10. Станция “Огниво”
Bin unterwegs in fremden Landen, Meistens verkleidet, Dadurch unerkannt! Seit sie mich Zum Spion ernannten, Bin ich wie ein bunter Hund Im Land bekannt! (Schandmaul - Der Spion).
Маарду, Эстонская ССР, 1987. Этот сон не был похож на прочие, пусть даже те глаза и не думали его оставлять в покое. В этот раз все было иначе. В этот раз все было куда страшней. Снежная пустыня, уже успевшая стать ему почти родной - так часто он теперь ее видел - вновь принимала его, как непрошенного гостя, вновь встречала его ледяным ветром, но теперь… Теперь у нее были границы. И они сужались - медленно, но неумолимо. Нужно было торопиться. Нужно было спешить. Потому что там, за горизонтом, что-то было. Нечто, или скорее - ничто. Он шел так быстро, как только мог, переходя, когда доставало сил, и на бег - но бежать, честно говоря, было совершенно тщетной тратой сил. Бежать было некуда - куда ни смотри, видишь одно… Или скорее - не видишь ничего вовсе. Небо, как и снег - там, вдали - были серыми и безжизненными, но пугало вовсе не это. Забравшись - не без труда, конечности уже еле слушались - на какую-то горку, он вгляделся так далеко, как только мог, и лишь тогда увидел это. Укрытая снегом земля дальше серела, еще дальше - становилась полупрозрачной вместе с небом, а там, у самого горизонта… Это не было пустым местом, как не было тьмой или светом. Это было чем-то совершенно невыносимым для глаз, и чем дольше он глядел туда, тем сильнее ему казалось, что он ослеп. Холода он почти не ощущал, нет - в голове стучала лишь одна-единственная мысль. Он должен спешить. Он должен успеть. Сама попытка спросить себя - куда, зачем? - вызывала боль, и стоило только задать этот вопрос вновь, как он тут же встречался взглядом с теми глазами - глазами, залитыми синевой. Они уже давно не ослепляли, уже давно не полыхали так ярко, как прежде. Пред ним была лишь тень былого величия, истончавшаяся с каждой секундой. По капле отдававшая себя тому ничто, что росло, что спешило пожрать все на своем пути. Он должен спешить. Он должен. У него есть шанс. У него. У него есть… По ушам больно ударил грохот и лязг железа, и сквозь тот грохот прорвался голос. Знакомый голос. -Кат? Кат, слышишь, нет? Просыпайся! Просыпайся, говорю! Глаза открылись далеко не сразу - тот, кто таращился на него ночь за ночью, в каждом чертовом сне, отчаянно не хотел его отпускать, словно силился что-то сказать, объяснить. Направить его, пока не стало совсем поздно… Он проснулся окончательно, быстро привыкая к мраку корабельного трюма и к шуму, который нисколько не помешал ему урвать свою законную пару часов сна. -Входим в порт, - донеслось из темноты. - Уже скоро. Городок на берегу залива Мууга мало чем мог похвастаться - в конце концов, считаться городом он стал сравнительно недавно, всего лишь семь лет назад, когда несколько крупных поселков были сплавлены воедино. Торговый порт, казалось, размазали вдоль побережья: монотонно-серые сооружения под столь же тоскливого цвета небом, согнувшиеся, словно от усталости, исполинские краны…гигантские коробки грузовых терминалов самого разного профиля выступали из берега, словно редкие зубы из чьей-то основательно раскрошенной челюсти. В пути у Асколя было достаточно времени, чтобы еще раз перечитать все имеющиеся документы. Условия навигации в этой части залива позволяли использовать порт практически круглый год, а сам город находился в центре пересечения множества морских и железнодорожных путей - сеть железных дорог также позволяла осуществлять сообщение по линии до самого Ленинграда. По отдельности все эти факты ничего не значили даже для посвященных - даже когда к ним добавлялось знание о некоем крупном химическом комбинате на окраине. Но стоило добавить кое-что еще - настоящее имя того, что стояло за ровным счетом ничего не говорящим иностранцу названием “Эстонофосфорит” - и картина, наконец, обретала целостность. Станция “Огниво”. Передовой рубеж того, что члены Клуба зовут Первой Площадкой. Совершенно секретный то ли завод, то ли целый научный городок, который спрятали здесь, пытаясь выполнить противоречащие друг другу требования: быть под рукой у начальства и в то же время быть от места обитания этого самого начальства на безопасном расстоянии. Согласно выданной группе информации, секретным здесь было все, вплоть до кладбища: те, кто работал на “Огниве” могли быть уверены, что именно там их и похоронят. Работников станции, которые бывали за рубежом, и вовсе можно было пересчитать по пальцам - да и там перемещаться куда-либо за пределы нарезанной им зоны являлось преступлением. И, если их данные не врали, то “Огниво” тем не менее было и оставалось мечтой для множества научных сотрудников Клуба - для многих, увы, неосуществимой… Они прибыли с рассветом: два корабля, две группы, ни одна из которых ничего не знала о судне, где будет укрыта другая. Предосторожности на случай перехвата на этом не заканчивались: выбравшись в город, им предстояло разделиться, и, покружив несколько часов по улицам, постепенно - но и без лишней медлительности - сходиться к месту встречи. Гостиница подобрана правильно - хорошая, но никак не лучшая, по меркам городка большая - меньше шансов запомниться кому-то в толпе, неподалеку есть возможности для обустройства наблюдательного пункта, на случай, если противная сторона уже что-то знает, или просто готова следить - а учитывая, что находится рядом, это более чем вероятно. Он добрался раньше прочих и потому ждет снаружи, ждет, пока не замечает Ренье. Дождавшись, пока тот скроется за дверьми, допивает давно уже остывший чай в каком-то убогом заведеньице напротив - как же хочется чего-нибудь покрепче этого самого чая - и идет следом. Третьей является Шепот - чтобы войти в дверь, ей приходится чуть пригнуться, последним - Факел. По раздраженному лицу его видно, что Грей отчаянно хочет о чем-то сказать, но он молчит, молчат они все - ровно до тех пор, пока не оказываются на нужном этаже. И за нужными дверьми. Номер воображения не поражает: тоскливого цвета обои, облупившаяся краска на потолке, какая-то мутная серь за окнами… -Холодно, ч-черт, - первым нарушает тишину Эрик, в сердцах пнув ковер. - И пялятся на меня все так…с трудом в морду