Сквозь дым

      Обезболивающие таблетки подействовали на меня как снотворное, я крепко проспал всю ночь. Ни один глупый сон не закрался своими мохнатыми переломанными лапищами в мою голову. Может, это благодаря Ива-чану, который спал рядом со мной. Когда он так близко, все беспокойства покидают меня. Я сонно взял свой телефон, посмотреть дату и время. Я совсем затерялся в числах, без понятия, что происходит в мире.       На экране мобильного я увидел кучу пропущенных звонков и сообщений. Они были не только от Ушиваки. Родители, товарищи по команде, бывшие одноклассники. Я не стал ничего читать и просматривать. Как-нибудь потом займусь восстановлением своей социальной жизни. Сейчас в моем сломанном мирке существовало всего три человека: Ива-чан, Ушиджима и врач.       Дата болезненно напомнила мне о больнице. Сегодня нужно было сходить к этому врачу, узнать результаты.       В комнату вошел Хаджиме с зубной щеткой во рту. На нем были только джинсы. Я чуть улыбнулся, на такое зрелище можно было и засмотреться. - Доброе утро, - сладко пролепетал я, растягиваясь на постели. - Доброе, - более сухо ответил мне Ива-чан, вытащив щетку изо рта. - Я в магазин ходил. Купил еды немного и заодно щетку. Завтрак на столе. Ты какой-то тощий стал. Ты вообще питаешься нормально? - Столько заботы с утра пораньше. Серьезно, Ива-чан, ты мне как мама, - я приподнимаюсь и сажусь в кровати, не ощущая боли в коленке. Это хороший знак. Таблетки уже должны были перестать действовать, и это значило, что боль ушла. На какое-то время.       Хаджиме нахмуренно уставился на меня, сжимая в руке зубную щетку, видимо думал, бросать ее в меня или нет. - Хорошо-хорошо, я все съем без остатка, - я поднял руки вверх, словно сдаюсь его заботливому напору. - Какая же ты дурилка, - Ива-чан сел на кровать рядом со мной. – Как коленка? – он аккуратно провел ладонью по голени до перебинтованного колена. Он не убирал руку, и мне стало казаться, что я вот-вот задохнусь. Даже, если бы нога адски болела, то я бы просто не обратил на нее внимание. Все мои мысли крутились вокруг Хаджиме. Взгляд скользнул по оголенному торсу, по груди, шее и остановился на губах, к которым так и хотелось прильнуть. Наверняка Ива-чан заметил, как загорелись мои щеки и уши. Я почувствовал себя ярким горящим фонариком. Огонь в масло подливал взгляд Хаджиме, не сходивший с меня. - Ива-чан, - на выдохе произнес я, - у тебя зубная паста на лице, - голос мой звучал тихо, словно я не про пасту совсем говорил. - Засранец, - уголок рта Хаджиме пополз чуть вверх, какое-то легкое подобие улыбки. – Иди-ка сюда, - он склонился ближе ко мне и взял одной рукой меня за подбородок. Это могло выглядеть так, словно он хочет меня поцеловать. Но я не первый год знаком с этим парнем. Из моего вида не ушла щетка, зажатая в руке. Хочешь мне зубы почистить? Черт, мне кажется это слишком интимным. Я еще больше загораюсь непонятным желанием и, перестав сдерживать себя, тянусь к Хаджиме и целую его в губы. Освежающий поцелуй со вкусом мяты. Губы приятно жжет, и я шире открываю рот, надеясь отхватить побольше от Ива-чана. Он не отпускает меня и целует в ответ. Теперь и на языке мятный привкус. Все тело горит, голова становится пустой. Слишком жарко, но я еще ближе тянусь к Хаджиме, провожу дрожащей ладонью ему по торсу. Еще минута и я не выдержу, сойду с ума от столь желанной близости. Пальцы Хаджиме сжимаются на моей коленке, и я чувствую, как сладостная боль распространяется по всему телу. - Ива-чан, - шепчу я в губы моему любимому и хочу обнять его за шею, но он резко встает, убирая от себя мои руки. Я вцепился в простыни, до сих пор не понимая, что происходит. Никогда я еще не чувствовал себя так странно. Затуманенными глазами я наблюдал, как Хаджиме надел свою футболку и ушел в ванную комнату. Он не сказал ни слова. Но теперь я знаю точно, чтобы Ива-чан не говорил, ему трудно оторваться