Мега взрыв двойной сверхновой. Сила кровных уз

Алое, алое, алое мученье, Сны мои, сны мои без конца И так предписано… Я много раз хотел куда-нибудь сбежать, но рушатся мои мечты. И чувства, спавшие, не зная выхода, в один момент пробуждены. Твоя невинная, улыбка милая, невероятно жестока, Всё потому, что знаю, как от меня ты далека. И раны все, что на сердце моём, лишь распаляют боль изнутри, Даже здесь и сейчас, в этой тьме, посмотри, Я не сумею тебя найти. Алое, алое, алое мученье, Сны мои, сны мои без конца… И так предписано судьбой, Что смогу ожить я лишь с тобой. Никому, никому не раскрыв секрета, Пропадём, пропадём, пропадём. Но нам не избежать Даже если грех забыть. Один в пути, я брёл навстречу тьме, Не смог иллюзии спасти. Реалистичные и неизменные, Меня спасли глаза твои. Но не отпустит мрак, Пускай и ярок свет. Тень — лишь другая сторона. Я слышу как внутри меня тихонько дремлет мгла. Два сердца бьются в такт, Этот звук, как отражение в зеркалах, Что напротив друг друга стоят в темноте И бесконечно терзают меня… Всегда… ©

***

      — Мисс Хилл, — позвал Хизури.       Маска Сецуки мгновенно разбилась, актриса подалась вперёд, и поставив бокал на стол, всмотрелась в парня. Нет, перед ней сидел не Рен, это был Куон.       — Ты так сильно его любишь? — стараясь говорить спокойно, спросил он.       Ком подкатил к горлу и стремясь не разрыдаться опять, Кёко зажмурилась, стиснула губы и сжала с силой кулачки, впиваясь ногтями в ладони.       Куон вздохнул, склонился вперёд, облокотившись локтями на ноги низко свесив голову, стал перекатывать в ладонях бокал.       — Хотя мне очень тяжело и неприятно вспоминать это, сейчас я расскажу тебе то, чего не знает Рен, — Куон опять тяжело вздохнул. — После того, как погиб Рик, я не находил себе места. Считал, что погибнуть должен был я. Что это я убил его. Чувство вины сжирало меня изнутри. Рик был для меня больше, чем близкий друг. Он был для меня старшим братом и самым близким на тот момент человеком, единственным, кто понимал и поддерживал меня. Я винил и ненавидел себя, винил и ненавидел родителей. Считал, что это их вина, что я стал таким и пошёл по скользкой дорожке. Их однобокое чрезмерное внимание и забота. Абсолютное непонимание и отношение ко мне, как к маленькому мальчику. Их частые разъезды. Их популярность и знаменитость. Мои проблемы со съёмками. Даже то, что я полукровка, в этом тоже я винил их, — послышался снова тяжёлый вздох, но мужчина, говоря негромко, продолжил. — В итоге, чувство вины, ненависть и отчаяние, овладевшее мной, привели меня к нервному срыву. Я почти ничего не ел. Очень много употреблял алкоголя. Да что там, просто ушёл в беспрерывный запой. Бесконечно курил. Не осознавая этого, я стремился к разрушению, уничтожению собственного тела. У меня было всего три состояния: пьяный сон, похожий на бред с кошмарами, не дающий облегчения ни телу, ни душе; ступор, в котором я мог находиться по нескольку часов, не думая ни о чём, не реагируя на окружение; и безумная, неконтролируемая, абсолютно беспричинная агрессия. Родители пытались поговорить со мной, но я ничего и слышать не хотел — либо игнорировал их присутствие, либо орал не слушая. Даже швырял в них вещи. Отец не знал, как повлиять на меня и вообще, какой может быть выход из этой ситуации. Обращаться в клинику он не хотел, зная, что у меня без этого не всё гладко со съёмками. А такой факт утаить очень сложно. Это всё равно всплывёт. И может окончательно погубить мою карьеру. В конце концов, он рассказал всё Такараде, а тот сказал, что сможет помочь. Родители на несколько дней вынуждены были уехать в очень важную командировку. Уже на следующий день к нам в дом ввалился Такарада с «бандой» сопровождения. С ним была охрана и пара спецов мозгоправов. Меня скрутили и накачали какой-то дрянью куда только можно: и через рот, и через вену, и деже в бедро укол засадили. Сначала мне стало очень плохо, но не надолго. Я быстро отключился и проспал около двенадцати часов. Всё это время в меня вливали всякую разную медикаментозную гадость. Когда проснулся, то почувствовал себя полностью отдохнувшим. Голова ясно соображала, на душе было относительное спокойствие. Однако я чувствовал, что спокойствие это временное. Ко мне пришли те самые «умники по головам» и всучив какой-то питательный коктейль в руки, принялись донимать расспросами. Наконец, отстав от меня, они подошли к стоящему в углу, внимательно слушавшему разговор Такараде, и стали тихо с ним переговариваться. Минут через десять Лори подошёл, присев на стул рядом, долго смотрел на меня молча, после начал разговор:       — Ты хочешь жить? — спросил он.       — Не очень, — честно и безразлично ответил я.       — Здесь всё тебе напоминает о Рике, тебе больно и ты не видишь смысла в жизни? — продолжил босс.       Я не ответил, только отвернулся от него.       — Куон, ты очень талантливый, возможно даже больше, чем твой отец.       На что я раздражённо и злобно цыкнул, сжав кулаки.       Такарада хмыкнул на мою реакцию:       — Я предлагаю тебе начать новую жизнь. С чистого листа, без этого прошлого. В новом доме, в новой стране. Среди людей, ничего не знающих о тебе. С новым именем и новой внешностью. Ты всего будешь добиваться своим талантом и мастерством. Я лично, займусь твоей раскруткой. Ты абсолютно ничего не потеряешь. Если будешь упорен и раскроешь весь свой талант, то тебя пригласят в Голливуд. Тогда уже здесь сможешь доказать всем, на что способен, и отомстишь Куу за всё, превзойдя его в актёрском мастерстве.       Услышав это, я вздрогнул. Президент нашёл моё слабое место. Единственное, что тогда могло меня заинтересовать и пробудить во мне искру к желанию жить дальше — отомстить отцу. Я с подозрением посмотрел ему в глаза.       — Если решишься, то мы уедем до возвращения Хизури. Они не будут знать где ты, ну, по крайней мере какое-то время. А я очень постараюсь протянуть его подольше. И это тоже будет твоя маленькая месть, — поняв, что поймал меня, Лори решил подсечь, чтобы я не сорвался с крючка мести. Тогда я не знал его с такой стороны и не понимал, что он просто умело играет со мной. Такие слова ещё больше раздразнили, но всё-таки я знал о дружбе отца с Такарадой и задал терзающий меня вопрос:       — С чего вдруг Вы решили так поступить? Я понял, что отец попросил Вас помочь, но с чего Вы вздумали строить ему козни? — от его ответа зависело моё решение и он прекрасно это понял. Босс усмехнулся и начал приукрашено врать: — Да, мальчик мой, я, как друг твоего отца, узнал от него о твоей истории. Но, и маленькая месть мне будет приятна. Он смылся из моего агентства, не продлив контракт. Я многое потерял. Узнав, что я вытащил тебя из этого… — он обвёл рукой захламлённую, грязную комнату, с кучей мусора, окурков, пустых бутылок и разломанных мной в приступах ярости кусков мебели и техники. — Он не будет злиться, а будет даже благодарен. Какие отношения у меня с Джулией, ты наверняка знаешь, вставлять друг другу шпильки — наше любимое занятие. К тому же, я уже второй год подумывал, как тебя заманить ко мне, здесь ты почти не снимался и не развивался как актёр, а Хизури подобру тебя ни за что бы не отпустили. А тут такой случай — думаешь я дурак, его упустить?! — он изобразил полный восторг. — В конечном итоге, все останутся только в выигрыше, — я поверил ему и согласился. Привёл себя в порядок, взял только самое необходимое и улетел вместе с Такарадой и его шайкой в другую страну, к новой жизни.       Куон знал, что Рен рассказывал это Кёко, но коротко. Для того чтобы она ясно и правильно поняла неизвестную ей часть истории, он решил пересказать ещё раз, только в подробностях.       Хизури залпом выпил половину порции из бокала и долил в него ещё. Посмотрев, что бокал Кёко стоит нетронутым, он принял прежнюю позу:       — Выпей хотя бы глоток, а то чувствую себя как тогда, при запое. Не хочу больше пить в одиночку.       Могами послушно пригубила бокал с вином, после поставив его опять на стол.       — Жить меня босс определил в своём особняке, пока проходила подготовка к началу моей новой жизни, в условиях абсолютной секретности и под его личным, постоянным контролем. Был продуман мой новый имидж, получены документы на новое имя, с новой внешностью. Создана легенда части моего прошлого — я посещал курсы актёрского мастерства в самом маленьком филиале агентства. Демонстрировал явный талант и подавал большие надежды, что заметили сэнсэи и отметил директор филиала, сообщив обо мне в головной офис. Меня пригласили на прослушивание и Лори самолично утвердил мой перевод в Токио — так, я якобы оказался здесь. Завершал обучение индивидуально, а не в общих группах. Оставался самый важный, сложный и тяжёлый пункт, он же завершающий — создание, вхождение и слияние с новой личностью — Цуругой Реном. Которым я должен был стать. Когда я приехал, практически всё готовилось без моего участия. Десять дней после прибытия возле меня неотступно крутился один из мозгоправов, приезжавших за мной в Штаты. Он следил за моим самочувствием и пичкал сильнодействующими таблетками. Ставил капельницы. Поил какими-то калорийными коктейлями. Эти десять дней я практически не помню. Препараты были мощными и я почти все эти дни проспал. Просыпался лишь иногда, в состоянии похожем на