Осколки

Мако всегда тянулась к солнцу, пытаясь достать его окровавленными руками. Каждый раз она, казалось, была чуть ближе – интересно, если сделать пару шагов вперед, сможет ли она поймать свою мечту? И Мако шла. Потом, осмелев, бежала. Это было так легко, словно несли ее не свои ноги, а смелые прозрачные крылья. Мако бежала со звонким смехом, осознавая, что за поворотом она вбегает в светлое будущее, где все будет так, как ей всегда хотелось. А потом она приведет туда Карами, и они вместе будут тянуться к солнцу. А солнце будет так близко, что концы их пальцев будет освещать мягкий свет. Этот мир, он будет идеален, думала Мако. Мако каждый раз добегала до поворота, но впереди была еще один – ничего, она уже проделала большой путь, всего лишь небольшой рывок, и… Это повторялось снова. Бежать становилось тяжелее. Застывшие ноги Мако не желали больше нести ее вперед, затуманенный сомнением взгляд выхватывал совершенно неожиданные препятствия, а сбившееся дыхание не позволяло даже ответить на бесконечные оскорбления главы клана. Позор семьи Азума? Мако грустно улыбалась и смотрела на солнце, скрытое за тучами. На ее ресницах дрожала роса. Мако падала и, конечно, поднималась, но с каждым разом это оказывалось еще труднее. А цель с каждым шагом становилась все дальше. Мако до сих пор держалась, хватаясь за ниточку воспоминаний, по-прежнему тянувшую ее вперед. Мако ведь все еще помнила свою ненависть к деревне, к миру убийц, к своим окровавленным рукам, ко всему. Помнила, как с самого детства не желала брать в руки нож. Помнила, как плакала, когда ей пришлось в первый раз оборвать чужую жизнь. Но, в конце концов, слезы тогда понемногу высыхали, и на смену им приходила вполне ощутимая решимость. Под оторвавшейся половицей у Мако до сих пор хранились мятые детские рисунки, а на них – солнце, улыбающиеся люди, друзья, очень зеленая трава, очень синее небо и очень другая жизнь. В мире солнца все было лучше. Мако просто знала это, пускай никогда не видела в своей мрачной деревне таких ярких цветов, таких искренних улыбок. И Мако мечтала, как сможет вырваться из тяжелых оков, спастись от омерзительного запаха смерти и безысходности, разорвать тучи на мелкие кусочки. Вспоминая это, Мако на мгновение уверена, что еще не поздно. Мако смело хватает дрожащую руку Карами и тянет ее вперед, но такая родная ладонь понемногу холодеет, а затем пальцы Карами разжимаются. Обернувшись, Мако видит, как Карами растворяется в алом цвете, и отвратительно-багровая жидкость наполняет ее чашу отчаяния почти до краев. Понемногу отпивая ядовитую память, Мако со слезами на глазах заламывает руки. Но, когда поток времени приносит Токаку первые тренировки, Мако кажется, что она все еще сможет спасти ее. Сможет уберечь ее от всего ужаса судьбы убийцы, сможет точно так же взять за руку и бежать немного быстрее. Чтобы их не догнали. Она бережно пронесет ее в мир солнца, Токаку будет счастлива; Мако подарит ей надежду и будет знать, что все это время бежала не напрасно. На этот раз Мако неожиданно крепко сжимает маленькие невинные пальцы Токаку. До сих пор чистые; Мако чувствует на себе груз ответственности. Почему-то он совсем не отягощает; напротив, ей становится неожиданно легко, как в начале пути. Не отпуская руки, она бежит изо всех сил, стирая обувь, потом ноги, и ее кожа рассыпалается песком, ее кровь разливается краской, ее мысли разбиваются в осколки. Не отпуская руки Токаку, она почти достигает последнего поворота, но вдруг спотыкается. Мако за секунду понимает, что на самом деле бежала по кругу, как белка в колесе – на потеху тем, кто сильнее. В конце концов, все было напрасно, и теперь ее засасывает жестокая реальность, и пятно крови на одежде въедается в душу. А ведь Мако даже не больно. Мако хочет в последний раз взглянуть на солнце, но понимает, что все это время оно было фальшивкой.