Любовь слепа

Холодные редкие капли дождя падали на кожу, заставляя вздрагивать от резкости ощущения. Осязание в последнее время обострилось настолько, что сейчас он мог, пожалуй, прочесть вырезанные на досках скамейки имена. Запахи тоже стали резче, как бы объемнее – мокрая земля, автомобильная гарь... Жаль, ничего не могло подсказать ему, куда нужно идти... потому что, конечно, надо встать и вернуться домой. И плевать, что не помнишь, где сворачивать – достаточно дождаться, когда мимо пройдет человек, и попросить отвести по адресу... Как же глупо и мерзко – зависеть от других. Сознавать, что в очередной раз поступил неверно, отказавшись от помощи... ну да, у себя дома ты с грехом пополам помнишь, где лежит одежда, расческа, посуда, а соль в кофе сыпал и не будучи слепым... Темнота вокруг пугает. Словно стоишь не на улице, а в подземелье, и даже руку протянуть страшно – вдруг наткнешься на стену... хотя по стене идти удобнее. До магазина, куда раньше было так просто добраться, настолько просто, что в голову не приходило считать повороты... Как же темно... от этого еще холоднее. Хочется сжаться в комок и куда-то забиться, как, кажется, делают в дождь воробьи... или не делают? На такие мелочи не обращаешь внимания, когда можешь видеть. А сейчас, когда пытаешься заново построить в голове привычный мир, в нем зияют дыры, похожие на огромные чернильные кляксы. Шаги. Уверенные, мужские шаги... этот звук он умел различать и раньше, теперь в нем просто стало больше оттенков. Нужно только перебороть стеснительность, встать и сказать... «Я слепой. Я вышел за продуктами и заблудился. Пожалуйста, помогите мне добраться домой...» Мужчина подходит ближе, сквозь сырой запах дождя просачивается другой аромат – тревожащий, сбивающий с мысли... конечно, мало ли кто пользуется дорогой парфюмерией, но этот одеколон... –С вами все в порядке? – голос убивает наваждение, смиряя глупое сознание, уже присвоившее неизвестному чужие черты. Совсем другой голос. Хрипловатый, немного ниже... интонации похожи, разве что. –Да... то есть нет, – Асато резко встает, теряя равновесие, и чувствует чужую руку, поддерживающую его. От помощи друга он бы сейчас отказался, но незнакомца стесняться незачем. – Понимаете, я... ничего не вижу. –Не волнуйтесь так, – чужая ладонь ложится на плечо, жест почти интимный, но вполне понятный – Тсузуки прячут под зонт. Теперь дождь стучит по ткани, а не тревожит осязание. – Я отведу вас туда, где вам смогут помочь. Просто назовите адрес... –Да никто мне помочь не может, – невольно срывается с языка. – То есть... я живу, – адрес почему-то вспоминается с трудом, но наконец Асато его называет. –Хм, не знаю, где это, – огорчается незнакомец. – Вас там кто-то ждет? Я мог бы позвонить им и сказать, где вы... –Нет, – он сам отказался от опеки, в конце концов... и не хочет слышать от друзей «мы же говорили». – Простите... –Давайте я тогда отвезу вас к себе, – дождь усиливается, и предложение звучит разумно. – У меня здесь недалеко машина, а дома я посмотрю по карте, как добраться до вашего жилища. Возможно, это глупо, но Тсузуки соглашается – только потому, что внезапно чувствует, как ему все обрыдло. Может быть, он все время отвергал чужую поддержку именно из-за этого – чтобы самому биться в стены и чувствовать, что еще жив, отвлекаться тем самым от поисков смысла в этой новой, беспросветной и бесполезной жизни... а сейчас совершенно все равно, что сделает с ним этот незнакомец. Вдруг всем только лучше будет, если – сделает... Садясь в машину, Асато невольно вспоминает тот день, когда он в последний раз что-то видел. Яркая вспышка, удар... и сразу же, так быстро, наступила ночь. И кто-то взял за плечо, как сейчас, но не усаживал, а наоборот, пытался поднять... Тсузуки еще спросил, как долго он лежал без сознания, раз сейчас уже так темно. Тогда до них с напарником и