сильное опьянение. Горсть таблеток. В туалет. Стакан питательной жижи и снова в отключку. Когда я открыл глаза на одиннадцатые сутки этот хмырь вручил мне пару пилюль. Заявил, что мол хватит мне спать, дескать он меняет нейролептики и транквилизаторы на другие и с этого дня я начину входить в нормальный режим. К концу дня я действительно более-менее очухался. Голова начала соображать, а ноги не подкашивались. Но стоило мне принять вечернюю порцию лекарства и через полчаса я уже спал. Ещё больше месяца меня держали на таблетках. Но постепенно заменяя одни на другие, уменьшая воздействие химии на организм. Он обучил меня техникам релаксации и медитации. Утром и во второй половине дня меня ждал тренажёрный зал, вечером — бассейн. Нагрузки постепенно увеличивались, приводя меня в отменную физическую форму, которую я потерял за последнее время. Для меня было расписано специальное меню, плюс, мне давали витаминные добавки. Так как я был хорошо знаком с японской культурой, мне выдавалась специфическая литература. Я изучал особенности японского шоу-бизнеса и актёрского мастерства. Психологию. Читал много классической японской литературы и углублял знания её истории. Так что мои физические нагрузки чередовались с работой мозга. При участии этого моего опекуна, я и Такарада разработали и подробно расписали все нюансы личности Цуруги Рена, который являлся фактически полной моей противоположностью. Лори и его спец считали, что, учитывая, мой, ещё переходный возраст, с активно меняющимися в мозгу нейронными связями, возможно не просто подкорректировать некоторые черты моего характера. Но и сначала, играя роль Рена, применяя специальные техники и тренинги, со временем, полностью переродиться в Цуругу Рена. Стать совершенно новой личностью, кардинально отличающейся от той, которой я являлся на тот момент. Это можно было ещё назвать осознанием ошибок и взрослением. Как объяснял тогда тот спец, такое также возможно из-за моего неприятия самого себя, ненависти к себе и стремления отторгнуть собственную личность. Это должно было мне помочь в изменении собственного я, замещении его на личность Цуруги Рена. Никто даже представить не мог тогда, какой всех нас ждёт облом. Я начал создавать и пробовать эту новую роль. Было тяжко. Несмотря на мой талант и опыт в игре, личность была очень сложной и многогранной. Я постоянно упускал разные мелочи в характере, реакции и поведении, на что мне, как режиссёр, указывал Лори. Он не торопил меня, желая добиться идеального исполнения от меня Цуруги. Загвоздка ещё заключалось в том, что создать и продемонстрировать необходимо было не просто образ. А абсолютно полноценную, самостоятельную, полностью сформированную личность. Прошло больше месяца кропотливой работы. Я полностью понял и отработал образ, и наконец мог показывать Цуругу безупречно, во всех мелочах. Проблема только была в том, что я никак не мог полностью погрузиться в неё. Я тебе не соврал, сказав, что не могу преобразиться. Ценой огромных усилий я одевал и удерживал маску, однако продержаться более двух часов не получалось, после начинались видимые несоответствия. Я так и не понял, почему такое происходило. Прошло ещё полтора месяца. Мне уже исполнилось шестнадцать. Но сколько бы усилий я не прикладывал, дальше продвинуться не смог. Ни один совет мозгоправа или Такарады, абсолютно не помогли. Будто эта роль отторгала меня. И в один день я опять взбесился — столько трудов, усилий, и не только моих, а результата нет! Ведь без изменений в поведении, а главное, в характере и принципах, вся остальная подготовка ни к чему! К тому же, на тот момент, идея замены личности, с её другим мировоззрением, уже полностью поглотила меня. Невозможность её воплощения в клочья разрывала моё наметившееся будущее, приводя к постоянным воспоминаниям о Рике. Мыслям о том, что будь он рядом, обязательно нашёл бы способ мне помочь. И это снова ввергало меня в отчаяние. Лори и Себастьяна не было, пробежав по особняку, я сделал приличный запас алкоголя. Собрав всё, что только нашёл, прихватив коробку сигар я заперся в своей комнате и вдрызг напился. Сколько прошло времени не знаю, меня, тряся за грудки, растолкал Такарада, успевший уже очистить комнату от выпивки и курева. Он стал орать на меня и отчитывать. Вырвавшись, я вывалил ему всё, что тогда думал и чувствовал. После того, как я выговорился, босс с минуту помолчал, что-то прокручивая в голове. Затем начал назойливо расспрашивать, действительно ли я хочу и готов заменить свою личность полностью. Согласен ли, при необходимости, стереть себя. Я раз пятьдесят подтвердил, что готов на всё. Было понятно, что он