В городе остывших морей

Songs : Brooke Annibale - Yours and Mine Bring Me The Horizon - Can You Feel My Heart ( remix) Два года назад. Нью-Йорк. Вот этот долгожданный день, когда, откинув тетрадки в сторону на целые выходные, Анна смогла бы насладиться видом Темзы и Биг - Бена, а затем и вовсе направиться в университет мечты - Окcфорд. Изабель грозно сверлила взглядом дочь, она до сих не могла простить ей той выходки, которая отразилась на ее репутации. - Не забывай про наш прошлый разговор, - строго пригрозила женщина, стоя в проходе. Анна лишь поджала губы и кивнула. Она не хотела выслушивать новые порции нравоучений, девушка была сыта этим по горло. Уортон берет в руки телефон и в сотый раз прочитывает его сообщение, представляя, как парень говорит эту фразу, своеобразно растягивая ее. Девушка вздрогнула, когда понимание происходящего накинулось на нее. Она уже перестала контролировать свое помешательство, пуская все на самотек и разрешая мыслям заполнить некогда пустое пространство. У нее в душе цвела весна, где распускались лилии и благоухали гортензии, но это было глупо. Все, что связано с ним - глупость. Две встречи изменили ее, превращая жизнь Анны в сплошной сумбур. - Ты уже собрала вещи? - Изабель появилась на пороге комнаты младшей Уортон. Анна вздрогнула от такого неожиданного появления матери и выронила телефон из рук. - Да, я полностью готова, - девушка быстро подняла девайс с пола и включила блокировку. - Хорошо, - Изабель кивнула и вышла из комнаты дочери.

