про нас бы книгу, но мы непечатны!
Перси приглашает Нико, потому что мама у него уехала в гости к подруге, а один он видели те спать боится. Нико, конечно, считает это полнейшим бредом, поэтому ничего не отвечает на сообщение и кидает телефон обратно на кровать. После того дня, когда Перси приходил к нему, прошло уже около трех недель, Джексон все также продолжает отсвечивать перед глазами, а Нико от него всеми возможными способами отпихиваться.
Они редко переписываются, больше что-то присылает Перси, какие-то мемы и видео. Нико смотрит, хихикает иногда в подушку, но не отвечает, потому что какого хрена, это же Перси Джексон. Нико его терпеть не может.
Должен не мочь терпеть.
Телефон снова вибрирует, и Нико, закатывая глаза и мыча ругательства под нос, тянется к нему. Да, он, конечно, может проигнорировать, но любопытство вещь сильная, и большую часть каната перетягивает на себя.
Перси обещает купить ему две пачки.
Нико не отвечает.
Телефон после снова вибрирует. Перси говорит, что с него пиво и видеоигры. Присылает фото дисков, и Нико замечает парочку, в которые хотел бы сыграть. Но это Перси Джексон, а у Нико на него аллергия.
Нико не отвечает.
Новое сообщение: Перси пишет, что с него еще пицца. И тут ди Анджело как-то трескается, потому что против пиццы идти не может.
А вообще Нико всегда хотел с кем-то поиграть в игры, попить пива и поесть пиццу. Претендентов кроме Хейзел не наблюдалось, а она такое не любит и вообще как-то в последнее время общение с ней сошло на нет. С Хейзел отношения стали натянутыми, после того случая, когда-то она заявилась к нему домой. Пришла пьяная, прямо в стельку, повисла на шее и начала плакать. Говорила, что Фрэнк Чанж идиот, не понимает ее, шептала, что они с Нико соулмейты и внезапно как-то перешла грань.
После они общались пару раз в школе, но разговор каждый раз не клеился, Хэйзел извинялась через каждую реплику, а Нико убеждал ее, что всякое бывает. Она кажется во всякое не верила и начала его избегать.
Нико отвечает, что-то наподобие:
«заебал, ладно, пиши адрес», потом встает с нагретой кровати, умывается холодной водой, пытаясь привести себя в нормальное состояние, потому что он точно в каком-то другом. В нормальном состоянии на такое не соглашаются. Он кидает в рюкзак футболку и зарядку, деньги не берет, потому что Джексон обещал все сам купить, пусть это и неловко, Нико старается подавить в себе это чувство.
На улице с каждым днем градусов становится меньше, а под ночь вообще чувство, что Северный полюс, что медведи белые гуляют за окном, пингвинов по углам ищут. Нико натягивает поверх майки, в которой был, толстовку с веселым черепом, в короне Burger King, решает остаться в рваных джинсах и идет в прихожую.
Запихивает в карманы куртки наушники, пачку с тремя сигаретами и ключи. В подъезде уже становится заметно холодно, и пока Нико спускается, он успевает пожалеть, что не взял шапку и ему приходится довольствоваться капюшоном.
До Перси он доезжает почти за час, сидя в конце автобуса и печально смотря в темное окно. Джексон встречает его на остановке, улыбается так, что Нико думает, если еще раз такое — он точно ослепнет, тянется, стучит по плечу и протягивает пачку, говоря, что вторую ди Анджело получит, когда они доберутся до дома.
— Я подумал, что за едой мы должны сходить вместе, а пиццу закажем, когда вернемся, окей? — спрашивает он, медленно начиная шагать с остановки.
Нико в ответ кивает и идет за ним, думая о том, что надо было остаться дома, потом бы когда-нибудь выпил пива и видеоигры бы посмотрел, не в компании Джексона. Но он все равно тащится за ним, наступает на кривую тусклую тень и закуривает.
— Я рад, что ты согласился, — говорит Перси, оборачиваясь на него.
— Я не знаю, кой-хрен меня укусил, — отвечает Нико, выдыхая.
Перси занозой под кожу на ладони забился, большой, противной и неприятной. Ковыряешь, ковыряешь, не вытаскивается. Нико иголкой пытается, но тоже не получается. Он бьет пальцем, пепел на кеды кидает и смотрит Джексону в спину. Пытается через позвоночник до мыслей добраться, залезть бы в голову и перевернуть все черепные камеры, до правды докопаться.
Нико хочет докопаться сегодня.