принял какое-то решение, но весьма непростое и желает убедиться в его правильности. Получив от меня согласие множество раз, Лори объявил, что через несколько дней моё желание исполнится — я стану Цуругой Реном. Тока пока должен успокоиться и отдыхать, иначе задуманное им не сможет осуществится. Через три дня меня представили мужчине средних лет, который сказал, что кроме того, что он практикующий психотерапевт, он ещё и один из сильнейших гипнотизёров в стране. Что уже в курсе происходящего и моего желания. Однако должен поговорить со мной лично и провести ряд тестов. Мы беседовали чуть меньше четырёх часов, на разные темы, он постоянно делал быстрые пометки в блокноте. Заканчивая разговор, гипнотизёр сказал, что понял мою психологическую картину. Видит — желание изменения личности сильное и вполне осознанное, и ещё всякое… Суть — он согласился мне помочь. Уже начинался вечер и этот мозгопромыватель, заявив: мол сеанс может затянуться надолго, начал расшаркиваться. Предупредив, чтобы я был готов завтра к полудню, выкатился из кабинета босса. Я ликовал, с нетерпением ожидая следующего дня, как ребёнок рождества. А зря. За несколько минут до полудня, в мою комнату вошёл гипнотизёр, сказав, что сеанс лучше проводить в знакомом и привычном для меня месте. Что это поможет мне лучше расслабиться. Ощущая себя в безопасности, установки должны восприняться мной легче и быстрее. Ага, как же! Дав мне указания, он начал вводить меня в гипнотическое состояние, вернее, очень сильно старался начать. Долго, муторно и занудно. Используя разные техники, он пытался ввести меня в этот чёртов транс. Но я не подавал ни малейшего признака, даже намёка, что что-то начинает двигаться в нужном направлении. Я внимательно слушал и педантично выполнял все его указания. Всё было впустую. Мы повторяли попытки снова и снова. Всё тщетно. К вечеру оба уже начали одуревать и решили прекратить. Гипнотизёр возвестил, что я плохо восприимчив к гипнозу и надо провести несколько попыток. Типа, как только начнётся прогресс, с каждым разом я буду все легче поддаваться воздействию. На следующий день всё повторилось. С разницей лишь — мозгоправ бесконечно менял мои позы и начал таскать меня по всему особняку, в бесплодных попытках найти для меня место и позу, в которых я всё же поддамся его воздействию. Вечером головы раскалывались у обоих и мы солидарно валились с ног. Лори, заметив это, оставил спеца ужинать и ночевать в особняке. Прошло ещё четыре похожих дня, с идентичным результатом. На седьмой день, этот умник, побегав со мной по особняку и придя к выводу, что в нём я побывал во всех местах, принимая всевозможные позы, только за ухо к потолку меня ещё не подвешивали, но это вряд ли поможет, он принял решение расширить территорию. И повел меня в сад. Поэкспериментировав в нескольких местах и направляясь в другую часть сада, мы проходили по окаймлённой розами дорожке. Этот «светоч от медицины» остановился и понюхав розу «прозрел»! Мол аромат роз действует успокаивающе на нервную систему. Поднимает тонус и снимает нервное напряжение. Вселяет уверенность и повышает настроение, при этом, очень подозрительно почёсывая затылок, с сильной заинтересованностью разглядывая ближайший розовый куст. Я уже давно начал подозревать этого спеца в том, что он просто издевается, и с трудом подавлял желание его прибить. Просто кроме него, больше не видел способов добиться желаемого результата. Я старался находиться в созерцательно-отстранённом состоянии в такие моменты. Однако, представив сюжет с розовым кустом… Его спасло то, что он пошёл дальше по дорожке, просто порассуждав вслух. Потому как, сразу за сюжетом, со мной в качестве статуи стоящей, а ещё хлеще — сидящей, в центре куста розы, проплыл сюжет с закопанным вниз головой, в центре этого самого куста, этого самого спеца. И вот второй сюжет мне понравился очень сильно, в отличии от первого. Я начал впадать в апатичное состояние. Просто ходил и делал то, о чём меня просили, всё больше теряя надежду. Зато, вместо меня начал закипать Такарада, наблюдая за нашим зряшным болтанием по особняку и его окрестностям. Спустя две недели он не выдержал и взорвался. Догнав нас по пути в какую-то комнату, в углу которой я ещё не стоял, не сидел и не лежал в разных позах, как только что «осенило» мозгоправа. Подлетев к нам, президент начал орать, сжимая кулаки, якобы мы специально издеваемся, над ним, валяем дурака, развлекаемся, тратим его время и деньги, а результатом ещё даже не пахнет. Что меня ни разу до сих пор даже в транс не ввели. Никогда в жизни я не видел его в буйном гневе. А в такой ярости и подавно. Немного прооравшись, Лори