Раб.

Однажды, Белла прогуливалась рядом, и услышала, как Ренесми сказала "спасибо", когда он подсаживал ее на лошадь. -Ренесми! - грубо одернула она дочь. - Чтобы я больше не слышала такого! - Хорошо, мамочка, не услышишь! - громко прокричала она матери, а потом тише добавила: - Буду говорить тише, чтобы ты не слышала, - и заговорщицки подмигнула Джейкобу. Джейкоб прыснул в кулак. - Завтра к нам придут гости, - заговорила она с ним. Он лишь кивнул. - Как я не люблю все это, - вздохнула она, потеребив гриву Рокки. - Сидеть, любезничать, лстить, охать и вздыхать, изображать леди. Достали. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, мне не дают нормально дышать. Видите ли, я уже невеста на выданье. То я хожу не так, то говорю не то, то веду себя не под стать леди из высшего общества... А вот с тобой легко общаться. Джейкоб улыбнулся. Конечно, он раб, дикарь, он не знает этикетка, правильного тона, и что такое вилка, и какой надо есть мясо, и для чего вилка с двумя зубчиками. Прогулявшись до самого заката, она знала, что дальше тянуть время не получается. Дома будут ругаться, вот-вот вернется отец. Она перекинула ногу и спускалась на землю. Джейкоб подхватил ее и помог, лишь на какую-то долю секунды задержав руки на ее талии больше, чем требовалось. - Спасибо, - прошептала она, взглянув на его лицо в лучах заходящего солнца. - Ты для меня самый настоящий друг. А потом убежала в дом, оставив его в растерянности. На следующий день, когда он косил траву для сена, он заметил, что к дому хозяев действительно прибыли гости, так как неподалеку остановилась карета. Не обращая внимания на них, он продолжал свою работу. Стояла жара. Сняв свою рубаху, он продолжал косить высокую траву, время от времени вытирая пот со лба, тыльной стороной ладони. Прервавшись лишь на обед, он продолжал усердно выполнять свою работу, орудуя косой так, что на ладонях уже наметились мозоли. А когда солнце склонялось к западу и роняло на усадьбу косые лучи, он уже складывал скошенную траву в прямоугольные брикеты и таскал их за амбар, собирая в большой стог. В этот момент, когда он перевязывал тонкой веревкой очередной брикет, он услышал за спиной голос своей госпожи Изабеллы, но он не повернулся, так как она говорила явно не с ним. Ведь с ним она говорила исключительно намеренно грубо. - Вот он, наш краснокожий раб, - сказала она. Джейкоб сразу понял, что речь про него, так как сразу узнал это ненавистное слово - "краснокожий". - Он весьма хорош, - пролепетал в ответ другой женский голос. - Его тело будто высекли умелые руки профессионального скульптора из благородного Красного дуба, как и моего раба Эмбри. "Эмбри", запульсировало в мозгу. Ведь так нарекли кровного брата Джейкоба, по отцу. Вдруг речь про него? - Признайся милая, ты уже пробовала его? - продолжал не знакомый голос. В этот момент Джейкоб взвалил на спину брикет из свежей травы, повернулся лицом к ним, и пошел в сторону амбара. - Не смогу отрицать того, что имело место быть, милейшая, - ворковала госпожа. Джейкоб мазнул взглядом по собеседницам, что стояли близ конюшки, отметив, что гостья также бледна, как и его хозяйка, и к тому же у нее и волосы намного светлей. Такого цвета волос он еще не видел. А их взгляд обращенный к нему, вызывал в нем лишь ненависть. Проглотив зло, подступавшее к горлу в виде ругательства, он зашел за амбар, сбросить ношу. - Его лик также не плох; милая ямочка на подбородке, губы налитые кровью... Я бы с удовольствием вкусила бы их вкус. Не откажити ли вы мне, mon cher, в этой любезности ? - игриво спросила гостья госпожи Изабеллы. - Думаю, как приветливая хозяйка, я должна оказывать Вам всю свою доброту и щедрость, не смея отказать Вам в такой прихоти. И буду не сказано рада получить такой же подарок от Вас, когда навещу Вас в вашем поместье. Ведь не зря Вы мне хвалили вашего нового раба, не так ли? - Конечно-конечно, gracieusement. Не таите и тени сомнения! Я не останусь в долгу, - многообещающе ответила гостья, часто-часто обмахиваясь веером. Джейкоб, уже частично понимающий, к чему все идет, прессовал руками очередной брикет из свежей травы, когда белая госпожа с черной душой, грубо позвала его, сделав строгое лицо. - Джейкоб! Подойди сюда. Он, сняв соломенную шляпу, покорно подошел. - Вечером, когда наши мужья уедут поиграть в покер, зайди в дом. Мы хотим передвинуть кресло, в комнате моей гостьи. Я хочу чтобы ей было уютно. Ты меня понял? - с нажимом спросила Изабелла Каллен. Джейкоб, не особо любящий говорить, как и многие представители его племени, коротко кивнул. - Прекрасно -прекрасно, - радостно взвизгнула белокурая англичанка, прихлопнув в ладоши своими белоснежными руками в кружевных перчатках. Затем англичанки развернулись и, подобрав подол своих пышных юбок, ушли к усадьбе. Джейкоб перевязав брикет, взвалил его на спину, и ушел за амбар, проклиная белых, сквозь стиснутые зубы. Когда он вернулся, то увидел Ренесми. Прищурив глаза, сквозь ресницы, он посмотрел на заходящее солнце и понял, что не видел ее ровно сутки. И он признался