В городе остывших морей

Наше время. Нью — Йорк.

Что, если на один день отказаться от своей жизни и посмотреть на себя со стороны чужими глазами, глазами Бога? Что, если взять и на один день отказаться от любви и посмотреть на людей, которые погрязли в своем холодном одиночестве, утопая в злобе и тихой симфонии безнадежности. Что, если небо когда-нибудь обрушится на головы прохожих, что тогда будет? Что, если была бы возможность отказаться от чувств? Что, если?

Я была в периоде зимы, когда на улице палило майское солнце. Я была там, где по сути ничего не было. Пустота давила со всех щелей, окружая меня барьером завесы одиночества. Темнота пугала, заставляя жмурить глаза и прикусывать пересохшие губы, которые так и просили каплю живительной влаги. Некогда здоровый цвет тела сменился на мраморно — белый, казалось бы, что если провести по лицу пальцем, то он испачкается в побелке. А сама же я была разбита, как китайский фарфор, что находился на полу в гостиной после его ухода. Сейчас же к моральной боли можно прибавить физическую. Слезы резали щеки, как острый мачете моего мучителя, что носил маску на лице, оставляя для моих покрасневших глаз вид на его глаза. Я не знала ни этого человека, ни места, где нахожусь. А на мои крики и мольбы он отвечал лишь сильными измываниями надо мной, оставляя после себя крупные гематомы на моем теле. Меня не предупредили о том, что возможно вскоре убьют, приставляя дуло револьвера к виску. Меня не предупредили о том, что вскоре отнимут мое небо над головой и выключат солнце, заменяя это все кромешной темнотой и запахом сырости. Меня не предупредили и заперли здесь, ради чьего — то эстетического удовольствия, ради какой-то потребности сумасшедшего человека.