сообразил, что от меня в этой ситуации мало что зависит и переключил весь свой праведный гнев на мозгоправа, оставив стоять меня с открытым ртом в сторонке. Минут пятнадцать Лори, на весь особняк, «объяснял» спецу, что он думает по поводу сложившейся ситуации и о нём лично в частности. Сорвавшись на визг, с непривычки, хозяин особняка прокашлялся и замолчав, стал «досказывать» остальное — прожигая мужчину взглядом, наполненным злобой. Тот, всё время сольного концерта Такарады, даже не делал попытки открыть рот, только тяжело вздыхал. Получив наконец возможность вставить слово, спец вновь вздохнул и начал объяснять. Ещё на третий день он подумал о том, что я вообще не подвержен гипнотическому воздействию, ведь за два дня, несмотря на все усилия, изменений в моём отклике не произошло вообще никаких. Такие люди встречаются крайне редко. В основном это личности плохо поддающиеся гипнозу, но в дополнение прошедшие специальную подготовку, а я её не проходил. Поэтому он не прекратил попытки, хотя всё меньше верил в их успех, потому как, есть только один альтернативный способ. Сказав это мозгоправ тяжело вздохнул. Босс, сощурив глаза, впился в него взглядом и потребовал рассказать об этом способе. Мужчина помялся, однако зная, что информация не выйдет за пределы, ограниченные слушателями, начал рассказывать. Существует жёсткий способ введения человека в транс, с применением медикаментозного коктейля. Но он не применяется для создания установок, он применяется для их снятия. А чаще всего, для получения информации. Данный способ ломает естественные или искусственные преграды защиты от воздействия гипнотизёром. Чем сильнее барьер или сопротивление, тем больше дозы и разрушительнее препараты применяются. Последствия такого воздействия на мозг и психику очень непредсказуемы. При получении информации у человека с сильным барьером и мощным сознательным сопротивлением, после окончания допроса, он часто превращается в овощ. Такарада задумчиво принялся расспрашивать возможно ли очень осторожное и минимальное применение такого способа в сложившейся ситуации. Психиатр ответил, что стереть мою личность таким образом будет легко. Учитывая моё желание к кардинальному изменению или даже личностному суициду. Ему надо только пробиться, потом будет просто. Результат будет похож на полную амнезию. Разум станет пуст как у младенца. Такое он проделывал, а вот установка новой личности… Если бы я был среднестатистическим и поддался гипнозу обычным методом, то гарантия успеха была бы почти сто процентов. Или, если бы мне надо было подкорректировать отдельные черты, то он бы гарантировал успех. А в моём случае слишком много «если бы». Он сосредоточенно задумался в стоявшей полной тишине. Через несколько минут объявил, раз никто из нас не видит смысла продолжать, то он отправляется домой проверить новости и связаться с коллегами. И вообще, обдумать сложившуюся ситуацию. Попросив Лори не тревожить его, потому как если узнает что-то, он сразу сам сообщит. А мне сказал потратить максимум времени на сон и различные расслабляющие процедуры и ретировался домой. Два дня усиленно отгоняя мысли о том, что будет, если способа к моему перерождению так и не найдётся, я промаялся дурью, дрыхнув по десять часов, попивая успокоительные чаи и принимая кучу релаксирующих СПА процедур, которые мне организовал Лори. Вечером второго дня, когда я уже собирался завалиться спать, ко мне в комнату пришёл сияющий босс и объявил, что только что отзвонился спец и сказал о найденном им способе выхода из ситуации. Стопроцентной гарантии нет, но шансы на успех весьма велики, а в случае неудачи, риск для мозга и психики минимален. Утром он должен приехать и всё разъяснить, дать инструкции к подготовке. Утром мы собрались в кабинете босса. Гипнотизёр рассказал, что связался со своим коллегой, который работает над коррекцией поведения с помощью гипноза и достиг очень высоких результатов. На фоне этого он задумался о создании личности для людей с полной и стойкой амнезией, а также полной замене личности. Уже второй год он проводит опыты и последние полгода стал получать стабильные, положительные результаты. Но главное, им разработана новая смесь препаратов, позволяющая добиться почти идентичного результата по принудительному проникновению в сознание плохо внушаемым или сопротивляющимся людям, при этом, не наносящая вреда психике или мозгу пациента. Обсудив расклад, они сошлись во мнении, что возможно провести процедуру и предприняв дополнительные меры подготовки получить превосходящий все предыдущие результат. Приедет этот экспериментатор через девять дней, а до его приезда мы