friends

очень прошу взболтать, но не смешивать

Перси снится сон, где он бежит по полю к падающему солнцу, то пока еще тонет, а Джексон несется со всех ног, прекрасно зная, что никак не сможет помочь, но бежит. До горизонта остается бесконечность, а трава только чернеет и режет голые пятки. Облака нависают сверху индиговыми пятнами и льют свою темноту по всему небу. Перси продолжает бежать, силы уже на исходе, и в голове пару раз появляется мысль упасть, но Джексон думает, что если он сейчас упадет, то больше уже никогда не поднимется. Солнце последний раз брызгает своими лучами в глаза и окончательно скрывается в болоте, но три оранжевые полосы остаются у самого края и зовут еще громче, а Перси бежит еще быстрее. Джексон просыпается с одеялом в ногах, мурашками на плечах, задравшейся футболкой и с жутким убеждением, что этот сон надо срочно кому-нибудь рассказать. За окном падают медленно хлопья снега, и за серыми домами зарождается рассвет. «чувак, мне сон пиздец странный приснился» «блять иди на хуй. а лучше, приезжай завтра на хату к коннору туса намечается и захвати пару девчонок по дороге. оккей?» — И чего, блять, я ожидал? — спрашивает сам у себя Перси, отвечая, что не хочет никаких вечеринок, и закрывает переписку с Джейсоном. Перси недолго сидит на кровати, поправляя одеяло, а потом снова хватает телефон и быстро печатает, словно от этого зависит вся его жизнь, делая кучу опечаток. Мурашек появляется все больше, как и света на горизонте. «проти но это очень важно. мне приснился страннный сон. я бежал к закату босиком и как-то бесцельно бежал, но вс равно с большим рвением. чтто это может значить?» Перси отправляет сообщение, а потом пишет другое, где рассказывает все подробнее. Он знает, что Нико нисколько не впечатлит его желание пообщаться, и скорее всего, ди Анджело его пошлет, как и Грейс. Джексон откидывает телефон, на подушку. Кутается в синее одеяло и расправляет немного занавеску, следя за неподвижными домами. Он сидит так, наверно, минут десять и думает о сне, понимает, что полная хуйня и хочет удалить сообщения. «я не психолог и в гаданиях не спец, но думаю, это к тому, что у тебя есть скрытые мысли, которые ты не хочешь признавать и боишься, но хочешь сильно узнать. а трава это отражение твоего состояния, оно становится все хуже. а те три полоски — это три выбора, которые ты должен будешь сделать.» — приходит ему, когда Джексон в очередной раз тянется к телефону. «а вообще, я хуй знает, и иди ты в задницу со своими идиотскими снами и сообщениями в пять утра» — следом. Перси прыскает, улыбается и перечитывает еще раз. «пидрила.» — приходит парой секунд позже, и Перси снова смеется. «ты спал?» «нет. курил. но впредь поставлю беззвучку на твой контакт, а то хрен знает, что тебе там еще приснится.» Перси лыбится, пишет что-то типа «прости» и «спокойного утра» и пытается снова уснуть. Нико присылает короткое сообщение с обзыванием и тоже желает спокойного утра. Перси точно не скажет, когда все пошло по пизде, но осознание своего падения в бездну ему пришло вскоре после первого посещения квартиры ди Анджело. Когда солнце было где-то за серыми облаками и, собственно, не хотело вообще смотреть на людей. Как и Джексон, которого, наверное, заразил этим мизантропством Нико. Мысли начали появляться в голове вспышками и резко. А в голове особенно засела о том, что Нико не хочется делать больно. И это, блять, настолько зашкварно, что Земля, наверно, отлепляла руку ото лба часов десять, если бы, конечно, у нее были руки и лоб. Перси ехал в автобусе и все думал о том, что Нико нереальный, а Джексону хочется меняться. Нико не падал в ноги порванным мешком, а улыбался в ответ, челку откидывал с глаз и руки мило в карманы пихал. Это хотелось бы лицезреть почаще, если правда. Эта правда впивается