никому не зарядил… -Ты не видел, как на меня пялились, - огрызнулась, проходя к окнам и зашторивая их, Шепот. - А сам учись делать лицо попроще. -У тебя, что ли? В беззлобной перебранке не участвуют сейчас лишь двое - Ренье и он, Кат. Закурив, палач вытягивает хлипкий деревянный стол на середину комнаты. Вздохнув, ждет пока Ренье сдернет с плеча сумку и начнет ее потрошить. -Кого мы там ждем? - лениво бросает в пространство Грей. - Как зовут этого хрена? Ответа Кат не слышит - если он вообще был. Пред глазами совсем не то, пред глазами вместо унылого полумрака гостиничного номера - залитый солнечным светом зал, где проходит заседание триумвирата… Всю ночь, до самого рассвета, на Ватикан изливался дождь - и даже сейчас, когда солнце стало постепенно выбираться из своего укрытия, его последствия все еще были видны. Приближаясь к Бронзовым вратам, он встретил одинокого гвардейца, вымокшего до нитки - тот с любопытством взглянул на палача, который тоже успел побывать под этим холодным душем. -Доброе утро. Ответа не последовало - лишь взгляд угрюмый и взгляд безразличный - последний появился, как только Асколь предъявил документы. Обычно их оказывалось достаточно, чтобы стража вытягивалась по-уставному и салютовала - но не в этом случае: швейцарский гвардеец был, похоже, совсем зеленым. Ничуть не обидевшись - было бы на что - палач скользнул дальше, убыстряя шаг. На “приглашения” триумвирата следовало отвечать незамедлительно, являясь чуть раньше срока - и ожидая, когда, наконец, явятся они сами: через другой вход, в своих комфортабельных автомобилях с личными шоферами и охраной. Миновав несколько широких лестниц, палач пересек небольшой дворик, вновь сопровождаемый взглядами гвардейцев - здесь, в Апостольском дворце, их и в обычные дни можно было встретить только что не у каждого входа. Очередная лестница, очередной коридор с расписанными стенами, и вот, наконец, заветная тяжелая дверь. Остановившись пред ней ненадолго, он вытер с лица не успевшие еще иссохнуть дождевые капли, расправил рукава, воротник - и лишь после того негромко и спокойно постучал. Триумвират Дома Резни состоял из фигур, в равной степени отталкивающих своим внешним видом - и умудряющихся при этом разительно отличаться друг от друга. Кардинал Антонио Карлетти был тощ, как спичка - его темный силуэт, что расхаживал у окна, казалось, напрашивается на то, чтобы его сдуло ветром: вечно сонное лицо с оттопыренной нижней губой и тяжелые очки на с трудом различающих что-то в пределах даже одной комнаты глазах картину довершали. Имевший аналогичный титул Лука Ладзари напоминал пузырь, который с трудом втиснули в кресло - короткие ножки с трудом доставали до пола, короткие ручки поигрывали отточенным ножом для вскрытия писем…каждый раз, когда он обращался к кому-то, то указывал на него этим самым ножом, пытаясь, наверное, придать своей фигуре грозности. Получалось не особо. Единственная женщина среди членов триумвирата прибыла последней - и, как обычно и случалось, не обратить на нее внимания попросту не получилось. Орсола Коста, больше известная, как Зола, воплощала собой одно из самых старых правил по формированию триумвирата: на двух посвященных сотрудников Ватикана полагался один палач - по обыкновению, самый опытный из всех, что мог выдвинуть из своих рядов отдел. Был и еще один критерий, негласный - избирали на эту должность обычно того, кто уже не был способен продолжать работать в поле. Зола отвечала и этому требованию, но ее глаза, ее речь, даже до сих пор носимое облачение экзекутора говорило о том, что примиряться со своей судьбой она никак не желала. Коляску с закутанной в форменный палаческий балахон женщиной вкатил высокий хмурый человек с бритым затылком - Рудольф Шенк, бессменный телохранитель Золы. В далеком сорок четвертом году русская пуля встретила его, шестнадцатилетнего добровольца, начисто изуродовав правую часть лица. Никакие операции не смогли исправить последствий той встречи - говорил он мало, не особо внятно и, даже сейчас, годы и годы спустя, морщась временами от боли. Коляска мерзко скрипела, пока ее подкатывали к столу, Зола же хранила молчание, приветствовав кардиналов и собрата-палача лишь кивком головы. Голова та давно потеряла последние волосы - благодарить за это стоило химию, которой Косту пичкали в Ассамблее - и была прикрыта капюшоном: время от времени в его складках можно было заметить иссеченные когтями губы, следы ожогов и тощий нос. -Итак, все в сборе. А следовательно, пора начинать, - заговорил Ладзари, пожевав губу. - По итогам работы, проделанной отцом Герхардом в Советском Союзе, мы получили последние необходимые нам ключи… -…говоря точнее, нам удалось переправить в Рим живыми и невредимыми интересующие нас фигуры, - поддакнул Карлетти. Кардиналы предпочитали вести беседу на английском - из уст обоих он выходил наружу изрядно пожеванным и покусанным. -Не все, - голос Золы был хриплым и нечеловечески усталым. - Две из трех, что старый черт Герхард взял в Советской России, до нас добрались. Одному удалось бежать по пути в Рим. -Как нас уверял отец Герхард, тот молодой человек…как там его… -Ma-ka-rov,- прошепелявил Ладзари. -Да, точно, именно так, - кивнул Карлетти. - Так вот, отец Герхард уверяет нас, что данный субъект для нас ценности не представляет… -Зато представляет угрозу человеческому обществу, как одержимый по меньшей мере второго класса, - фыркнула Зола. - Он должен был быть передан для процедуры дознания и всестороннего медицинского осмотра, а в итоге… -Боюсь, у нас нет сейчас ни времени, ни свободных сил, чтобы заниматься поисками этого субъекта, - пожал тощими плечами Карлетти. - Отец Кат, вы уже ознакомились с материалами, которые вам передали? -Да. Конечно. Стоило порадоваться, что о нем, наконец, соизволили вспомнить - как-никак, он торчал посреди зала уже добрых минут шесть. Стоило порадоваться и тому, что о пропаже другого своего груза Лета, похоже, не заявила - но пока что этого нельзя было сказать наверняка. Пока что оставалось лишь молчать и слушать. -Подготовка к кампании против Ленинградского Клуба идет уже полным ходом, - вновь заговорил Карлетти. - Перетянув на свою сторону главу, пусть теперь уже и бывшую, одного из двух основных