дошло, что случилось. Это уже потом пришла безысходность, а в тот момент просто нагрянуло ошеломление – но они вернулись в департамент, подбадривая друг друга, причем Асато старался куда сильнее, находя в творящемся с собой какие-то смешные моменты... и, конечно, оба были уверены, что это сейчас пройдет. Ведь у отдельных шинигами такая потрясающая регенерация. На нее и надеялись. Три недели надежды, махания руками перед лицом, какие-то обследования, попытки понять, что произошло с глазами Тсузуки Асато. Ноль на выходе. Гипотеза о том, что там, внутри, что-то неправильно срослось после светового ожога. Нежелание Ватари разрубать гордиев узел, то есть просто вырезать глаза и дать им восстановиться заново... Бессрочный отпуск. Отказ от помощи – не хватало еще отвлекать от работы напарника или кого-нибудь еще... они всерьез обсуждали посменное дежурство, стоя на его кухне, и тогда он по памяти нашел несколько предметов, доказывая, что не беспомощен. И они ушли, оставив его в темноте, как он и просил. Машина двигалась так плавно, что было сложно даже сосчитать повороты. И потом, Тсузуки не старался запоминать, куда его везут. Какая уже разница... –Вы недавно потеряли зрение, верно? – вопрос разогнал воспоминания. Впрочем, они и так не были четкими – слова, прикосновения, запахи... Он как-то привык запоминать видимые образы. – Простите, я не хотел быть бестактным. –Да, – а что тут отпираться-то? – Вы... все нормально. Меня только неделю назад выписали, я еще не освоился... извините, что навязался на вашу голову. –Ничего страшного, – машина притормозила, а потом поехала куда-то под уклон. – Я просто хотел бы узнать о вас побольше. Если можно. –Зачем? – вопрос сорвался с языка, который Асато не успел прикусить. – То есть... во мне нет ничего такого, правда... –Зато у меня есть некрасивая профессиональная привычка знакомиться с людьми, которые меня чем-то привлекли, – окончательная остановка. Звук открывающейся двери. Пока незнакомец обходит машину, длится пауза, но бешено мечущиеся мысли Тсузуки не успевают сложиться в рисунок. Голос не похож. У остальных они совсем не изменились. Не может же человек так долго притворяться охрипшим... Незнакомец берет его за руку, помогает выйти. Здесь пахнет бензином и маслом, разными марками.... подземный гараж, наверное. Хоть пол под ногами ровный, но все равно приходится держаться за поводыря, которые ненавязчиво помогает обходить колонны. До самого лифта. –Я не слишком деликатен, правда? – вопрос следует за почти бесшумным смыканием дверей. – Понимаете, я врач... правда, случаями вроде ваших не занимаюсь, но, если хотите, могу подыскать вам специалиста... –Почему вы мне помогаете? – Асато инстинктивно вскидывает голову, словно сейчас темнота раскроется, как занавес, и он увидит лицо... но ничего не происходит. –Вы мне нравитесь, – прямо и быстро. Словно надрез скальпелем – больно уже потом... – Конечно, меня интересует и то, что с вами случилось, но вы сами – тоже. Ваш характер, ваше нежелание казаться беспомощным, – и ни слова о внешности, – ваша... я бы сказал – обреченность. Не могу представить человека, который отказался бы помочь вам. Кстати, давайте наконец познакомимся. Тсузуки машинально представляется и на секунду замирает. Его сердце зависло где-то в пространстве, а лифт поднимается все выше... так страшно, вдруг сейчас тот самый голос назовет то самое имя, и что тогда делать? –Странно, – ожидаемые сочетания так и не звучат, – вы совсем не похожи на японца. А меня можете звать Алистер. Лифт останавливается, шипение разъезжающихся дверей, и снова чужая рука помогает идти сквозь темноту – по чему-то очень мягкому, настолько, что звук шагов просто тонет и растворяется в этом ковре. Хочется дотронуться до стен, найти их, получить хоть какой-то ориентир, но рядом – только другой человек. Асато уже давно ни к кому не прикасался так – всех старался отталкивать, не желая казаться слабым, не желая показывать, что на самом деле нуждается... просто некоторых страшно подпустить слишком близко – вдруг воспользуются случаем. А малыш, которого вроде бы бояться незачем, еще и почувствует всю эту гадость, скопившуюся в душе, все смущение, весь страх... –Тсузуки-сан, – мысли разлетаются вспугнутыми птицами. Та же интонация. Чужой голос, чужое имя... но как же похоже! – Вам помочь? –Нет, – шинигами нашаривает что-то похожее на скамеечку, садится и на ощупь разувается. Он все-таки не беспомощен. Даже перед чужим, реакция которого, казалось бы, еще не должна иметь значения. Мысли возвращаются, на сей раз складываясь в другой рисунок. Во-первых, исчезает страх. Да, Асато не пробовал вызывать шики, но зрение для этого не нужно. И если возникнет какая-то угроза, с ней можно справиться. Если вообще захочется справляться, но это уже другой вопрос. Во-вторых, приходит какая-то странная уверенность в том, что все будет хорошо, и бояться вообще нечего. Это не Мураки, таких совпадений просто не может быть... а другому человеку незачем желать ему зла, правда? Тсузуки все же промахивается мимо вешалки, плащ падает на пол, приходится наклониться... и рука случайно соприкасается с чужой рукой. Уши и щеки тут же заливает жаром, можно лишь надеяться, что это не так уж заметно. Асато не помнит, как выглядит, когда краснеет. Только ощущение... Тем временем Алистер поднимает его плащ и вешает на место, после чего снова дотрагивается до шинигами, ведя его дальше – какая большая квартира... или это всего лишь игра воображения? Нет, скорее всего – здесь действительно очень много места. В мегаполисе подобную площадь может позволить себе лишь богатый человек. –Вот диван, – его ладонь кладут на мягкую ручку. Ориентир в принципе достаточен. Теперь можно и сесть, проверив на всякий случай по домашней привычке, нет ли чего на предполагаемом месте приземления. Дома это может быть и одежда, и тарелка, а здесь... здесь ничего. – Не волнуйтесь, у меня нет кошки. Хотите, я сделаю вам чаю? –Спасибо, – умнее отказаться, не брать ничего из рук чужого человека, но холодно и хочется пить. Есть тоже хочется, только внутри что-то мешает навязываться. – Только... –Я помню, что вы ко мне ненадолго, но я стараюсь быть гостеприимным, – легкий хрипловатый смешок. – К тому же, карта у меня в компьютере, а его еще нужно включить. –Понимаю, – Тсузуки кивает. – Извините, Алистер-сан... –Не стоит, – приглушенные шаги, какой-то стук... порыв ветерка и шум дождя объясняют, что дергаться незачем. Просто хозяин открыл окно. – Пойду поставлю чайник. Асато может сказать, в какой момент остается один в комнате – по ощущению пустоты, мгновенно подступающей со всех сторон. Звуков из других комнат не слышно, отличная шумоизоляция, остается только верить, что Алистер действительно включает электроприборы... Можно не доверять, и ждать подвоха от всего, включая чаепитие. А можно отдаться странному спокойствию и напомнить себе, что открытое окно – тоже выход. Для шинигами. Как бы высоко ни было здесь... Воздуха хватает. Его даже слишком много. А может, здесь просто легче дышится – кто его знает. Тсузуки в очередной раз замечает, что потерял счет времени. Наверное, нужно где-то купить говорящие часы, тогда станет проще следить за утекающими сквозь пальцы минутами. Только это сложно – найти место, где продаются такие вещи, в очередной раз придется кого-то просить о помощи... Асато ненавидит быть зависимым. Он мечтает перестать доставлять неудобства. Но почему-то люди хотят помогать ему. Даже те, кого ничто не обязывает... Пользуясь временным одиночеством, приходит свежая мысль. Относительно свежая – пару дней назад она уже заходила. Мысль о том, что может вдруг случиться с его жизнью. Что, если он так и не выздоровеет? Если ему не найдут применения? Могут ли его просто