должны всё подготовить. Было решено записать на видео максимальное количество поведенческих реакций Цуруги Рена, начиная от манеры есть и бриться, и заканчивая поведением на съёмочной площадке, и вождением автомобиля. Всё, что только можно было, от поведения в быту, до профессионального вхождения в образы. Это должно было дать визуальный эффект, как меня будут видеть со стороны. Помочь точно воспроизводить реакции, движения, жесты, мимику и остальное, присущее Цуруге Рену, во время записи в мой мозг его личности. Все девять дней, за мной хвостом ходил Себастьян с камерой. Он писал на неё всё, чтобы я ни делал, надевая маску Рена. Когда чувствовал, что выпадаю из образа, давал ему знак и пару часов отдыхал, после, одевая маску опять. Лори лично обрабатывал записи, монтируя и вырезая несоответствующие образу или повторяющиеся, идентичные моменты. Наступил день начала эксперимента. Я очень надеялся на успех. На то, что моя жизнь преобразится, что меня перестанут терзать муки совести и отчаяние или я всё забуду и стану другим человеком, с другим прошлым. Да… Я даже представить себе тогда не мог, на какой ад себя обрекаю… Меня уложили на специально привезённую медицинскую кровать, зафиксировали. Воткнули в вену капельницу и начали что-то в неё подкалывать. Что происходило дальше, я не помню. Мне показалось, что я просто заснул и через несколько часов проснулся, никаких изменений в себе я не ощутил. Рядом находились: Лори; оба спеца и их помощник. Все внимательно на меня смотрели и начали задавать вопросы. Психанув, я разорался, мол они все шарлатаны, просто усыпившие меня на несколько часов и с чего-то ждущие изменений во мне. Влепив мне пощёчину, босс заявил, что сеанс прошёл как и планировалось. Прошло трое с половиной суток, всё это время я не спал, а находился в трансе. Теперь необходимо провести тестирование, чтобы понять, насколько я изменился. Я честно, обалдел, услышав, сколько прошло времени и успокоившись, начал отвечать на задаваемые вопросы, подумав, что ведь мне никто не обещал мгновенного преображения и возможно изменения займут какое-то время. Чем больше вопросов мне задавали, тем сильнее проступало недоумение на лицах гипнотизёров. Закончив тестирование они погрузились в раздумья, а президент вдруг попросил меня изобразить Цуругу. Я сделал наверное сотню попыток, но всё было похоже на мои первые неуклюжие пробы, будто вместо того чтобы усилить наше слияние, произошёл обратный эффект. Все, включая меня, были в глубоком шоке. Измотанный и расстроенный, я лёг спать, не подозревая, о ждущем меня в дальнейшем будущем. Очнувшись утром, я не мог понять, что происходит. Моё тело двигалось, но без моих указаний и все попытки взять над ним контроль, оказались безуспешны. Я видел, слышал, ощущал, но не мог говорить вслух или действовать. Мной овладела паника. Пришли гипнотизёры и Такарада. Предприняв несколько отчаянных попыток дать знать, что со мной что-то происходит не то, и осознав полную их тщетность, я сконцентрировался на понимании происходящего. Босс называл меня Реном и был весьма доволен. Спецы опять протестировали меня и заявили, что видимо сон подействовал на меня, как перезагрузка на компьютер, во время сна включились все данные ранее установки и личность Цуруги Рена полностью слилась с личностью Куона Хизури. Какими только матами я не крыл тогда этих идиотов. Но вот, один из них заявил, мол неплохо бы проверить на остатки самостоятельного существования Хизури. Я обрадовался до чёртиков, надеясь, что сейчас они поймут свою ошибку и что-то предпримут. Но увы, радость моя была недолгой. Рен, как и я, оказался невосприимчивым к гипнозу, а вмешиваться медикаментозно они не решились, побоявшись испортить результат. С этого дня начался мой личный ад. Мне потребовалось время, чтобы разобраться во всём. В итоге я понял, что вместо слияния или замены личности, эти «гении» устроили раздвоение личности. Они создали сильную искусственную личность, затем насильственно вселили её в мой мозг, а меня просто задвинули на задний план сознания. Я видел, слышал, ощущал всё через призму восприятия Реном, находясь в самом дальнем уголке своего, вернее теперь уже его сознания, будто в клетке. Я понял, что спокойно могу читать и видеть его мысли и образы. А вот он мои нет. Более того, он вообще не догадывался о моём существовании. О таком моём существовании. Не знаю, как так вышло, но Рен обладал всеми моими воспоминаниями, вплоть до приезда в Японию. Дальше его воспоминания уходили в сторону от действительности. Он считал, что создав роль, смог добиться полного и глубокого погружения, вплоть до слияния с ней. Совершенно не