от моих губ, которые до сих пор жгло от зубной пасты. - Мне пора идти. Не забудь про завтрак, - Хаджиме вышел из ванной и накинул на себя толстовку. – И, Ойкава… - тут он чуть отвел взгляд в сторону. – Не делай так больше. Друзья не целуются. - Друзья? Ты все еще думаешь, что мы можем быть друзьями? – с прищуром спрашиваю я. - Да, можем. Особенно, если ты перестанешь все это баловство. Заведи себе другого парня, а то, видимо, Ушивака тебя не удовлетворяет, – с этими словами Ива-чан покидает мою комнату и стремится на выход из квартиры. Жестокие слова, он всегда искал удобного случая, чтобы как-то не лестно отозваться об Ушиджиме. - Да ты сам хорош! Раз все время бегаешь от своей девчонки ко мне! – я вскакиваю с постели и иду к Хаджиме, чтобы выразить свое недовольство. - Когда это я бегал? Это тебя не вытурить из моей квартиры, - произнес Ива-чан, надевая свою куртку. – Я даже перестал звать туда своих друзей из универа, которые тебя так раздражают, потому, что ты в любой момент мог нагрянуть ко мне. - Это сугубо твое желание. Видимо, ты хочешь быть со мной наедине, - я деловито сложил руки, надеясь, что поймал его за хвост. - Просто тебя стыдно показывать нормальным адекватным людям. Ты на свое поведение смотрел когда-нибудь со стороны? – Ива-чан грозно застегнул молнию на куртке, чуть не прищемив себе подбородок. Я прыснул, а Хаджиме зарделся. Весь такой серьезный и эта глупая промашка. – Вот об этом я и говорю. Все, я опаздываю, пока, - недовольно добавил он и вышел из моей квартиры, хлопнув дверью. - Ива-чан! – я распахиваю дверь и кричу ему в след, но его макушка уже давно скрылась на другом этаже.       Я глубоко вздохнул и пошел на кухню, чтобы уплести за обе щеки оставленный для меня завтрак, нужно было заесть горечь, так резко накатившую.       Ожидание в больнице всегда утомляло, прожигало нервы, от которых и без того уже ничего не осталось. Мой врач где-то бродил. Что за идиотизм назначать встречу и самому не являться на нее? Я знаю, что он один из лучших специалистов, к нему обращаются практически все олимпийские чемпионы. И именно поэтому так тяжело пробиться к нему на прием. Но я и так уже его пациент, ему бы не следовало заставлять меня ждать.       Я взял себе банку кофе и сел в коридоре, оперевшись на стенку. В одной руке я теребил пачку сигарет, купленную в магазине за больницей. Губы так и чесались. Не то сигарету просили, не то поцелуй. Мимо беззаботно проходили медсестры и пациенты. Никто не обращал внимания на сломанную куклу в углу.       Надо мной нависла тень, я поднимаю голову и вижу Тобио. Сигареты сразу прячу в карман, ощущая себя пойманным на месте преступления. Даже если сам не так давно раскуривал перед этим парнем. И что он вообще здесь забыл? - Здравствуйте, Ойкава-сан, - произносит мой кохай. Я не вижу ни гипса, ни одного бинта, ни даже маленького пластыря. - Тобио-чан, давно не виделись, - с фальшивой улыбкой говорю я. – Что-то случилось? Я ведь предупреждал тебя, не переусердствуй с тренировками. - Это не я, - отвечает Тобио, почесав затылок. Выглядел он немного измученным, с беспокойством в глазах. – Хината неудачно упал, - при упоминании о своем рыжем друге он сжал кулаки. – Но вроде бы сказали, что опасных последствий это не вызовет. - Хорошо, что вы сразу обратились к врачу. Потом это маленькое падение могло бы вызвать большие проблемы, - у меня был в этом плане свой неудачный личный опыт. Хотя у меня сказались скорее усиленные тренировки, которые так резко навалились после школьной скамьи. Я чувствовал небольшую боль, дискомфорт, но мне хотелось играть, оставаться на поле, и я игнорировал все то неудобство, которое доставляло мое колено. И во время важного матча я просто рухнул на пол от обычного прыжка, мяч с глухим стуком упал рядом. Мне было страшно и стыдно, а самое главное – невыносимо больно. Меня привезли в больницу совершенно одного. Матч не