когтями, сжимает и трясет Джексоном, словно старой игрушкой. Вытряхивает из него весь синтепон, или чем он там напихан, и засовывает что-то теплое и живое, человеческое. У него все путается, падает и теряется. Он хочет больше с Нико общаться, в квартире его сидеть и слушать все новые обнажающие и больные мысли о Джейсоне. Перси бы его в пятнадцать, и, возможно, он бы не бухал беспробудно следующие два года. — И почему у тебя никогда не было друзей? — Людям доверять не могу. — Ты и мне не доверяешь? — Тебе, Джексон, в первую очередь, — говорит Нико, смотря на него в упор. И снова с усмешкой. Снова от него несёт неприязнью. У Нико взгляд холодный и руки тоже. Волосы длинные и всегда падают на лицо, шрам около левого уха и непроходящие синяки под глазами. Перси периодически зависает на родинке на носу, пока Нико занимается чем-то своим, ловит глазами каждое движение губ и век и бьет себя после мысленно. Он думает о нем, ищет в толпе. Нико его меняет, неосознанно воздействует, и Перси поддается. Кажется, тоже неосознанно. Перси хочется подойти к нему, схватить за воротник футболки и хорошенько потрясти. А потом взглянуть на самое дно черных глазах и спросить: — Что за хуйня происходит? Что за хрень я к тебе испытываю? Но он просто улыбается на то, как Нико снова злится на его тупую шутку и бормочет ругательства себе под нос, а после засовывает сигарету уже в свою улыбку и закуривает. Он зачем-то приходит на пиццу иногда, зачем-то пускает Перси дальше порога, зачем-то сидит рядом на ланче и зачем-то говорит серьезные вещи. Хотя нет ничего необычного. Просто Нико ди Анджело открывается с новой стороны. Просто Нико ди Анджело умеет улыбаться. И кажется, не так уж сильно ненавидит Перси. — Джексон, реально, что за хуйня? — спрашивает он каждый раз, когда Перси присаживается к нему на обеде и пытается поговорить о всякой фигне. — Ничего. Я реально хочу подружиться, — и да, кажется, это уже похоже на правду. В первый раз они пьют вместе на вечеринке в честь дня рождения Фрэнка. Перси притаскивает с собой сопротивляющегося ди Анджело, которого и так затащила бы Хэйзел, и заставляет веселиться. Для начала они с Нико выпивают по бутылке пива, говоря что-то про уже убухавшихся одношкольников и Джейсона, который косо их разглядывает, пока курит. Потом уже втроем с Фрэнком выпивают немного водки в честь совершеннолетия Чанжа и смеются над музыкой. После, уже вдвоем, еще водки, и мир кажется становится чуть светлее и добрее, а Нико лыбится и его несет куда-то влево. Но вечеринка честно оказывается не топ, и Аннабет, которая лезет к Перси тоже. Потом появляется еще и Калипсо с Дрю, и Нико просто отходит с поднятыми вверх руками и лыбится в умоляющее лицо Джексона. Перси кое-как отбивается от них, выпивает еще, вроде бы с Лео и находит Нико на балконе. Он один, сливается в пьяных глазах с небом и курит. Дым клубится по воздуху, катится колесом через синеву и растворяется рядом с бледным лицом. Звезд наверху нет, как и луны. Нико стоит, оперевшись на бортик и коротко нервно улыбается, когда Перси хлопает его по плечу и шутит что-то про популярность. — Фрэнк не такой уж и ублюдок, как я думал, — говорит Нико, снова поворачиваясь к небу. — Да тут все неплохие ребята, если присмотреться и быть не слишком объективным. — И ты, Джексон, тоже не последний мудила. Я думал, ты надо мной прикалываешься и потом раздавишь где-нибудь за углом, — Нико опускает взгляд и выдыхает дым, замолкая на пару секунд. — А ты довольно неплохой. Совесть где-то внутри скулит собакой, бьется в запертую дверь и плачет. Перси старается не придавать этому значение, как и воспоминанию о споре и той вечеринке, где он решил разрушить парочку жизней. Перси кричит в себя. Перси хочет признаться. Перси сглатывает это все настоящее и тоже ставит локти на