Мега взрыв двойной сверхновой. Сила кровных уз

И треснул мир напополам, Дымит разлом… ©

***

      Мужчина мягко перекатился и, нависнув над девушкой, несколько раз нежно поцеловал грудь над корсетом. Приблизил голову к её уху и зашептал:       — Сказать, что ты была непревзойдённой, всё равно, что промолчать, детка!       Кёко вздрогнула.       Молодой человек медленно поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.       Актриса напряглась всем телом и внимательно стала всматриваться в его лицо. Она уже видела эту личность недавно, в гневе или потрясении. Сейчас его взгляд был счастливым, мягким и чуть озорным. Выражение лица умиротворённым.       — Ты… Я видела тебя раньше.       Мужчина кивнул, он знал, что она обязательно это поймёт:       — Бинго, детка!       — Куон! — выдохнула Кёко потрясённо.       — И снова бинго, детка!       — Не называй меня «детка»! — она непроизвольно подняла руки и слегка упёрлась ими в обнажённую мужскую грудь.       — Окей, как пожелаешь любимая. Или мне называть тебя «сестричка»? — пошло усмехнувшись, фамильярным тоном спросил Куон.       — Что с Реном? — Кёко начала сильно нервничать.       — Сам не знаю! — парень пожал плечами. — Когда э-э-э… Как бы тебе помягче объяснить?       — Как есть, так и объясняй! Мне не пять лет!       Куон с сомнением посмотрел на неё:       — Попробую, — вздохнул он. — Когда ты, так совсем «неопытно», делала минет этому телу, и где только научилась такому? Ну да ладно, об этом потом. В конце, когда ты не давала разрядиться, ну-у-у, кончить, контроль над телом был потерян совсем, и я, сам неожиданно для себя, обнаружил, что из глубин подсознания, где я находился последние пять лет, поднялся на поверхность в сознание и полностью управляю телом. Хм… Если это можно так назвать. Практически тело контролировала ты. А башню сносило по полной — только безумно упоительные чувства и безграничное наслаждение ощущениями. В жизни такого не испытывал, даже не представлял себе, что так бывает! Словами это не передать, милая. А Рена и след простыл. Меня просто вышибло из этой роли. Видимо, мозг не выдержал такого напряжения и вывел на поверхность истинную свою личность. Сейчас он только в моих воспоминаниях, как роль. И такое не впервые. Знаю, ты видела мою сущность, когда был ослаблен барьер для игры Каина. Рен начал черпать мои нелестные, жестокие воспоминания и тёмные черты характера. Я появлялся в стрессовых и опасных ситуациях. Но недавно, тогда на крыше, после того как Рен с тобой занимался сек… любовью, произошло то же, я неожиданно оказался на поверхности и около минуты управлял телом. Потом просто расслабился и погрузился в свою «спячку». Чем это вызвано? Всё-таки Рен — это искусственная, созданная личность — роль, долгая, отпущенная на импровизацию после заданных и отработанных параметров, но всё же роль. Возможно, из-за Каина, заимствования для него моих черт характера. А, может, из-за тебя… Я очень сильно люблю тебя, моя принцесса. И, возможно, когда ты рядом, я, не понимая, тянусь за контролем тела, защитить… или любить тебя. Может, я просто устал сидеть и наблюдать за происходящим со стороны, не развиваясь как личность. А, возможно, всё вместе взятое. Не знаю, — Куон опустил голову.       — Так погрузись опять в роль Рена, растворись в нём!       — Не могу, сейчас почему-то не могу полностью погрузиться. Могу только надеть маску.       — И что теперь делать?! — Могами была очень напугана возможностью потери Рена, только сейчас до неё дошло, что она, очертя голову, влюбилась в роль. Актриса с силой толкнула мужчину в грудь:       — Слезь с меня и оденься!       — Кажется, раздела меня ты, а теперь кричишь, — Хизури перекатился и сел на кровати спустив ноги. — Пойду в душ, после переоденусь.       — Не тебя, а Рена. Можешь принять ванну, расслабиться, может всё встанет на свои места, — тихо сказала расстроенная девушка.       Куон вышел из ванной в свободных атласных штанах, похожих на спортивные, и обтягивающей майке с широкими лямками. Всё в стиле Хиллов, чёрного цвета. Он прислонился к стене боком и, сощурив глаза, уставился на кровать, на которой лежала его пассия, лицом уткнувшись в подушку, её плечи вздрагивали в заглушаемых подушкой рыданиях.       — Понятно, — сказал он и, подойдя к телефону, набрал номер сервисного обслуживания отеля:       — Бутылку MACALLAN 18 Years Old и бутылку Domini veneti bardolino classico в номер Хиллов. Запишите на счёт, — сделал заказ Каин и, сев в кресло, закурил.       Услышав этот голос и интонации, Кёко резко повернула голову и стала внимательно всматриваться в молодого мужчину. Но увидев, что это даже не Каин, а только его голос, опять зарыдала в подушку.       