Эксперименты

В темном помещении скользили неясные тени. Из-за темных штор в окна не проскальзывал ни один лучик света. Посередине комнаты одиноко возвышался стол. Ну, как возвышался? Его ножки были настолько крохотными, что человеку приходилось сидеть на полу, умещая свое мягкое место на маленькой подушке. Однако ни пустота помещения, ни темнота не смущали мужчину, а наоборот, помогали сосредоточиться на своих мыслях. О чем же можно думать в семь утра, когда люди только просыпаются, сладко потягиваясь или глубже зарываясь под одеяла, прячась от звонкого будильника, когда за окном только-только, разукрашивая небо яркими красками, появляется рассвет, сопровождаясь пением птиц? А подумать было о чем. Хотя бы о своем племяннике и его возлюбленной, которые в последнее время странно себя ведут. Очень странно. Даже страннее обычного. После недели в горах они стали будто больше общаться, но их общение сводилось к скомканным, боязливым приветствиям и ежевечерним совместным ужинам, на которых они даже не разговаривали (лично подслушивал). Если же завязывалась беседа, то она быстро сходила на нет. Президент не знал, что между ними произошло за те четыре дня, что они пробыли наедине, но только по их поведению можно было понять, что что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что уже почти два месяца они ведут себя, как индюки. Упертые индюки. И то, как они вели себя раньше, не идет ни в какое сравнение с нынешним поведением. Такарада громко застонал от бессилия, легко ударился головой о стол и остался в таком положении, разве что немного повернул голову набок, для удобства. Уже в сотый раз он пожалел, что не поставил ни жучков, ни камер в свой горный домик. Он же знает, знает, что этих двоих нельзя оставлять без присмотра. Но вновь допускает такие досадные ошибки. - Ре-е-ен, что же ты опять себе надумал? Что же ты там наделал? - прохныкал взрослый мужчина, отчаявшись понять сам. * * * Котонами преследовало чувство дежавю. Все агентство LME будто замерло, снова. Все люди, находящиеся в здании, ходили медленно, вжимая голову в плечи и изредка оглядываясь, будто их кто-то преследует. Девушки, сидящие на входе и обычно очаровательно улыбающиеся, были бледны, как мел, и чем-то напуганы. На плечи же словно давил потолок. Нервы актрисы начали шалить, казалось, надвигается что-то ужасное, ранее никогда невиданное. Было чувство, что за любым углом тебя может поджидать огромный монстр, который только и мечтает, что напасть на тебя. Брюнетка резко дернула головой, начиная догадываться о причинах сей угнетающей атмосферы. Только один человек способен своей энергетикой захватить такое огромное здание, повергнуть всех его обитателей в уныние и хаос. И что-то подсказывало, что спасать всех снова придется ей. Повезло же стать подругой ходячей катастрофы! Хотя, если сказать честно, девушка давно хотела поговорить с напарницей по отделу. Некогда светившаяся изнутри Кеко, стала напоминать не до конца сдувшийся воздушный шарик. Бледно-зеленого цвета. Шарик, который до сих пор пищит и сдувается с каждым днем, каждым часом, тихо прося помощи. Тут Котонами вспомнила, как это чудо недавно уплетало мороженое, заедая его соленым огурцом, а после жаловалось на отвратительный запах жареного мяса, которое ранее просто обожала. Да и есть стала Кеко намного больше, она просто набрасывалась на еду. Как бы и ей самой не стать ее ужином! "Депрессия", - все обдумав, заключила Канаэ, подавляя рвотный рефлекс, и быстро зашагала вперед, в раздевалку. - Ох, попляшет же у меня Рен, - тихо пробормотала она, мгновенно догадываясь о причине грусти подруги. Всегда он. Он и только он. Добравшись до нужного места за рекордно короткий срок, черноволосая, фыркая и отмахиваясь от назойливых демонят, пробиралась к двери. Что же такого могло случиться, что Могами так расстроена? Может, Рен отверг ее признание? Нет, глупости, не мог он так поступить. А что тогда? Решив не гадать, а узнать у самой виновницы, Канаэ резко распахнула дверь и начала вглядываться в полумрак помещения в поисках рыжей девушки. Та нашлась в своем любимом углу. Кеко сидела, прижимая крепкими объятиями коленки к груди, и пустым взглядом упиралась в стену. Её демонята хмуро летали вокруг нее, нагнетая обстановку. Кеко была какой-то потухшей, даже ее рыжие волосы казались тусклыми, словно выцветшими. Не было того задорного огонька, что всегда удивлял Канаэ. Не было и оптимизма и вечного "Я не сдамся!", будто случилось что-то непоправимое. Но ведь такое невозможно? Правда же? Котонами застыла в дверях. Все ее естество пронзил ужас, который сковывал все агентство. Буквально заставив себя сделать шаг, актриса медленно приближалась к подруге. - Эй, - хрипло начала она. - Привет. Могами как-то странно, будто в замедленной съемке, повернула голову и посмотрела на нее своими заледеневшими глазами. - Привет, - пробормотала она, не отводя взгляда, пробирающего до мурашек. - Что случилось? - переборов страх, все же спросила Канаэ. - Все нормально, - без каких-либо эмоций оповестила ее Кеко и выдала пугающее подобие улыбки. "Да оскал маньяка куда приятнее! А может, уйти от греха подальше?" - трусливо и с некоторой опаской подумала брюнетка, но тут же отогнала от себя эти мысли. Если не она, то кто? - Разве? - уже увереннее продолжила Канаэ. - Пообещай, что никому не скажешь, - Кеко внимательно посмотрела на подругу и, дождавшись кивка той, продолжила: - Я беременна.