подразделений этой организации, мы получили в свое распоряжение настоящий кладезь информации, но этого по-прежнему мало. Отец Кат, для вашей группы есть новое дело. -И оно не из легких, - опережая вопросы, протянул Ладзари. - Вам, вместе с небольшой группой прикрытия, предстоит совершить проникновение на чрезвычайно важный для Клуба объект. -О чем идет речь? -Крупный исследовательский центр их так называемой Первой Площадки, или, скорее, ее научный городок…как нам сообщила госпожа Базилевская, важнейший из всех, что входил в ее крыло. Семена, которые позже взошли Чернобыльской катастрофой, например, засеяли именно там. -Наша задача? Вопросов на языке крутилось больше двух десятков - но здесь и сейчас он мог позволить себе задать лишь этот. -Проникновение на объект и добывание любым путем интересующей нас информации, - сухо произнес Карлетти. - Информации по так называемому Объекту Ноль. Слова больно укололи - и ему многого стоило это скрыть. Слова всколыхнули внутри него что-то, давно уже вскормленное. Вскормленное его же кошмарами. -По крайней мере я должен знать, о чем идет речь, - обдумав свой ответ, начал палач. - В противном случае я совершенно не представляю, как мы должны будем… -Знать более положенного вам нет нужды, - резко оборвал его Карлетти. - На объекте находится человек, уже долгое время занимающий достаточно важный пост. Согласно информации, которую нам предоставила госпожа Базилевская, он столь же давно заинтересован в том, чтобы покинуть равно Клуб и Союз. -Он обеспечит ваше проникновение, - продолжил Ладзари. - После чего передаст все, что нас интересует… -Его цена, я так понимаю, вполне банальна. -Более чем, - заговорила Зола. - Он сдает нам все карты, мы вывозим его на Запад и обеспечиваем безбедное существование до конца жизни. -Пока этот нахал, правда, еще не определился между Штатами и Францией… -Я бы выписала ему путевку в другое место, - мрачно произнесла Зола. - Гораздо более жаркое… -Будет вам, - хмыкнул Карлетти. - Предатели вроде него - мелкие, без всякого чувства фантазии - едва ли не лучшее, что можно пожелать. -Точно, - колыхнул головой Ладзари. - Чем дешевле они нам обходятся, тем лучше. -Жаль, что того же нельзя сказать о госпоже Базилевской. -И не говорите, - поморщился толстяк, чуть не выронив свой нож на стол. - Если бы эта русская дрянь не была нам так нужна, я бы уже поставил на голосование вопрос о том, чтобы сдать ее похоронке. Ведет себя так, словно все еще дома, в этой своей грязной…как там Верт сказал? -Проваливала бы она в свой…как там - kolkhoz, да? - картошку выращивать, - поскребя подбородок, ответил Карлетти. - Или чем там русские занимаются? А тот, второй, что с ней…тот, что лысый…еще одна встреча с ним и я клянусь, он будет проповедовать свой проклятый коммунизм уже в крематории. -И тем не менее, госпожа Базилевская нам сейчас нужна как воздух, - прервала кардиналов Зола. - И нам придется уступить большинству ее требований, если мы хотим, чтобы кампания против Клуба прошла успешно. -Детали пакта пока еще прорабатываются, - просипел Ладзари. - Отец Герхард - опытный человек, когда дело касается переговоров, я более чем уверен, что он сможет найти лазейку-другую. -Нам хватило уже и того, что она затребовала связаться с похоронкой и вырвать из ее лап ту жидовскую девку, - Карлетти, в очередной раз пройдясь по залу, остановился, сцепив руки за спиной. - Мне пришлось вести переговоры со Сборщиком лично. Господь милосердный, меня до сих пор трясет! Кат едва заметно усмехнулся - и, если ему не показалось, Коста сделала то же. -Я уж молчу о выкупе, который Сборщик запросил… -Вот и молчите, - подала голос Зола. - Мы здесь не для того, чтобы перемывать им всем косточки. -Тоже верно, - кардинал Ладзари, кажется, оцарапался ножом и теперь вертел окровавленным пальцем у своего обрюзгшего лица. - Перейдем к деталям предстоящей операции, отец Кат. Слушайте внимательно… Разговор длился без малого четыре часа - но, когда кардиналы отлучились на перерыв, Зола за ними не последовала. Рудольф, повинуясь одному только жесту старой убийцы, затворил двери на ключ - и сам отстранился, присев на небольшой изящный диванчик в дальнем углу. Асколь молчал, ожидая, когда начнется то, ради чего все это было затеяно. -Ты вляпался в ту еще грязь, Филин, - сухо заговорила Коста на итальянском, подавшись вперед, к столу. - Это хоть ты понимаешь? -Приходится понимать, - подернув затекшими плечами, ответил палач, вытряхивая из одежд пачку сигарет и с наслаждением закуривая. - Ты ведь меня вытянешь, правда? По старой памяти? -Боюсь, что тут и я бессильна, - откинув с изуродованного лица капюшон, Коста щелкнула сухими пальцами. - Дай-ка мне одну. -Твой доктор будет недоволен, - усмехнулся Кат, подходя к столу и протягивая пачку, а после - и огонь. -Разве что тем, что перестанет получать чеки, когда я, наконец, сыграю в ящик, - затянувшись, Коста тут же разразилась жутким сухим кашлем. - Когда догоню старого Нарбарека. Что, неужто еще не слышал? -Теперь - слышал, - чуть понизив голос, ответил Кат. - Давно он? -В прошлом месяце, - вторая затяжка далась Косте куда легче. - Это мало что меняет, он давно уже был просто гниющим куском мяса, подключенным к аппаратам. Всю работу шестой год как делала дочурка…теперь просто будет делать это официально. С того, что я слышала…эта сука просто железная. Далеко пойдет. -Рад за нее, - желчно произнес Асколь. -Надеялась, что и ты далеко пойдешь, Филин, - проскрипела Зола. - Поменьше упрямства и был бы сейчас на моем месте. -Быть на своих ногах мне нравится больше, - криво улыбнулся палач. -Радуйся, что сюда нельзя являться с оружием, Филин, - еще гаже улыбнулась Коста. - А то это оказалось бы последним, что ты сказал, - она посерьезнела. - Вот что, я пока не могу рассказать тебе всего, но… -Только не надо говорить, что “что-то затевается”, - протянул Кат. - От этой фразы уже в ушах перезвон. -Если бы просто “что-то”, - Коста сцепила свои сухонькие ручки в замок. - Как вернешься из Союза, расскажу все, что знаю. Пока - не могу. Хотела бы, но не могу. Кроме, разве что… Он молчал, всматриваясь в изборожденное морщинами и шрамами лицо, на котором почти не осталось живого места. В глаза, которые видели куда больше