Не прошло и пяти минут, как в номер постучали. Хизури быстро преобразился и открыл дверь в образе Каина. Он забрал заказанное у запыхавшегося служащего отеля и поставил на стол, достал из холодильника и, вымыв, сложил в глубокую тарелку фрукты, и тоже поставил на стол.       — Хватит рыдать! — Куон подошёл и, подхватив на руки сопротивляющуюся любимую, отнёс её к креслу и усадил в него.       Хизури взял из ванной небольшое полотенце, по пути прихватив два бокала из бара, бросив в один из них пару кубиков льда.       — Вытри лицо, — актёр протянул полотенце Кёко. Поставил бокалы на стол, откупорив бутылки налил в них напитки. В свой — виски, в другой — розовое вино. Сев во второе кресло, он тяжело вздохнул.       Его личный опыт общения с девушками оканчивался в возрасте пятнадцати лет — как переехал в Японию.       Он всегда старался быть деликатным с противоположным полом, но как ни крути, он был американским подростком, ведущим весьма разгульный, порочный образ жизни, сильно вспыльчивым, агрессивным и порою откровенно развязным. Его девушки были американками, с американским воспитанием и менталитетом, далеко не леди восемнадцатого века, и их взаимоотношения были соответствующими.       Кёко же была абсолютно другой.       И парень, впервые в своей жизни, влюбился. Теперь он чётко осознавал, что всё предыдущее было даже не влюблённостью, а просто лёгким увлечением. Эта нетривиальная красавица, обладающая таким неповторимым шармом, умная, воспитанная в строгих архаичных японских традициях, но при этом сильная и упорная личность, безгранично талантливая, добрая, внимательная к окружающим, которая может быть такой ласковой, заботливой и очень нежной — девушка, забравшая его сердце и заполнившая полностью его душу. Хизури прекрасно понимал, что вести себя так, как он вёл себя раньше с девушками, с ней он не может, да и не хочет. Но по-другому не умеет. Да и привычки были сильны. Однако в нём был опыт, опыт прошедших пяти лет и ролей, сыгранных за это время.       У Куона разрывалось сердце, видя рыдающую любимую. Парень очень хотел, если не утешить, то хотя бы успокоить её рыдания, но прекрасно знал, что она не подпустит к себе постороннего мужчину, не позволит ему прикоснуться к себе. Он принял единственно правильное, на его взгляд, решение.       — Сец, прекрати реветь, — сказал Куон, погружаясь в роль Хилла. Он встал, и, присев на подлокотник кресла, в котором сидела Кёко, слегка обнял её за плечи рукой, чуть притягивая к себе. — Сецука, пожалуйста, прекрати.       От прикосновения Кёко вздрогнула, но не отстранилась. Она бросила взгляд на мужчину и сквозь слёзы увидела Каина Хилла. Уткнувшись ему в бок, она сосредоточилась на вхождении в роль. Могами понимала, что слезами ничего не изменит, что ей надо успокоиться и тщательно разобраться в происходящем. Но новость о том, что Цуруга Рен — это не изменённая личность Куона Хизури, раскалённым прутом прошлась по её сердцу. Однако, если Куон преобразился в Хилла, то и она должна. Спокойствие и хладнокровность Сецуки поможет ей думать логически. Да и с роли её никто не снимал, а значит, несмотря ни на что, она обязана стать Сецукой Хилл. Сейчас актрисе пришлось приложить больше усилий, чем обычно, ведь мир под её ногами опять начал рушиться, но, хотя и медленнее, чем обычно, она вошла в образ. Всё ещё хлюпая носом, девушка откинулась в кресле, принимая обычную позу мисс Хилл, и стала вытирать заплаканное лицо.       — Прости меня, братик.       — Проехали, — брат чмокнул Сецу в макушку и дал ей бокал с вином.       Каин опять вернулся в своё кресло, взял бокал с виски и, понемногу потягивая его, стал внимательно наблюдать за сестрой, пока она окончательно не успокоилась.       ≪Что ж, наверное, надо ей всё рассказать. Потом подумать, как ей и мне жить дальше: ведь я до безумия люблю её, а она любит Рена — мою роль, или моё замещение. Это смешно и горько одновременно, ревновать к тому, кем я должен был стать. А я ревную, ревную до бешенства! Все демоны ада, это жутко поганит настроение!.. Я не должен был оказаться сейчас здесь. Я не знаю, насколько нестабилен Рен, и когда он сможет полноценно вернуться, и сможет ли вообще. Теперь вообще всё стало непонятно, будто вернулись события пятилетней давности. Они с Реном затеяли очень серьёзную игру, чёрт, как не вовремя всё случилось! Значит, я просто обязан рассказать и объяснить. Вылезу вон из кожи, но не позволю разрушиться их плану. Это её будущее, и всё равно, будет она со мной или с Реном, план должен успешно реализоваться, пусть даже Кёко останется со мной как сестра≫, — обдумывал ситуацию Куон.       Минут пятнадцать они молча сидели и медленно пили.       Каин налил по второму бокалу.