бортик балкона. Держится. Перси улыбается на внезапную честность ди Анджело и глядит на то, как Нико снова затягивается, пожимая плечами, и откидывает волосы, но они непослушные и падают обратно ему на лоб. Нико переводит взгляд на Перси и предлагает сигарету, но Джексон мотает головой и продолжает следить за ним. — Думаю, ты начал меняться в моих глазах и становишься лучше, — снова говорит Нико, выдыхая и стряхивая пепел. Перси смотрит на красивые пальцы и оранжевый кончик. Перси протяжно продолжает скулить собакой в сердце, бьет себя, мозги крошит и в очередной раз глотает огромный комок, застрявший терновым шаром поперек горла. Нико такой настоящий, что дыхание перехватывает. Нико сильнее облокачивается, плечи поджимает, рыская взглядом в темноте. Черная прядь падает ему на глаза, и ди Анджело снова двигает в сторону головой, пытаясь ее убрать. Но та снова падает обратно, и Нико вздыхая, собирается поднять подбородок с ладони. Но Перси в порыве каких-то непонятных эмоции, внезапно подается вперед, дотрагивается до чужой кожи и заправляет за ухо волосы. И это, блять, самый тупой поступок в жизни. Потому что Нико потом поворачивается и смотрит на него. Нереально смотрит и рыщет своим взглядом уже внутри. И это какая-то пытка, хочется отодвинуться и сделать вид, что ничего не было. — Знаешь, — сипло начинает Джексон. — Я должен признаться, что… Но рука Перси безвольно спускается от уха к щеке, и это все на что его хватает. Его прошибает резко, окутывает чем-то и утаскивает далеко наверх. У Перси никогда такого не было и даже с не с чем сравнить, и вообще что-то неизведанное и странное. Только сердце бьется в глотке, и во рту пересыхает внезапно. И почему-то хочется никогда не выпускать лицо Нико из руки и взгляд не разрывать, а еще придвинуться ближе. Но Нико делает все первым: распрямляется, убирает лицо из ладони, разрывает взгляд и отстраняется. Зло смотрит на Перси, а потом вниз. — Я из-за тебя сигу выронил. Перси все еще не втыкает произошедшее и кивает только. Так и не убрав руку и хватая пальцами воздух, а Нико скрывается в комнате. Голова Перси пуста, как и темное небо, как и его ладонь. За дверью играет музыка, где-то там в толпе идет Нико, с подпорченным настроением, а Перси стоит в идиотской позе и пытается понять свои действия и свои мысли, посещающие его в последние дни. Он собирался все рассказать. Это пугает. Второй раз они пьют вместе у Нико дома, смотря фильм на ноутбуке. Перси просится, так как снова забыл ключи, а на улице дождь со снегом. У Нико оказывается чудесный коньяк в шкафчике, вишневый сок в холодильнике и кола за ним. И просто грех не выпить. Тем более Нико добрый и делится. Перси вообще кажется, что у них отношения наконец-то налаживаются, и все двигается ближе к дружбе. И да, Перси становится радостнее, и это очень сильно, пиздец как сильно, пугает. А еще Перси хочется признаться. А Нико рядом на кровати, среди черного покрывала, и в голове какое-то дурацкое сравнение со звездой. Он рядом и его, кажется, совсем ничего не волнует. Он спокойно наливает Перси коньяка в голубую кружку и спрашивает разбавить ему или нет. Да, Перси надо разбавить свою жизнь, желательно каким-нибудь незапланированным срочным звонком и чтоб свалить. Но, если правда, сваливать не хочется и разбавить желательно колой. Фильм довольно нудный, что-то про нравственные ценности, бунты и приближение войны. У Перси нет настроения думать и рассуждать о чем-то настолько глобальном и общественном. Да, именно поэтому он смотрит на руки ди Анджело. Руки у Нико обрезаны тенями и выглядят словно нарисованными, и Перси тыкает пальцем, не соображая. И где-то в параллельной вселенной его палец растворяется, и растворяются они с Нико. И лопаются вены. Шумят в разрушении кости и катятся по полу. Все светится и