крови, чем даже его собственные. -Верт, - резко произнесла Коста, поймав его взгляд. - Верт крутит какую-то свою игру, и хорошо, если одну. -Это не новость. -Согласна, - кивнула Зола. - Выродок уже давно лезет в триумвират без мыла, и очень скоро у него будет настоящий шанс. Эти два пенька куплены им с потрохами, - она махнула рукой в сторону двери. - Один хочет спокойно встретить старость, а второй, я так полагаю - сохранить в тайне свои ночные забавы со свежими трупами. Меня ему нечем покупать, значит, выход остается один. -Что думаешь с этим делать? -Ждать, - спокойно произнесла Зола, стряхнув пепел. - Врагов вроде него нужно держать максимально близко. За меня не бойся, Филин. Бойся за себя. -Никогда особо не любил этим заниматься. -Будь серьезней, Кат, - по имени она называла его очень редко. - Ты отдавил Верту далеко не одну мозоль за последние годы. Не думаешь же ты, что он все позабыл? Тебе стоит быть настороже. Стоит что-то предпринять… -Ты же знаешь, я не занимаюсь политикой. -Боюсь, очень скоро политика займется тобой. -Дай-ка догадаюсь, - прищурился палач. - Башенный охотник, которого ввернули во вторую группу? -Как наиболее вероятный кандидат, - кивнула Коста. - Впрочем, это может быть и кто-нибудь другой… -Группу ведет Маклахлан, - резко ответил Кат. - Я с ним уже работал, он… -Всего лишь человек, Филин. А Верт может найти свой крючок на любого человека. Будь бдителен. В своих людях ты хоть уверен? -В каждом, - этот ответ был еще более жестким. -Надеюсь, что этой уверенности есть основания, - столь же жестко ответила ему Коста, затушив окурок. - Будь осторожен, Филин. Как на краю. Потому что, боюсь, ты уже и так на него ступил… Человек, что стоял в дверях, был ростом чуть выше самого Асколя, имел светлые волосы и большие веселые глаза, прикрытые круглыми очками. Помимо прочего Маклахлан мог похвастаться внушительных размеров челюстью и ручищами, за которые не стыдно было бы ковшам некоторых самосвалов - одной такой он хлопнул по стене, проваливаясь в номер. -Заждались, я вижу? - голос вновь прибывшего палача был чистым и громким, в нем не было и следа той прокуренной хрипотцы, с которой общался Кат. - Филин, чего молчишь? Неужели не узнал? -Ты бы еще до колен бороду отпустил, узнавай тебя, - беззлобно произнес Асколь, пожимая протянутую лапищу. - Где твои? -На позициях, все по плану, - громыхнул Маклахлан, теперь приветствуя уже Шепот. - Сюда их волочь все равно без нужды… -Сколько всего? Шестеро, кажется? - мягко поинтересовался Ренье. -Точно так, - спокойно ответил экзекутор. - Команда сработанная, проблем не будет. Это я вам… -Рыцари есть рыцари, - заметила Шепот. - Проблем нет, пока до боя не доходит. -И это мясо - наше прикрытие, мать его? - раздраженно произнес Факел, вырвав у вновь прибывшего из рук небольшую бумажку. - Макнил, Адамс…Гилкрист? Брюс Гилкрист с тобой? -Ну допустим, - пожал плечами Маклахлан. - А что не так-то? -А то, - зарычал Грей. - А то, что по вине этого трусливого ублюдка я однажды чуть с головой не расстался. Прикрытие? Да этот хрен задницу свою разве что прикроет, когда в разгар боя в кусты по делам побежит. Ух я ему морду-то начищу… -После, - спокойно, но твердо заметил палач. - Решительно после. Кат, что у нас там дальше по плану? -Дальше мы… -Вы могли бы и подождать, господа. Дверь открылась от легкого толчка - пусть даже и была заперта. Рука Факела метнулась к кобуре, руки Асколя и Шепот рефлекторно скользнули в одежды, касаясь заготовок для Ключей. Очередной гость оказался человеком уже в возрасте – мрачное осунувшееся лицо, жиденькие рыжеватые волосы, помятая коричневая шляпа и поношенное плотное пальто. Палачи не спешили расслабляться, без особого стеснения рассматривая вероятного противника. Статистика, с болью усвоенная за долгие годы службы, была крайне жестока: огромное количество совместных операций запечатывающих охотников и палачей заканчивались кровью. Взгляд мага также не таил в себе ни доверия, ни хоть какого-то подобия теплоты - тяжелый, изучающий, он скользнул вначале по фигуре Шепот, впился в лицо Ренье, вовсе не удостоил вниманием Факела и остановился, встретившись с глазами Асколя. Задержался там - классическая проверка воли - и оборвался, когда маг и палач, закончив эту практически обязательную для таких встреч “церемонию”, одновременно моргнули, успокаиваясь. -Добрый день, - охотник заговорил на хорошем, чистом русском - акцент в его голосе практически не чувствовался, зато там нашлось место легчайшим гипнотическим ноткам: и близко не угроза для кого-то с Цепями, но прекрасно подходит, чтобы отводить в сторону простой люд. - Робин Барр. Кто из вас…Филин? Без лишних слов Асколь вышел вперед - рукопожатие мага оказалось крепким и теплым - даже слишком теплым, если учитывать перчатки. -Стекольщик. Факел. Шепот, - короткий жест рукой вкруг комнаты. - Группа “Догма”, - слова эти Асколь произнес на английском, тут же удостоившись очередного цепкого взгляда. -Кевин Маклахлан, группа “Прах”, - почти весело поздоровался с магом светловолосый палач. - Отряд прикрытия из ордена святого Патрика на мне. Охотник едва заметно скривился - и заговорил: холодно и монотонно. -В первую очередь, я бы порекомендовал вам использовать язык, на котором общаются в месте нашего пребывания, - вновь сверкнул он глазами. - Более шестидесяти процентов населения этого города - русские. Следует сливаться с толпой или, если языком вы не владеете на достаточно уровне, хранить молчание. Оборачиваться не было смысла - как напряглись при этих речах Факел и Шепот, Кат почувствовал одной спиной. -Во-вторых…что касается нашего прикрытия… - маг чуть прикусил губу. - Никого получше не нашлось? -Если бы операция не была секретной… - перейдя вслед за охотником на русский, мрачно заговорил Асколь. - Да, в этом случае, мы бы, конечно, предпочли иметь за спиной взвод-другой Свидетелей святой Смерти. Но, боюсь, не сейчас. Лишние разрушения нам ни к чему. -Мое начальство оставило несколько иные распоряжения на сей счет, - пожал плечами башенный маг. - Я должен произвести тщательную оценку угрозы, и, в случае, если таковая превысит установленный предел, у меня есть полномочия провести маневр по отключению данного объекта русских. -Маневр