Они доходят до магазина молча, Нико кидает бычок четко в темный круг мусорки, а Перси тихо хлопает, лыбится, ди Анджело на автомате улыбается в ответ. В магазине тепло, желтоватый свет и людей немного, потому что уже относительно поздно. Перси берет трещащую тележку, облокачивается на нее и идет через прилавки.
Они решают взять сосисок, чтобы поесть их с макаронами, которые, как уверяет Джексон, есть дома, каких-нибудь булочек для хот-догов и по парочке бутылок пива. Они проходят мимо стеллажей с мясом и ветчиной, когда Нико решает начать действовать.
— Джексон, зачем тебе все это?
— Что? Тележка? С ней просто прикольнее, — Перси отвлекается от поисков сосисок и рассеянно смотрит на него.
— Зачем ты пытаешься сблизиться со мной? — в очередной раз спрашивает Нико, отводя взгляд и бегая им по полкам. Он замечает желаемое и подходит, разглядывая упаковки.
— Я ж тебе уже говорил.
Нико берет одну, вертит в руках, ища срок годности.
— Ты дружишь с Джейсоном. А между нами с ним ничего общего, — говорит он, кидая упаковку обратно, и берет другую. — Почему ты кстати с ним общаешься? Чем он тебе нравится?
— Ну, мы дружим с детства… Не знаю, с ним интересно, он харизматичный, сильный… аргх, я не знаю. Я привык к нему.
— Сильный, потому что умеет бить? — хмыкает Нико, поднимая глаза и смотря на Джексона.
Перси с открытым ртом стоит, на тележку локтями облокачивается и ничего не отвечает. Только в ответ глядит пустым взглядом, может, немножко только разочарованным.
— Сильные просто так кулаками не размахиваются. Скорее всего он поломанный и слабый, — говорит ди Анджело, кидает сосиски в тележку, от чего Джексон вздрагивает, поворачивается в противоположную от него сторону и идет дальше.
Нико слышит дребезжание сзади и усмехается, Перси молча катится следом и спорить с ним, кажется, не собирается. Хотя, если бы он спорил, было бы легче, а так этот тугой узел всей ситуации затягивается только сильнее. Ди Анджело думает, что пока достаточно с этого придурка и направляется в алкогольный отдел.
Когда они уже стоят напротив разноцветных бутылок, Нико внезапно осеняет, что он не взял с собой свою поддельную распечатку документов, которая иногда неплохо так прокатывает. Хотя, продавцам хватало одного взгляда на его заебавшийся вид и синющие мешки под глазами, чтобы понять, что ему нечего терять и наверняка он уже наркоман.
— Тебе сколько? — спрашивает он, смотря на Джексона.
— Столько же, сколько и тебе, — буркает Перси. — Но у меня есть связи, поэтому…
Он со странной ухмылочкой лезет в карман своего пальто и достает паспорт. Открывает и тычет прямо Нико в лицо, ди Анджело морщится, берет и сначала даже не понимает, что он поддельный. Но в паспорте написано Алекс Нортон, Алекс совершеннолетний, рядом фото Джексона.
— Вау, — восхищается Нико, все еще не веря своим глазам. — Круто.
Он протягивает лжепаспорт обратно Джексону, тот довольно кивает и убирает свое сокровище обратно. Нико берет четыре хайнекена, Джексон машет рукой и вскоре они идут на кассу, приятно бренча зелеными бутылками.
До дома Джексона Нико выкуривает еще одну, наступает в лужу, которая сливалась с асфальтом, и вдоволь наслушивается подколов от своего сопровождающего. Они поднимаются на третий, а когда Перси открывает дверь и жестом приглашает войти, Нико видит перед собой немного неряшливую, но уютную комнатку с диваном, телевизором и огромным красноватым ковром.
Сбоку не огражденная крошечная кухня со смешными зелеными шкафчиками. Перси говорит ему присаживаться на диван, а сам идет к столу, доставая и ставя все купленное.
— Посмотри пока пиццу, я сварю ужин.
Нико послушно берет телефон, поудобнее устраивается и начинает рыскать по сайтам.
Прошло уже часа два, приготовленный Джексоном ужин, они схомячили за десять минут, а потом еще минут сорок спорили, какую пиццу заказывать. Нико даже пару раз побил Перси подушкой в его наглую рожу и успел выдуть первую бутылку, потому что стресс и этот говнюк рядом.
