Sense of doom

      Марвел Гекльберри всегда пользовался успехом у девчонок: единственный сын владельца самого популярного в дистрикте магазина свадебных товаров — мистера Креза Гекльберри. Наследник, надежда отца. Сильный, статный, красивый, с отличным чувством юмора, душа компании. Не задира. Надежный. Никогда не нарушавший данного слова, не лгун и не обманщик. Правда, легкомысленный и до смешного суеверный. Но не такой уж это и недостаток.       В Академию Марвел поступил не ради престижа, а лишь потому, что проспорил приятелю свою заветную золотую монетку. Мальчишка нашёл её, когда ему не было еще и пяти лет. Как-то раз, играя в прятки возле своего отчего дома, и, спрятавшись от своих друзей-близнецов, мальчика и девочки, живших по соседству, увидел блестящий золотой кругляшок — маленькую монетку совсем небольшого размера. Она лежала в лунке за поленницей; мальчик случайно зацепил ветку ботинком и, упав на землю, увидел ее. Как она там оказалась? Марвел очень удивился и показал ее отцу.       — Сынок, она же очень редкая.       Казалось, отец был удивлён даже больше сына. Он отдал монету старому ювелиру, жившему на той же улице, что и семейство Гекльберри. Мастер долго ее рассматривал и, узнав, что ее нашел маленький мальчик, захотел поговорить с Марвелом:       — Так это ты, мальчик, нашел золотой гульден? Это очень старая монета. Ей несколько сотен лет. Но видишь, как она блестит?       Марвел и сам сразу заметил, что монета необычайно ярким цветом, будто её отчеканили только вчера, горит на солнце.       Старик погладил юного Марвела по голове и негромко, словно боясь, что их кто-то подслушает, хотя в комнате они были вдвоём, прошептал мальчику на ухо:       — Это необычная монета. Она никогда не потускнеет и не сотрется. Время не властно над ней. Она заговоренная, способна приносить человеку удачу. Я думал, что таких больше не осталось. Береги ее, мальчик, и никогда никому её не отдавай, иначе потеряешь свою удачу.       Но когда Марвелу было десять лет, он решил похвастаться своему лучшему другу Голдингу тем, что обладает монеткой, приносящей удачу. Тот ни за что не хотел верить приятелю, что какая-то монета способна приносить человеку удачу. Они поспорили, и Голдинг предложил Марвелу проверить магию гульдена на деле, а Марвел предложил другу сыграть в кости: если выиграет Марвел, то он докажет свою правоту, а если Голдинг — то монета станет его трофеем.       К невероятному разочарованию Марвела, он проиграл. Голдинг не хотел брать монету, он вообще воспринял всё как шутку и очень удивился, когда расстроенный Марвел насильно вручил ему свою золотую монету.       Голдинг с сомнением спросил:       — Зачем? Ты же так ею дорожишь. Мы поссоримся из-за неё, Марвел, не надо.       Но Марвел стоял на своем:       — Нет, всё было честно, удача мне изменила, теперь монета твоя.       Но, как и предвидел Голдинг, Марвелу было очень тяжело смириться с тем, что он потерял свой талисман. Марвелу начало казаться, что удача покинула его. Как раз в это самое время у него тяжело заболела, а через полгода умерла тетя, сестра отца, и он так погрустнел, что Голдинг, который был настоящим другом, не выдержал и предложил:       — Марвел, а давай я дам тебе шанс вернуть твою монету?       — Как? — спросил мрачный как туча Марвел. — Играть в кости я не хочу.       Голдинг подозревал, что его другу вообще ничего не хочется, но он был мальчишкой, наделённым богатым воображением, а потому предложил:       — А вот как: ты выполнишь одно моё желание и монета твоя.       — А желание будет каким-то пустяком? — уныло спросил Марвел, у которого даже взор как-то потух.       — Нет. Это будет серьезный вызов. Согласен?       — Ладно, Голдинг, говори, не тяни.       — Ты поступишь в Академию имени Гермеса Стромера. Ну, ту, что готовит профессиональных трибутов.       Марвел лишь уныло покачал головой:       — Ничего не получится. Отец мне запретит. Я же единственный наследник.       Но Голдинга это не смутило:       — Если ты пообещаешь отцу не вызываться добровольцем, он разрешит.       — Ты плохо знаешь моего отца.       — Нет. Если долго уговаривать, он согласится. И тогда я отдам тебе эту монету. Я же не верю, что она приносит удачу, а ты, друг, того и гляди, умрешь от уныния.       — Ладно. Попытка — не пытка, — с сомнением в голосе ответил другу Марвел, совершенно уверенный, что ничего у них не получится.       От этой затеи у отца Марвела волосы на голове встали дыбом, и поначалу он ни в какую не желал об Академии даже и слышать. Мистеру Гекльберри казалось, что поступление в Академию — самая безумная идея из всех, что когда-либо приходили в голову его сыну. Впрочем, именно так оно и было.       Но спустя три недели произошло знаменательное событие: в магазин отца Марвела, мистера Креза Гекльберри, пришел посетитель… точнее, посетительница.       Миссис Оникс Фицрой-Гэлбрейт была замечательной во всех отношениях женщиной: в 17 лет она выиграла знаменитые 40-е Голодные Игры, в анналах Панема известные как «Горная охота». Затем изумила Капитолий категорическим отказом переехать жить в столицу и, проявив поистине железный характер, прямо на церемонии коронации заявила молодому президенту Кориолану Сноу, что возвращается обратно домой, в дистрикт один и посвятит себя ремеслу, которым занимались несколько поколений ее предков — станет ювелиром.       