Ave Maria

Томас Кромвель давно не ощущал такого спокойствия. Стоило им выехать за пределы дворца, всю суету, все неотложные дела и придворные интриги отрезало, как ножом. Пожалуй, даже если бы лорд-канцлеру стало известно, что вся Англия вот-вот перевернется вверх дном, он бы непременно решил, что это может подождать еще пару часов. А пока что – просто ехать бок о бок с леди Марией, сквозь пробивающиеся через листву солнечные лучи, игравшие шальными бликами на ее нежном лице, наслаждаться тем, что она сбросила, наконец, свою ледяную маску и ведет себя так легко, будто действительно забыла обо всем, что было ранее. Может, прошлого действительно не было. Был только настоящий момент, прекрасный как никогда. Разговор шел о землях Нового Света, но Кромвелю казалось, что беседа – лишь увертюра к чему-то большему, о чем он сам пока не осмеливался предположить. - Я бы побывала там, - голос королевской дочери вплетался в тихое шуршание листьев и щебет птиц. – Я никогда в своей жизни не покидала пределов Англии. Лишь раз я была в наших континентальных владениях, но это было так давно… - Наверное, меня тогда еще не было при дворе. - Не было, - подтвердила леди Мария с легким смешком. – Я бы запомнила. Кромвель ответил ей улыбкой. - И кто же тогда был объектом Вашего пристального внимания? - Французский дофин, - просто ответила она. – Меня хотели выдать за него. Но, слава Богу, этого не произошло. Он мне не понравился. - Чем же? – не преминул поинтересоваться Кромвель. На лицо леди Марии набежала мимолетная тень. - Я вела себя точно так, как того хотел Его Величество. Захотела поцеловать его при встрече. А он всем своим видом показал, что ему это отвратительно. Кромвель неожиданно живо представил себе эту сцену. Два ребенка, за спинами которых – могущественнейшие из властителей Европы, толкающие их друг к другу… пожалуй, дофин повел себя куда искреннее, что неудивительно, ведь неприязнь к Англии он наверняка впитал с молоком матери. - Тогда я ударила его, - неожиданно заявила Мария. – Толкнула так, что он упал. Кромвелю неожиданно стало смешно. «Подумать только, а ведь такая невинная мелочь могла перерасти в настоящий дипломатический скандал». - Его Величество был недоволен? – спросил он. - Он сделал вид, - безмятежно ответила принцесса. – Но я видела, что на самом деле ему это по душе. «Что ж», - подумал лорд-канцлер, - «а характера ей было не занимать уже в детстве». Мария мимолетно задумалась о чем-то, и на лице ее вновь появилась улыбка. - Видите, я следую вашему совету, милорд. Еще недавно эти воспоминания не вызвали бы у меня ничего, кроме горечи о том, что уже не вернешь. Но теперь все стало гораздо лучше. - Всегда рад оказаться полезным, - отозвался Кромвель, глядя прямо перед собой. Он не мог этого видеть, но чувствовал, что Мария неотрывно смотрит на него. Невысказанные слова висели между ними, как мертвый груз, и их нельзя было уже прикрыть какими-то неважными, не относящимися к делу фразами. Несомненно, они оба чувствовали это. Лорд-канцлер глубоко вздохнул. «Сейчас или никогда. Попытка всего одна…», - пронеслось у него в голове, прежде чем его настиг голос девушки: - Спешимся в этой роще. Я хочу немного пройтись пешком. - Как пожелаете, миледи, - глухо откликнулся Кромвель, натягивая поводья. Невеселые размышления вновь стали одолевать его. Вся его жизнь представлялась ему в тот момент лишь игрой, в которой он, раз за разом поднимая ставку, доселе выигрывал. Теперь на кон ставились не деньги, влияние или власть, а нечто куда более важное, что нельзя поставить в один ряд ни с чем более. Лорд-канцлер никогда не считал себя нерешительным игроком, но тогда с ним происходила странная вещь – он был не уверен в успехе. Победа или проигрыш? Есть ли резон тянуть? Небо медленно заволакивали тучи, а пронзительные крики мелькавших в небе птиц не оставляли сомнений, что скоро пойдет дождь. Стараясь не встречаться с лорд-канцлером взглядом, Мария оперлась ладонью о ствол тонкой осины и метнула мечтательный взгляд куда-то за древесные кроны. - Я часто бываю в этом месте. Здесь я могу спокойно предаваться своим мыслям, и никто не отвлекает меня. Для раздумий место действительно было наилучшее – если не считать то и дело стихающих птичьих голосов, в роще стояла