сам себе, что скучал по ней. Что рядом с ней отступает от горла удушающее чувство, не дающее дышать, что в сердце загорается огонек жизни, на время затягивая траурную дыру в его груди. - Привет, - помахала она ему свободной рукой, держа во второй руке сверток из полотенца. - Хау! - ответил он ей родным для него жестом, подняв руку вверх. Она присела под любимым старым дубом, на ветке которого была привязанна качеля, на которой в детстве она так любила качаться. Расстелив полотенце на траве, она раскладывала гостинцы. - Джейкоб, угощайся! - сказала она, ставя ближе к нему тарелку с куском стейка и лапки индейки. - Спа-си-бо, Ре-не-сми, - проговорил он по слогам. Ренесми улыбнулась его акценту, ей нравилось как он говорит. Обтерев руки об свои старые штанины, он присел на траву лицом к ней, сложив ноги в позе лотоса и держа спину завидно прямо. - Если так трудно произносить мое имя, зови меня Несси, - предложила она. - Спа-си-бо, Нес-си, - повторил он, взяв лапку индейки и с удовольствием вцепившись в нее зубами. - Только сейчас удалось вырваться сюда. Приехали наши гости, папин брат Эммет с женой Розали. Сердце Джейкоба пропустило удар. Рука так и зависла в воздухе, держа в пальцах лапку индейки. Его брата купил некий Эммет Каллен. Это они! Его брат у них! - Еще у папы есть сестра Элис, а она замужем за братом Розали, Джаспером Хейл. Здорово, да? А у тебя есть братья, сестры? - непринуждённо говорила она. Джейкоб отбросил индейку. - Нет. Был. Сестра и брат. Быть раньше. Убить белые, - проговорил он, глядя в одну точку. Перед глазами всплыла картина, вождь племени смотрит в его глаза, прощаясь навсегда, и в какой‐то миг огонек гаснет в них, и на него смотрят холодные глаза, в которых застыл ужас; эрокез падает с его головы, а ноги не держат тело и он падает... Резко зажмурив глаза, Джейкоб хочет отогнать горькое видение, которое видит каждую ночь во сне. Но когда он закрывает глаза, по его щекам бегут ручьи слез, что накопились в глазах. - Прости, Джейк! - шепчет она, видя, как ему больно. - Прости нас! - говорит она, понимая, как ничтожны ее слова по сравнению с тем, что он пережил. И понимая, как ее раса виновата перед ним, она вскакивает на колени, и обнимает его, желая хоть как-то показать, что она правда жалеет о случившемся и знает, как он прав. Она обнимает его голову, прижимая к своей груди и поглаживая волосы на затылке. Его рука на секунду застывает в воздухе, а потом он решается ее приобнять. Он ненавидит белых, всех, кроме нее. Не понимая, насколько это неправильно, она продолжает обнимать его, раскачиваясь с ним из стороны в сторону,не переставая шептать "прости" и "успокойся, пожалуйста". А потом она слышит какую-то возню вдалеке, рядом с домом. Это ее отец Эдвард вместе с братом Эмметом, решили куда‐то поехать на ночь глядя и, скорее всего, вернутся под утро, если еще вернутся. - Ты надо уходить, - сказал он, первым отодвинувшись и разжав ее объятия. - Наоборот, папа с дядей уехали. А мама с тетей Роззи будут сплетничать в своей комнате, - пожала она плечами, пытаясь вести себя естественно, не понимая что с ней произошло, когда она обняла его. - Нет, - качает он головой. Он знает, что если мужчины уехали, значит его ждут в одной из комнат "передвинуть кресло". - Но почему? - не понимает она. - Так надо делать, я знать! - ответил он, взяв яблоко и со хрустом откусив его, встал на ноги, протянув руку ей. По-быстрому завернув полотенце, она приняла его руку и встала. - Как скажешь, - вроде обиженно, сказала она. - Я без ты... - начал он, но не знал, как сказать "скучал". - Я без ты плохо. - Не похоже что‐то, - пожала она плечами, покусывая губу. - Я прос-то до-олжен так. Ты понимать? - Что должен? Он поджал губы. Как ей объяснить? Никак. Он и слов не знает нужных и не знает, как она отреагирует. - Ну, тогда до завтра? - грустно спросила она. Он кивнул, а она, присев в реверансе, подмигнула ему, а потом побежала в сторону дома. Он, дожевав яблоко, собрал несобранную траву в одну кучу при помощи вилы и уже при сумерках пошел к дому. - Где тебя носило? - сердито спросила госпожа, заметив раба на крыльце. - За мной! - скомандовала она, и пошла по коридору, освещая свой путь, мерцающим светом, падающего от свеч в канделябре, что был в ее руке; свечи отбрасывали на стены искаженные очертания ее фигуры... Коротко постучав в дверь, и услышав "Да", госпожа отворила дверь, пропустила вперед раба, и воровато оглянувшись в коридоре, сама тоже скрылась за дверью. - Ну, вот, дорогая, примите мой дар, отведайте, - подмигнула госпожа гостье, которая уже облачилась в ночную рубашку и распустила свои белокурые локоны. - Польщена Вашей любезностью! Благодарю за столь трепетное внимание к моей персоне. Попрощавшись, госпожа вышла за дверь. Белокурая англигчанка, подойдя к двери, заперла ее изнутри, два раза повернув ключ в замочной скважине. А потом прижавшись спиной к лакированной двери, томно позвала раба к себе, поманив его пальцем. Раб, не смотря на свои юные 17 лет, прекрасно понимал, что от него требуется. ***