закончился, и на поле выпустили другого связующего. - Ойкава-сан, а Вы… - начинает говорить Тобио, и я понимаю, что ничего хорошего это не принесет. Почему, когда люди зовут меня по имени, то потом обязательно следуют какие-то гадости? – Я слышал, что у Вас травма, - заканчивает свой вопрос юный гений. - Что-то вроде того, - все с той же улыбочкой отвечаю я. – Она совсем несерьезная. Скоро снова на площадку выйду. Так что, можешь не переживать сильно за своего семпая, - на этих словах я вспомнил свой сон, где этот мальчишка несся за мной с бензопилой. Какой только бред мой мозг не генерировал, пока я спал. - Вы год не играете. Разве можно сказать, что это несерьезно? – Тобио уставился на меня своими холодными синими глазами, от которых у меня мурашки пробегали еще со школы. Он наступает мне на пятки. У него есть талант и нет травм. Я прикусываю губу и, не осознавая, что творю, кидаю в этого мелкого наглеца банку с кофе. Он успевает сделать шаг назад, и банка с шумом ударяется о кафель, оставляя вокруг кофейные пятна. Тобио напряженно сглатывает, наблюдая за сменой выражения моего лица с глупо добродушного на злое и разъяренное. Он наклоняется и поднимает банку. - Я куплю Вам другой напиток, - негромко произносит Тобио и выбрасывает снаряд, которым я в него запустил. - Не нужно, - отвечаю на это я, заметив в коридоре своего врача. – Лучше купи на эти деньги своему коротышке леденец, вон он, вышел уже. Весь зареванный.       Низкая фигурка этого мальчишки стояла возле моего врача. Теперь я понимаю, почему мой прием так задержали. - Кагеяма! – восклицает рыжий и несется к своему ненаглядному связующему. - Придурок! Ты только что от врача! Хочешь снова к нему на прием? – рычит на него Тобио, но ловит в свои объятия этот комок энергии. - Но он сказал, что все хорошо, - бурчит мелкий, зарываясь лицом в куртку Тобио, совсем не стесняясь окружающих. Меня аж блевать тянет от счастья, которое испускают эти двое. - Ойкава-сан, добрый день, прошу за мной, - произносит врач и направляется обратно в свой кабинет. - Да, сенсей, - киваю я, и покидаю своих бывших соперников. - До свидания, Ойкава-сан, - говорит мне вдогонку Тобио. На что я просто махнул ему рукой. Позади себя я услышал удивленный возглас коротышки: «Ойкава-сан здесь?». У него перед глазами один Тобио был, что даже не заметил меня, когда я стоял так близко? Уверен, эти двое точно влюблены друг в друга. Иначе не объяснить всю эту ситуацию, разыгравшуюся перед моим носом. Когда рядом Ива-чан, я тоже никого и ничего не замечаю. Если есть любимый, то все остальное уже не важно.       Мы с врачом прошли в уже давно знакомый мне кабинет. Все здесь так и кричало о моей травме, напоминало день, когда я узнал, что не смогу долгое время играть. Лицо моего доктора было непроницаемо, никогда не поймешь – хороший или плохой диагноз тебе поставят. У него всегда одна мина, а именно беспристрастное лицо, ему бы в покер играть. Не удивлен, что коротышка из-за него тут слезами обливался. Когда тебе с таким выражениям лица говорят, что все хорошо, то невольно задумываешься, а не врет ли он часом?       Я сел за стол, сложил руки на груди, принял свою обычную позу, когда тратил тут время. Врач прикрепил на светящуюся доску для рентгеновских снимков, которая висела над его столом, материалы, собранные по моей травме. Я мог в деталях рассмотреть каждую косточку в ноге. Даже не верилось, что это колено принадлежит мне.       