Метелица

5. Союзы

С добрым утром, наместник святого Петра Вы, я вижу, опять безнадёжно упрямы, Мне вливать философию зла и добра - Все равно, что сворачивать в терцию гамму… (Канцлер Ги - Письмо тирана Римини Папе Римскому).

1987 год.       Долина Монументов что днем, что вечером, действительно представляла из себя зрелище весьма впечатляющее. По мере приближения к ней по единственному шоссе, ведущему через аризонскую пустыню, начинало казаться что там, вдали, вырастает на глазах некая удивительная страна из древних замков и причудливых скульптур. Видения эти меняли свой облик с каждым часом, от рассвета до заката, но сидящим сейчас в черной машине с бронированными стеклами, что неслась по тому самому шоссе в окружении нескольких мотоциклов и армейских вездеходов, было совершенно не до них. Епископ Юлиан Верт, развалившийся на заднем сиденье, молча, поджав губы и протирая время от времени уставшие глаза, изучал державшуюся на паре скрепок пачку бумаг, делая это взглядом до того напряженным, что второму человеку, занимавшему сейчас заднее сиденье, иногда становилось откровенно не по себе. Лета Цикурин, затянутая в свое обычное темно-синее одеяние - сейчас к нему была добавлена наплечная кобура, и не пустая - откровенно скучая, рассматривала проносящийся мимо пейзаж - от самой красивой его части ее, по закону подлости, отделяла лысая голова водителя в темной военной форме без знаков различия. Вздыхая время от времени о чем-то своем, Лета поворачивалась к епископу, смотря на его расцарапанное - прямо поверх старых шрамов - лицо, а он, в свою очередь, бросал мрачный взгляд на расплывающийся вокруг ее правого глаза фингал. Молчание их длилось уже третий час: с того момента, как они встретились, Верт и его самый близкий и доверенный помощник не обменялись ничем, кроме коротких приветствий и задумчивых взглядов.       Разговор даже не то, чтобы “не клеился” - он попросту никак не мог начаться. А до “Всенощной” - одного из, если не самого огромного форпоста Церкви в Соединенных Штатах - было еще так далеко, что угроза со скуки перегрызть одну из двух чужих глоток казалась что Лете, что епископу весьма и весьма ощутимой. Когда конвой их в очередной раз чуть сбросил скорость, Лета, наконец, не выдержала.       -Виделась с Катом, - сказала она куда-то в сторону, избегая смотреть на епископа.       -Виделся с его отцом, - так же мрачно выдал Юлиан, откладывая прочь бумаги.       -Дурная семейка.       -Как есть дурная.       Тягостное молчание продлилось еще немного, и во второй раз его прервал уже Верт.       -Думаю, ты хочешь услышать как все прошло, - протянул он. - Если память мне не изменяет, я обещал рассказать.       -Была бы рада услышать, - оживилась Лета. - Если позволите спросить…что все-таки с вами случилось?       -Чертов кот этого старого мерзавца случился, - огрызнулся Верт. - Да, тот самый. Ладно, - епископ вздохнул. - Ехать нам все равно еще далеко, так что расскажу…

***

      Горная долина была вся залита снежным сиянием: когда-то, века назад, в ней прятался процветающий городок, точку в истории которого поставил сошедший с гор ледник. Поглотив долину целиком и превратив с годами в крайне неуютную ледяную пустошь - не тающую даже летом, что было немудрено на такой высоте - он оставил лишь несколько узких проходов, которыми уже давно никто не пользовался. Туристов эта долина никогда не привлекала: в Альпах было достаточно мест куда как более гостеприимных, а тут и на лыжах-то толком не покатаешься. Прекрасная и пустая, долина спала уже много веков, но сегодня ее сон был нарушен. Редкие птицы, селившиеся на этой вышине, испуганно кричали и вились вокруг поднимающейся все выше и выше покрытой снегом кабины подъемника - а та, в свою очередь, ужасающе скрипела и покачивалась от каждого резкого порыва ветра.       Эта канатная дорога была выстроена уже много позже тех времен, когда долина опустела - до нее использовалась берущая свое начало где-то далеко внизу каменная лестница, ныне погребенная под толщами снега и льда. Говорили, что на некоторых ступенях строители выбивали цитаты из священных текстов. Говорили о древних ловушках, о которых нынешние поколения уже ничего толком не знали. Но даже и без них десятки людей в свое время срывались с этих ступеней вниз, настолько суров и труден был этот путь. Путь к крутому горному склону, к которому прилепился старинный замок - точнее, огромный сугроб, в котором можно было, если постараться, угадать очертания этого самого замка. Рваная линия стен сливалась со скалами, зубцы единственной высокой башни серебрила изморозь…       Епископа Юлиана Верта красоты замка и долины не прельщали. Его интересовали иные, более насущные вопросы: как бы добраться до вершины в этом беспрестанно раскачивающемся железном ящике и не оказаться внизу, где собрать свои уставшие старые косточки не было уже определенно никаких шансов. Закутанный в толстую шубу с высоким воротником, обернувший пересохшее горло толстым шарфом и время от времени растирающий руки, которые мерзли даже в прочных тяжелых перчатках, Верт не переставал ругать на чем свет стоит владельцев замка, а в перерывах между руганью - размышлять над причинами, по которым те назначили встречу именно здесь и делать из этого соответствующие выводы.       От встречи в Риме семья Асколь отказалась, нисколько, впрочем, Верта не удивив: само собой, они предпочитали свою территорию, и, что было весьма досадно, в данной ситуации были вправе диктовать свои условия. А им - остальным участникам встречи - оставалось лишь вздохнуть да с таким вот вздохом подчиниться. Всем, включая его. Черт, даже ему! Больше злило только то, что из всех своих мест, которые они могли бы предложить, эти мерзавцы выбрали именно это - свое главное и самое древнее убежище. Не уютное логово во Флоренции. Не просторный, чистый, современный, а главное - теплый - офис в Венеции, в одной из тех фирм, которые зарабатывали деньги для этого древнего и страшного рода. Нет, когда они имели возможность навязать свои условия, то шли до конца, и из всех родных полей, что можно было избрать, выбрано было, конечно же, то, которое доставило бы остальным максимум неудобств, а хозяевам прибавило бы больше всего уверенности. Кое-чего они уже добились - епископ был в подлинном бешенстве.       Второй пассажир ветхой кабины никаких эмоций по поводу поездки наверх не проявлял - по крайней мере, внешне. Молодая женщина в полных доспехах (разве что без шлема - его заменял сейчас капюшон), под которыми были все те же тонны теплой одежды, глядела в окно своими темно-синими глазами, но было не очень похоже, чтобы она любовалась красотами: взгляд был пустым и отрешенным, ему чуть-чуть не доставало до того, чтобы стать совсем мертвым, словно у куклы. Она почти не двигалась с места, а каждый раз, когда это все-таки случалось, производила закономерный жуткий лязг - Юлиан тут же бросал на нее очередной мрачный взгляд, раздумывая о том, насколько красочные пятна на снегу от них останутся, если кабина не выдержит веса ее лат и кувырнется в долину.       Когда они были уже на полпути, епископ, наконец, решил чуть размять пересохшую глотку разговором, благо тема напрашивалась сама собой.       -Вы когда-нибудь его встречали лично, командор? - сухо спросил Верт, барабаня пальцами по запотевшему стеклу.       -Леопольда? - голос у спутницы Юлиана был таким же, как и внешний вид - пресным и безэмоциональным. - Только раз. Больше про него слышала.       -Кто ж про него не слышал, - усмехнулся Верт в воротник. - Легенда, как-никак…       Легенда, которой давно пора бы уже слечь в гроб или хотя бы чуть ослабить хватку.       -Слышала одну старую историю…вы позволите?       Юлиан только пожал плечами - почему бы и нет, все равно чем-то надо было заниматься, пока они не доберутся.       -Говорят, это было лет тридцать назад, может больше. Человек, который мне это рассказал, сейчас занимает у нас весьма высокий пост, а тогда…тогда он был еще молод, и, как это обычно бывает, в глазах командования иначе как пушечное мясо не рассматривался. Задача, поставленная тогда перед его группой…скажем прямо, выживания она почти не предусматривала. Их кинули первой волной на логово трех мощнейших Апостолов, которые успели в те годы опустошить несколько маленьких городков…кинули просто чтобы проверить, чего ждать и насколько будет трудно. Специалист, приданный Ассамблеей, взломал для них территориальное поле и группа вошла, - женщина вздохнула. - Увязли на подступах. Протянули час, или полтора, пока не вылезли хозяева…а те уже вырезали группу за неполные три минуты. Тридцать шесть человек. Его самого вместе с первым лейтенантом взяли живьем, то ли себе на ужин, то ли еще зачем…когда пришли, наконец, запрашиваемые материалы от заинтересованного лица из Башни, стало ясно, что дело совсем табак.       -Хм?       -Один из Апостолов оказался их бывшим оперативником. Из той самой тридцатки. Пропал в конце семнадцатого века, с тех пор и считался мертвым. Можете себе представить, насколько он поднялся за это время во всех возможных планах. Два других были моложе, но обращены им. А одна кровь, сами понимаете…это все делало еще сложнее. Кто-то голосовал за лобовой удар, говоря, что потеряем пару сотен голов, зато проблему решим быстро. Кто-то предлагал устроить осаду и заморить их голодом. Еще один хотел все разбомбить к чертям и списать на взрыв ближайшей электростанции. Само собой, про тех пленных никто не помнил…       -А они…?       -Тот, кто выжил, все и рассказал. Сказал, что помнил очередной провальный штурм. Как крошились стены и бились окна, как тот бывший охотник Башни в одиночку разогнал три отряда. Как люди заживо сварились в своих доспехах, и как несло паленым мясом, как он думал, что уже точно конец…и как пришли они.       -Продолжайте, продолжайте, - буркнул епископ, выглядывая в окно.       Сейчас окажется что он в одиночку всех зачистил, как же еще. В таких историях иначе не бывает.       -Он говорил, что они спустились на веревках. И минуты не прошло, а они уже были в том зале, где эта троица держала оборону и тех пленных, которых еще не успела употребить. Сколько их было? Четверо. Четыре человека, всего лишь. Но одним из них был он.       Ну вот, началось…       -Вы, конечно, знаете, как говорят. Если Апостолы с одной кровью ведут бой вместе, да еще и ночью, их сила не просто возрастает. Остановить такие вот союзы дело невероятно сложное, на грани невозможного…это подвиг. Каждый раз подвиг. Победа каждый такой раз вырывается ценой множества жизней. А они просто пришли и убили их.       -И как же именно? - хмыкнул Юлиан.       -Он не видел боя…говорил, что потерял сознание от страха еще в самом начале. Вот только испугали его вовсе не кровососы. Он чуть не умер от ужаса, когда увидел Леопольда в бою. До сих пор говорит, что навечно запомнил это…огонь, объявший весь зал, вонь горящей плоти…и его лицо. Спокойное лицо в очках с синими стеклами, которое едва не заставило его потерять рассудок от страха. Он говорил, что не видел там человека. Видел саму Смерть, пришедшую за ними всеми.       -Познавательная история, - скептически произнес Верт. - А вы сами что о нем скажете, командор? У вас он вызвал такой же страх?       -Тот первый и единственный раз, когда мы виделись…да, пожалуй, я могу сказать, что была несколько…подавлена. Все эти слухи…вы знаете, как говорят о них в народе. “Вы просто не встречались с настоящим Асколем”. “Ничто не уйдет от его взгляда. Он смотрит тебе в глаза и видит, как ты трясешься от страха, как у тебя все внутри сворачивается. И это уже твое поражение”.       -Слухи вы не зря упомянули, командор, - заметил Верт, постепенно оживляясь и включаясь в беседу. - На таких вот слухах, байках, легендах…на них эта семья и держится. Дым в глаза, да и только. Дым в глаза, чтобы отпугнуть и не дать понять, что они всего лишь люди, такие же, как и мы с вами.       -Но так ли это на самом деле?       -Конечно же, - резко ответил Верт. - Люди. Просто весьма и весьма неприятные. А чего вы ждали от рода, который поколение за поколением пытается вырастить совершенное оружие в человеческом обличье? Вы знаете их историю. Этот род веками поставлял нам живой товар превосходного качества, но они не желают знать своего места. Смеют смотреть на нас свысока, словно мы что-то им должны за их подачки, качество которых, в последние годы, будем уж честными, резко упало.       Женщина ничего не ответила - в глазах епископа она могла прочесть все то, что он не сказал вслух.       Конечно же, они никогда не будут смотреть на вас иначе. Эта семья производит первоклассных убийц, в которых меньше человеческого, чем в некоторых чудовищах, за которыми их посылают, эта семья веками выпускала фанатичных инквизиторов и упивающихся смертью воинов…и она никогда не признают кого-то из вас, не способных и меч в руках удержать, зато считающими себя вправе карать и миловать, решать судьбы миллионов, равными себе. И уж конечно - выше себя.       -Ну…вы же знаете их девиз, - произнесла она через какое-то время.       -О чем и говорю, - зло выдохнул Юлиан. - Он один уже есть неописуемая наглость. И эта самая наглость чувствуется в любом их выродке, словно они впитывают ее с молоком матери. Я уже имел неудовольствие вести дела с одним из сыновей Леопольда. Хам, бестолочь и упрямец, у которого на все есть свое мнение и который с ним влезет к тебе в самое нутро. И отребье, которое отдано ему под начало триумвиратом Дома Резни, ничуть не лучше.       -Думаю, триумвират знал, что делает, когда создал “Догму”.       -Сильно сомневаюсь, - прорычал епископ. - Они никогда не знают, что надо делать, потому как у каждого мнений не меньше, чем морщин. Что это за власть, когда троица старых мерзавцев тянет ее каждый на себя, словно одеяло? Экзекуторский отдел должен управляться одним человеком и бразды правления должны быть в руках того, кто разбирается в деле и кто не позволит собой манипулировать. Ни-ко-му. Лишь тогда Дом Резни начнет выполнять свою работу, как полагается.       Лишь тогда он станет игрушкой в руках этого начальника, это ты хочешь сказать?       -Возможно, мне только показалось, что вы говорите о ком-то конкретном, - делая этот не особо-то тонкий намек, женщина нисколько не изменилась в лице.       -Послушайте, Деляну, - проворчал Юлиан, в первый раз назвав собеседницу по фамилии. - Вы лишь недавно получили этот высокий пост, да и то, давайте уж будем честными, по чистой случайности. А с постом этим вы оказались в мире большой политики, и там охотников вас сожрать ничуть не меньше, чем на поле боя. Вам бы не помешал человек, который помог бы разобраться, сориентироваться…а мне бы не помешало знать, что вы на правильной стороне.       -Вы так говорите, словно грядет война.       -Нет, конечно же, - скупо улыбнулся Верт. - Скорее…время перемен. В такое время тяжело жить, если нет никого, к кому можно было бы обратиться за помощью. Ну так что вы скажете?       -Скажу лишь, что была очень рада найти человека, который такую помощь предложил.       -Весьма благоразумно, - епископ вновь улыбнулся - то была улыбка рыбака, который был вознагражден за терпение задергавшимся, наконец, поплавком.       -И этого человека зовут Леопольд Асколь, - продолжила женщина, наблюдая, как улыбка сползает с лица епископа, обнажая скорчившееся от гнева лицо.       -Что ж, с выводами о благоразумии я поторопился, командор, - вытолкнул Верт сквозь сжатые губы. - Не стану предполагать, что вам предложил этот старый убийца в обмен на возможность влезть во внутренние дела вашего ордена…       -Всего лишь свою дружбу. И ничего он от меня не просил.       -Это пока, - Юлиан отвернулся к окну. - В будущем вы можете пожалеть о том, что доверились не тому. И не говорите, что я вас не предупреждал, командор. О, смотрите-ка…мы уже почти на месте.       И даже не улетели вниз. Спасибо тебе, Господи.       На подступах к замку шедшую уже в полном молчании пару встретил новый враг, имя которому было гололед. В какой-то момент прекратив считать все разы, когда он чуть было не поскользнулся и не растянулся на этом белоснежном покрывале, Верт и не заметил, как отстал от рыцаря - она уже успела уйти далеко вперед. В этом не было ничего необычного: в конце концов, они прибыли сюда никак не вместе, да и вообще могли и не столкнуться там, внизу, ожидая, когда же спустится к ним кабина подъемника.       И обратно они совершенно точно отправятся поодиночке.       Даже не стараясь догонять командора, Юлиан шел своим обычным шагом, разгребая снег и бормоча под нос проклятья, когда вдали показалось кое-что, заслуживающие внимание - и это была не только спина обогнавшей его Деляну, но и несколько фигурок, что обступили женщину и сейчас. Насторожившись, Верт на всякий случай обернулся назад: виски только что уколола неприятная мысль, что, возможно, все это было одной чудовищной западней, в которую семья Асколь намеревалась заманить как его, так и других не менее значимых людей…       Вокруг, к счастью, не оказалось ничего, кроме сугробов, и, выдыхая пар, Верт поплелся дальше - еще медленней чем обычно, напрягая уставшие от всей этой белизны вокруг глаза, стараясь разглядеть, с кем же там столкнулась командор.       