помнил о сеансе гипноза и всего что с ним связано. Считал, что гипнотизёры просто помогали с аутотренингом. За пару недель он отработал каждую мелочь, ни разу не выпав из роли, впрочем, что неудивительно, ведь он был создан Цуругой Реном, только с воспоминаниями Куона Хизури. Даже его мысли были стопроцентно мыслями Цуруги. Он стал идеальным Цуругой Реном и скоро Лори выпустил его в жизнь, начав усиленную раскрутку своего чудо мальчика. Рен быстро покорял вершины и добивался успеха и популярности. И скоро стал актёром номер один в Японии. Так продолжалось до предложения снятся в этом фильме. Он должен был играть не только своего героя, но и актёра, играющего этого героя. Впрочем, ты это знаешь. Перебирая воспоминания для создания Каина, Рен, в глубине сознания, наткнулся на меня. Он не понял, что это я — настоящий Куон Хизури. Он посчитал меня сгустком самых отрицательных воспоминаний и черт своего характера, когда-то запечатанных им самим, добровольно, в своём разуме. Блуждая по воспоминаниям, он всё чаще, пристальнее и углублённее стал всматриваться в меня. Его воспоминания о тех тяжёлых, печальных и болезненных временах, были размыты, видимо, чувство самосохранения притупило их остроту, сделав нечёткими. Мои же, напротив, были яркими и чёткими, будто всё произошло только вчера. Я сидел в клетке и не мог на что-то влиять, хотя видел и воспринимал всё. Рен напротив, мог действовать и проникать ко мне, но видеть мои воспоминания или мысли только с моего позволения. Показав ему пару воспоминаний, я заметил, что барьер окружавший меня стал тоньше. Видимо, проникая через барьер со своей стороны, он его разрушал, ведь этот барьер служил ему защитой от меня, не позволяя моей личности влиять на него и проникать к нему, а он мог проникать ко мне. Для роли он взял некоторые мои негативные черты характера — мою несдержанность, пофигизм, мою агрессивность и неуправляемость, хоть и в ограниченных количествах, но, как видно, этого оказалось достаточно, чтобы стать проводником для меня. Я продолжил привлекать его своими воспоминаниями, всё сильнее истончая удерживающий меня барьер. Пока не появилась возможность брать под контроль тело, в стрессовых, опасных ситуациях или когда он спал. Поэтому он не помнил, что происходило, когда телом завладевал я, если только я не оставлял ему воспоминаний. Да и первые несколько раз я сам не понял, что тело было мне подконтрольно. Всё происходило слишком стремительно и динамично, только позже я осознавал, что выходил за пределы своей клетки. Однако, в последнее время он понял, что я — не просто его воспоминания, но и не распознал, кем я являюсь на самом деле. Вот такой расклад, милая. Ты влюбилась в шизофреника с раздвоением личности, — Куон откинулся на спинку кресла, и осушив свой бокал, печально улыбнулся. — И обе личности без ума от тебя.       — Так Рен — просто твоя роль? Только роль? — бесцветным голосом, с пустым взглядом, задала главный для неё вопрос, Кёко.       — Изначально задумывалось именно так. Но чем или кем стал Рен за пять лет своего существования, сейчас я утверждать не могу. Как не могу сказать, где он сейчас и что с ним произошло. Я склонен думать, что он — нечто большее, чем просто роль и допускаю такую возможность, что сейчас он заперт в клетке, где-то в моём сознании, как до этого был заперт я в его. Он был создан как самодостаточная личность и проживая свою жизнь самостоятельно, очень многого добился за это время. Ты знаешь разницу между образом и личностью. Возможно единственные, кто мог бы разобраться в происходящем и что-то сделать, те два гипнотизёра, засунувшие Рена ко мне в мозг. Только как с ними связаться, я без понятия.       — Надо звонить Такараде! — Могами подпрыгнула с кресла и хотела броситься к телефону.       — Нет! — голос Куона был жёстким как сталь, а во взгляде неприкрытая злость. — Вы с Реном затеяли очень серьёзную и опасную игру. Завтра утром надо заставить Лори начать играть на вашей стороне. А как поведёт себя босс, если будет знать, что перед ним не Рен?.. Если этот старый лис только заподозрит что-то неладное, ваш план будет провален окончательно и бесповоротно, даже не успев начаться.       — План… как быть с планом? — Кёко упала обратно в кресло, с растерянным видом.       — Выпей. Успокойся. Давай всё обдумаем логически и расставим приоритеты, — парень поставил на стол свой бокал и наполнил его.       Кёко залпом осушила свой.       — Я сказал — выпей, а не напейся, — вздохнув, Хизури наполнил и её бокал вином. — Разбираться, что произошло с Реном, можно и позже. А сейчас…       — Позже?! Можно и позже?! — начинающая актриса опять взвилась из кресла, меча взором молнии.       — Да! — Куон откинулся в кресле, провёл ладонью по лицу и вздохнув, сделал глоток из бокала. — Утром встреча с Такарадой, пока мы в образах Хиллов, опасаться нечего. Каина я сыграю с лёгкостью. Лори ни за что не должен догадаться, что перед ним Куон Хизури. То, что хотел говорить и делать Рен, я прекрасно знаю. У нас есть время, до того как мне надо будет стать Цуругой. Я обшарю все уголки сознания, правда что делать, если я его найду, даже не представляю. Может он объявится сам, так же как и исчез… — спокойным тоном, будто рассуждая проговорил молодой мужчина.       — Думаешь он может появиться сам?       — А почему нет?       — Почему ты уверен, что с президентом надо говорить только как Хиллы? Откуда ты знаешь, что планировал говорить и делать на этой встрече Рен, он мне только сказал, следовать за его игрой?       — Хиллы прекрасно понимают друг друга с полу-взгляда. Для тебя правила и почтение в роли Сецуки отсутствуют. Лори не сможет смутить тебя или задавить авторитетом, ведь единственный авторитет для тебя, когда ты Хилл, это — Каин. Пока я буду Хиллом, он не сможет понять, что я — Куон. Ну, а знаю я… Я ведь тебе уже говорил, что знаю все мысли и планы Рена.       — Да, я забыла, прости, — Кёко взяла бокал с вином и с задумчивым видом, стала делать маленькие глоточки.       — А если Рен вернётся, ты опять будешь заперт в клетке в своей голове?       — Не знаю.       — Но вы не сможете полноценно существовать в одном теле, две самодостаточные личности, это просто невозможно!       — Скорее всего…       — Как ты думаешь поступать в такой ситуации?       — Я не обладаю какой-либо информацией по данному вопросу. Я даже не понимаю, как получилось это раздвоение, вместо дополнения со слиянием или замещения. Нужно поискать информацию и хороших специалистов. Я больше не хочу доверять кому-то, хочу сам всё понять и во всём разобраться, прежде, чем делать выводы и вверять кому-то снова свою личность и личность Рена.       — Если вы сольётесь, какой получиться личность? — почти шёпотом прозвучал вопрос.       — На публике я не должен отличаться особо от Цуруги, а среди знакомых Цуруга станет чуть жестче, но более раскрепощённым и откровенным. По крайней мере, именно такой психологический портрет предполагался, после слияния. Чтобы проще было представить, представь Рена с некоторыми чертами характера Каина, когда он общается с тобой.       — Хорошо, я начну собирать всю возможную информацию.       — Не доверяешь? Боишься, что я уничтожу его? — Куон грустно ухмыльнулся.       Кёко подошла и встала рядом с ним. Раньше она боялась его, узнав теперь, кто этот незнакомец, её страх прошёл, осталось лишь небольшое опасение, он ещё оставался для неё малознакомым и непредсказуемым, но у неё было чувство, что он не причинит ей вреда.       — А я должна не доверять и бояться?       — Нет. Не хочу продлевать свои страдания, ещё и втягивать в них тебя. Я слишком люблю тебя для этого. Если встанет вопрос, кого стирать, можешь не задумываться и смело сказать: Куона Хизури.       — Почему ты так легко сдаёшься? Я была о тебе другого мнения. Почему не хочешь бороться? Почему так спокойно соглашаешься на смерть? — девушка робко протянула руку вперёд и осторожно провела по знакомым волосам, пропуская их между пальцев. Потом допила из своего бокала и села на пол рядом с креслом, где сидел Куон.       — Подумай сама. Если встанет выбор и стереть его, ты будешь страдать и возненавидишь меня. Я люблю тебя. Твоя боль и ненависть, будут испепелять меня и тоже заставлять страдать. А если ты останешься с Реном, вы оба будете любить и любимы, будете счастливы. Так что выбор очень прост.       — Но я не хочу твоей смерти! — мотнула головой Кёко. Пережитые сегодня потрясения стали немного отпускать её, а алкоголь, с непривычки, стал быстро действовать, накрывая расслабляющуюся нервную систему.       — Теперь я тоже не хочу умирать. Я хочу быть с тобой, — одними губами проговорил молодой мужчина.       — У-у-у, — протянул Хизури преображаясь в Каина, видя, что Могами совсем поплыла и начала клевать носом. — Сец, пойдём-ка спать, утром к боссу надо, — он поставил бокалы на стол, нагнулся и подхватил актрису на руки. Полусонная Кёко начала сопротивляться.       — Сецука, не брыкайся!       Девушка сфокусировала взгляд на говорящем, тихонько вздохнула и положила голову на плечо брата, обнимая его за шею и доверчиво расслабляясь.       Каин аккуратно уложил обожаемую сестру в постель, осторожно снял пирсинг с длинной цепочкой и положил его на тумбочку, лег рядом, слегка приобнимая любимую, накрыл их одним одеялом.