Лунная дорожка

Чтобы сломить сильного человека, нужно нечто настолько неизмеримо тяжелое, что и представить невозможно. Зато, как только он сломлен - все. Конец. Склеить его заново не получится. Попробуйте надломить веточку. А теперь перебинтуйте ее на месте излома, и через какое-то ничтожно малое время получите ее целой. А теперь срубите толстый ствол мощного дерева. Как не обматывай его бинтами, не заклеивай чудо-пластырем - все бесполезно. Даже зеленка, поливаемая на корни, не поможет. Точно вам говорю, не поможет. Подворотня воняла мочой, жженым мусором и собачьей шерстью. Наверное, потому Канда вздохнул с облегчением, войдя в квартиру. Именно из-за этого, а вовсе не из-за своей застарелой мизантропии. С мизантропией он жил уже много лет, она как ветреная подружка - то уходила, то возвращалась, и вот - вернулась окончательно, чтобы остаться навсегда. Канда был даже рад, хоть какой-то собутыльник. Он же не алкоголик какой, чтобы пить в одиночку. Ах да. Он же и впрямь алкоголик. Ну, извините уж. Хотя нет. Не извиняйте. Всем плевать, и Канде тоже. Он сел на единственный стул у подоконника. Электричество отключили еще с полмесяца назад, и, кажется, от того у него испортилась вся еда в холодильнике. Проблема решалась просто - холодильник был сбыт по дешевке с рук, но сильный запах тухлятины, казалось, въелся в обои, отчего в очередном пьяном сдвиге Канда оборвал их к черту, выдирая вместе с кусками штукатурки. Долго чихал от пыли известки, но остался собой доволен. Единственным источником света здесь была луна. Полнолуние, значит света много. Как от люстры. Обычно ему приходилось довольствоваться тусклой лампочкой убывающей или, наоборот, прибывающей луны. В окно Канда не глядел, там грязно. Грязно, да. Грязь Канда не любил, он по природе своей был аскетом-аккуратистом, поэтому не особо расстроился, когда пришлось продавать мебель. Пусть и пусто, но зато чисто. И куда больше углов стало, куда можно приткнуть Муген. А, стоп. Муген он заложил на прошлой неделе, прикупив на него ящик саке. То-очно, ну вот, начались уже провалы в памяти. - Пора бросать пить, - хихикнул Канда. Пьяному парню это казалось крайне остроумной шуткой. Бросать, ха! Возвращаться к нормальной жизни, на благо социума зарабатывать геморрой, сидя в офисе, чтобы затем образовать достойную ячейку общества с какой-нибудь застенчивой тихой покорной девушкой типа Линали и умереть в окружении слюнявых правнуков и не менее слюнявой маразматичной жены. И быть похороненным на частном ухоженном кладбище на деньги детей, ведь сын Канды просто обязан стать какой-нибудь важной шишкой, разве нет? Нет уж. Лучше он сопьется, сдохнет в молодом возрасте от цирроза печени и будет закопан на муниципальном кладбище за деньги честных налогоплательщиков. Последняя подляна опостылевшему социуму, прощальный подарок, так сказать. От Канды, с любовью. От Канды, правда, с любовью можно было получить только Муген под ребра. Ах да, Муген в ломбарде, уязвленно сверкает в куче хлама, затаив обиду на хозяина, оставившего его абсолютно голым ради очередной порции выпивки. Ножны Канда продал неделей раньше меча, и, сказать честно, на это ему пришлось набраться куда больше решимости, чем даже на заклад Мугена. Муки совести? Главное, перешагнуть черту невозврата, а дальше - по накатанной. Путь в пустоту, конечно, та еще говняшка, но зато несешься с ветерком, главное, разогнаться и поехать, а там ускоряешься с каждым проеханным метром. Канда проехал достаточно, чтобы понять, что он задолбался. Действительно задолбался. Взгляд зацепился за ворох неоплаченных счетов. Счета? Зачем? Не проще ли напиться - и забыть, забыть о налогах, деньгах, алчном требовательном государстве, Алме... Стоп. Опять запретное имя, опять больно. Надо выпить. И не глядеть на браслет из семян лотоса на запястье, не глядеть. Силком повернув свою голову в сторону от левой руки правой, Канда присмотрелся. Сквозь полузадернутые шторы - как, он их еще не продал?! Непорядок! - снизу пробивался лунный свет, оставляя тонкую серебристую дорожку на подоконнике. Канда, лениво смаргивая расплывающиеся контуры обстановки, поставил два пальца на лунную тропу. Человечек на двух длинных тоненьких ножках. Вот идет человечек. Идет по лунной дорожке. Что его там ждет? Ничего хорошего, когда оборвется лунная тропа, он попадет во тьму. Но сейчас он просто идет, не подозревая о том, как трагично оборвется его путь. Рука Канды дрогнула, человечек споткнулся. Канда хихикнул - и человечек упал на колени, заслонив лунный свет. Все, путь закончил, тушите солнце. А если бы он выжил? Если бы рука не дрогнула от истеричного смешка? Канда серьезно, как умеют только пьяные люди, задумался над этой, казалось бы, мелочью. Мелочь. Действительно, человечек был бы мелочью, маленькой пылинкой, даже на фоне его комнаты. Маленький такой, аккуратный. У него наверняка были бы красивые чистые волосы лунного света. И крылья. Канда в детстве мечтал летать. Как-то не сложилось даже с полетами в самолете. Странно. Так пусть хоть выдуманный отравленным алкоголем мозгом человечек летает. У него зеленый, нет, белый костюмчик. Он выгодно выделяется в этом грязно-сером мире. Надолго ли белый? Белый такой непостоянный цвет, так быстро пачкается и сменяется грязным. Грязь Канда не любил, в особо сильном пьяном угаре он принимался драить квартиру начисто, ожесточенно оттирая идеально белый кафель от иллюзорных пятен. Человечек был бы не меньше ладони - как раз таким размером, чтобы утонуть в этом мире с головой, захлебнуться в нем ровно... ммм... Скажем, за три дня. Три - хорошее число. Так и тянет от него стабильностью. Куда лучше, чем пропахшее смертью четыре. Числа. Таблица Пифагора, нумерология, идиотский фильм по не менее идиотской книге, куча свежеобращенных фанаток задротки Гермионы Грейнджер. Те фанатки представлялись отчего-то лохматыми ботаничками-очкариками со слюной у рта. С рыжими волосами и шрамом в виде молнии. И распевающими "А Элберет, Гильтониэль!". Или это из другого не менее тупого фильма? С числами у Канды отношения не складывались, и наверное, поэтому он мгновенно заснул, размышляя о магии цифер. Ладонь спящего мягко гладил лунный свет, и в нем загадочно поблескивал лотосовый браслет на запястье. Персональные оковы Канды.