Когда ему это, наконец, удалось - два человека увели женщину к воротам погребенного под толщей снега замка, в то время как еще пятеро остались стоять на местах, ожидая, пока же епископ до них доползет по этой скользине - Верт почувствовал, что бывшее его обычным состоянием раздражение сменяется подлинной злостью. Встречающие их рыцари не имели к роду Асколь никакого отношения, а их разухабистый внешний вид мгновенно дал понять епископу, с кем же договорился Леопольд об охране встречи. Старые доспехи, отсутствие каких-либо нормальных знаков различия и формы как таковой - каждый рядился во что мог, причем чаще всего это были какие-то жуткие обноски - откровенно бандитские морды под тяжелыми меховыми шапками и шлемами и манера речи - обрывки их нехитрой беседы доносил до Юлиана воющий ветер - ответили на все его вопросы. Основанный еще в середине XV века орден Дурной головы, в который гребли самый отъявленный сброд со всей страны, и потери в операциях которого редко когда опускались ниже восьмидесяти процентов личного состава, все еще был на плаву - и все еще пользовался своей мрачной славой. Юлиана едва ли не трясло от бешенства: затащить их в этот замок было уже оскорбительно, но то, что Леопольд призвал для охраны всего мероприятия “чистильщиков Италии”, которые веками проворачивали настолько грязные дела, что о них не стали бы мараться даже палачи, многое говорило о том, кем Асколь считает остальных участников встречи - а именно, опасным мусором.       Сжав зубы, Юлиан продолжил идти вперед, пока, наконец, “дурноголовые” его не приметили в буране - и, черт бы их побрал, так и продолжили курить и смеяться. Когда же епископ приблизился к встречающей группе, вперед вышел шкафоподобный заросший тип, мусоливший в зубах давно потушенную ветром сигарету.       -Ну наконец-то, - проворчал он на ломаном английском. - Я уже мозг отморозил тут торчать.       -Невелика потеря, - зарычал на нахала Верт, пребывавший в праведном гневе от подобного полного несоблюдения субординации и даже элементарной вежливости.       Впрочем, чего еще ждать от этого отребья? Они, наверное, и с кардиналом бы так говорили. Да что там с кардиналом, с самим…       -Немедленно проводите меня к остальным, - продолжил Юлиан, опуская руки в карманы. - Все ведь уже на месте?       -Да, - кашлянул амбал. - Орландо, Гаспаре - проводите нашего гостя, да поживее.       -Кого-то еще ждем? - тощий одноглазый тип в меховой шапке, что была раза в два больше его головы, поежился от холода.       -Вроде все, - громила сверился с мятой бумажкой, извлеченной из кармана. - Проводим и на посты.       -Наконец-то… - заворчал третий, выдергивая из ближайшего сугроба раскладную алебарду. - Прошу за мной. Я сам тут путаюсь еще, но куда гостей отводить, нам вроде как рассказали…       -Главное - скажите, когда поступит приказ сбрасывать их в пропасть, - огрызнулся Верт. - Хочу успеть подготовиться.       За воротами раскинулся огромный двор - даже частично прибранный - судя по всему, кое-какие помещения тут еще использовались. Возможно те самые легендарные застенки рода Асколь тоже были здесь: где именно искать эти подземелья, о которых ходило столько слухов, знали лишь члены семьи да ее пленники: первые ничего рассказывать, понятное дело, не собирались, а вторые уже не могли. От одной мысли о том, что казематы эти могут быть совсем близко - быть может, он прямо сейчас проходит над ними, сам того не зная - Верта била странная дрожь: отчасти желание взглянуть на них изнутри, отчасти - опасение, что такой шанс ему и правда дадут. Не собираясь, однако, совсем уж даром терять время, епископ, пользуясь тем, что его хмурые проводники вообще не обращали на его персону какого-либо внимания, осматривал крепость, стараясь запомнить каждую мало-мальски важную деталь. Как знать, быть может, через пару десятков лет придется посылать людей на ее штурм…       А вот и массивные, обитые железом, двери - до того высокие, что здесь определенно смог бы проехать небольшой танк. Однако, они проходят мимо них - да и видно, что воротами давно не пользуются: все проржавело, все сковано льдом - и, пересекая еще один дворик, оказываются перед дверьми куда меньшего размера: к ним-то и вели многочисленные дорожки на снегу, их-то с большим трудом и открывают рыцари.       За порогом оказалось неожиданно тепло, даже слишком. Зала, в которой они оказались, была погружена в полумрак - прикрученные к стенам лампы вырвали из темноты лишь ее отдельные куски. Рядом с древними гобеленами, полуистлевшими штандартами и поблескивающими гербами совершенно дико смотрелись протянутые поверх всего этого провода, стоящие по углам вполне себе современные обогреватели и уж конечно, нормальное, человеческое освещение. Если бы замок только мог сопротивляться, он наверняка бы сбросил с себя всю эту грязь, которой его опутали в последние века: в отличие от старых династий магов, эта семья никогда не отмахивалась от плодов прогресса - правда, принимая их весьма и весьма разборчиво, и применяя там, где они были уместны. В средствах ведения своей вечной священной войны они вообще далеко не всегда были достаточно щепетильны…       Фигурки рыцаря в зале не обнаружилось и это заставило Юлиана нахмуриться пуще прежнего: по всей видимости, Андра-Мария Деляну, новоиспеченный командор возрожденного пока лишь на бумаге российского отделения ордена Святой Марии Вифлеемской, в руках которой теперь оказались весьма обширные ресурсы, уже успела подняться наверх. Уже, возможно, успела встретиться с хозяином замка, который - в этом не могло быть никаких сомнений - поспособствовал ее карьерному росту, прогнал еще одну свою пешку до края доски и теперь был намерен с умом распорядиться преображенной фигурой. Навести необходимые справки Верт уже давно успел: согласно имеющейся у епископа информации, в политическом плане эта особа, прозванная товарищами из ордена Железной Леди, никогда из себя ничего не представляла, разве что в военно-стратегическом. Поднявшись из самых низов до младших офицерских должностей, где и застряла на долгие годы, она зарекомендовала себя весьма неплохим командиром и еще лучшим бойцом - впрочем, вторая роль ей подходила куда как больше: нередко забывая о своей необходимости направлять, эта женщина то и дело бросалась в бой в первых рядах, предпочитая, чтобы направляли уже ее. Старый мерзавец Леопольд знал, кого надо протаскивать наверх, кто будет более чем удобной марионеткой - идеальной на вторых ролях, но способной провалить все и вся на главной. Больше раздражало только то, что эта марионетка была не его.       -Вам наверх, - грохнул рыцарь. - Остальные гости ждут.       Не удостоив того ответом, Верт быстро отвернулся и взглянул туда, куда указывал боец. Сделав несколько - вначале неуверенных, но с ходом времени все более твердых - шагов по направлению к винтовой лестнице, что вела наверх, Юлиан остановился и прислушался. Кто-то там, наверху, делал сейчас ровно то же самое - ну, с той лишь разницей, что спускался вниз. До епископа долетели обрывки разговора - один голос принадлежал Деляну, второй…       Второй не узнать было тяжело, но Юлиан надеялся, что все-таки ошибся.       -Да, я прибыла вместе с ним. Думаю, еще болтается где-нибудь внизу…       Лицо у епископа было такое, что впору было испугаться - сдвинув брови и сцепив зубы, он потащился вверх по лестницы - туда, откуда тем временем доносился хриплый, пропитанный желчью голосок:       -Was macht der Wert? (1), - прошипел собеседник командора - спустя секунду оба разразились смехом.       Юлиан ускорил шаг, угрожая поскользнуться на этих старых растрескавшихся камнях и рухнуть вниз, скатиться кубарем обратно в зал, куда его только что провели. К счастью, подобной судьбы ему удалось миновать и вскоре он уже вынырнул наверх, разглядывая стоявших около очередной огромной, в половину стены, картины, людей. И если командор его теперь интересовала куда как меньше, то этот ссохшийся хромой старик со своей неизменной тросточкой, который немедленно обернулся на еле слышный шорох шагов епископа…       Плохое предчувствие Юлиана все-таки не подвело.       -Отец Герхард, - приветственная улыбка Верта была до невыносимого гадкой. - Хорошо ли добрались?       -Благодарю, без приключений, - старый палач улыбнулся еще гаже, обнажая оставшиеся зубы. - Я уж думал, вы не почтите нас своим присутствием.       