по отключению? - хмыкнула Шепот. -Спалить все к дьяволу, - одними губами улыбнулся маг. -Как только наша задача будет выполнена, - резко произнес Кат. - Начинать Третью мировую вы вольны, когда наша группа отбудет. -Повод действовать столь грубо, я так понимаю, у Башни нашелся значимый? - подал голос Ренье. -Про ту бойню в Шотландии вы не могли не слышать, - бросил в ответ Барр. - По правде говоря, все очень просто. Если за ней и правда стоят некие выкормыши этого…Клуба, то мне поручено озаботиться правосудием. -А если нет? - прищурился Кат. -Если же это лишь провокация, начальство не против сделать вид, что оно ей поверило. И доиграть карту до конца, использовав возникший предлог, чтобы уменьшить влияние русских. Все просто. -Одним словом, кому-то у вас наверху показалось здравой мысль дать Башне размять косточки? - осторожно спросил Ренье. -И унять родственников погибших. Большинство из них требует крови и лучше нанести удар со знанием дела и по стоящей цели, как эта русская фабрика, чем пускать все на самотек, - вновь пожал плечами маг. - Я не против войны, если она идет по плану. Но хаос, которым неизбежно обернется любая месть, нам ни к чему. Достаточно уже и того, что на прошлой неделе в результате некоторых…беспорядков Башня потеряла убитыми двух русских студентов. -Лондон настроен в который раз за век поиграть мускулами, - подводя черту, устало вздохнул Кат. - Вас, только честно, не пугает, что от них уже мог остаться один кисель? -Если потребуются решительные меры, лорды готовы ввести в игру Батальон, - спокойно ответил Барр. - В настоящий момент собирается посольство в Могилу, точнее говоря, в один из ее институтов на большой земле… Маг явно хотел сказать что-то еще - и осекся, довольно ловко попытавшись поставить точку на последнем своем слове. Коротко переглянувшись с Ренье, Кат понял, что это ему точно не показалось - да и просто не могло показаться. Несколько трупов в Шотландии - вздор, вздор чистейшей воды, да и политика Башни по отношению к иностранцам всем прекрасно известна. Ни семьи убитых магов, ни масштабы и наглость свершенной бойни, и уж конечно, ни погибшие русские студенты - ничто из того не заставило бы лондонского колосса потянуться в сторону Моря Бродяг. Равно как и начинать войну с Клубом из-за такой мелочи. Было что-то еще. И, стоило только вспомнить все, что он успел правдами и неправдами вырвать раньше… Масштабы происходящего пухли, словно на дрожжах. Останавливаться им, похоже, вовсе не хотелось. -Думаю, пора за дело, - нарушил свое молчание Маклахлан. - Во сколько состоится контакт с нашим другом? -Четыре пятнадцать, - практически одновременно ответили Кат и Робин - и тут же уставились друг на друга: без особой злобы, но достаточно многозначительно. -Контакт выполняю я, - помедлив несколько секунд на случай, если маг собирался выдать что-то еще - это дало бы прекрасный повод поставить его на место - заговорил Кат. - Как и было условлено. -Думаю, это стоит обсудить, - ждать охотника долго не пришлось. -Да неужели? - спокойно повернувшись в его сторону, бросил палач. -Да, - так же спокойно кивнул тот. - Мои доводы таковы. Ни один из членов вашего отряда не обладает навыками, необходимыми для добывания информации с объекта… -Зависит от способа добывания, - вклинилась Шепот. -Кровавую бойню мы в расчет, конечно, не берем, - отрезал Барр. - С русским у вас плоховато, уж простите за прямоту…как и у вас, отец Кевин. Значит, остается лишь две кандидатуры. Мы с вами, Филин. Палач молчал, решив дать охотнику развить и закончить мысль - решимость ее отвергнуть никуда, разумеется, не делась. -Мы с вами. А я бы смог действовать куда деликатнее и наш рыцарский резерв совершенно точно бы не пригодился. К тому же, наш друг с русской стороны - маг, и мне кажется, ему куда легче было бы работать с представителем Ассоциации, чем с одним из ее… - охотник поскреб подбородок. - Скажем так, с одним из тех, кто столь часто оказывается на противной стороне. Ну, что скажете? А вот и он. Момент, когда нужно затыкать глотки. -В другой ситуации я бы не возражал, - произнес Асколь, чей вежливый тон стремительно испарялся. - Да что там, я бы тебе ковровую дорожку постелил до самых русских постов. И помог бы родне с выбором гроба, - вытянув пачку сигарет, он закурил, нарочно повернув зажигалку так, чтобы читалась надпись. - Но сейчас, уж прости - три вещи мне того не позволяют. -И какие же? - холодно поинтересовался маг. -Во-первых, Цепи. Если в этой, мать ее, “Авроре” работают не идиоты - а я уверен, что так и есть - то вновь прибывших обязательно просветят, так или иначе. И если я свои еще смогу замаскировать, пусть даже мой шанс проскочить размером с комара, то твой, уж поверь, с комариный…кхм…допустим, нос, - последние слова палач выдохнул вместе с дымом. - Во-вторых, эта операция проводится Церковью, так что про свои права рассказывать будешь жене, пока та раздвигает ноги и думает о Британской империи. -А в-третьих? - процедил охотник сквозь зубы. -Третье же - самое простое, - выдохнул Кат дым ему прямо в лицо. - Нас больше, а листьев и земли тут хватит. На мгновение ему показалось, что маг все же не сдержится: едва заметное для обычного человека движение для него было сигналом не хуже вопля во всю глотку. Глаза охотника вновь яростно сверкнули, и он медленно, невыносимо медленно, вновь оглядел собравшихся. Тихо вздохнул. -Предлагаю альтернативу, - наконец, развел он руками. -Я весь внимание. -На встречу идем вместе. К ним в пасть, так и быть, полезете один, но я должен видеть хоть что-то. Хоть что-то, чтобы было о чем доложить. С ответом пришлось помедлить, оценивая перспективы и перебирая варианты. Конечно, соблазн отказать и здесь был велик, но, чуть подумав, палач все же его отверг: давить в таких ситуациях было разумно до определенной черты, за которой временный, пусть и недовольный союзник становился врагом. -Идет, - чуть кивнул он. - Но хочу предупредить - старшим в нашей дружной компании тебя это вовсе не делает. Когда я скажу прыгать, ты можешь разве что спросить о высоте. И вот еще что… -Да? -Никаких комментариев по поводу моего русского. Квартира была не просто пуста - казалось, ее выскоблили до самых стен и только каким-то чудом не пошли