«Chacun est entraîné par sa passion.» Каждого влечет своя страсть.
Два года назад. Лондон«Минус всегда являлся сильным знаком, он подавляет плюс. Я была «+», а он был неизменным «-».» Анна Уортон.
Songs: «Halsey — Haunting» «the neighbourhood — cry baby» (The Weeknd — Often (Lido Remix) [128]) Его руки были везде, казалось, что не осталось ни единого место, где бы кожа молочного цвета не была обожжена пылкими прикосновениями, шершавых рук. А его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в Анне самые жгучие волны возбуждения. Девушка не могла больше контролировать свои действия и анализировать каждый шаг, сейчас происходило то, что невозможно было остановить. То, что они оба не хотели предотвращать. Парень буквально пронзил сердце Анны острием своего ножа, но парадокс заключался в том, что девушка вовсе не была против, ей даже нравилось это. Мазохистические чувства всегда ее привлекали, она находила в этом какое-то извращенное изящество. Губы Анны со всей присущей жадностью и агрессией впивались в его, уже красные, губы от таких пылких поцелуев. Уортон ни на минуту не отрывалась от него, желая каждую секунду продолжать терзать его так, как он терзал ее душу. До посинения, до нехватки воздуха, до черных точек перед глазами, до полуобморочного состояния… Ее руки путались в его волосах, которые копной спадали на ее обнаженную грудь, что так часто вздымалась. Гарри не медлил и попытался сквозь поцелуй содрать с девушки джинсы. Но руки лихорадочно дрожали, так, что пальцы не могли зацепиться за пуговицу или молнию. Они тряслись, и причиной этого не являлось возбуждение. Мурашки по коже, ощущение страха и боли. Ощущение своевременного предупреждения, что пора остановиться. Остановиться употреблять наркотики и завязать с ними раз и навсегда. Парень глубоко вздохнул и переместил свои дрожащие руки к девушке на соблазнительную талию, которая была оголена. Его минутное отчуждение заставило Анну привстать и с невиданной страстью прижаться к нему, так, чтобы его руки, до красных отметин, сжимали ее талию. Это помогло парню прийти в себя и унять головокружение, поэтому он вновь был сконцентрирован на вкусе ее помады, на плавных движениях тела, которое врезалось в его кожу, на касаниях пальцев, медленно скользящих по спине до резинки боксеров и возвращаясь обратно. — Детка, — прохрипел он, чувствуя себя на пределе. Растерянность и страсть были в его темно-зеленых глазах, пытливо вглядывавшихся в ее вспыхнувшее лицо. Ему нужно было скорее покончить с прелюдиями, чтобы в полной мере стать обладателем этой девушки. Он сжал грудь Анны и с неистовой силой столкнулся с ее губами. — Гарри, пожалуйста, — мольба, которая была слышна сквозь истомный вздох пресловутого наслаждения. Вожделение сковало тело девушки до головокружительной отметки. И это был зеленый сигнал. Сдвиг к решительным и крайне резким действиям Стайлса. Рывок и джинс на девушке уже не было, они валялись там, на полу, вместе с другой одеждой и былой тревожной нерешительностью. — Ты уверена? — тихий вопрос, который предопределит дальнейшее развитие сюжета. Либо вперед, либо назад, больше нет вариантов. — Да, — выдохнула девушка, пытаясь быть предельно уверенной в своих действиях. Она не пойдет больше на попятную, это не в ее компетенции. Гарри лишь кивнул и продолжил, полностью удостоверяясь в том, что девушка стала его очередной победой. Призом, который, может быть, он снова заслужит, если это потребуется. Анна изогнулась в спине, когда парень жестко с рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев… По ее телу пробежал огонь наслаждения, который прожигал глубины кожи. Она совершенно точно и всецело отдалась ему, утолив тем самым нестерпимый голод тела, которое так и просило продолжения резких движений от парня. Девушка буквально сходила с ума от этой яркой вспышки их близости. Анна сдалась, приняв его в себя. Она уступила, с упоенным удовлетворением шепча что-то неразборчивое. Они поддались наивысшему наслаждению, принимая друг друга, всецело, без остатка. «Они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения.»***
Его губы покинули ее, перебравшись на мягкую щеку нежно-розового цвета, а затем они и вовсе отстранились от девушки. — Нам пора, — прошептал парень, хрипловатым голосом от недавней волны наслаждения. Анна лишь кивнула, прикусывая пухлую губу. Она до сих пор не могла поверить в то, что произошло 10 минут назад. Ее тело все еще было ватным, и легкая дрожь время от времени ненароком сковывала Уортон. Гарри покинул девушку, отправляясь в душ. А Анна же закуталась в плед, который каким –то образом появился на диване. Теперь девушка уже не чувствовала жар своего тела и былое возбуждение, теперь все чувства были парализованы прибывшей волной стыда. Ее щеки приобрели пунцовый окрас, а небесные глаза начали слезиться от той неимоверной несправедливости. Разве не этого она хотела? Разве не ей хотелось почувствовать его полностью? Разве не ее тело молило о продолжении? Разве не она хотела выкрикивать его имя в порывах страсти? Разве не ее тело предало разум, уступая чувствам животной потребности? Вот она новая романтика, которая заключается исключительно в сексе. Зачем нужны цветы, которые не приносят ничего кроме минутной радости, когда оргазм длиться намного дольше? Мы слишком примитивны и ленивы, чтобы задумываться о чем — то высоком и искреннем, в то время как можно легко и без обязательств получить наслаждение. И именно это опустошает человека, лишает его всех чувств, оставляя первоначальные инстинкты, которые есть и у животных.А чем же тогда человек отличается от животного?