убрать, чтобы не занимал место? Без предупреждения, просто так... Конечно, исход маловероятный. Скорее всего, для него отыщут какую-нибудь должность, еще ниже оплачиваемую, если это вообще возможно... А может, такая угроза заставит Ютаку рискнуть, кто его знает... но это все равно вопрос будущего. С той же вероятностью зрение может неожиданно вернуться в любой момент. Просто не стоит этого ждать и отказываться привыкать к жизни в темноте. Мысли какие-то вялые. Наверное, все из-за того, что он сейчас на чужой территории, и здесь думать о работе сложно. Ощущение пустоты уходит. Уверенные шаги, тихий стук, звук плавно скользящей мебели. Тсузуки берут за руку, помогают найти маленькую, горячую чашку... очень горячую. Ничего, так даже лучше. Тепло расходится во всему телу еще до того, как Асато отпивает первый глоток. Просто хороший чай... не тот напиток, в котором можно замаскировать какую-нибудь гадость. А паранойя все же осталась бдеть, сложно избавиться от старых привычек... –Знаете, Алистер-сан, – почему-то хочется поставить эту черточку сразу, – насчет вашего предложения... Я не слишком богат, и не знаю, покроет ли моя страховка консультацию ваших знакомых специалистов. Так что, наверное, я вынужден отклонить... –Прошу вас, Тсузуки-сан, не волнуйтесь насчет денег, – тихий, почти неслышный на фоне ветра смешок. – Проблемы нужно решать по мере их поступления. Если вы согласитесь, я постараюсь договориться со своими коллегами, и вас обследуют за символическую оплату. Возможно, даже бесплатно. Я оказывал этим людям множество услуг, они мне не откажут. –Да? – рука Асато вздрагивает, чай проливается – совсем немного, пару капель, но шинигами снова охватывает ощущение беспомощности. Он ведь даже не может сам найти салфетку... и то, что хозяин быстро приходит на помощь, как-то особенно унизительно. –Разумеется, – промокнув брюки гостя, Алистер тут же убирает руку. – Я же сказал, что вы меня заинтересовали. Конечно, я не навязываюсь, просто, мне кажется, вы не из тех, кто будет перезванивать незнакомцу, даже если он предлагает исполнение всех ваших желаний и ничего не собирается требовать взамен. Я прав? –Не знаю, – даже если отложить в сторону то, что набрать номер вслепую – не самое сложное дело, да и друзья вряд ли так уж категорично стали бы отговаривать... Интересно, а им бы Алистер напомнил доктора? Внешность этого человека пока что загадка для Тсузуки, ведь это так непристойно – просить дотронуться до лица, как обычно делают слепые... Может, они ничуть не похожи. –Но вы ведь хотите, чтобы вам помогли, – сейчас хрипловатый голос звучит крайне серьезно. – Поверьте, в этом нет ничего плохого. Любому человеку в какой-то момент может не хватать собственных сил, чтобы справиться с проблемой. Асато может лишь пожать плечами. Разумеется, Алистер говорит дельные и правильные вещи. Сложно, конечно, согласиться с человеком, которого... с которым едва познакомился. Но иначе получается просто глупо. Зачем отрицать очевидное и злить человека, который, возможно, искренне хочет помочь? Не каждый способен, встретив калеку в затруднительном положении, привести его к себе домой... и думать о том, как бы помочь ему. Совсем не обязательно считать, что дело только во внешности, о которой Алистер молчит, или в чем-то еще, в какой-то выгоде, которую этот человек хочет в итоге получить... Ведь есть же хорошие люди. Их немного. Но они есть. –Я просто... не привык принимать чужую помощь, – к такому не привыкнешь, даже если в последнее время кто-то постоянно старается облегчить твою жизнь... чем только все усложняет. Иногда и хочешь сделать все сам, что-то такое простое, а львиная доля энергии уходит на то, чтобы отбиться от желающих решить твои проблемы. Такие всегда находятся... словно непростой, но имеющий очевидное решение жизненный вопрос – это что-то вроде свежего вкусного пирога, от