Герхард Хельденклинген, чье присутствие здесь было пусть и предсказуемо, но некая слабая надежда эту самую предсказуемость до самого последнего момента отталкивала на второй план, был не из тех, о ком можно было бы не беспокоиться - о нет, о таких людях волноваться стоило в самую первую очередь. Связей у него было не больше, чем у Верта - по крайней мере, так хотелось думать - но в этом плане они были почти равны. А уж если эта старая ехидная хромоножка, не страдавшая избытком совести и жалости, объединилась с Леопольдом…с Леопольдом, который только что положил в свой карман командора Деляну…       Чаша весов определенно начинала склоняться совсем не туда, куда бы хотелось епископу. Такой мощный блок даже ему не разгрызть - во всяком случае, сейчас.       -Как вы находите это убежище? - поинтересовался Герхард, чуть отступив, чтобы более не заслонять украшающее стену полотно. - На этом этаже у них достаточно неплохое собрание середины шестнадцатого века…       -Возможно, - прохрипел Верт. - Вот только я прибыл сюда вовсе не любоваться картинами. В нашей текущей ситуации, которая весьма сложна и опасна…       -Не волнуйтесь, ее мы еще успеем обсудить, - Герхард бросил короткий взгляд на хранившую молчание Деляну. - В ближайшие дни политики мы накушаемся по самое горлышко. Так, что из ушей полезет.       -Где Леопольд? - резко спросил Юлиан. - Я привык решать дела в первую очередь.       -Ждали только вас, - вздохнул Герхард, виновато улыбнувшись женщине-рыцарю. - Боюсь, нашу экскурсию придется несколько отложить.       -Ничего страшного, - Андра-Мария попыталась пожать плечами, что в ее полных латах было сделать весьма затруднительно. - Вначале дела.       -Леопольд уже подготовил зал наверху, - Герхард махнул рукой в сторону очередного темного коридора. - Идем, что ли…       Проход наверх, как вскоре выяснилось, был сопряжен с некоторыми трудностями. Сложно сказать, насколько не доверял своим гостям Леопольд, но вряд ли степень этого самого доверия была достаточно велика: о том говорили многочисленные запертые двери, перегороженные мягкими темными лентами проходы и лестницы, затушенные свечи и светильники…Юлиан чувствовал себя так, словно оказался в Ватикане, но уже на комариных правах туриста, к чьим услугам были лишь доступные для посещения крохи…       Это раздражало. Это до невозможного раздражало, даром что судя по словам Герхарда об экскурсии, своим более близким союзникам Асколь показал куда как больше - а от него уже поспешил отгородиться - мягко, но настойчиво.       Вот еще один перекрытый ход, вот еще одна запертая на огромную тяжелую задвижку зала. Вот лестница, которая, очевидно, ведет к чему-то запретному - ибо ее они обходят, делая внушительный крюк, а потом еще один, и еще, и еще. Когда минуло добрых двадцать минут утомляющей ходьбы, епископ вынужден был признать, что окончательно заплутал: сейчас он не смог бы даже приблизительно сказать, в какой части замка они находятся, и даже наверху ли они или под землей. Нет, этот лабиринт определенно сложно было бы взять штурмом…       Двери, у которых Герхард остановился, выглядели достаточно древними, но открывались легко и даже без лишнего скрипа. Раскинувшаяся за теми дверьми зала освещалась одной огромной люстрой, за которую не стыдно было бы какому-нибудь дорогому театру. Вырванные из мрака ее слабым светом, притягивали взгляд старинные картины, гобелены и фрески, мозаичные окна под самым потолком, игравшие целой россыпью цветов, старые штандарты и потускневшее оружие. За длинным прямоугольным столом, укрытым темной тканью - до того узким, что сидящие по обе стороны люди определенно должны были едва ли не пинать друг друга ногами - был закреплен на строгой каменной стене хорошо знакомый Юлиану мрачный герб: завидев эту печать на оказавшемся на его столе письме, не один ватиканский чиновник приходил в сущий ужас. Скосив уставшие глаза, Верт впился ненавидящим взглядом в наглый девиз рода, после чего обратил свой взор уже на массивное кресло с высокой спинкой, поставленное во главе стола, в данный момент пустовавшее.       А ведь могли бы встретиться в офисе…       Дверь в дальнем углу тихо скрипнула, невыносимо медленно открываясь. Юлиан, застывший у входа, уже приготовился лицезреть хозяина замка, но и в этот раз был обманут: в зал входили, расступаясь по углам, высокие люди в безупречных деловых костюмах и черных кожаных плащах, чей тихий шелест был слышен при каждом шаге. Если среди “дурноголовых” и был какой-то отличительный знак, который мог понять человек со стороны, не знакомый с запутанной иерархией данного ордена, то им были именно эти одеяния: тот, кто рядился таким вот образом и при том не сопровождался насмешками товарищей, был либо очень хорошим бойцом, либо таковым нагло притворялся. Нахмурившись, Юлиан напряженно следил за тем, как рыцари оцепляют зал: он уже догадывался, кого следует ждать теперь, когда прибыли офицеры - если, конечно, к этому щегольскому отребью можно было вообще применить такое слово. И не ошибся.       В зал входили по одному люди в одежде и доспехах, выглядящих настолько невероятно, что самые безумные из ландскнехтов, чей “стиль”, очевидно, они пытались копировать, удавились бы от зависти, едва увидав этот отряд. Уже первый из вошедших был закутан в дикое количество торчащих друг сквозь друга кусков разноцветной ткани, поверх которой бряцали многочисленные кинжалы, крючья, какие-то несуразные цепи и еще что-то, вовсе не поддающееся внятной характеристике, но, вне всякого сомнения, предназначенное для убийства. Второй, чьи разноцветные рукава, равно как и штанины, были театрально раздуты, тяжело шагал, уронив на покрытое пестрыми заплатами плечо внушительных размеров фламберг, чей пламевидный клинок казался ржавым - но то были лишь застарелые пятна крови. Третий, чей наряд был настолько пестрым и “кусочным”, что от него попросту рябило в глазах, помимо короткого кошкодера таскал несколько вполне себе современных пистолетов - на все том же поясе, а его товарищ в шлеме с высоким гребнем, помимо то и дело ударяющегося о старый доспех скошенного фальшиона, имел заткнутый в надетую поверх потемневшего от времени железа кобуру револьвер. Пятый - среднего роста человек с серыми глазами и римским носом, лихо усатый, носил плоскую и широкую, всю в перьях, шляпу, пришитый к несуразному костюму из заплат высокий темно-красный воротник, закрывавший горло, и угрожающего вида шпагу с волнистым клинком-пилой. Последним появился худосочный лысоватый тип, лицом и особенно его выражением похожий на злобного и въедливого бухгалтера - этот отстукивал по полу слегка похожим на таран копьем, и, кривя и без того не особо приятную физиономию с тонкими черными усами и распухшей верхней губой, рассматривал собравшихся через монокль.       Юлиан скривился ничуть не меньше, разглядывая сию цветастую компанию, эти жуткие морды, одна из которых, наполовину спрятанная под шляпой, привлекла его внимание более прочих. Уж если Леопольд потрудился привлечь к делу Витторио Мори, которого, впрочем, уже долгие годы называли никак не иначе чем Никколо Фортебраччо Первый - ни на что иное сей прославленный головорез попросту не желал не то, что откликаться, но даже поворачивать голову - то дело это определенно начинало пованивать: пока правда неясно, керосином или табаком…       -Все хорошо, все на месте, - грохнул человек в шляпе, махнув рукой в пестром дутом рукавище. - Могила, разведи народ и зови хозяина.       -Да, - кивнул тип в монокле, еще раз осмотрев зал, цепляясь взглядом за каждый кирпичик. - Идемте, господа.       Громыхая латами и бряцая оружием, пестрая шайка поплелась к выходу - едва Могила исчез в коридоре, как следом поплелись и офицеры, шурша плащами. Оставшийся в зале человек в шляпе забросил ее на ближайшую тумбочку, после чего прошествовал к столу, и, упершись в него обеими руками, проговорил:       -Ну что же, вот и собрались, - зычному голосу его вторил жалобный скрип стола, на который напирали массивные кулаки в толстых истертых перчатках. - Осталось чего там, перезнакомиться, да за дела. Хотя меня уж точно знаете. Ну хотя бы слышали. Так ведь? - не дожидаясь ответа, он откинулся назад и ткнул пальцем в командора Деляну. - Да и я вас знаю. Ну и чего ты так вырядилась, Железная? Чай не головы рубить пришла, - палец ткнулся уже в Юлиана. - А ты не торопился, я погляжу. Хозяин этой каменюки уже издергался весь, пока ты сюда доперся. Хотели уже за тобой посылать - мало ли, свернул шею, али в пропасть упорхал…       Верт ничего не ответил: последнего человека, который смел обратиться к нему не на “вы” он видел около тридцати лет назад - и в данный момент он, пусть и бывший в курсе насчет невероятной наглости Никколо, стоял и ловил ртом воздух, внутри весь закипая от гнева.       -Леопольд уже идет? - поинтересовался Герхард, отодвигая для себя стул. - Или как, еще часик тут померзнем?       -Идет, идет, - уже куда менее грубым голосом ответил рыцарь. - Напряг наших бумаги свои какие-то жечь. Утром сегодня тонну чертову пережгли, думали, ну все уже, так куда там. Еще две кладовки открыл…       -И с десяток запер от греха подальше, - тихо пробормотал Герхард, указывая все еще стоящей столбом Деляну на стул. - Что же вы? Садитесь.       Командор, рывком выдернув несчастный предмет мебели из-за стола, грохнулась на него с жутким железным лязгом - стул заскрипел, но выдержал: в скрипе этом ясно звучало предупреждение - лишний раз ей лучше не шевелиться. Понемногу освободившийся от гневного оцепенения Юлиан также поспешил занять место - Никколо, обойдя стол, плюхнулся аккурат напротив. Тишина, повисшая после того, как гости, наконец, расселись, была нарушена почти сразу: тихие шаги, приближавшиеся к залу, заставили всех смолкнуть и застыть в каком-то чудном нервном напряжении - ну, может быть, всех, кроме беспечно глядящего в потолок Никколо.       Леопольд Асколь был обряжен в просторную серую накидку до пола, чей капюшон сейчас был откинут на спину, позволяя длинным седым волосам растекаться по плечам хозяина замка. Глаза его все так же скрывались за очками с синими стеклами, равно как нос и рот - за ингаляционной маской - на памяти Герхарда он еще ни разу не снимал при ком-то постороннем ни то, ни другое. Меч в потертых ножнах был при нем, постукивая по ноге, а за другой ногой бежал по каменным плитам, отчаянно стараясь догнать хозяина, большой черный кот с длинными торчащими усами - спустя несколько секунд он уже резво запрыгнул на подлокотник стоявшего во главе стола кресла.       -Командор. Епископ. Добро пожаловать, - произнес Леопольд, проходя к своему массивному “трону” - его приглушенный ингалятором голос в царившей тишине казался едва ли не оглушительным. - Я рад, что все смогли добраться сюда без проблем. Приношу свои извинения за выбор места встречи, но я счел, что в сложившейся ситуации необходима максимальная секретность, - глава рода Асколь опустился в кресло и кот, до того внимательно наблюдавший за гостями в оба своих огромных желтых глаза, тут же устроился у него на коленях. - Наш разговор будет довольно долгим, но при необходимости мы прервемся…да, командор? Что вы хотели спросить?       -Прошу прощения, - Деляну тихо кашлянула в сторону. - Я просто слышала одну историю… - так и не закончив фразы, она взглянула на кота.       -А, понимаю, - Леопольд улыбнулся - определить это из-за маски было несколько затруднительно, но все-таки возможно. - Понимаю, что вы слышали. Старая добрая сказочка о том, что наша семья держит у себя потомков Палуг.       -Кого? - буркнул Юлиан. - Я не расслышал, кажется…       -Не каждая кошка может похвастаться тем, что наваляла королю Артуру, - усмехнулся Леопольд. - Она…она могла бы. Ужасная Палуг, волшебная кошка когтя и кости, рожденная в краю штормов. Дикое чудовище, никогда не знавшее материнского тепла, выброшенное в холодные воды едва ли не сразу после рождения. Кошка, что была способна обернуться тенью, кошка, что имела когти острее любого меча, огромная свирепая тварь, что драла благородных рыцарей десятками, как старые тряпки, неистовая тварь, что заставила отступить сэра Кея и нанесла поражение Артуру. Тварь, что дала потомство от не менее легендарного ирландского морского кота, которого встретила за морем…и чье далекое потомство несколько веков назад выискали и украли мы, чтобы натаскивать на всякую нечисть. Поверьте, командор, я тоже слышал эти истории. Некоторые даже заставляли меня улыбнуться - например, когда я слышал, что наши кошки могут читать мысли и каждый глава рода получает одну такую в качестве телохранителя…когда-то это и правда было смешно. Но сейчас меня подобные истории уже порядком утомили, так что давайте не будем о них. В конце концов, мы здесь не для того, чтобы рассказывать старые байки.       -Вот уж точно, - подал голос Верт, насмешливо взглянув на женщину-рыцаря. - Знаете, командор, иногда кошка - это просто кошка…       -До тех пор пока она не вырастает до размеров замка и не начинает откусывать головы, - бросил Никколо, стаскивая перчатки. - Ну что же, к делу?       -К делу, - мрачно произнес Леопольд. - Господа и дамы, мы собрались здесь потому, что на горизонте появилась новая опасность. Опасность, которая угрожает не только Церкви, не только Ассоциации…я думаю, можно смело сказать, что возникшая проблема, если пустить ее на самотек, вскоре коснется решительно всех. Всего мира. И этого прикосновения последний, боюсь, может не пережить. Обозначу сию проблему предельно коротко и ясно - русская магическая организация, известная как Ленинградский Клуб, получила контроль над одним из планетарных терминалов.       Скрытые за синими стеклами глаза следили за реакцией гостей, улавливали каждое нервное движение, каждую попытку скрыть проступающие эмоции. На Герхарда глаза не смотрели: как-никак, он давно уже это знал Не особо много внимания уделил Асколь и Никколо - рыцарь, конечно, выглядел удивленным, но это удивление его мало интересовало, равно как и скудный запас чувств, что был в распоряжении у Железной Леди. А вот на Верте взгляд задержался, успешно поймав всю вспыхнувшую на лице епископа гамму: вот первый шок, вот недоверие, вот гнев…а вот и то, чего он и ждал - скачущая следом за недоверием жажда. Жажда обладать и властвовать.       -Вы отдаете себе отчет в том, что только сказали? - вспыхнул Верт, заталкивая все под покров напускного гнева. - Какие у вас доказательства?       -Надежнейшие, - резко ответил Леопольд. - Прошу простить, но свои источники я не раскрываю. Однако отец Герхард, присутствующий здесь, имел возможность ознакомиться с данными…источниками и может подтвердить истинность моих слов.       -Что я и делаю, - прохрипел старый палач. - Леопольд сказал чистую правду. Русские сорвали свой куш и я могу вам даже сказать, когда это случилось. Семьдесят пятый год, господа. Вы ведь все помните день, когда мир, кажется, сошел с ума? Что ж, теперь вы знаете, почему он это сделал. У него украли еще одного ребенка.       -Как давно вы об этом знали? - рявкнул Юлиан, уставившись на Леопольда. - Как давно скрывали от нас, черт возьми?       -Уж больше пары лет, можете быть уверены, - совершенно спокойно ответил тот, поправляя ингалятор. - У меня не было решительно никакого желания предоставлять кому-либо шанс все испортить какой-нибудь безумной выходкой.       -Вы тянули…столько….       -Не тянул, а собирал информацию, - Асколь почесал кота за ухом. - И в настоящий момент мы располагаем данными о Ленинградском Клубе в достаточном объеме.       -И вы, конечно же, не откажетесь нас просветить? - Деляну чуть пошевелилась, лязгая доспехами.       -Конечно. Вы получите исчерпывающие сведения - все, кто еще их не получил, - Леопольд посмотрел на епископа. - Вы ведь уже успели ознакомиться с отчетами, что я вам выслал ранее?       -Да, - немного успокоившись, прохрипел Верт. - Степень угрозы, вне всякого сомнения, велика. Но если бы я узнал о терминале раньше…       -Что бы тогда? - спокойно спросил Леопольд. - Бросились бы на них в лобовую атаку, рискуя хорошо так подогреть Холодную войну? Или даже поспособствовать началу Третьей мировой?       -Я…       -Американская Малая Башня - вы ведь знаете, у них неплохие связи с военными - знает немало, - продолжал Леопольд. - Среди того, что она знает, есть также весьма интересные сведения об одном островке в Финском заливе. Там находится что-то такое, что если мир не избежит ядерной заварушки, то первой целью станет не какая-нибудь русская база или ракетная шахта. И даже не Москва. Ударят именно по этому островку. Что там есть точно - этого нам не может поведать никто из них, но одно его существование их пугает до дрожи. Если вы читали присланные мною материалы, епископ, то вы уже должны были понять, с кем мы имеем дело. Ленинградский Клуб - это сплав исследовательского института, способного без проблем потягаться с Ассоциацией, и профессиональной армии, которую десятилетиями натаскивают на все, что их руководство сочло опасным.       -Из-за железного занавеса мало что проникает, - произнес Герхард. - Но мы знаем, что они уже давно спутали весь Союз. Проводят крупномасштабные кампании по отлову магов, истреблению полукровок…изучению и методичному уничтожению всего, что выходит за определение “человек”. Своих магов держат в черном теле, но те тешатся мечтами попировать на трупе Ассоциации. И на наших трупах тоже, если выпадет такая возможность.       -А теперь у них она и правда появилась, - вновь взял слово Леопольд. - С мощью планетарного терминала…       -Нам известно, на что способно это существо? - долго молчавший Никколо, наконец, заговорил - неожиданно серьезным тоном.       -Не стану обманывать, я мало о нем знаю, - вздохнул Асколь. - Как и все здесь присутствующие, ибо эти существа - загадка сами по себе.       -Один, по крайней мере, находится в поле нашего зрения, - пробурчал Юлиан.       -Точнее, в поле зрения Бюро, - кивнул Асколь. - Но Корона как объект изучения, именно как терминал - для нас полностью бесполезен, ибо мертв и мертв давно. Архивы Часовой Башни хранят обрывочные сведения еще как минимум о двух случаях контакта. Эти материалы, само собой, относятся к категории подпечатных, и раздобыть их было весьма нелегко...       -Что же там? - прямо спросила Деляну.       -Еще один терминал был уничтожен во время покорения Нового Света вместе с империей ацтеков. Все что о нем известно - он определенно существовал, - Леопольд некоторое время помолчал, прежде чем продолжить. - Что же касается нашего…что ж, о нем известно куда больше, потому как Ассоциация сама за ним охотилась в прошлом, покуда не потеряла его след. Первый контакт состоялся во время первой арктической экспедиции сэра Джона Франклина. Он длился смехотворное количество времени, но агент Башни, бывший в составе экспедиции, извлек из него определенную пользу, как можно полагать. И не преминул известить начальство. Лондон в этот раз оказался далеко не таким медлительным, как обычно…       -Экспедиция 1845-го, чьей официальной целью значилось освоение Северо-Западного прохода, на деле была созвана для захвата терминала и доставки его в Часовую Башню, - хрипло проговорил Герхард. - На “Терроре” и “Эребусе” были их лучшие люди…исход, я думаю, вы знаете. Среди обнаруженных поисковой экспедицией 1859 года материалов были и шифровки башенных агентов. Именно благодаря им мы знаем, что близ острова Кинг-Уильям их затерло льдами далеко не по злой воле природы…о нет, природу об этом кое-кто попросил. Терминал оборонялся. Отчаянно.       -И, поймав корабли в ловушку, скрылся, оставив холод и голод довершить начатое, - бросил Леопольд. - Согласно данным башенных агентов, которым удалось добраться до северной части материка, они не смогли даже толком увидеть свою цель. Лишь знали, что он где-то рядом, но поисковые ритуалы отняли у них последние силы…       -Значит, преследователей он успешно уморил, - протянул Верт. - Но где же его взяли русские? И главное - как?       -Терпение, - ответил Асколь. - Я уже подхожу к этому вопросу, епископ. Экспедицию Франклина, как вы, возможно, знаете, искали довольно-таки долго, Башня трясла Адмиралтейство, как могла. Судя по всему, эти самые поиски, долгие и обширные, вынудили терминал искать себе новое укрытие. Если верить данным Ассоциации, то следующий раз он был замечен членами австро-венгерской экспедиции, затертой льдами неподалеку от Новой Земли. Их принесло к берегам, которые теперь известны, как Земля Франца-Иосифа…       -Которую с конца двадцатых годов посещали уже советские полярные экспедиции, - вставил свое слово Герхард. - Какая из них принесла на хвосте весточку о терминале Ленинградскому Клубу, неизвестно, но это и не так уж важно. Важно то, что русские, в отличие от Ассоциации, у которой тогда было полно иных проблем помимо проверки старых слухов, поисками таки занялись.       -На что он способен? - прорычал Юлиан.       -Можем только строить догадки, - Асколь пожал плечами. - Вероятнее всего, в основе лежит возможность управления климатом, с минимумом ограничений. Завладевший этой силой способен учинить глобальную катастрофу невиданных доселе масштабов. Контролируемую катастрофу, господа.       -Целью которой, если я хоть что-то понимаю в этих русских безумцах, станет Ассоциация в первую очередь, - проговорила Деляну. - А затем…?       -А затем, скорее всего - мы, - просто ответил Леопольд. - Но куда вероятнее, что они готовятся к войне на два фронта.       -Или же планируют неким образом вывести одну из основных угроз из конфликта одним мощным ударом…       -И по кому ударят в первую очередь, мы пока что не знаем, - Леопольд постучал пальцами по подлокотнику. - Потому единственным верным решением будет ударить первыми. Я собрал вас всех здесь для того, чтобы сделать вполне разумное в нашей ситуации предложение. У меня есть определенные…связи, но их сейчас явно недостаточно, особенно когда речь идет об Ассоциации. В то же самое время отец Герхард такими связями обладает, равно как и вы, епископ, и вы оба можете нажать на нужные рычаги в Ватикане. Продавить нужные решения и обеспечить все необходимое для начала нашего…крестового похода. Командор Деляну, ячейка, что находится под вашим командованием, в то же самое время получит новое назначение. Вы возглавите возрожденное российское отделение вашего ордена. Обеспечите нам плацдарм на советской земле.       -Ну а мы, в свою очередь, позаботимся о том, чтобы никто в Риме не стал слишком активно мешать готовящейся военной кампании, - пробасил Никколо. - Вполне логичный альянс, я не против.       -А вот я, пожалуй, задам еще парочку вопросов, - хрипнул Юлиан. - Давайте обобщим и укоротим все вышесказанное. Вы хотите воспользоваться нашими ресурсами, чтобы организовать и провести весьма масштабную и затратную кампанию против русских, и при том…Леопольд, вы же понимаете, надеюсь, что никто из собравшихся не станет и секунды верить в то, что делаете вы это исключительно из благих побуждений и по доброте душевной? Наши затраты и потери очевидны уже сейчас, а вот выгода…       -Помимо той, что Церковь возьмет под контроль живой терминал?       -Помимо того, что и так очевидно, - кивнул Верт. - Ваша, личная выгода от всего этого предприятия.       -Она будет не только моей, - немного помолчав, сказал Леопольд. - Терминал, что мы заберем у русских, получит не Церковь, и уж конечно, не Ассоциация. Его получит наш…логичный альянс.       -Чушь, - моментально обрубил Верт. - У вас, Леопольд, руки коротки его удержать. Мы, черт возьми, даже не знаем, как это удается русским!       -Вообще-то, я знаю, - улыбнулся глава рода Асколь. - Терминал удерживается с помощью…хм, устройства, чьим автором является Прародитель за номером Двадцать Два. Устройства, материалы по которому мои предки выкрали несколько веков назад в ходе весьма трудной и опасной экспедиции, и веками же пытались воссоздать.       Если бы это было возможно, Юлиан бы нахмурился еще больше. А так он лишь качнулся вперед и тихо зарычал, покуда в его голове проносились, словно на карусели, нервные мысли.       Раскрываешь одну карту за другой. Либо ты выжил из ума, во что я при всем желании не поверю, либо угроза и правда так велика, либо ты врешь.       Либо, что тоже вполне вероятно, ты чувствуешь возможным раскрывать карты, потому что…       Старая мразь, ну конечно же. Самое очевидное, самое простое. Мы сделаем для тебя работу, а потом…       Не на того ты напал, Леопольд. Ох не на того.       -И что же это такое? - преувеличенно спокойным тоном спросил Верт. - Не потрудитесь ли объяснить?       -Конечно, - кивнул Асколь. - Пока я ограничусь лишь общими данными, но уже сегодня вечером предоставлю все нужные материалы. Само собой, лишь тем, кто заключит оговоренное соглашение.       -Устройство, - подала голос Деляну. - Вы знаете больше нас всех, так что, пожалуйста, не томите…       -Речь идет о весьма сложном магическом…механизме, который создал - пусть лишь только на бумаге - Двадцать Второй, незадолго до того, как был запечатан, - Леопольд говорил тихо и размеренно, чуть прикрыв глаза. - На русском это звучит как Klet' Tishiny. Клетка Безмолвия, если угодно. Технические подробности, я уверен, многих из вас утомят, - он несколько насмешливо посмотрел на Деляну. - Так что буду краток. Устройство отрезает помещенные в него объекты от мира на некоторых из планов, причем настолько ловко, что с ними можно продолжать взаимодействовать напрямую, но сам мир их попросту не видит. Не в состоянии получить подтверждение того, что означенный объект все еще существует, не в силах получить от него вообще никакой информации, и, чтобы не создавалось определенного противоречия, попросту вынужден согласиться с отсутствием в себе находящегося в Клетке объекта. Что важнее, Клетка сама не создает никаких помех, не встраивает в наш мир нечто чужеродное, что он будет пытаться всеми силами выдавить обратно. Она просто укрывает то, что в нее попалось, отрезая от всякой и всяческой поддержки и оставляет на милость хозяина устройства, которое, кроме основной своей функции, является, я замечу, вероятно одной из сильнейших сдерживающих систем, когда-либо изобретенных.       -А вы, значит, эту самую систему пытались воссоздать? - бросил Юлиан.       -Не стану скрывать, пытались, - вздохнул Леопольд. - С ее помощью мы бы смогли запечатать сильнейших из Двадцати Семи. Да что Двадцать Семь…правильно настроенная Клетка смогла бы, вероятно, сдержать и слабого Предка.       -Вы потерпели фиаско, - не без удовольствия произнес епископ.       -Да, - просто ответил Асколь. - Нам не удалось решить, как в свое время и Двадцать Второму, основную проблему. Мы не смогли обеспечить машину нужными…запчастями. Более того, мы не смогли их найти вовсе, в отличие от русских.       -Ваша манера недоговаривать начинает уже действовать на нервы, - пробормотал Юлиан. - Что вы имеете в виду?       -Машина должна быть запитана от большого количества живых существ с идеально подобранными Истоками, - Леопольд повернулся к епископу, позволяя тому взглянуть в его синие стекла. - Схема чудовищно сложна, каждый элемент в ней, по сути, уникален, и может быть найден лишь путем долгого и тщательного просеивания людских масс, к которому мы не могли и приступить. У нас не было - не было и нет, равно как и у Двадцать Второго в его время - под рукой того, кто был бы способен видеть самую суть человека, проникать до корня, понимать, где место этого человека в системе Клетки. А русские, судя по тому, что им удалось создать, настроить и запустить машину, кого-то нашли. Способный видеть - это уже само по себе чудовищнейшая редкость, один на многие миллионы, если не на миллиард. Но они смогли собрать и запустить Клетку, значит они нашли кого-то, кто может еще и воздействовать.       -Это невозможно, - фыркнул Верт. - Это уже…       -Так же невозможно, как и захватить планетарный терминал, так вы хотите сказать? И тем не менее, они сделали это. А нам придется расхлебывать заваренную ими кашу…и боюсь, отвертеться уже не выйдет.       -У вас есть своя…Клетка? - напряженно произнес Юлиан. - Если мы достанем терминал, вы сможете его удержать?       -Да, - после недолгого молчания ответил Леопольд. - Во всяком случае, мы смогли бы ознакомиться с русской моделью и внести определенные коррективы в свою. Но я хочу чтобы вы поняли меня предельно ясно - я не желаю иметь терминал в качестве пленника. Меня…и не только меня, если на то пошло, это существо интересует в роли союзника, всецело добровольного, конечно же.       -Сдается мне, вы все мозги себе здесь проморозили, - грубо рассмеялся Юлиан. - Я наслышан о той твари из Бюро. Вы что, всерьез думаете, что сможете подружиться с чем-то подобным? Это вам не кошка. Конечно же, мы должны изъять терминал у русских, тут я с вами согласен. Воспользуемся этой вашей…Клеткой, узнаем, как они его контролировали. Думаю, он одинаково хорошо пойдет как в качестве инструмента давления, так и в роли климатического оружия…       -А что, если у него окажется свое мнение касательно ролей, которые он должен играть? - ехидно поинтересовался Герхард.       -Я всецело надеюсь, что вы это не всерьез, - выдохнул Верт. - Это опасная грань, знаете ли. Еще пара шажков за нее и можно начать интересоваться мнением какого-нибудь вампирского отребья…       -Значит, в клетку и под замок? - хмыкнул старый палач. - Может тогда проще оставить его у русских, раз все равно ничего не изменится в общем и целом?       -Хватит шуточек, - прорычал Юлиан. - Леопольд созвал нас здесь и поставил пред нами проблему, проблему ощутимую и серьезную. Чем делить прах неубитого Апостола, я предлагаю перейти уже к вещам более конкретным. Данные, господа, данные о Ленинградском Клубе. Что нам известно, что еще нет, и что предстоит узнать как можно быстрее. Чего опасаться, куда бить…       -Определенные успехи уже есть, - задумчиво произнес Герхард. - За последний год моим людям удалось провести пару вербовок. Не особо много, конечно, но постепенно…       -Не люблю это слово, - фыркнул Верт. - Если мы знаем, куда следует нанести удар, следует как можно быстрее собрать силы в кулак и сделать это. Тряхнуть триумвират, глав орденов. И размазать этих русских, как клопов.       -Вы не сторонник тонких методов, я погляжу? - Герхард улыбнулся оставшимися зубами.       -Если тебе нужно забить гвоздь, нет смысла для этого изобретать многоступенчатый план, - отрубил Верт. - Ты должен просто взять и вдарить посильнее. Не так ли вы сами поступили, когда работали против печально известных личностей из A.E.I.O.U.?       -Нашим операциям против данной организации предшествовала долгая и тщательная подготовка, смею напомнить. Мы не спешили как на пожар там, где не надо, и лишь благодаря этому Восточная Европа сейчас не превращена в заповедник для джиннов, четверть человечества не уничтожена, а Апостолы из числа Габсбургов не правят остав…       -Хорошо, хорошо, я понял, - оборвал палача Юлиан. - Итак, с чего мы начнем?       -С наступления на “Аврору” или так называемую Первую Площадку, - продолжил Герхард. - Если вы успели ознакомиться с присланной вам информацией, то знаете, чем они занимаются и почему без них Клубу придется ох как тяжеленько. Разгромить “Аврору” - лишить их связей и ресурсов, сорвать многолетние проекты. Отрезать мозг от кислорода, если хотите. Не говоря уж о том, что именно эта организация занимается истреблением всего, что не устраивает их начальство в промышленных масштабах.       -Будем спасать несчастненьких гибридов и прочую пакость, о да. Как это прекрасно, - язвительно произнес епископ. - Хотя они, конечно, обеспечат нам нужный уровень хаоса…       -Как минимум, - слово вновь взял Леопольд. - Но прежде чем мы продолжим…я должен знать, с кем, собственно, мы будем продолжать. На данном этапе выход из оговоренного союза никому не принесет вреда. Итак, ваши слова?       -Я сделаю все, что в моих силах, - произнесла Деляну. - Мы оправдаем ваше доверие.       -Был бы я здесь, если бы в последний момент решил отказаться? - усмехнулся Никколо. - Нет, конечно же.       -Лучше и не скажешь, - Герхард чуть улыбнулся. - Проблему с терминалом следует решить в кратчайшие сроки.       -Согласен, - поджав губы, добавил Юлиан. - Его нужно взять под контроль.       И как только это случится, старый выродок, ты крепко пожалеешь обо всем, это я тебе обещаю. Нет, Леопольд, я тебя не боюсь. И инструментом, с которым можно будет расправиться, едва работа будет завершена, я не буду. Нет, Леопольд, нет…расправиться скоро придет пора кое с кем иным. С одним стариком, что слишком много о себе возомнил и…       Епископ, признаться, так и не понял, как это случилось. Он определенно был трезв и в своем уме, и определенно держал свой рот на замке сейчас, как только высказал свое согласие о вступлении в этот “логичный альянс” и собирался уже сесть на свое место. Он более ничего не сказал - лишь подумал.       Вот только смазанная черная тень, сорвавшись с кресла Леопольда, все равно метнулась к нему, переворачивая стоящие на столе высокие стеклянные графины с водой и свечи, и, всего мгновением спустя, запустила в лицо епископу невероятно острые когти.       Леопольд среагировал моментально, вскочив на ноги лишь парой секунд после.       -Вернись! - рявкнул он на кота с такой силой, что, казалось, должен был сорвать с лица маску одним только голосом. - Назад!       Тень - нет, теперь уже просто черный кот, гневно смотрящий на епископа своими желтыми глазищами - отпрыгнула назад так же резко, как и достигла епископа. Заворчав, кот ретировался обратно на кресло, балансируя на узком подлокотнике.       На осколки, оставшиеся от графина с водой, капала кровь. Пошатываясь и рыча от боли, Юлиан медленно отступал к стене, прижимая руки к исполосованному лицу. Сердце епископа стучало, как безумное.       -С-старая…с-сказочка… - прохрипел он, прислоняясь к стене. - Старая, мать ее…       -Похоже, заключение союза и правда придется отложить до вечера, - вздохнул Леопольд. - Не будем же мы это делать за окровавленным столом.