Президент Сноу тогда еще не был достаточно силен, чтобы делать то, что ему заблагорассудится, и не показывал своей извращенной страсти, выражающейся, как известно, в садистской жестокости и маниакальном стремлении непременно покарать даже малейшее проявление непокорности.       Победительница 40-х игр возвратилась на родину и, через семь лет, когда умер ее дед (Оникс была сиротой: ее отец и мать умерли от эпидемии испанского гриппа, когда девочке было всего два месяца от роду), унаследовала его ювелирное дело.       Прошла почти четверть века, и ювелир Оникс почтила своим вниманием магазин свадебных товаров мистера Креза Гекльберри: у миссис Фицрой-Гэлбрэйт была дочка, которая собиралась в скором времени надеть белую фату и, по обычаю дистрикта один, преклонить голову, чтобы господин мэр осыпал её пригоршней серебряных и золотых монет — официальный подарок властей дистрикта молодожёнам.       Миссис Оникс была известнейшей в дистрикте женщиной и считалась неоспоримым авторитетом для мистера Креза Гекльберри. Крез посетовал посетительнице, что его единственный сын и наследник досаждает ему странной затеей с поступлением в Академию Гермеса Стромера.       — Так ведь я тоже была единственной наследницей у дедушки. Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой. И в восемь лет дед, устав оплачивать разбитые мною стекла и витрины и улаживать конфликты с разозленными родителями соседних мальчишек, которых я совратила с пути истинного, — Оникс, рассказывая об этом, улыбалась так заразительно, что вдовец Крез (мать Марвела умерла три года назад и больше его отец не женился) подумал, что было бы просто замечательно взять и увести у мистера Сапфира Гэлбрэйта его несравненную супругу, — вот дед и отдал меня в Академию, чтобы там из меня выбили всю дурь.       — Ну и как получилось? — улыбнулся Оникс Крез.       — А как же, усмирять богатых и строптивых девочек в Академии умеют, — ответила Оникс. Признаться, общение с импозантным и представительным Крезом было для Оникс истинным удовольствием. Хотя, вообще-то, Оникс была исключительно требовательной к представителям сильного пола: мужу пришлось почти пять лет добиваться ее согласия выйти за него замуж.       — А строптивых мальчишек, наследников приличных состояний? — спросил Крез и лукаво улыбнулся Победительнице.       — Только не повторите ошибку, которую допустил мой дед: не забудьте оговорить для сына запрет вызываться добровольцем. А дурь в Академии из него быстро выбьют, в этом не сомневайтесь, — ответила Оникс, а про себя подумала: «А этот богатый вдовец мне нравится».       Не откладывая дело в долгий ящик, мистер Гекльберри посетил директора Академии имени Гермеса Стромера и вышел из Академии в полной уверенности, что здесь из его слишком легкомысленного и мечтательного сыночка сделают настоящего мужчину. А то, что официальный запрет для его сына вызываться добровольцем на Жатве, записанный в договоре с Академией, увеличивал цену 8-летнего обучения в три раза, Креза нисколько не беспокоило. Он мог бы заплатить и за 10 учеников Академии Гермеса, если бы пожелал. Дела его шли просто блестяще. Марвел к своему восемнадцатилетию имел все шансы стать самым завидным женихом в дистрикте и, при желании, мог даже, женившись на капитолийке, приобрести полноценное гражданство Панема, дающее право жить как в Капитолии, так и любом дистрикте по собственному выбору.       В тот самый день, когда Марвел Гекльберри был зачислен в Академию имени Гермеса Стромера, Голдинг, непосредственно перед тем, как проводить лучшего друга, отдал ему ту самую золотую монетку, гульден, и задал вопрос, который давно хотел задать, но боялся расстроить друга:       — Слушай, Марвел, а твоя монетка, она что — совсем новая?       — Почему ты так подумал, Голдинг? — застигнутый вопросом врасплох, спросил его Марвел.       — Ну, не знаю… Блестит она, как новенькая…       — Голдинг, ей жуткая куча лет, она очень древняя. Ты мне лучше скажи, друг, пока монетка была у тебя, тебе сильно везло? — спросил Марвел. Этот вопрос грыз его с того самого момента, как он насильно вручил гульден Голдингу.       — Древняя? — лицо Голдинга вытянулось. — Ты меня разыгрываешь, Марвел?       — Да клянусь тебе, я точно знаю, что моя заветная монетка жутко древняя, мне один старик говорил, когда я ее нашёл… Он, кажется, умер в прошлом году…       Лицо Голдинга приобрело крайне недовольный вид. Парнишка знал, что главным недостатком его верного и преданного друга была легкомысленность.       — Черт, не клянись ты попусту. Мы, конечно, живём не во втором, но всё равно, Марвел, нельзя так делать… — запальчиво проговорил Голдинг.       Марвел начал с ним спорить:       — Я уверен на все сто, что старик говорил правду. Да и вообще, Голдинг, я спросил тебя про везение.       — Да ну тебя! — обидчиво сказал Голдинг. — Хотя… Постой, был один случай… Аурэлия Симмз сама со мной заговорила…       — Врешь! — изумился Марвел. Аурэлия хоть и не была первой красавицей, зато славилась вспыльчивым характером, чрезвычайной гордостью и заносчивостью.       — Клянусь, это истинная правда, — с возмущением в голосе ответил ему лучший друг.       Лицо Марвела расплылось в довольной улыбке, а настроение стало преотличным. Его заветная монетка всё-таки приносила удачу, тут и сомневаться нечего. И теперь она снова принадлежала ему.       Марвел шутливо ударил Голдинга по плечу:       — А кто говорил: «не клянись», а, Голдинг?       И приятели одновременно засмеялись.