Пиццу они все-таки кое-как заказали, а сейчас наконец-то в спокойствии ждали и играли в какую-то стрелялку на плейстейшене. Выигрывал Нико, и он все время лыбился, смотря на надувшегося рядом Джексона. Тот нервно сжимал пальцы на ногах и все время лохматил свои и без того растрепанные волосы.
— Слушай, можешь раскрыть мне одну тайну. Она меня в последние годы очень интересует, — говорит Нико, когда они ждут пока загрузится новая локация и можно будет начать играть.
— Какую? — Джексон подбирается к бутылке и, взяв за горлышко, отпивает.
— Что я сделал Грейсу, что потом два года за это своей мордой расплачивался?
— Ааааа, — тянет Перси, смотря в сторону. — Ну, ты ему нагрубил как-то.
Нико задумывается на секунду, окунается в воспоминания, разбрасывает их в стороны, пытаясь до нужного добраться.
— Когда сигарету ему что ли не дал? — осеняет его.
Джексон ставит пиво обратно на тумбочку, стукнув дном бедной бутылки, и пожимает плечами. Игра прогрузилась, и он начал медленно нажимать по кнопкам джойстика.
— У него в тот год семья развалилась, он очень переживал, — отвечает Перси, не отрывая внимания от экрана. — Наверно, ты его просто добил, и он не выдержал. Может, он так со своей болью справлялся. Я не ебу.
— О да, тогда это оправдание, — сдерживая себя, комментирует Нико, тоже обращаясь глазами к телевизору. — А что у тебя тогда, Джексон?
— Слушай, это не я тебя бил, чего докопался? — Перси перестает вжимать кнопки в джойстик и яростно оборачивается на Нико, ди Анджело на него.
— Ты ничего против не делал, почему?
Перси смотрит еще пару секунд, взгляд у него темный и недобрый нисколечко, Нико это немного пугает, потому что такого Джексона ему еще не доводилось видеть. Он сглатывает, чужой взгляд дергается вниз на его шею, мажет быстро и отрывается. Герой Перси на экране вновь движется куда-то по темному лесу и перезаряжает щелчком оружие.
Нико отмирает, тоже возвращается к игре, иногда настороженно поглядывает на Джексона. Тот вроде постепенно расслабляется и через минут десять перестает остервенело жать по бедным кнопкам.
Через полчаса Перси идет открывать дверь, по квартире разносится запах горячей и долгожданной, слишком долгожданной, пиццы. Нико хлопает в ладоши, невольно облизывается и убирает со стола ненужные фантики и джойстики. На вид пицца выглядит даже лучше, чем пахнет, Джексон аж смеется над выражением лица Нико и говорит, что тот смотрит на нее так, словно всю жизнь только водой и питался.
Нико смеется в ответ, неловко чешет плечо и просто блять. Какого хуя он ведет себя так по-домашнему, почему ему тепло и уютно, и почему все выглядит так правильно? Он затыкает свой улыбающийся рот, и мысли, собственно, тоже, пиццей. На вкус она оказывается лучше запаха и вида, а Перси теперь ржет уже над его довольным лицом.
Спать они ложатся уже под утро. После двух коробок пиццы, четырех бутылок, трех игр и шуточной драки. Все началось с того, что Перси понимая, что проигрывает, не нашел лучшего решения, чем отбросить свой джойстик нахуй и не вцепится в руки Нико, громко крича и почти кусаясь. Ди Анджело, конечно, знатно приохуел, но теряться в ситуации не стал, а бросился на Джексона, нащупал рукой подушку и колотил его минут пять.
Сейчас он расположил голову на этой потрепанной и повидавшей, кажется, все подушке и пытался заснуть. Они расправили диван, Джексон притащил одеяло из своей комнаты и нагло лег рядом. Нико, конечно, из принципа, попинал его ногами, пытаясь спихнуть, и сдавшись, развернулся в другую сторону.
Сиплое: «Я боялся», из-за спины раздалось как-то неожиданно и совершенно не к месту так, что Нико просто выпал из своих предсонных мыслей резко и неприятно. Он раскрыл глаза, уставившись в темноту, немного разбавленную холодным светом еще рождающегося утра, не стал оборачиваться, а просто тихо, и скорее всего даже слишком, спросил:
— Это сейчас к чему?
— Джейсона боялся, — из-за спины. — Поэтому ничего не делал.
Нико ничего не отвечает.
На него просто сверху обрушивается это
боялся, крошит череп всей этой серьезной интонацией и, возможно, даже искренностью, которую никак не получается осознать. Джексон просто скидывает это
боялся, говорит словно
ну теперь живи с этим как хочешь и
попробуй воспринимать меня по-старому и смеется, как он умеет, ослепительно.
