Мега взрыв двойной сверхновой. Сила кровных уз

Теперь я в бегах, в пене, в мыле, в крови, в азарте, Волчий бог в облаках намечает мой путь по карте. Это вы научили меня выживать, Гнать лося по лесам, голосить на луну, И теперь, когда некуда дальше бежать, Я вам… объявляю войну. ©

***

      Когда девушка, буквально выволокла в коридор режиссёра, она с разворота швырнула его в стену. Тот припечатался к стене спиной. Сделав пару шагов, Сецука Хилл вплотную подошла к Коное.       Мужчина был поражён силой этой хрупкой на вид девушки, в крови которой сейчас бурлил адреналин. Смотря на неё, кинорежиссёр явственно видел, что от Могами Кёко, которую он знал ранее, не осталось и следа, а Мио, сыгранная ею, просто милая, невинная и обаятельная девочка. Ныне Сецука Хилл, представляла собой маньяка-убийцу, демоницу и Синигами в едином лице. Кружащие сейчас с бешеной скоростью, плотным кольцом вокруг девушки демоны, незримые обычными людьми, создавали поистине адскую ауру, даже воздух вокруг неё вибрировал.       Режиссёр мгновенно покрылся холодным потом и его затрясло. Страх и паника били в набат на сознательном и подсознательном уровнях, надрывно вопя в два горла.       — Я предупреждала, — зашипела, растягивая слова, не своим голосом фурия, в десяти сантиметрах от лица мужчины, смотря тому прямо в глаза завораживающим, гипнотическим взглядом хищника, — что ты поплатишься, если брат пострадает. По твоей вине повреждена рука не просто моего брата, но и актёра, и модели. Ты думаешь я не знаю, что ты специально попросил этого идиота задирать братика? Уже давно было показано всем, что к нам опасно приближаться. Только эти два пустоголовых — Мурасаме и долбанутая Манака не оставляют нас в покое. И если ты, — Сецу протянула руку, немного отодвигаясь, и коснулось виска Коное большим пальцем. Она с силой нажала остро подточенным ногтем и провела им вниз, оставляя глубокую, тонкую царапину в несколько сантиметров длинной, на виске мандражирующего «сурка» с выпученными глазками, из которой сразу потекли капельки крови, — не способен контролировать ситуацию и наводить порядок, то ты — бесполезная тряпка и я буду вытирать об тебя ноги! Считай это моим последним предупреждением! А если ты не поймёшь… — пророчащая последствия, воплощённая гарпия Келено* поднесла к его лицу кисть своей руки, с разведёнными пальцами, демонстрируя свой маникюр.       Режиссёр стоял соляным столпом, плотно прижавшись к стене, не в силах пошевелиться или что-то сказать. Его обуревал животный ужас. Тело била сильная крупная дрожь, с носа и подбородка капал холодный пот. Зубы дробно стучали. Сердце отбивало чечётку где-то в горле, дыхания не хватало. А лицо было белым, даже с синюшным оттенком.       Сецука Хилл резко развернулась и спокойно вошла обратно на съёмочную площадку, оставив трясущегося Коное приходить в себя и обдумывать сказанное ею.       Парамедики осмотрели Мурасаме, одели шейный корсет, а на лицо маску, подсоединённую к баллону с кислородом; увечному сразу стало легче дышать.       Один пошёл по направлению к двери, за носилками для пострадавшего, которого необходимо было госпитализировать для обследования, установки степени тяжести повреждений и соответствующего лечения.       Вошедшая Сецу почти натолкнулась на медика, желавшего выйти.       — Вы куда? — возмутилась блондинка, бросив взгляд в направлении брата и молниеносно оценив происходящее.       — За носилками. Травмированного необходимо доставить в госпиталь, — ответил мужчина, не понимая, почему его задерживают и задают такие странные вопросы.       — Сюда, — неформалка сцапала мужчину за рукав, и как раньше режиссёра, потянула парамедика за собой.       — Вот и вот, — добуксировавши непонимающего, что происходит, мужчину к брату, она показала на Каина и на дырку в полу.       — Ёпт… — мужчина захлопнул рот рукой, когда переводя взгляд с одного на другое, указанное экстравагантного вида особой, до него дошло, что вмятина в полу сделана кулаком апатично сидящего перед ним мужчины. Он крикнул, позвав напарника с ящиком, в котором находились медикаменты и перевязочный материал.       Вдвоём медики засуетились вокруг Каина, задавая ему вопросы, на которые тот отвечал сквозь зубы на английском. Сецука переводила всё, она видела недовольство брата, но делала вид, что не замечает.       Сняв мешочек со льдом и салфетки, парамедик ощупал кисть Хилла, попросил подвигать и пошевелить пальцами, задавая вопросы про боль. Затем сообщил, что надо ехать в госпиталь на рентгенограмму. Напарники, увидев дырку в полу, не сомневались в наличии переломов, а возможно и раздробления костей, и повреждений суставов.       — Нет, — отмахнулся Хилл, — у меня совсем другие планы и перелома нет, я это знаю.       — Каин! К демонам планы! Ну пожалуйста! Откуда ты знаешь, что перелома нет?! — бушевала сестра на его упрямство.       — Я сказал, нет! — рыкнул актёр, многозначительно посмотрев на девушку. — Пусть обезболят и что-нибудь от отёка.       Сецука вздохнула и обратилась к медработникам:       — Он не поедет… Говорит, что знает, что перелома нет. Просит обезболить и от отёка.       — Да быть того не может! — воскликнул один из мужчин.       — Если он упёрся, то спорить бесполезно. Окажите максимальную помощь, какую только сможете.       Неформалка резко махнула кистью открывая телефон-раскладушку. Она нажала быстрый набор номера Такарады Лори. Девушка на английском языке поведала о произошедшем инциденте и о том, что возможно Каин будет временно нетрудоспособен.       Президент слушал молча, а когда услышал, что нападению подвергалась она, заорал так, что ей пришлось отодвинуть телефон от уха. Такарада кричал, что сотрёт в пыль сначала того актёришку, а следом за ним и недоумка-режиссёра, у которого на площадке твориться такой беспредел.       Прекрасно расслышав эти крики, Каин хмыкнул.       Когда вопли в динамике стихли, блондинка спокойным голосом сообщила, что с актёром разобрался брат, а с режиссёром она.       Хилл опять хмыкнул, но очень злорадно.       Лори спросил, что она сказала или сделала режиссёру, на что Сецу ответила, что жить он будет, но запомнит сказанное ею надолго. Президент сообщил, что тоже лично с ним побеседует и, попросив отзвониться утром и сообщить о состоянии Каина, сбросил связь.       Травмированному попрыскали на кисть спреем, обладающим обезболивающим и кровоостанавливающим действием. Поставили в плечо два укола: от отёчности и противовоспалительное; и сильное обезболивающее. Затем нанесли мазь от отёка с антисептиком и забинтовали руку, посоветовав подержать на ней лёд ещё полчаса. Переспросив о госпитализации, пожали плечами и вернулись к вопросу транспортировки первого пострадавшего.       В помещение съёмочной площадки, на трясущихся ногах вернулся режиссёр Коное. Он дошёл до первого подходящего места и обессиленно плюхнулся на какую-то декорацию. Мужчина ещё не пришёл в себя, сердце бешено колотилось, его хоть и меньше, но трясло, а по лицу продолжала медленно стекать тонкая полоска крови, которую он даже не замечал. Приметив его состояние, к нему подошли несколько человек из съёмочной группы и стали задавать вопросы, Коное что-то отвечал, говоря, что всё это повергло его в шок — два ведущих актёра получили травмы и неизвестно, насколько тяжёлые, из-за этого съёмки могут задержаться. А оцарапался он видимо сам — когда схватился за голову или тёр с силой лицо. Кинорежиссёр понимал, что не может рассказать, что на него напала Сецука Хилл. Хоть он и не умел врать, сейчас его сбивчивой, шокированной речи поверили, несмотря на нелепицы, звучащие в ней, персонал тоже был слегка не в себе.       Помещённого на каталку Тайру покатили к выходу и тут парамедика опять схватила девушка, только другая и она не стала его никуда тащить, а сбивчиво, путаясь, затараторила. Смысл её речи заключался в том, что режиссёру тоже требуется медицинская помощь. Подойдя медик быстро понял в чём дело, поставил успокоительный и сердечный уколы, промыв царапину, заклеил её пластырем. На этом его работа здесь наконец закончилась и бригада помчалась в госпиталь.       Не обращая внимания на происходящее вокруг, Хиллы покинули помещение и направились в гримёрную. Было ясно, что съёмки на сегодня закончены, почти десять часов вечера, актёры травмированы, режиссёр не в себе, остальной персонал тоже малопригоден к нормальной работе.       Неформалка помогла брату снять грим и переодеться. Каин хотел снять бинт с руки, но ему помешала сестра, закрывшая мужскую кисть своими ладонями:       — Что ты собрался делать?       — Снять этот отстой и одеть перчатки.       — Какие перчатки? Рука распухла и просто не влезет в перчатку! Не дури, давай на левую оденем, а бинт оставь, там мазь и раны ещё свежие, можно инфекцию занести.       — Ну это же…       — О! Я придумала! — девушка стала рыться по шкафчикам. Она нашла забытый ею здесь длинный чёрный шифоновый шарфик. Взяв мешочек с наполовину растаявшим льдом, она сделала в углу маленькую дырочку и вылив воду, плотно завязала уголок. Мешочек стал весьма небольшим. Она распределила его на кисти брата и стала обматывать её шарфом.       Хилл внимательно наблюдал за её действиями.       Закончив, Сецу закрепила кончик, подоткнув его под полосу шарфа на запястье. Получилась плотная, но не тугая повязка. Она обмотала даже пальцы, но не полностью. Если не присматриваться то это произведение от дизайнера Сецуки, походило на перчатку с обрезанными пальцами.       — Неплохо, — усмехнулся Каин.       — А то!       — Только лёд зачем?       — Чем дольше будет, тем меньше отёк. Через бинты сильно холодить всё равно не будет.       — Идём? Я не отказался от желания сделать тебе сюрприз.       Семейство Хиллов покинуло студию.