Сквозь дым

      Пока я бежал, мороз обжигал щеки, а в горле начинало саднить. Завтра я могу горько обо всем пожалеть. Колено, горло, высокая температура. Я прекрасно знаю, что нельзя бегать на морозе с открытым ртом, но как иначе мне заглатывать воздух, которого так не хватает в моих легких? Шарф сбился и пестрой линией развевался за мной. Я мог воспользоваться метро, но сейчас любой транспорт казался мне медленнее, чем мои собственные ноги.       Когда я подбежал к дому, то увидел топчущегося у входа Ива-чана. И все тревоги и сожаления пропали. Даже если меня завтра свалит с высокой температурой, я все равно не буду ни о чем жалеть. Зато я смогу поныть на плече Хаджиме, и он позаботится обо мне на время болезни.       Я хотел кинуться ему на шею. Уже разбежался, но в последний момент в колено резко, словно молния, ударяет боль. Я бы свалился, если бы Ива-чан меня не поймал. - Ты что вытворяешь? Совсем идиот? – сурово произносит он, но мне его тон кажется самым заботливым в мире. - Я поскользнулся, это все из-за снега, - я стал врать Хаджиме. Почему в этот момент я не смог сказать ему правду? Я ведь всегда так делал – никогда ему не лгал. Но напоминать о моей травме не хотелось. Просто нужно было сделать вид, что никакой травмы и вовсе не существует. - Ну, ты и врушка, - уже мягче сказал Ива-чан и помог мне нормально встать на ноги. – И вообще, сказал, что ты недалеко, а сам из каких-то непонятных далей несся. Я мог хотя бы навстречу тебе пойти, а не тут морозиться.       Все что я мог, это надуть недовольно щеки. Нечего меня отчитывать. Что он, что Ушивака. Тоже мне, мамочки нашлись. Пока я дулся, Ива-чан запихнул меня в дом, ругаясь, что я встал столбом посреди дороги.       Мне было так хорошо сейчас с Хаджиме, что я совсем забыл, куда мы заходим. Картина, открывшаяся перед нами, была не самой лучшей. Это совсем не то, что я бы хотел кому-то показывать. В моей квартирке было прохладно, здесь давно никто не появлялся. На полу разбросаны спортивные журналы, оповещающие об успехах новичков в сборной. На одной из обложек была даже моя фотография. Этот журнал я ненавидел больше всего. В приступе ярости я исчеркал себе лицо черной ручкой, из-за чего бумага в некоторых местах порвалась. Полка с кубками и медалями была перевернута. Где-то в углу валялась моя форма для официальных игр.       Как только я все это увидел, то понял, почему сбежал отсюда. После приема у врача меня охватила такая злоба, такая горечь, что ее необходимо было выплеснуть куда-то. Сломанные вещи, сломанная жизнь, какая разница? - Ты прибираться не пробовал? – вдруг раздается голос Ивы-чана. Он скидывает куртку, вешает ее на крючок, проходит в комнату и поднимает с пола пару журналов, чтобы аккуратно положить их на маленький столик, который я к удивлению умудрился не перевернуть. Все это он делал спокойно и размерено, словно не особо вдаваясь в подробности истории образования этого бардака. - У тебя тут пыльно, - Хаджиме поднимает один из кубков. При виде этого всего на меня нахлынывают воспоминания и реальность, которая все это разъедает, словно кислота, пролитая на кинопленку. И тут я не выдерживаю. Хватаю его за руку. - Оставь! Не трогай ничего! – кричу я, почему-то меня жутко все взбесило. Боюсь представить, какой гримасой перекосило мое лицо. - Ты - человек с талантом, без травмы, который гробит свою жизнь в идиотском университете, изучая тупые предметы! Не смей трогать эти вещи!       Ива-чан отпускает кубок и притягивает меня к себе, чтобы обнять. Он уже знает, что сейчас лучше не вступать со мной в перепалку, какие бы вещи я не говорил, а то все могло стать только хуже. Я сжимаю кулаки и не выбираюсь из его утешительных объятий. Жесткие волосы Хаджиме приятно щекотали мне щеку, а его ладонь мерно и мягко гладила по спине, пока я приходил в себя. Если бы только он пошел со мной в профессионалы, был бы со мной на одной площадке, в одной команде, может, и травмы бы не было. Так мы стояли пару минут, пока Ива-чан все-таки не решил внести какие-то изменения в наше времяпрепровождение: - Давай фильм посмотрим. Ну, тот, что я от Маттсуна принес. Телек-то у тебя работает?       