Вскоре ди Анджело слышит мирное посапывание, дергает кончиками губ и тоже закрывает глаза. Это
боялся давит все часы сна и даже пробирается в отключившуюся голову голубым чем-то и искренним. Нико докапался все-таки до какой-то правды, но явно не до той, до которой нужно было.
Перси появляется через пару недель после около двери никиной квартиры с лучезарной улыбкой и двумя билетами, зажатыми в пальцах. Они уже немного мятые и светло-голубые, у Джексона шарф такого же цвета и лицо слишком счастливое.
Нико сонно его оглядывает и закрывает дверь.
Утро было вроде чудесным, с солнцем за окном, с птицами за облаками и совсем не с Джексоном за дверью. Он никак не входил в понятие о чудесности, и вообще, Нико уже запутался.
Запутался настолько, что Перси был у него на неделе уже раза три, они вместе сидели на ланче, а еще Нико почти перестал материться на него. Время течет, и походу сквозь пальцы вместе с адекватным отношением к неадекватным людям.
— Эй, Нико, открой, — мычит Перси.
Ди Анджело злобно усмехается и идет на кухню. Он встал только что — из-за звонка, и надо поесть, чтобы продолжить мыслить здраво. Но в холодильнике стоит только бутылка пива и банка соленых огурцов.
Нико грустно не нее смотрит, а потом начинает рыться в боковых ящиках, находит яйцо и ещё уже созерцает яичницу, доставая сковородку, но благополучно разбивает свой завтрак на полу. Желток красиво растекается по плитке и похож на маленькое кривое солнце, но почему-то весело не становится.
Живот урчит, пока Нико играет в какую-то игру на компе, которую вчера скачал, пока смотрит очередное долбоебское видео на ютубе про котиков, и даже тогда, когда Нико почему-то делает несчастную алгебру, которую задали еще на прошлой неделе.
Мысли все сводятся к еде и Перси за дверью, и сосредоточиться не получается ни на чем больше.
Над кроватью все также висят вырезки из старых журналов. На них какие-то низенькие горы с закатом, море в холодных тонах и еще чьи-то руки на фоне бордового платья. Ближе к окну очень символично висит картинка с шагающим человеком, и Нико хочет стать сейчас именно им.
Сложно собраться, ужасно сложно. Карты в покере тоже никак не хотят собираться в выигрышные комбинации, и в итоге Нико всирает все деньги с двойкой и червовым тузом.
За окном уже во всю светит солнце и носятся машины. Где-то на работу в кофейню бежит Хэйзел, спотыкаясь через каждые три шага, и Нико только может надеяться, что при следующей их встрече на ней будет меньше пластырей. Отец звонит, разрывая очередные размышления на тему о Перси Джексоне и его поведении, спрашивает о настроении с погодой, Нико даже почти не огрызается и желает удачи.
Сигарета кажется слишком крепкой, а день слишком ярким для начала декабря, и Нико слишком довольным для своей жизни. Последний раз такое странное умиротворенное настроение было где-то летом, когда они с Хэйзел ездили к океану.
Но океана в комнате нет, так что прийти к хоть какой-нибудь разгадке, почему у Нико хорошее настроение не получается. Утро никак хорошим назвать нельзя, алгебру с котиками тоже.
В итоге подумав о всех странностях и решив, что все-таки по всем законам вселенной Перси уже давно ушёл, а желудок Нико нуждается хоть в каком-нибудь завтраке, он натягивает майку и джинсы, завязывает кеды и, хватая одинокую парку с вешалки, выходит из квартиры.
Но Перси Джексон явно не поддается всем известным и ещё нет законам вселенной. Он просто одна огромная дерьмовая проблема, и его хочется убить.
Потому что он сидит на лестничной площадке, уставившись в телефон, смотря ютуб. Потому что из кармана все еще торчат два билета. И еще потому что Перси улыбается ярко, обернувшись. Он светится и переливается просто всеми цветами радуги, а Нико только и может, что захлебываться в этом оптимизме.
Он встает, пряча телефон в карман и довольно смотрит на Нико.
— Почему ты все еще здесь? — шипит ди Анджело, оглядывая высокую фигуру парня, и Перси выглядит неплохо, и девочкам точно понравится как и его серое пальто, так и его сранный голубой, мать его, шарф.
Джексон, продолжая улыбаться, достает торчавшие билеты и снова ими машет перед лицом Нико. В его голове явно пустота и все белое, ничего не работает и не соображает никаким местом.