сразу же затухает. А потом чернота. На экране ноутбука и в комнате. У Перси подушечка пальца все еще чувствует холодную руку. И Нико, наверно, на него смотрит из этой темноты и мигает. Где-то между всем этим Перси вспоминает, что выпил около двух кружек. А потом в фильме включается свет или меняется обстановка, и Перси видит Нико. И Нико действительно на него смотрит и очень странно. Перси облизывает губы. А коньяк вроде начинает действовать. Нико смотрит, смотрит через голубое, куда-то намного дальше. Перси хочется приблизиться до миллиметров и забыть о своем существовании. Чтобы только Нико. И больше ничего. Перси хочется выйти в окно. В сиреневый закат, к огненному солнцу и темным угловатым деревьям с маленькими листиками и к людям с маленькими жизнями. Они убегут и не вернутся. Перси убежит и не вернется. Все убежит и больше никогда не вернется. Проедет мимо синим автобусом с яркими желтыми, такими как одуванчики, фарами и скроется за ближайшим поворотом. А вместе с ним и одуванчики, и синий, и Нико. Но сейчас ничто нигде не скрывается и нет ни автобуса, ни деревьев, ни людей. Перси хочется поцеловать. Блять. Блять. Блять. Есть Нико, смотрящий на него, его безумно красивые руки и темная комната. Жуткое желание, окутывающее полностью и коньяк на столе, на которого можно все свалить. — Джексон, там очень важный момент, — говорит Нико, кидая взгляд на экран. У Перси сейчас важный момент в жизни. Пиздец. Какой. Важный. Сука. И все что он делает, это мотает головой и, вскочив так резко, что ди Анджело вздрагивает, выходит из комнаты. Пиздец. Важный. Просто блять. Перси прислоняется к стене и пытается собрать себя заново, как пазлы. Но картинка, блять, похоже пиздец сложная и частичек больше миллиона, потому что как-то не выходит. Как-то вообще ничего не получается. За дверью все остается также. И Нико, и ноутбук, и размазанный стоп кадр. Продолжает садится солнце, и темнеть небо. Продолжают идти люди, и ехать автобусы. Ломается только Перси. Перси себя не чувствует. Перси вообще ничего не чувствует, он просто хочет вернуться на пару минут назад и никогда не касаться Нико ди Анджело, никогда не смотреть ему в глаза и никогда больше в жизни рядом с ним не пить. Он заглядывает обратно в комнату, говорит, что позвонила мама и пора идти, хватает пальто с вешалки и вылетает из квартиры. Несется бесцельно минут десять и бродит еще часа два по городу. Он продолжает ломаться и на следующий день, когда они с Нико идут в клуб на день рождения Калипсо. Нико долго плюется, но поддается уговорам Перси, а еще на обещание пачки. Перси, конечно, покупает ему сигареты, и Нико даже пару раз благодарно улыбается. Мимо мигают фарами машины, и все плавится в разноцветное море. Около клуба их встречает Лео с Джейсоном и их противные ухмылки, на что Перси невольно морщится. Они оглядывают Нико, пока тот достает зажигалку с пачкой и закуривает. Нико не обращает на них никакого внимания и протягивает пачку Перси, смотря на него из-под челки. И Перси просто не может отказаться, он аккуратно берет одну, стараясь не затрагивать пальцы Нико. Джейсон говорит что-то о том, что Пайпер сегодня его бросила и еще что-то о матери. Перси пару раз кивает, Нико разглядывает проезжающий мимо автобус и кажется даже не слушает, а Лео продолжает на него глазеть. Потом внезапно достает из кармана смуглую руку, протягивая ее Нико. — Лео Вальдес. — Нико ди Анджело, — говорит парень, выдыхая дым, и, бросив взгляд на руку, отворачивается обратно к созерцанию улицы. Джейсон прыскает в кулак, а Лео разочарованно убирает руку обратно, что-то при этом бурча себе под нос. Перси кивает сам себе и молча улыбается, стряхивая пепел пальцем. В клубе яркие прожекторы бьют по глазам, и Перси врезается в каждого встречного. Вообще не различает ничего в этом