глубже. Забитые досками окна, выбеленный потолок, единственная тусклая лампочка посреди единственной же комнаты…говорить о холоде лишний раз не хотелось - терпеть его так было куда легче. Под ногами хрустела бумага - пол был выложен газетами, и тяжелая обувь палача оставляла на тех большие грязные следы. Охотник шел следом, храня напряженное молчание - и остановился спустя всего лишь секунду после того, как это сделал Асколь. -Друг задерживается, - проговорил Кат, когда тишина стала совсем уж невыносима. -Сверим часы? - подошел к нему маг. - По моим так у него еще целых две…нет, одна минута… -Думаю, нет нужды, - Асколь коротко махнул рукой в сторону дверного проема, за которым начиналась вторая комната, куда меньшего размера. - Возможно, мы попросту ищем не там. -Или искать здесь вовсе нечего, кроме ловушек… Вторая комната - по размерам то был просто-напросто жалкий чулан - все-таки хранила что-то, помимо зияющей пустоты. То был старый, обшарпанный деревянный столик, на который была водружена здоровенная банка, до краев залитая водой. -Так бедно меня еще давно не встречали, - проворчал маг, подходя к столу. - Я, кажется, уже догадываюсь… -Рад за тебя. А теперь убери руки и отойди к порогу, - раздраженно бросил Кат, откручивая с банки крышку. - Итак, что у нас… Вода в сосуде начала темнеть на глазах - не прошло и минуты, как она уже окрасилась пепельно-серым. Когда же минута, наконец, завершила свое существование, из глубины банки раздался голос - утробное эхо, к которому приходилось прислушиваться. -Я ждал одного. Какого дьявола вас двое? -Этот-то? - махнул рукой Асколь. - Он тут так, для декора. -Раймонд Аус? - приблизившись к столу, спросил маг. - Это вы? -Нет, живая вода, - сварливо отозвалась банка. - Три литра, и настолько живой, что сейчас она плясать пойдет. Будем шутить дальше? -Наши шутки никому обычно не нравятся, - вглядевшись в серые воды, проговорил Асколь. - Донельзя убогий способ связи. Ничего получше не нашлось? -Если бы фамильяр или конструкт мог выбраться за пределы станции, мог бы и я, - судя по звукам, по ту сторону раздраженно фыркнули. - Мне стоило целого года времени подготовить это место. И каждый раз, когда я этим занимался, я смертельно рисковал. -Каким образом вы осуществляете связь? - прищурился Барр. - Я не чувствую никаких обычных чар… -Канал проложил и держит мой психик, - прозвенела банка. - Мощный дар, мощная семья. По меньшей мере один в каждом поколении наследует это. Первого выявили во время Гражданской войны, он был самым сильным. Все потомки получали нечто схожее, но с весьма существенными искажениями. Кто-то может работать только через зеркала, этот, например - через одну лишь воду…мы их разводим. Когда достигают нужного возраста, превращаем в сердечник аппарата дальнего обнаружения. -Весьма интересно, - пробормотал охотник. - И каков радиус? -У данного образца - не особо большой, - вновь послышался перезвон. - Для связи они не предназначены, быстро изнашивается человеческий компонент… Асколь почувствовал острое желание закурить - раз уж морда одного отдельного взятого мага оставалась сейчас вне зоны досягаемости. -Тогда перейдем к делу, - сухо произнес он. - Рассказывайте. -Левая от входа стена в соседней комнате, - прозвенело в ответ. - Проверьте тщательно и обнаружите несколько кирпичей, которые можно выломать. За ними - ваш комплект одежды и все необходимые документы. -Посмотришь? - повернулся палач к магу. -Не терпится вам меня отсюда выжить, - огрызнулся тот, выходя за порог. - А еще главным все рвались быть… -Для того и рвался, чтобы стены не самому крушить, - хмыкнул палач, снова удостоив вниманием банку. - Меня до сих пор не посвятили в легенду, но я так понимаю, речь идет о ком-то из низшей обслуги? -Вы будете уборщиком, - последовал ответ. - Не кривитесь, это лучший из возможных вариантов. Спросите, почему? -Ну, вряд ли только потому, что на доктора наук я не тяну, - пожал плечами Асколь. - На такую мелочь меньше всего обращают внимания, а особенно - на объектах вроде вашего. Все верно? -О да. И эта, с вашего позволения, мелочь, отработав свое, получает хорошую квартиру - это только для начала… -А я думал, оттуда не выйти. -Не выйти, все верно. Большая часть сотрудников-людей о выезде за пределы станции может только мечтать. Есть, правда и некоторые исключения… -Куда же без них… -…но их процент довольно-таки мал. В основном, если уж зашла речь, это относится к специалистам-магам - они в перемещениях обычно не ограничены. -Вас, я так понимаю, такой чести все-таки не удостоили, - обнаружив уязвимое место, поспешил ткнуть в него палач. -Вы поразительно хорошо соображаете для невежественного церковного мясника, - тут же последовал ответный удар. - Кроме того, здесь находится главный кабинет одного из членов Директората, доктора Снегового - он, само собой, может покидать ее в любое время, как и его гости. -В настоящий момент он на месте? - тут же спросил Кат. -Нет. И благодарите Бога, что это так - его стремление к безопасности граничит с откровенной паранойей. При нем все на цыпочках ходят, а как только уезжает…скажем так, в это время на станции допускаются некоторые послабления. -Как сейчас? -Именно. Обслуживающий персонал низших ступеней на станции меняется каждый год для пущей безопасности - это тоже его идея. Им замещают память, подкрепляют все документально и высылают наружу… -И как же тогда… -Завтра состоится прибытие новой партии, всего девять человек, вы десятый, - тут же последовал ответ. - Если и есть шанс проникнуть внутрь, то это он. -А что насчет выхода? Мне не очень улыбается мести вам полы до последних дней. -О нашем выходе вы узнаете при личной встрече, - вырвался насмешливый ответ из глубин банки. - Прошу не забывать, что я хочу покинуть станцию вместе с вами - и не собираюсь предоставлять вам такой прекрасный шанс меня там бросить. -Могу я спросить? - выдержав небольшую паузу, протянул Кат. - Кое-что для утешения моего любопытства. -Я слушаю. -Ради чего вы бежите? - прямо спросил палач. - Вы ведь занимаете там не последнее место, я полагаю. Вам не нужно заботиться о том, на что жить, где жить…больше того, в этой стране нет никакой Ассоциации, которая стояла бы за плечом и тяжело дышала… -Это