Я что-то хмыкаю ему в ответ, и он усаживает меня на диван, со словами о том, чтобы я снял куртку. Шарф он сам с меня стянул и отнес его в коридор.       Когда все приготовления подошли к концу, а брошенная мной куртка за диван, была отнесена Ива-чаном все в тот же коридор, где уже висел мой шарф, мы сели смотреть фильм. Но не прошло и пяти минут, как Хаджиме вперился в меня своим прожигающим взглядом. - Что? – я даже огляделся, проверяя все ли в порядке. Может, он за мной призрака увидел? Призрак моей коленки. Интересно, такое вообще бывает? - Ты что, коллекционер чужой мужской одежды? – спросил Хаджиме после небольшой паузы. - Хочешь, я принесу тебе футболку Матсуна? Мы с ним в параллельных группах. Часто видимся в универе.       И тут я понимаю, что второй раз за день попадаю в одну и ту же ловушку, правда, с разными людьми. Я так торопился, что убежал в рубашке Ушиджимы. Наверно, только со мной может такое случиться. - А с чего ты взял, что она чужая? Может я просто с размером ошибся, м? – я легко улыбаюсь, но Ива-чан не ловит мою волну веселья, а только еще больше хмурится. - Да чтобы такой модник, как ты, налажал с размером? Ни за что не поверю. Просто получается, что моя рубашка осталась в квартире Ушиваки? – Хаджиме с каждым словом выглядит все мрачнее и мрачнее. – Ты чем вообще думал, Дуракава? - Ну-у, - протянул я, быстро соображая, как мне лучше выразиться. – Вакатоши не понравилось, что я разгуливаю в чужой рубашке, и он дал мне свою. А в ней так просторно. - Это твоя квартира, здесь ты можешь свои вещи надеть. Вали переодеваться. Меня жуть берет от осознания, что ты в шмотках нашего бывшего соперника, - брови Ива-чана нахмурились уже до невозможности. Думаю, что ему не понравилось, как я неосторожно назвал Ушиваку по имени. Хоть не «Вака-чан» у меня вырвалось. - Не хочу с дивана подниматься, - показушно ною я, снимая рубашку Ушиджимы и отбрасывая ее за диван, где у меня был склад ненужных вещей. Нужно потом будет ее оттуда достать и отнести хозяину. - Ты одеваться не собираешься? – спрашивает Хаджиме, разглядывая меня уже не таким суровым взглядом. - Неа, - довольно мурлычу я, в голове уже возникла идея, как согреться. Просто завалюсь на него, сам виноват, что сказал мне раздеваться. - А это еще что такое? Тебя безумная фанатка покусала? – взгляд Ивы-чана остановился на моей шее. – Или Ушивака вампиром стал? - Это Ушиджима, - я потер место, куда меня укусил этот дубина. – Но, Ива-чан, это ничего не значит! – неизвестно для чего пытаюсь оправдаться. - А то, что вы встречаетесь, тоже ничего не значит? – с серьезным видом спрашивает Хаджиме, но сразу отводит от меня взгляд. – А, впрочем, это не мое дело. - Это выглядит, как сцена ревности, Ива-чан, - я довольно уваливаюсь на диван и располагаю свою голову на коленках Хаджиме. - Захлопнись, - он снял с себя толстовку и накрыл меня, оставшись в футболке. – Давай уже фильм смотреть.       Я кутаюсь в его толстовку, ощущая приятное тепло, оставленное его телом. Но больше греет мысль, что он ревнует меня, даже не смотря на то, что у него есть девушка. Интересно, какая она? Мысль об этой девице не давала мне покоя, и я заерзал на диване. Язык так и чесался что-нибудь спросить. Но мы смотрели кино, а Ива-чан всегда бесился, когда я начинаю много болтать. Ой, да какая разница, перемотает, если что, или вообще на паузу поставит. - На какие фильмы ты водишь свою девушку? – вдруг спрашиваю я, немного успокоившись и приняв удобную позу, рука Хаджиме лежала на моем плече, и я решил больше не испытывать судьбу. Вдруг уберет. - Тебе зачем? – не отрываясь от экрана, поинтересовался Ива-чан. - Да просто этот Ушибака повел меня на мелодраму, - как бы невзначай пожаловался я. – А ты бы на какой фильм со мной пошел? - Если как с другом, то я бы не пошел с тобой в кинотеатр. Ты болтаешь без умолка. Вечно все комментируешь, делаешь какие-то абсолютно глупые и нелогичные предположения о событиях, которые