— Можно я уебу тебя прямо здесь? — зло спрашивает Нико и обходит Перси, идя к лифту.
Но, не сделав даже трёх шагов, он запинается об свою же ногу и падает назад, хорошенько так чуть не трахнувшись об лестничную площадку. И, наверно, лучше бы он все-таки упал, потому что в следующие минуты происходит какой-то пиздец.
Перси ловит его, и его рука где-то в районе талии, а губы растягиваются в блядской улыбке. Он смотрит прожигающе и, кажется, его лицо слишком близко. Глаза смеются, а там во всю веселятся блики, сталкиваются и хохочут слишком громко.
Нико смотрит на него, и в голове совершенно пусто. Он секунд пять, наверно, прокручивает события произошедшие меньше минуты назад, а потом с каким-то идиотским писком отталкивает Джексона и скачет вниз по лестнице.
Реально. Лучше бы Перси его бил.
Нико решает остановиться только на третьем около горшка с китайской розой. В кармане нащупывает пачку и трясущимися пальцами достает сигарету. Точно так же поджигает ее и пытается затянуться. Дыхание все еще не в норме, и Нико вообще сомневается, будет ли ещё что-нибудь в норме.
— Эй ты чего? — спускается к нему Перси. — Смутился?
— Сука. Блять. Не подходи ко мне.
Нико точно не знает, что его испугало: что он потерял бдительность, что чуть не упал кубарем вниз по ступенькам или то, что Перси был так невозможно близко. Чужие пальцы все еще чувствуются на талии, и в ушах противно звенит.
Нико стучит себя по боку, говоря, что все в порядке. А Перси стоит напротив и снова выглядит слишком счастливым. В подъездное окно падает луч солнца и ползет по листьям брошенной розы.
Нико взглядывает на Джексона внимательно, Перси улыбается ободряюще. Они спускаются дальше и выходят на улицу. Там все также холодно, солнце только хоть как-то оживляет весь пейзаж, декабрь накрывает все своим белым телом и потихоньку в сердце пробирается.
Перси идет тихо и практически незаметно, словно боится ненароком кого-нибудь разозлить. Но на лице у него все еще сияет солнечная улыбка, и Нико все равно хочется его стукнуть чем-нибудь тяжелым.
— Чего такой радостный?
— День хороший, — говорит Перси, вздрагивая.
Нико только ухмыляется и прячет подбородок в ворот куртки.
— Держи.
Перси останавливает его, хватая за плечо и протягивает коробок спичек. На крышке роза нарисована красным и выглядит довольно смешно. Ди Анджело сначала вообще не втыкает прикола и даже как-то смущается, но потом быстро вернувшись в нормальное состояние, спрашивает, поднимая глаза на Перси.
— У тебя денег на нормальные цветы не хватило?
У Перси взгляд вообще не понимающий, и лицо в целом тупое. Он все еще протягивает спички, и снег все еще падает ему на плечи. И Нико все еще продолжает смотреть на него.
— Что? — тупо отвечает вопросом на вопрос Джексон.
— Блять, слишком тонко для такого дебила как ты? — с улыбкой ругается Нико и забирает коробок, пряча в карман.
— Ты сказал, что успокаиваешься, пока жжешь спички. Вот я даю тебе, чтобы ты после наших встреч себя успокаивал. И сам ты дебил, — корчит обиженную рожу Перси.
— Эй, не плачь только, а, — все еще улыбаясь, говорит Нико.
— А ты хотел, чтобы я тебе цветы купил? — спрашивает Перси, наклоняясь к лицу ди Анджело и убирая прядь волос с щеки.
У Нико дух выбивает из тела. Он отталкивает руку Джексона и, разворачиваясь, идет дальше.
— Нахуй иди, Ромео.
Перси сзади смеётся, и вскоре догнав, пристраивается рядом. Нико сильнее утыкается в ворот парки, скрывая улыбку, которая никак не хотела сползать с лица, и пытается понять, что происходит между ним и Джексоном.
Перси рядом уже почти второй месяц и, кажется, уходить никуда не собирается. Не сбегает, не прыгает через ложь и даже просто не игнорит.
Скорее наоборот. Навязывается.
Нико подпускает его, потом отталкивает, вспоминая прошлое, держит на расстоянии, и назвать все происходящее дружбой не собирается. Потому что это хуйня какая-то, непонятная, мутная и надоедливая. Стучит молоточком по мозгам, другие мысли разбивает и заставляет искать всякие причины.