месиве и тихо матерится. Потом чувствует, как кто-то хватает его за локоть и тащит дальше в толпу. Свет перестанет мигать, а музыка перетекает во что-то менее быстрое. Перси видит, что его тащит Нико и по направлению к бару. Они немного выпивают, Нико говорит, что Перси себя странно вчера вел, и спрашивает, хорошо ли все. Джексон грустно улыбается, показывает большой палец и отвечает, что все в порядке, а маме нужна была помощь. Проходит около часа, и Перси чувствует, что больше ему пить нельзя. Возле бара более менее умиротворенно и светятся над стойкой успокаивающие синие лампы, в то время, как в зале все мигает и режет пространство на разноцветные пятна. Среди переливающихся холодных синих Нико смотрится ахуенно. Пальцы как-то пошло обвиваются вокруг бокала, или Перси просто так кажется. Перси в последнее время много чего кажется. Он специально отодвинулся от него подальше и наблюдал издалека. Нико определенно красивый. Это, блять, единственное к чему он пришел. По плечам прыгают световые вспышки, и в глазах безмерное море. Нико разговаривает с какой-то девчонкой, иногда натянуто улыбаясь и наклоняясь к ее уху. Он, наверное, демон. Он снова наклоняется к ней и бросает взгляд на Перси, и этого хватает, чтобы мысли Джексона вырвались из головы и убежали в яркую толпу. Пуля из дула вырывается, крутится и прорезает все на своем пути. Перси стоит с дыркой во лбу и продолжает смотреть на парня. Нико, сука, краешком губ улыбается, простреливая еще раз, словно прошлого недостаточно было, задерживает на нем ебаный взгляд, и Перси просто бездумно глядит в ответ и что-то пытается в этой черноте найти. Перси со своего прихода так и просидел за баром, не вставая, но веселиться все равно не тянет никаким образом. Девушка тянет ди Анджело к танцующим и лыбится во все тридцать два, а Перси тянет выбить все эти тридцать два. Перси тянет к нему, и он вцепляется пальцами в сиденье стула. Перси ухмыляется, когда Нико выдергивает руку и вертя головой, поворачивается обратно к стойке. Его взгляд ползет по бутылкам с яркими бликами и снова касается Перси. Очередной удар. Перси пить точно нельзя. Потому что Нико хочется взять, посадить рядом и смотреть. Узнавать и трогать. Перси возвращает во вчера и передергивает. А Нико снова смотрит на него, и чтоб его черт, опять улыбается. Бокалы, висящие на потолке, лопаются оглушительно, огромные тени пальцев на стенах танцуют слишком быстро, а мысли пляшут чечётку, топая своими ногами в голове. Творится что-то страшное, до жути невообразимое, что Перси зажмуривается и пытается восстановить дыхание. Когда он открывает глаза, то Нико на него не смотрит, не улыбается и разговаривает с Лео. Вокруг все так, как и должно быть в клубе, а Перси почему-то хочется умереть. Ебашит резко, блять, хреновой музыкой, яркими цветами, ядерными взглядами и необъяснимым чувством, что скоро кто-то окажется на дне. Да впрочем, Перси и гадать не надо, кто это будет. — Ничего. Я реально хочу подружиться, — и да, кажется, это уже похоже на правду. Это хуево ничего похоже на серьезное такое, необъятное приближающиеся дерьмо. Необъяснимое дерьмо, такое вязкое и которое волной накроет по самое не хочу. Такое, что Перси потом, наверно, пол своей жизни выбираться будет, а другую половину - вытираться. Джексон выходит из клуба; луна висит наверху словно новогодний шар и отражает весь этот черный мир, и черное настроение Перси. Отражает его последние минуты, мысли и взгляды в глубине светлых глаз. — Ничего. Я реально хочу подружиться, — и да, кажется, это уже похоже на правду. Перси хотел подружиться, чтобы уделать Джейсона, а не растоптать окончательно себя. Чтобы недовольство и деньги в кармане, а не самокопание, ебанные чувства и уничтожение разума. Где-то кричит сирена, а потом замолкает через пару секунд, в