В кабинете было тихо и душно. Я наблюдал за стрелками часов, глазел на корешки книг, пытаясь прочитать заумные названия, считал, сколько конфет лежит в вазе. В общем, делал все что угодно, чтобы не вдумываться в слова доктора. - Ойкава-сан, Вы меня слушаете? – вдруг спрашивает врач, отвлекаясь от снимков. - Да, конечно, сенсей, - с умным видом отвечаю я. Просто скажи мне уже результат. Не хочу больше ничего знать. Смогу я снова играть в волейбол или нет? - Я ведь до этого задавал Вам вопрос. Ответьте на него, пожалуйста, - этот черствый тип напоминал моего вредного учителя из школы. Я поерзал на стуле и выпрямился, пытаясь вспомнить, какой он там вопрос задавал. - Простите, я прослушал, - мои щеки залил румянец стыда. Тяжело было признаваться в этом. Он тут работает, помогает мне, а я так себя веду. Черт, лучше бы я об этом подумал раньше. Ива-чан прав, я вечно веду себя как какой-то непослушный ребенок. - Ойкава-сан, я бы попросил Вас быть более внимательным, - маска на его лице не меняется, но я уверен, он взбешен моим поведением. – Вы ведь не занимались никакими физическими упражнениями, которые могли бы еще сильнее повредить Ваше колено? Никаких пробежек, приседаний, прыжков, Вы ведь это помните? - Ну, я тут пробежался один раз, на автобус опаздывал, - я пожал плечами, понимаю, это все ужасно, я бегал больше положенного, напрягая все свои мышцы и далеко не за автобусом. Глаза врача прожигали меня насквозь. Я очень сглупил. Я и сам это понимаю. - Вам надоел волейбол? – он садится за свой стол прямо напротив меня. – Вы больше не хотите представлять интересы своей страны на мировом чемпионате? На Олимпиаде? А может, Вам надоела Ваша нога, и Вы хотите ее ампутировать? – больше всего удручало, что все это он говорил своим обыденным сухим ровным тоном. Этим голосом, этой интонацией он меняет судьбы людей. Кому-то он навсегда запрещает заниматься спортом, а кому-то наоборот дает надежду. И все одним и тем же тоном. Я вжимаюсь в стул, не зная, куда мне деться. Зачем он нагнетает и так тяжелую атмосферу? Поучает меня, как ребенка, заставляет почувствовать стыд. Я молчу, и он это замечает. - Я видел некоторые Ваши игры, Вы замечательный связующий, - вдруг произносит врач, конечно, не меняя своей интонации. – Ваш тренер обратился ко мне не просто так. Он очень надеется на Ваше выздоровление, что Вы снова займете место основного связующего. Так почему бы Вам, Ойкава-сан, не вести себя более благоразумно? Слушать мои наставления и выполнять все то, что я Вам говорю. Неужели это так сложно? - Я… простите, - выдыхаю я, чувствуя большую вину. Руки опустились по бокам. В первый раз от него я слышу какие-то хорошие слова, наша беседа перестала напоминать обычное перечисление симптомов и рецептов, как их лечить. Хотя, может, я просто не прислушивался раньше? - Хорошо, я рад, что Вы все понимаете, - он одобрительно качнул головой, и я снова смог расслабиться и нормально сесть. – Теперь обсудим предстоящую операцию. И будьте добры, не бегайте и не прыгайте до нее. Не усложняйте работу хирургу.       Сердце рухнуло вниз при слове «операция». Самые мои страшные сны воплотятся в реальность, ногу разрежут и будут в ней копошиться. Хотя, я без понятия, как это все будет происходить. Вполне возможно, что они мне вырежут там какой-нибудь сустав и заменят его на искусственный. Я мгновенно все это представил, теперь кошмары будут преследовать меня не только во сне.       Он сказал, что после операции нужно будет проходить специальную лечебную гимнастику, и мне, наконец, дадут возможность двигаться. Я жутко вспотел и хотел убежать из этого кабинета, особенно, когда он достал макет колена и стал показывать, что там мне будут делать. Меня затошнило. - Простите, мне это не интересно. Делайте, что хотите, - отчеканиваю я и резко поднимаюсь со стула, но тут же боль в колене заставляет меня пригнуться. Врач сразу вскочил с места, чтобы помочь мне.       Зато после этого он перестал меня донимать и выпустил из своего кабинета. Он предложил мне доехать на такси, но я отказался. Куда мне ехать? Ива-чан на учебе, у Вакатоши матч, а в свою квартиру я не хочу возвращаться. Пойду лучше пройдусь по городу и зависну в каком-нибудь семейном ресторанчике, дождусь, когда Хаджиме вернется домой после пар. Сегодня у него не было смены на работе. Наверно я знал его расписание лучше, чем он сам.