которого любой норовит отрезать кусочек. И все бы ничего... если бы все, кто говорит, что ничего не хочет взамен, действительно ничего не хотели... а так каждый раз не знаешь, когда предъявят счет и что в нем будет значиться. За окном что-то гремит... непривычно слышать гром, не видя молнии, но звук сам по себе знаком. Просто здесь он как-то слышнее, и кажется, что в нем есть что-то особенное. Будто эта гроза началась не просто так. –Это говорит лишь о том, что вы – честный человек, не любящий доставлять другим трудности, – ладонь Алистера находит руку гостя и направляет к небольшому блюду с чем-то довольно интересным даже на ощупь. – Но можно ведь допустить существование людей, которым приятно помогать другим? Не сомневаюсь, вы сами из таких, Тсузуки-сан. Сложно контролировать свои инстинкты, когда внимание отвлечено серьезным разговором и завуалированными комплиментами. Асато незаметно для себя надкусывает пирожное – оно почти сухое, но с очень вкусной начинкой. Запах клубники, кажется, наполняет всю комнату, стоит лишь попробовать кусочек. –Я верю вам, – в такой момент почему-то легко принимать решения. Пусть даже что-то внутри сопротивляется. Мир не сошелся клином на тех, кто, сделав единожды добро, мнит себя вечным кредитором того, кому помог. И потом, Алистер пока не сделал ничего, что могло бы навести на подозрения... Еще один раскат грома. Шорох и едва заметное сотрясение дивана. Похоже, хозяин таки решил закрыть окно... жаль, Тсузуки не может по звуку точно определить, где оно находится, но это и не нужно, правильно? Гроза рано или поздно закончится, и к тому времени они уже будут знать, куда ехать. Никто не собирается задерживаться в доме дольше необходимого. В наступившей после закрытия окна тишине странный щелчок кажется еще одним ударом грома, и только звучащее после него ругательство заставляет правильно оценить ситуацию. Лишь привычка не дает Асато уронить второе пирожное, которое он только что нащупал на тарелке. –Кажется, электричество отключили, – наконец произносит Алистер. По спине Тсузуки прокатывается волна холода, но шинигами тут же успокаивает себя. Конечно, во время грозы может вырубиться свет, но обычно все скоро восстанавливают. Так что ничего непоправимого не случилось. Доедая второе пирожное, с шоколадной начинкой, Асато вслушивается в звук чужих шагов. Нет, это не инсценировка. В темноте люди ходят иначе, как иначе дышат во сне, и такое почти невозможно изобразить нарочно... Тсузуки и сам так ходит, даже по своей квартире, потому что не уверен в каждом следующем шаге. Значит, сейчас по-настоящему темно. Алистер возвращается, теперь он идет быстрее и увереннее. Что-то со стуком ложится на стол – что-то тяжелое и рядом – какие-то легкие, раскатывающиеся предметы. Логично предположить, что это фонарик... и, наверное, свечи. –Дом вроде бы не слишком старый, а проводка – ни к черту, – голос хозяина звучит почти весело, словно он воспринимает ситуацию как забавное происшествие... приключение. Это снимает напряжение – Асато, уже начавший думать о том, что теперь нет шанса узнать то, за чем он вроде бы и пришел сюда, и о том, как же теперь выбраться из этой башни, успокаивается. – Не везет нам сегодня... Не волнуйтесь, даже если это надолго, я вас выгонять не стану, тем более что у меня достаточно места. Чирканье спички, шипение невидимого, но вполне ощутимого пламени – у него есть запах, тепло на таком расстоянии неразличимо. Тсузуки успокаивается еще больше: тот человек, которого он подозревает, воспользовался бы зажигалкой, машинально, ведь он курит... Конечно, это косвенная улика, но чему-то же надо верить. Разговор продолжается при свечах. Огонь чуть слышно потрескивает. Аромат плавящегося воска примешивается к запахам начинки и чая, создавая странную, но доверительную атмосферу. Асато даже не сразу понимает, что у Алистера проснулось