Деревья спокойно стоят, как и дома, и кажется, им совсем пофиг на то, что сейчас внутри у Нико. И вообще всем пофиг.
И Перси, кажется, тоже. Потому что он все еще лыбится и шагает, даже как-то пружинисто, словно взлететь собирается. Он смотрит на Нико и улыбается еще шире.
Ди Анджело только быстро отворачивается.
— Что за кино?
— Трансформеры.
— Да, иди ты нахуй.
— Не слишком ли много ты меня посылаешь.
Нико достает пачку, цепляясь за нитку в кармане, и дергает сильно рукой, так что та рвется. Перси подходит ближе, ворча что-то себе под нос.
— Трансформеры, серьезно?
— Я люблю Оптимуса Прайма, — говорит обиженно Перси, выпячивая нижнюю губу.
Нико, взглянув на это жалкое зрелище, ухмыляется и нервно засовывает сигарету в рот. Перси внезапно залезает в его карман и достает зажигалку, поджигая кончик. Нико даже забывает затянуться, но во время выходит из остолбенения, а Перси довольно убирает зажигалку обратно.
Они стоят уже около входа в кинотеатр, на стенах пестреют плакаты новых фильмов, заманивая рассмотреть их ближе и потратиться на билет. Около входа группа подростков наскребывает из карманов последние деньги, и у них такие печальные лица, что Нико борется с желанием внутри, подойти и отдать свои.
Перси улыбается и подставляет лицо под лучи солнца, которые тут же с большой охотой ложатся на его профиль.
— Ты хороший друг.
— Когда мы друзьями-то стали? — отрывается от сигареты Нико и смотрит на Джексона.
— Мы так чудесно пооткровенничали друг перед другом, когда я приходил к тебе в первый раз.
— Мне было просто одиноко.
Перси открывает глаза, поворачивает голову и смотрит на Нико. Тот только нервно выпускает дым и рефлекторно бьет пальцем по сигарете, и становится как-то неловко.
— Давай тебе почаще будет одиноко, — говорит Джексон, нахрен повышая уровень неловкости до ста и еще шире улыбаясь.
У Нико внутри что-то сталкивается и разбивается звонко, так, что даже в ушах отдает эхом. Он вообще никогда не думал, что ему могут говорить такие вещи и что с ним могут желать общения. Но Перси Джексону верить нельзя, и ди Анджело пытается подавить в себе расцветающие, вроде бы ответные, чувства.
— Продолжишь лыбиться, я тебе врежу.
— Окей, — говорит Перси, пряча улыбку с светло-голубой шарф и все еще косо смотря на ди Анджело.
Нико как-то передергивает и хочется уйти за угол и там проораться. У него на лице точно тупое выражение, что-то между ахуевшим и недоверяющим, а пальцы все еще бьют по сигарете.
В зале оказывается людей немного, а Перси успевает рассыпать попкорн, пока садится. Перси смотрит как собачонка, Нико просто кивает на сидения и ничего не говорит. Плюхается в теплое и старается найти такое положение, чтобы голова впереди ему треть экрана не закрывала и чтоб к Джексону близко не быть.
За стенами под ногами хрустит первый снег, у Нико под подошвой кед хрустит попкорн, и рядом сидящий Перси своим ртом тоже хрустит, так, что аж трансформеров этих хуевых не слышно.
Нико не хочет ему верить, но этот парень отшивается рядом почти каждый день, настырно влезает в жизнь и постепенно обустраивается. Тащит свои вещи, раскладывает внутри Нико и не обращает внимания на возгласы, чтобы уходил подальше. Нико предательства боится.
Но у Перси руки тёплые. Глаза яркие. У Перси странное и непонятное, но желанное, и совершенно абсурдное
все хорошо.
Он говорит это, когда ловит Нико на улице. Когда отвечает на вопрос как дела. И даже своей улыбкой. Он словно обещает, зовет с собой и что-то яркое каждый раз приносит, тупое, но яркое.
Нико к такому не привык.
Он ему не верит и думает все еще о причинах его интереса.
Он думает днем, сидя за партой в душном классе. Он думает, пока курит на десятом этаже, вновь успокаивая свою страдальческую душу закатом. Он думает ночью под одеялом в темноте. Он думает, пока сидит с Джексоном в столовой и пялится на смуглые руки.
У него уже мозги кипят, но все как-то не приходит ни к чему. Совсем. Упирается в огромную серую стену и больше никуда не двигается.
У Нико надежда.
оставляешь свои отпечатки