***

Два года назад. Лондон. Туман - одно из самых удивительных явлений, которое удается людям лицезреть время от времени. Для Лондона это было привычно, когда половина города канула в сероватой дымке, забирая у людей шанс на хорошую погоду. Мерзкий сентябрь атаковала осень, заменяя листву на нагие деревья и шелест ярких красок под ногами. Холод пробрался в теплую квартиру, где два разгоряченных тела лежали на черных атласных простынях, хранящих порок несуществующей любви. Они канули в потерянном раю, выбирая не ту религию, где дыханием утреннего сентября был туман, проникающий через открытое панорамное окно. Парень, лежащий на кровати, резко открыл глаза и отбросил одеяло со своего тела. Каштановые кудри сползали на обнаженные плечи юноши. Он встал с холодной постели и надел штаны на ноги. Горечь во рту стояла неприятным зудом, ему нужен был кофе и пара таблеток парацетамола, чтобы снять утреннее похмелье. Тяжелые шаги раздавались эхом по всей квартире. Он шел на кухню через зал, где яркое зеленое пятно окрасило часть темных стен. Матовые обои и то самое граффити, которое появилось в этом пентхаусе еще до начала ремонта. Первое отдельное жилье от родителей и запредельная радость от ощущения долгожданной свободы. Восемнадцатилетний Гарри и его друг одногодка - Зейн пришли в эту квартиру, и первым делом разукрасили стену, создавая неповторимый образ бунтарских желаний парней. Это было удивительно. Линии рисунка ровные и несмазанные. Зейн и Гарри дружили с детства, разделяя меж собой и горе и радость. Первая татуировка, первый косяк, первая драка - они прошли длинный путь вместе, поддерживая друг друга, но вскоре всего этого не стало. Легкий бизнес, построенный на баловстве с наркотиками, вовлек их в опасную игру, где выхода вовсе не было. Это самая опасная сфера деятельности, где, перейдя дорогу профессиональным наркоторговцам, за которыми закреплено качество и лейбл, моментом лишаешься жизни. Они выследили Зейна и убили его. Слишком безбожно. Слишком изощренно, так что даже на похоронах парня гроб был закрыт. Гарольд до сих пор помнил тот затхлый запах подвала, где нашел изуродованное тело некогда обворожительного пакистанца. Он помнил те звуки скорой и тяжелое, кровавое тело, которое свисало с крепких плеч парня. Гарри помнил все, словно это произошло вчера, ведь именно тогда впервые Стайлс ощутил первобытных страх, который сопровождался ужасом и паникой. Парень прошел через ад, и сейчас он жаждал мести и правосудия, чтобы выполнить свое обещание, данное лучшему другу. Ноги юноши шлепали по холодной плитке кухни, в то время, как бесцветный мир грез, в котором утопала рыжеволосая девушка, начал медленно рассыпаться. Брюнет взял минералку из холодильника и стал жадно пить из горлышка. Поставив бутылку обратно, парень облокотился на столешницу, взял пачку 'Dunhill' и закурил, создавая невидимые стены из бурого дыма. Луиза встала с постели крайне тихо и в приподнятом настроении выбежала из спальни, направляясь к Гарри. Она непосредственным движением выхватила сигарету из его зажатых пальцев и затянулась. - Доброе утро, - скрипучий голос разрушил утреннее молчание. Девушка лишь улыбнулась и затушила сигарету. Черный атлас сполз с ее тела открывая вид на молочную спину. Она приблизилась к парню, плавно кладя свои руки на его голый торс и скинула с себя мешающую ткань, которая являлась преградой для их слияния. - Коснись меня сейчас порывом сердца, - карие глаза девушки горели пылким азартом их выдуманной игры, где он разрешал ей любить себя, где он позволял ей жить собой. И Луиза любила и жила той иллюзией, что где - то между рифами его души существует остров, где есть и для нее место. Но Гарри постоянно оставлял ее в своем прошлом, за спинами прохожих. Парень не желал утопать в тех огненных чувствах, в которых погрязла Луиза. - Оденься, холодно, - пропустил шатен с нескрываемым безразличием в голосе, отворачиваясь от девушки. Гарри вновь так беспечно оставил Луизу, так как она больше не вызывала прежний азарт в нем. - Мерзавец! - крикнула она, смахивая с пушистых ресниц слезы. Ее щеки рдели злостью и ненавистью, а глаза все еще по прежнему издавали тот огонь любви, который был жестоко растоптан шатеном. Девушка подняла покрывало и закуталась в него, словно оно было спасением от того позора, который постиг ее вновь. Луиза побежала в комнату, оставляя парня на кухне одного. Ей казалось, что его безразличие витало в воздухе, загоняя девушку в ловушку из зыбкой иллюзии. Прошлой ночью шатен шептал на ухо ей всякие непристойности, от которых застывала кровь в жилах, а сердце трепетало. Прошлой ночью он прикасался к ней, распространяя рой мурашек по телу после касания шершавой руки. Прошлой ночью ее стоны были адресованы только ему. Прошлой ночью она ощущала его изнутри. Но сейчас Луиза была на грани злости с обожанием, она ненавидела его, но в то же время ее кровоток бился чаще от упоминания о прошлой ночи. Девушка судорожно начала переодеваться, поднимая вверх дном всю комнату. Она носилась из стороны в сторону, хватая свои принадлежности и кладя их в сумку. Ее останавливает лишь сильный натиск рук, которые сжимают талию со спины. Девушка громко вздыхает, затягиваясь пронизанным осенним воздухом, который проник в пентхаус. Парень разворачивает ее к себе и испепеляет Луизу малахитами глаз, используя при этом блуждающую улыбку и внутреннее пламя, которое сжигает до тла все на своем пути. Девушка закусывает губу и словно мотылек, обманывается его ухмылкой. Руки Луизы бессильно опускаются, а сумка с грохотом падает на пол. Гарри приближается к ее пухлым губам и целует их, неистово прекрасно, погружая в страсть порока, словно он был Мефистофелем. Ее пальцы дрожат, когда они касаются его разгоряченной спины. Она проводит линию царапин по позвоночнику Гарри, а парень же в свою очередь закусывает до крови нижнюю губу девушки и Луиза громко вскрикивает, побуждая животные рефлексы шатена. Эмоции бьют фонтаном. Но зеленые глаза Гарри сквозят все еще привычным безразличием, что несомненно расстраивает девушку, ведь она уже переполнена им. Он сдирает ее одежду, оставляя на участках ее тела холод своих губ. Луиза прижимается к нему, а он крепко сдавливает ее бедра, попутно входя в податливое тело. Девушка вскрикивает и впивается в мускулы его спины. Она тонет в нем... так безоговорочно и мучительно. И это неисправимо, как правило, ведь Луиза Вуд - всего лишь одна из тех, кто утонул в Бренди его души.