профессиональное любопытство, и машинально отвечает правдиво – что глаза не болят, и источники света он не видит – ни солнце, ни фонарик, которым доктор светит ради эксперимента, ни тем более огоньки свечей. –Не слишком хороший симптом, – воображение шинигами рисует поджатые губы... не лицо целиком, только это выражение. – Простите, Тсузуки-сан, я опять бестактен... но можно ли спросить, как именно вы утратили зрение? –После... взрыва, – Асато было сложно подбирать слова, но в принципе все сверхъестественное можно примерно изложить, не вызывая подозрений. Просто сказать, на что это было похоже. – Последнее, что я увидел – вспышка света. И меня отшвырнуло в сторону... Только я не могу рассказать, где и когда это было, – на всякий случай добавляет шинигами. Если будут расспрашивать дальше, всегда можно сказать, что это засекреченная информация. И в принципе лжи тут не будет. –Место значения не имеет, – интересно, улыбается ли сейчас Алистер? Так сложно не видеть лица собеседника... – Время... вас лечили меньше года? –Да, – такие сведения все равно ничего не дадут обычному человеку. Зато для врача, наверное, важны. – Собственно, даже меньше месяца... –Но это очень мало, – в голосе слышится удивление. – Я хоть и не узкий специалист, но могу с уверенностью сказать, что такие повреждения следует наблюдать в динамике... –Мой лечащий врач, – если Ютаку вообще можно так назвать, – сказал, что будет осматривать меня время от времени. И еще – чтобы я сообщал ему, если начну что-нибудь видеть. А держать меня... в клинике – нет смысла. –Хотел бы я поговорить с этим врачом, – опять непонятная интонация. –Это невозможно, к сожалению, – Тсузуки отвечает прежде, чем успевает подумать о том, что в принципе такую встречу можно было бы организовать. Заодно бы точно удалось узнать, кто такой Алистер... –Да я так, чисто умозрительно, – вот теперь он точно усмехнулся. – Кажется, я уже понял, к кому вам лучше обратиться. Осталось только связаться с ним... это довольно занятой человек, даже по моей просьбе он может освободиться нескоро. Кстати, я правильно понял, что вы сейчас свободны? –Да, – нет нужды скрывать. –Тогда можно будет провести несколько тестов, чтобы не терять время. Если, конечно, вы не против. Я мог бы договориться и отвезти вас... –А вам не будет сложно? – вопрос почти инстинктивный. Естественный для Асато... –Ничуть, – в этот момент их ладони снова соприкасаются. Алистер отводит руку гостя от свечи, до которой шинигами едва не дотронулся. – В данный момент я свободен, иначе не стал бы и предлагать. «Ну вот, еще и отпуск человеку испортил», – зато хоть понятно, отчего с ним так возятся. Видимо, без пациентов и добрых дел этому конкретному врачу немного скучно. Что ж, достойная мотивация, вот бы она еще и объясняла все... И дело не в том, что версия о богатом гайдзине-филантропе даже слепому кажется шитой белыми нитками. Что бы Тсузуки сейчас ни придумал, это все равно не поможет понять, почему все это происходит с ним. Любая идея будет казаться глупой уже потому, что ее не с кем обсудить... да и не хочется. А хочется – самообмана. Вот так вот взять и успокоиться, довериться незнакомому человеку и забыть о наиболее вероятных мотивах поведения. Он уже не на службе, в конце концов. Не расследует дело о загадочных... ну, допустим, похищениях слепых. Разумеется, с убийствами, ибо что еще расследовать шинигами. А жаль. Спокойнее было бы точно. Потому что тогда все было бы понарошку, наверняка, и пришлось бы думать только о том, как бы получше сыграть свою роль. И где-то за кулисами ждала бы группа поддержки. –Вы очень добры, правда, – так и хочется не ждать подвоха, а просто плыть по течению. Пить такой ароматный чай, целиком и полностью погрузившись в непривычно сильные вкусовые ощущения. Не вспоминать об еще одной причине... о том, что соскучился по нормальным расследованиям. В