домах выключается постепенно свет, а луна становится только ярче. Сам Перси сидит на корточках и мечтает о пачке сигарет и о билете куда-нибудь в Данию или Нидерланды. Сзади глухо хлопает дверь, и раздаются хлюпающие шаги по лужам. Потом хлопок по плечу и перед глазами появляется противно довольное лицо Грейса. Джексон неохотно поднимается, поправляет куртку и кивает другу. — Смотрю, с ди Анджело все идет нормально. Вы уже встречаетесь? — спрашивает Джейсон, попутно доставая пачку и засовывая фильтр в рот. Перси мрачно следит за его действиями, нащупывая ключи в кармане и сжимая их. Он старается приподнять уголки губ вверх, чтобы сделать хоть что-нибудь наподобие улыбки, но кажется не получается. — Нет еще. С ним довольно трудно. Джейсон ухмыляется, смотря на лужи под ногами, и вытащив сигарету, выдыхает. Дым улетает вверх и путается в темноте, а Грейс снова затягивается, говорит, что спор имеет дело быть еще до весны, но чем быстрее, тем больше денег. Перси сильнее сжимает ключи, но кивает другу. У луны кажется появляется рот и она безжалостно смеется, понижая настроение Джексона до минимума и еще больше зля. — Побыстрее бы ты с ним, а то другие какие-то неинтересные. Только и знают, что пищать «не надо», да «я все сделаю, что попросишь», быстро все так. А тот терпел, все ждал пока он сломается, — говорит Джейсон, стряхивая пепел. — Ничего, потом узнаем. Он смотрит на Перси, улыбается и затягивается, а у того рвется какая-то нить внутри. У Перси жизнь трещит по швам, меняется все очень быстро и развивается в неизвестном направлении. Гейские наклонности все больше оправдывают свое наличие, и это никак не может нравиться. Но Перси делает какой-то неожиданный, но нужный шаг. — Тебе не надоело? — спрашивает он, разжимая ключи. — Думаю, это низко. У тебя мать больная дома, а ты бьешь каких-то лохов вечером. Может, пора уже заняться собой и… Перси не успевает договорить, потому что в следующую секунду его горло сжимает сильная рука Джейсона, и он оказывается зажат между холодной стеной и таким же холодным взглядом друга. — Не учи меня, ублюдок, — шипит Грейс, сжимая сильнее пальцы. — Я сам как-нибудь. Окей? На свою жизнь посмотри. — Джейсон, я просто… не хочу… больше… — Перси хватает его руки, пытается оторвать от своей шеи и кряхтит беспомощно. — Ты, блять, Джексон нисколько не лучше меня. Ты тут вообще-то, если забыл, чужими чувствами торгуешь. — Ничего. Я реально хочу подружиться, — и да, кажется, это уже похоже на правду. На правду не похоже поведение самого Перси. Который снова начинает задумываться о своём пустом внутреннем мире. О человечности. Вспоминает все моменты, в которые он мог бы стать хорошим героем. О том, что нет никаких стремлений и мечт. Нет ни капли самопонимания и вообще полнейшая неизвестность о собственном я. О вчерашнем. О странных порывах. О черных взглядах, автобусах, одуванчиках, сиреневых закатах, деревьях и людях с маленькими жизнями. О руках и пальцах. О Нико, ебанном, мать его, ди Анджело. И да, Перси снова все просрал. Но Нико вроде хоть и через боль, помогает разобраться. И после очень странных разговоров с ним становится легче. Хоть тот и матерится на него, и посылает в самые пезды мира. Но Джексон это заслужил. Его мнение скачет с самой низшей точки до самой высокой. То он все пускает на самотёк и старается наслаждаться жизнью. То вновь пытается изучить себя и исправить все многочисленные проблемы и неправильные решения. И похоже Перси не в норме. — Джексон. Вернись в норму, — говорит ледяным тоном Джейсон, отпуская горло и бросая бычок в лужу, так, что луна в ней трясется от смеха. Он уходит, оставляя после себя еще больше холода, след от ключей на ладони, ненависть, кучу мыслей и заболевшую шею.

стрелять, но не расчленять. когда ты в моей голове, мерзнут руки.