тюрьма, - донесся до него резкий, наполненный злобой ответ. - Тюрьма внутри тюрьмы, если угодно. Еще с сорокового года, когда они навязали нам свои соглашения и ввели войска, начали рассаживать свое, просоветское правительство… -Дело только в этом? -Разумеется, нет, - гневно ответили из глубин банки. - Эта земля принадлежала моему роду, моим предкам! Клуб высосал из нее все соки, она мертва, загублена, мне здесь больше нечего делать. Я не имею ничего общего с их идеями и целями, никогда не имел, и моя семья не имела, и я уже устал, устал притворяться, что это не так. Я желаю работать на себя и для себя. Я желаю жить, где сочту нужным, как сочту нужным, желаю иметь возможность потратить деньги, которые здесь - мертвый груз, желаю… -Понял, понял, - устало оборвал его палач. - Впрочем, не все. Чего ж ваша семейка с немцами, когда могла, не убежала? -Куда, интересно? - зазвенела банка. - Тулийских ренегатов гнали все, кому не лень, стоило им только утратить силу, и не только эти, из Клуба. Так что мы остались. Куда бежать, зачем? Не время тогда бежать было, время было здесь на ноги вставать. Я зарабатывал здесь, а тратить буду за границей. Я трудился здесь, а жить буду там. Снимать плоды, так сказать…ответил я на ваши вопросы, господин палач? -Более чем, - усмехнулся Асколь. - Итак, возвращаясь к делу… -Давно пора, - ответил Аус. - В пакете, вместе с одеждой - нужный вам адрес и время, в которое за сотрудниками прибудут. Вы должны быть там. Вы должны быть одеты в то, что я вам оставил и держать наготове документы. Вы должны общаться только на русском… -Как я вас найду внутри? -Я сделаю это сам. Сразу, как вы пройдете проверку…если вы ее пройдете, конечно. А сомнений у меня на этот счет хватает… -Чего мне ждать? -Комплексного медосмотра, часов на пять. Заполнение бумажек еще два отнимет. Даже не думайте что-то с собой пронести. Что угодно, даже если оно размером с муху. Вычислят и распылят, я не шучу, - пробормотал Аус. - Вам, как и всем, нарежут свои сектора - где спать, где пишу принимать, где работать…я ваше лицо уже запомнил, так что найду без труда. И выведу к себе так, чтобы никто не заметил. Передам материалы. А потом мы покинем станцию. -Мы… -Да, господин палач, мы. И если вы не хотите общаться с “Атропой”, мой вам совет…даже мысли о том, чтобы меня предать, в свою голову не допускайте. У меня все. Не прощаюсь. Ответить Асколь не успел - вода в банке стремительно становилась прозрачной, свидетельствуя о том, что контакт оборван. -Приятный во всех отношениях человек, не так ли? - ехидно поинтересовался появившийся в дверях Барр - в руках его был огромный темный пакет, который тут же шлепнулся на пол. - Это, я полагаю, ваше… -Благодарю, - оторвав взгляд от банки, Асколь привычным жестом потянулся за сигаретами. - Приятный - не то слово. Выродок, каких поискать… -Знаете что-то, чего не знаю я? - прищурился маг. -Нам спустили полное досье на этого типчика, - закурив и затянувшись, пожал плечами Кат. - Его папаша служил в Omakaitse, до шестидесятых годов укрывал чарами местных…сопротивленцев, - он скривился. - По его наводкам “лесные” прикончили пару сотен советских солдат и всяких там активистов. Под конец стал сдавать, попался Клубу живьем. Свою песенку допел в печи на этой их гребаной “Атропе”. Стальная ведьма подчистила его сынку биографию, если вообще новую не написала, и пристроила сюда. Он у нее на крючке с юных лет, а так как на этой станции он что-то вроде коменданта…в общем, вынюхивал он для нее все, что только мог. Она сбежала из Союза и следом выводит свои активы. Все просто, как апельсин. -Если то, что я знаю об этой особе - правда, хоть бы на четверть…ничего простого там и близко нет, - задумчиво произнес маг. - И дело не только в ее силе, из-за которой никто не решился исполнить выписанную на нее Печать, пока она жила в Европе. Дело в опыте, который значит куда больше. Союзника менее надежного вы себе просто не могли пожелать, говорю откровенно… -Я уже привык, - затянувшись, бросил Кат. - Так всегда бывает. Каждый второй раз нам приходится улыбаться и жать руку какой-то мрази, чтобы у нас появился хотя бы небольшой шанс кончить еще большую. И тому не будет ни конца, ни края. Никогда. -Как вы только на своем месте еще держитесь только. С таким речами… -С Божьей помощью, - палач выпустил дым. - Или потому, что Его это смешит… -Или потому, что ничего другого попросту не умеете… -Словно у вас иначе. -Один-один, - устало улыбнулся Барр. - Ладно, идемте. Не хочу давать вашим людям лишний повод подумать, что мы все-таки пустили кровь один другому… У дверей старого, обшарпанного здания - дверей хлипких, деревянных, запертых на огромный амбарный замок - стоят девять человек, он десятый. Он одет во что-то серое и мешковатое, что на одежду и вовсе не похоже - бирки за воротником скребут шею, рукава оказались чересчур коротки. В левой руке - грязный, потертый портфель с документами на имя никогда не существовавшего человека по имени Святослав Васильевич Королев - он отчаянно надеется на то, что ему не придется выговаривать это целиком, особенно отчество. В правой руке дешевая русская сигарета “Прима” - вкус у нее такой, словно всю пачку пару недель мариновали в кошачьей моче, но эта уже третья по счету. Калибр сигаретной гильзы навевает мысли об автоматных патронах. Ветер играется с волосами, бьет в лицо. Люди вокруг - сутулые, молчаливые. Здороваются тихо-тихо, иногда даже не поднимая голов, словно провинились все в чем-то. По-хорошему, надо бы подойти к кому-то, заговорить, а то и разговориться: как-никак, это те, в чью массу он должен влиться, с кем должен смешаться как можно сильнее, вместе с кем он должен примелькаться потом так, чтобы на него и вовсе бросили смотреть… Надо, да только не выходит. Это чувство уже давно было с ним, обычно возвращаясь по ночам, и, разбудив его, заставляя до утра смотреть в темный или светлый потолок, а то и в открытое небо - зависит от того, где он в тот раз ночевал. Дело не только в кошмарах - это было еще раньше них. Дело в чем-то другом, но он знает, что с ним - только что что-то не так. Особенно “не так” для палача. Уже не первый раз, уже даже и не десятый - он давно сбился со счета, сколько раз отправлялся, возможно, умирать