будут развиваться дальше. На нас бы все шикали, - дал развернутый ответ Хаджиме, но не сказал того, что нужно мне. Я ведь не совсем то имел в виду. - А если не как друга? – негромко спрашиваю я, переведя взгляд на Ива-чана, который все также продолжал смотреть фильм, попутно беседуя со мной. За годы, проведенные вместе, он научился успевать разговаривать со мной и понимать смысл фильма, улавливать события, которые там происходят. Научиться этому было легче, чем заткнуть меня. - Тогда на ужастик. Ты их боишься, все время бы прижимался ко мне, - без тени смущения ответил Хаджиме. - Фу, Ива-чан, как расчетливо. - Но девушку я свою вожу на триллеры и детективы. Они ей очень нравятся, - он рассказал немного о своей девушке, немного, но уже что-то. Хотя, при этом я не заметил ни дрогнувшего мускула на его лице, ни тени улыбки. Просто дежурное воспоминание о человеке, с которым он общается. Или я хочу так видеть и уже сам надумываю всякую ерунду. - А вы с Ушивакой… - не очень уверенно начал Ива-чан, видимо ему до сих пор с трудом давалась мысль, что я встречаюсь с Ушиджимой. – Куда вы ходите обычно? Просто знаешь, два парня, которые ходят на свидания. Такое вообще бывает? Или вы дома сидите? - Все ходят на свидания, Ива-чан, - поучительно произнес я. – Гендерная принадлежность, знаешь ли, не помеха чувствам. Нам не часто выпадает возможность погулять. Постоянно какие-то сборы или тренировки, разные соревнования. Я иногда езжу с ними, чтобы не отрываться от коллектива, когда-нибудь ведь колено заживет. И в каком бы городе мы ни были, то обязательно посещаем пару значимых мест. Правда с нами идет и вся команда. Но зато это снимает подозрения. А в Токио это обычно семейные ресторанчики, кинотеатры где-нибудь на окраине, парки или подобная ерунда. Хотя, один раз он повел меня в парк аттракционов. Это было довольно весело по началу. Но Вакатоши слишком стойко проходил все аттракционы. С ним скучно кататься. Я хотя бы орал для удовольствия, а он сидит всю поездку с каменным лицом, - я рассказывал и рассказывал, поначалу не заметив, что Ива-чан поставил фильм на паузу и стал наблюдать за мной. – А когда мы взяли сладкую вату, то подул ветер, и все это полетело Вакатоши в лицо, вот я хохотал тогда, - я и сейчас улыбнулся и просмеялся, вспомнив лицо Ушиджимы. – Потом мы пошли на колесо обозрения. Я не очень хотел, что я, Токио не видел? Но этот дурак меня уговорил. И когда мы оказались на самой вершине, он поцеловал меня, - от воспоминаний об этом щеки залились краской, хотя тогда я был красный от злости. – Я орал на него, что он перечитал девчачьей манги, а он с абсолютно серьезным видом сказал, что не читает ее, просто подумал, что это романтично и вроде как могло мне понравиться, - на этих словах я стих. - Но ведь тебе понравилось? – вдруг спрашивает Ива-чан. - Ну, вообще-то да, особенно, когда я понял, что он просто пытается сделать что-то романтичное, - я поднимаю взгляд на Ива-чана. Он смотрит прямо на меня, с чуть нахмуренными бровями, весь такой серьезный. – Наверно я уже лишнего взболтнул. - Ты обычно не рассказывал мне об этом всем. - А зачем? – я поворачиваю лицо в сторону телевизора. – Давай лучше кино смотреть.       Больше мы не разговаривали. Я чувствовал себя вымотано, хотя ничего такого особенного сегодня не делал, поэтому даже комментировать фильм мне не хотелось. Устроил неожиданный праздник Ива-чану. Я не заметил, как заснул.       Все тело жутко ноет. Руки и ноги затекли. Что-то сдавливает запястья. Я медленно открываю глаза, еле-еле разлепляя свои веки. Вокруг белые стены, все стерильно, этот ужасный въедливый запах чистоты забивает ноздри. Я лежал на жестком железном столе посреди этой пустой комнаты. В спину отдавало холодом.       «Семпай, как колено?» – надо мной нависает Тобио в белом халате, в руке бензопила, которую он начал заводить. Какого черта происходит? Пила? Вы это серьезно? Смахивает на малобюджетный фильм с хреновым сценарием.       «Вжжжж!»       