необыкновенная тишина. И никого на многие мили вокруг. - Но я еще никого сюда не приводила, - как-то беспомощно добавила леди Мария. – Вы первый. Медлить далее было бы даже не глупостью, а полнейшим безумием. От всей души надеясь, что его не постигнет печальная участь французского дофина, Кромвель сделал пару шагов вперед. - Леди Мария… Она не дрогнула, не отшатнулась, продолжила стоять неподвижно, только на щеках ее выступили мелкие розоватые пятна. И она все еще из какого-то странного упрямства не смотрела на лорд-канцлера. - Я не слишком хорошо умею говорить на подобные темы, - твердо заговорил он, - но не могу оставить при себе всю ту признательность, которую хотел бы выразить Вам. - За что, милорд? – почти прошептала она, наконец-то поднимая лихорадочно блестящие глаза. Лорд-канцлер отстраненно подумал, что не ошибся, когда-то составляя записку к сапфировым серьгам – этот взгляд проникал на самое дно души, вытаскивая с ее дна что-то, что сам Кромвель считал давным-давно похороненным. - Минуты, проведенные рядом с Вами – одни из лучших в моей жизни. За это я Вам признателен… миледи. Кромвель намеренно оставил расстояние между ними не слишком коротким, давая Марии шанс на отступление. Но она не отступила, нет. Даже наоборот, к его несказанному удивлению, шагнула ему навстречу. - Я хотела сказать вам почти то же самое, милорд. Расширенными глазами принцесса смотрела, как Кромвель поднимает руку и осторожно подносит ладонь к ее лицу. Смятение исходило от Марии волнами удушающего жара, который заволакивал разум, мешал думать, оставлял на месте всех прочих эмоций лишь острую, пронзительную нежность, от коей не было ни спасения, ни освобождения. Все сомнения растаяли в один миг, когда, стоило лорд-канцлеру коснуться кончиками пальцев ее щеки, леди Мария прикрыла глаза, молча давая согласие. И Кромвель наклонился к ее лицу, к теплым, податливым, чуть приоткрытым в ожидании губам. Странно он чувствовал себя, целуя – и победителем, выигравшим долгожданный, бесценный трофей, и побежденным, добровольно сдавшимся в плен тонких, несмело обвивших его шею рук. Мария отвечала неумело и неловко – скорее всего, то был ее первый подобный опыт, и от этой мысли лорд-канцлер забылся совсем на каких-то несколько мгновений: брал, брал, пил поцелуй до дна, как затерявшийся в пустыне странник – долгожданную чашу воды… Позже он не хотел задумываться, к чему их могло привести это мгновенное безумие. Все равно этого не произошло, ибо с небес хлынул, стегнув в воздухе хлестким ударом грома, густой ливень. - О Боже… - выдохнула Мария и попыталась отстраниться, но Кромвель продолжал сжимать ее в объятиях, будучи просто-напросто не в силах разомкнуть их: казалось, сделай он это, и девушка тут же исчезнет. - Мы… вы… - Мария запнулась, и вдруг сама вцепилась в лорд-канцлера с такой силой, что он почувствовал легкий отголосок боли даже сквозь слои стремительно промокающей одежды. – Что вы сделали со мною? - Сегодня мы думаем одинаково, - ответил он, усмехаясь. – То же самое я хотел спросить у Вас. Он не хотел думать, как выглядит со стороны, ибо зрелище наверняка было смешное и уж никак не достойное королевского канцлера. Скорее уж влюбленного мальчишки, и то если сильно польстить… Дождь все усиливался, небо распорол разряд молнии. Ослепленная мимолетной вспышкой, Мария испуганно прижалась к своему спутнику, и тот ощутил, как она дрожит. - Вернемся? – тихо спросил он, сжимая плечи девушки. - Вернемся, - донесся до него сквозь шум дождя ответ Марии. Прогулка немного затянулась. По расчетам Кромвеля, его не было в канцелярии не два, как ожидалось, а целых три часа. Девушка же казалась заметно смущенной – она явно не представляла, как вести себя дальше. - Спасибо за… за то, что составили компанию, - молвила она, едва они ступили в сень дворцового холла. - Спасибо за оказанную честь, - в тон ей ответил Кромвель. Безумно хотелось поцеловать ее еще раз, прямо на широкой главной лестнице Уайтхолла, и пусть говорят, что хотят. Но – невозможно. Глупость. Самоубийство. - До встречи, милорд. Я ведь увижу вас сегодня за ужином? «Похоже, бумаги я буду разбирать всю ночь», - подумал Кромвель, но без особой печали. Но все оказалось отнюдь не так, как он планировал. Мария за ужином не появилась.