазах, что блестел, манил, затягивал в свою глубину. Подумала о дрожащих бледных губах, о трясущихся юношеских руках. Он же погибнет без ее любви, с ума сойдёт. Предугадав ее мысли, Верде констатировал: – Джессо уже давно сумасшедший. – А я? – А ты ещё человек. Одна из нас. Тебе не место среди ... таких, как он. Сакура подумала о пересаженном Шарингане, об ошибке системы миров. – Ни один член твоей команды 7 тоже не принадлежит к ним. Да, даже Узумаки Наруто. Не смотри на меня так, мы нашли твои ностальгические дневники в будущем. Думаешь, меня зря называют вторым Леонардо? Взломал я ваше фуиндзюцу. Сакура перестала чувствовать ноги; закружилась голова; воздух, где воздух? Он все знает, он правда все знает, он знает ВСЁ. Паника, страх. Голос Верде будто извне: – Мы тебя не ненавидим. Сакура вынырнула из мыслей. Снова пение птиц с улицы стало слышно. Ветер тихонько посвистывал в разбитое окно спальни. Харуно проморгалась и снова увидела ту спокойную, небольшую улыбку. – Мы тебя любим, – сказал Верде тем простым, естественным тоном, которым констатируют полет облаков на небе, дождь после обеда, солнечную неделю. – А ты, будь любезна, позволь нам выходить своё Облако и окружить заботой. – Ты когда психологом стать успел? – влажно усмехнулась Сакура. Боже, эти слёзы когда-нибудь кончатся? Верде стал таким человечным. И хорошим другом тоже. Он практически уложил ее обратно спать, даже одеяло подоткнул. Сам улёгся на свободную половину с книжкой, и когда Сакура просыпалась от очередного кошмара, то судорожно дышала ему в пиджак, а потом засыпала, убаюканная запахом одеколона и озона.