После этого звука я понимаю, что это серьезно и пытаюсь освободить руки от ремней, а Тобио склоняется надо мной все ближе и ближе, вот-вот пила коснется моих ног. Я поджимаю их, все также пытаясь освободить руки. Тобио заносит над головой бензопилу, его лицо озаряет хищная улыбка. Это словно акулий оскал. Он обрушает на меня свой инструмент с криком: «Семпай!». Пила со скрежетом входит в стол, а я успеваю вырвать руки из ремней, сломав пальцы. Жуткая боль от самых кончиков передается во все тело. Все мои сосуды, словно натянутые до предела струны. Я спрыгиваю со стола, но не очень удачно, ударившись о бетонный пол коленом. Из груди вырывается судорожный вскрик. Дышать стало труднее.       Я бегу вперед и слышу за собой звук работающей пилы.       «Семпа-ай!»       Я врезаюсь в кирпичную стену, понимая, что передо мной лабиринт. Чертов гребанный лабиринт в больнице. Бежать вперед в неизвестность или оставить свое никчемное тело с переломанными пальцами на растерзание обезумевшему кохаю? Выбор не велик. И недолго думая, я несусь по узким проходам, колено дает о себе знать острой болью. Но, когда я опустил взгляд, то увидел, что это просто какое-то растение обвило мне ногу и вцепилось своими колючими шипами. Я выдергиваю ногу, на которой остаются многочисленные царапины.       И тут мне приходит осознание, что я в форме Сейджо. Я снова подросток из старшей школы. Ива-чан со мной в одной команде, он еще ничего не знает о моих чувствах, а я не знаю о его решении поступить в университет. Мы можем играть, как и прежде.       Я вижу перед собой своего лучшего друга. Но он в форме не Сейджо, а своей университетской команды. За ним стоит безликая новая команда.       «Прости, но я не люблю тебя», - Ива-чан подходит ко мне вплотную и толкает в грудь. Пропасть. Снова эта пропасть между нами. Я поддаюсь этому свободному падению, но застреваю в сетке. Это волейбольная сетка? Она раскачивается, я слышу смех. Чувствую себя акробатом в цирке.       Только внизу нет страховки. Из последних сил удерживаю баланс. Игра. Хаджиме. Тренировка. Ушиджима. Хруст костей и никого.       Сети рвутся, и я падаю. Вокруг ни души, темно, словно я и вовсе не открывал глаз. Делаю шаг и ощущаю резкую боль в ноге. Ступня, голень и колено. Я чувствую, как кровь стекает из раны. Я попал в капкан, как какой-то забитый зверек. Все тело содрогается от боли и дрожи. Помещение наполняется моей кровью. Я пытаюсь освободить ногу из ловушки, но делаю только хуже. Нет! Все не должно быть так!       Кровь доходит мне до подбородка, я поднимаю выше голову, дергаю руками в отчаянном порыве. И снова ощущаю соленый вкус гвоздей на языке. Воздуха не хватает, и в рот наливается эта красная жижа.       Последняя попытка. Я перестаю чувствовать капкан на своей ноге. Или скорее, перестаю чувствовать ногу.       С криком я просыпаюсь. Колено словно придавило каменной глыбой. Я стискиваю зубы и хватаюсь пальцами за простынь, понимая, что лежу в своей кровати. В комнату вбегает Хаджиме и сразу садится ко мне. Чертовски больно, я даже не могу пошевелить ногой. - Ива-чан, - только это родное мне имя смогло вырваться из моего онемевшего рта. - Где обезболивающее? – резко спрашивает Хаджиме, я взглядом указываю на тумбочку. Он быстро открывает верхний ящик и роется там. Достает уже знакомые нам обоим таблетки. – Лучше бы это был укол, он эффективнее твоих конфет, - на эти слова я отрицательно замотал головой, и Ива-чан достал мне несколько таблеток из пачки. – Как ребенок. Сейчас воду принесу.       После того, как я за один раз выпил горсть таблеток, боль немного утихла, но все равно давила на колено. Я прижался к сидящему рядом Хаджиме и вцепился зубами ему в плечо. Наверно это было больно, но он мне ничего не сказал, а лишь тоже обнял. Через какое-то время веки стали слипаться и меня снова начало клонить в сон. - Ива-чан, не уходи, - шепчу я, заваливаясь на постель. - Да куда я уйду от тебя, дурачина, - произносит Хаджиме и ложится рядом.       Я хотел взять его за руку, но внезапный укол в сердце не дал мне этого сделать. Все верно, мы с Ива-чаном просто лучшие друзья.