за чьи-то интересы. Иногда, когда оно приходит в полную силу, кажется, что и отдать жизнь совсем просто, совсем не жалко - вот только никто не берет. Сейчас он точно не спит, но все вокруг - как сон тревожный и зыбкий. Он родился для борьбы, его для нее учили. Его имя говорит о многом - на языке тех же русских, как и на некоторых других, оно прямо говорит, кто он есть, для чего ему дали появиться на свет. Его родили для борьбы, он умеет и готов бороться…за что? За что? За чью-то власть - как ни крути, совсем не то, что за Бога или людей. За людей…а что люди? Он уже сражался за людей. Он уже учился защищать их - их тела, души…их интересы, опять-таки. Не самое приятное занятие, если душой не кривить. Куда хуже - когда разницы уже не видно. Маги, люди…едкий дым никак не помогает, сколько его в себя не втяни. Если закрыть глаза, можно иногда увидеть себя как будто бы со стороны, себя и людей. Людей по ту сторону, людей по другую. Наверное, они все чем-то больны, интересно только, чем. Бешенство? Безумие? Нет ответа. Как помочь? Надо кого-то убивать. Кого? Поди разберись… За ними прибывает огромная крытая машина с матовыми окнами. Те, кто выходят наружу, облачены в штатское, но палача не обманешь - ему достаточно глаз, движений. Все, что он в них читает, знакомо до боли. Этих людей тоже рвали собаками, они тоже ходили сквозь огонь, тоже привыкли давно к крови и смерти. Их тоже учили убивать - не так, как его, конечно, но тоже умело и спокойно. Худой человек в старых очках идет к собравшимся у дверей, быстро пересчитывает. Вглядывается в каждого. Сложно не спрятать что-то вроде Цепей - с этим давно уже должен был справиться состав, впитавшийся в его тело еще утром, состав, что не даст увидеть ничего, даже если эти очки далеко не простые. Сложно не это - сложно скрыть свой настоящий взгляд. Такой же, как и у них. Их обыскивают - быстро и не особо тщательно: почти очевидно, что дальше таких обысков будет еще много. Подолгу вчитываются в документы каждого. Сложно не ждать, пока им надоест - терпению он давно приучен. Сложно пустить в глаза страх, когда тебя всю жизнь учили его из себя гнать. Сложно не улыбнуться в ответ, не дать узнать своего, не дать почуять убийцу. Их заводят в грузовик - внутри стоит нечто вроде контейнера с креслами. Только успевают рассесться по местам, как его снаружи запирают на несколько замков. Щелчок за щелчком. Справа - Петр, он всего лишь будет готовить еду, напротив - Алексей, он всего лишь будет разбираться с электричеством. Эти руки, что не так давно держали сигарету - Кат Асколь, всего лишь палач, всего лишь чужак, прибывший сюда, чтобы выкрасть все необходимое для их уничтожения… Машина трогается, машина рычит, резко срываясь с места. Контейнер с живым грузом трясет на плохой дороге, а в голове его трясутся так же мысли беспокойные. Этот город - прикрытие для “Огнива”, “Огниво” - передовая Первой Площадки. Огромный торговый порт. Железнодорожные узлы. Военные эшелоны. Сколько их, сколько таких вот грузовиков, как тот, в котором трясутся они, словно рыба в бочке, сейчас мчится куда-то, сколько из них несет прочь от станции детали атомных бомб, алхимическую заразу, какие-нибудь вирусы для генетических войн? Не стоит об этом думать, а если уж совсем никак - лучше снова покурить. Лучше укрыть за дымом те мысли, лучше задавить их в зародыше. Лучше не думать, где его место. Он в числе тех, кто должен сражаться за людей, и это не так приятно, как кажется. Он в числе тех, кто должен сражаться за людей - как и те, кто его сейчас везет к станции, все ближе и ближе. Эта роль известна ему от и до и давно уже опротивела, но куда идти? К тем, сытым и наивным? К тем, кто так и не знает, что война никогда не кончается, что в открытых, людских, могут быть перемирия, но тайная идет всегда? Хорошо было бы, наверное. Те, кто готовы убивать людей сотнями, тысячами и говорить, что это ради них самих - несомненно, безумцы, как и те, кто хочет построить что-то из людей или на их костях. Вот только те, кто мирно живут и ничего не делают, чтобы так не случилось - безумцы ничуть не меньшие… Отчаянно хочется курить. Но машина уже замедляет ход, а это значит лишь одно. “Огниво” было уже близко. Эхо шагов гуляло по пустой и холодной квартире. В открытое окно врывался ветер, вовсю используя возможность ударить его в спину. Запечатывающий охотник Робин Барр вошел в комнату, с трудом подавив желание оглянуться по сторонам. В этом не было ровным счетом никакой нужды - уследить за ним палачи и так не могли, а единственный из них, кого действительно стоило опасаться, был уже далеко. Слишком далеко, чтобы повлиять хоть на что-то. -Я знал, что вы вернетесь. -Да? И почему же? Вода в банке была значительно светлее, чем вчера - да и голос, что оттуда исходил, был сейчас намного тише. -Потому что мы оба маги. А достойный так зваться не стерпит, чтобы им кто-то столь бесцеремонно помыкал. -Допустим. И что же с того? - медленно произнес Барр. -Вы вернулись узнать, все ли я рассказал палачу, или оставил нечто и для вас. Для Ассоциации. Я угадал? -Допустим, - повторил охотник. - Хотя…нет, я почти уверен, более чем уверен, что есть что-то, что вы предпочли утаить. -Вы правы. Я сделал это по многим причинам. Одна из них - мне был нужен кто-то внутри станции. Кто-то, кто выведет меня наружу. А если бы я раскрыл палачу все до конца, то, возможно, проникновения бы и вовсе не состоялось. Вторую причину я вам уже назвал. Публика вроде него вызывает у меня лишь презрение. К тому же, Церковь может предложить мне только малую часть того, что я бы хотел. В отличие от вас. От Башни. -Боюсь, я не уполномочен что-либо обещать… -И тем не менее, вы это сделаете, - прозвенела банка. - Палач уже на пути ко мне, так что времени мало. Церковь может предложить мне безбедную жизнь в Штатах, но я бы хотел попытать счастья и у вас. Я бы хотел новую духовную землю взамен моей родной. Хорошую землю в Европе. Скажем, где-нибудь во Франции… -Все зависит от сведений, которые вы приберегли для Башни, - прищурился Барр. -О, они первосортные, - по ту сторону негромко рассмеялись. - И все для вас. Глава Ленинградского Клуба, первый секретарь его Директората, в настоящий момент находится в городе.