личной классификации Асато так назывались дела, которые не заканчивались ничьими смертями. Когда наоборот, удавалось своим вмешательством предотвратить чью-то гибель. Но такие задания выпадали редко. Чаще приходилось искать потерянные души, а еще чаще – разбираться с не желающими умирать людьми... или, нередко, с кем-то, чья злая воля повлекла смерть кого-нибудь, кто должен был жить дальше. Почему-то люди в этом смысле бывают хуже демонов... с другой стороны, Тсузуки просто все время сталкивался только с маньяками, свихнувшимися от магии, или с теми, чьи преступления существенно выдавались за рамки статистической нормы. –Не могу представить человека, который отказался бы помочь вам, – Алистер смеется или серьезен? – Знаете, а у меня идея. Может быть, выпьем за знакомство? Мне кажется, что нашу встречу стоит отметить... Наверное, соглашается он зря, но что-то внутри просто цепляется за шанс немного расслабиться. Асато уже давно не пил... точнее, не очень давно. Все-таки перед последним неудачным заданием было столько тяжелых дел, что приходилось время от времени прибегать к испытанному способу. Да и смысл отказываться? Если бы Алистер хотел сделать что-то с гостем, то зачем перестраховываться? Что, со слепым так сложно справиться, что его еще и напоить для начала надо? Смешно... Вино оказывается незнакомым – и с полминуты шинигами пытается понять, что именно ему налили. Нет, с крепостью порядок, постороннего привкуса тоже нет – просто непривычный вкус. Довольно сладкий для того, чтобы спросить название сорта и в следующий раз попробовать поискать такой самому, но Асато не задает вопрос. Просто говорит, что ему нравится... Какая разница, он ведь все равно не сможет прочесть название на этикетке... да и правильно произнести его тоже вряд ли получится. А если окажется, что это вино стоит больше, чем Тсузуки зарабатывает за год? Зато сейчас можно пить столько, сколько хочется. Почему-то, не видя количества выпитого, пьянеешь немного медленнее. Мозг запаздывает с реакцией, что ли... Постепенно становится легче. Сознание отчасти затуманивается, отчасти просто отключается, и все идеи Алистера начинают казаться удивительно разумными и здравыми. Хотя они и так верны, просто не слишком обычны, правильно? Люди редко спешат делать добро, но это еще не значит, что никто и никогда не станет помогать другому без тайных целей... Потом воспоминания начинают рассыпаться. Остаются фрагменты – например, Асато точно помнит, что спрашивал, почему его благодетель сейчас ничем не занят. Но ответа память не сохраняет. Похоже, с дозой один недостаточно умный шинигами все же переборщил, хотя до полной потери контроля над собой так и не дошло. Вино просто проявило ту нервную усталость, которая существовала и до этого вечера. Подачу энергии так и не восстанавливают, так что Тсузуки просто вынужден остаться в гостях на ночь. Конечно, немного неудобно стеснять хозяина, но места в этой квартире действительно предостаточно. Дорога до кровати воспринимается как небольшое путешествие, а может – дело в том, что время как-то растягивается. Асато засыпает почти сразу, как только касается головой подушки. Он никогда еще не спал так спокойно в чужом доме, да и со снами повезло – а то последнее время они были какими-то мутными... Разве что после пробуждения становится горько, потому что во сне Тсузуки не лишен зрения. А наяву его ждет только полная темнота... и слабое ощущение чьего-то присутствия. Поначалу шинигами становится страшно, но затем он вспоминает, где находится, и понимает, что ничего не случилось. –Доброе утро... или еще поспишь немного? – голос хозяина доносится примерно со стороны дверей. Похоже, он зашел проведать гостя. Асато уточняет, сколько времени, и решает, что все-таки просыпаться пока рано. Голова после вчерашнего тяжеловатая, а торопиться некуда. Да и есть еще особо не хочется.