***

      Узкая комнатушка с витражными окнами находилась, насколько понимал Герхард, на самой верхотуре. В окна била дневной свет, заставляя выложенные в них изображения полыхать множеством оттенков - от всех этих бликов прилично рябило в глазах. Под одним из таких окон - оно казалось залитым непроницаемой синевой, в которой угадывались нечеткие людские силуэты - стоял внушительных размеров стол из черного камня, на котором в свою очередь были расставлены многочисленные пыльные графины с затейливыми узорами, пузатые колбы и высокие бокалы из синего стекла. Стоял там и металлический поднос, в который с характерными звуками падали небольшие иголочки, куда опускалась вата и куда несколько минут назад шлепнулась отожравшаяся пиявка: побилась в агонии полминуты, после чего издохла. Заткнутая за пояс Леопольда коробочка мерно гудела, шум ее сливался с шипением растворявшихся в родниковой воде багровых прямоугольных таблеток.       -И часто этим балуетесь? - прохрипел Герхард, занимающий старое скрипучее кресло у ближайшей стены.       -Два раза в неделю, - Леопольд аккуратными движениями отстегивал ингаляционную маску от лица. - Если затянуть, приходится прибегать к кровопусканию, в противном случае в жилах будет воск…точнее, нечто похожее по консистенции. Предпочитаю до такого не доводить, знаете ли.       -Могу я полюбопытствовать, кто является автором всей этой вашей…системы?       -Можете, - пожал плечами Асколь, хватая бокал из синего стекла - жидкость в нем к тому времени уже дважды сменила окрас, а теперь стала и вовсе бесцветной. - Алхимик этот был нашим гостем. Остальное останется его тайной. И нашей.       Маска легла на стол. Приложившись к бокалу, Леопольд выпил его содержимое за три больших глотка - рука, ставившая чашу на стол, первые несколько секунд немножко подрагивала.       -Не обольщайтесь, сразу скажу, - сделав пару коротких вдохов, глава рода Асколь вновь потянулся за маской. - Я развивал иммунитет к отдельным компонентам более двадцати лет. Поверьте, это было незабываемое время.       -Но оно того стоило?       -Ты ежедневно пьешь пакость, которая похожа на деготь, замаринованный в уксусе. Ты смешиваешь свою кровь кое с чем похлеще, и регулярно должен сливать излишки этой заразы, если не хочешь, чтобы по венам потекла патока. Ах да, и не более шести часов в день без ингалятора. Я уже, признаться, начинаю забывать, что такое обычный воздух. Но, отвечая на ваш вопрос - да, за неимением иных адекватных методов, это - выход.       -Надо было к вам заглянуть на полвека раньше, - хрипло рассмеялся Герхард. - Глядишь и сторговались бы насчет этой отравки.       -Кто знает, кто знает. Как там Юлиан?       -Я уж думал, он вообще пошлет нас ко всем чертям после случившегося, - задумчиво произнес палач, наблюдая за действиями Леопольда. - Зашивали его пару минут, а воя-то набралось часа на два с небольшим, - вздохнул он с досадой. - Думал, он серьезнее. Wert ist im Wert gesunken (2).       -К нашему делу он отнесется со всей возможной серьезностью, будьте уверены, - Леопольд застегнул рукав - кожа под ним была цвета мела, вся в следах от уколов и укусов. - Жаль, что так получилось, конечно…       -Вы про то, что ваша…сказка себя раскрыла?       -Уж конечно не про морду Юлиана, - усмехнулся Асколь, перейдя на немецкий. - Wert hat keinen Wert (3). Ну, почти…       -До сих пор думаю, стоило ли ему говорить все, - заметил Герхард. - Возможно, мы несколько переборщили…       -Нисколько, - Леопольд опустился в свое кресло. - Юлиан - бешеный бык, и мы только что хорошенько помахали у него перед носом советским флагом. Осталось дождаться, пока он возьмет разбег и поднимет на рога все преграды. А матадора для него я уже нашел.       -Я его увижу, интересно?       -Да. Если обернетесь.       Реакция не заставила себя ждать - старый палач успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как часть казавшейся монолитной стены отодвигается и в комнату, зажигая на ходу свет, входит новый гость. Вернее, гостья.       Молодая на вид женщина была закутана в поношенный темный плащ на меховой подкладке, с воротником настолько высоким, что он закрывал все до ушей и почти что вместе с ушами - плащ был расшит многочисленными узорами, частью уже выцветшими, но кое-где все еще серебрящимися. Огромная шляпа ее была украшена высоким черным пером, чем-то ужасно напоминающим тонкое острое лезвие, на шее же болталась на потертых ремнях защитная маска, пристегнутая к головному убору.       -Сильвестра Аркури, - представил гостью Леопольд, выходя в центр комнаты - сейчас Герхард впервые видел его без ингаляционной маски, пусть та и была совсем рядом, на столе. - Можете не представляться, вас она прекрасно видела и слышала, равно как и все наше совещание.       -Рада знакомству, - протянула гостья, поправляя шляпу и поворачиваясь к Леопольду. - На вечерней части мне также нужно будет присутствовать?       -Не вижу смысла, - коротко ответил Асколь. - Свою цель ты уже и так успела рассмотреть. Что ж, вот и мой второй агент, о котором я не так давно вам говорил. Сильвестра родом из семьи, про которую уже мало кто помнит, но тем не менее, это наша ветвь. Наша кровь.       -Так вот кого мне нужно будет протолкнуть на передовую… - задумчиво произнес Герхард. - Вы сами-то желаете быть на острие?       -Мои желания несущественны, - холодно ответила Сильвестра. - Значение имеет лишь долг, который я верну, преуспев в этом деле.       Палач промолчал, разглядывая эту - интересно, насколько далекую? - родственницу Леопольда. Лицо у Сильвестры было спокойным и несколько усталым, под левым глазом - пятно от небольшого старого ожога, золотистые волосы местами поблекли…       -Можете не сомневаться в ее профессионализме, - предупреждающе произнес Леопольд. - Лучшего кандидата для этого дела найти было бы сложно. Она достанет терминал. И позаботится о епископе.       -Значит, радикальным мерам все-таки быть? Я бы не торопился…       -Сегодня вечером я проведу свою проверку, - загадочным тоном выдал Асколь. - Она и решит, что он за человек. Помимо прочего, замечу, что мы окажем большую услугу триумвирату Дома Резни, если уберем этого нахала. Но вы, конечно, правы - пока спешить не станем. Последняя проверка все покажет.       -Что же это будет?       -О, я думаю, вас это позабавит, - пальцы Леопольда застучали по ножнам.

***

      -Так что же, этот его кот и правда… - Лета нарочно не закончила фразы, ожидая, что епископ сам потянется рассказывать подробности.       -Не знаю, - огрызнулся тот. - И по правде говоря, не хочу в это верить. И без того слишком много власти в руках этих наглецов. Знаешь, вечером того же дня, после того, как мы уже официально заключили союз и приступили к обсуждению лучшей стратегии действий на первое время, старый Леопольд выкинул еще один фокус.       -Какой же?       -Вытащил меч и…

***

      -Епископ. Погодите.       Верт был уже на полпути к залу. Недолгий перерыв, понадобившийся после того, как участники встречи решили, наконец - заняло это добрых три часа - вопросы, связанные с беспрерывным снабжением существующего еще пока лишь на бумагах плацдарма, закончился уже минут десять назад. Юлиан, выбравшийся на любезно указанный ему балкончик подышать воздухом, торопился вернуться: каждая минута, проведенная в отрыве от остальных членов “логичного альянса” заставляла его паранойю цвести все более буйным цветом.       -Что еще? - прошипел он, останавливаясь на полпути. - Мне кажется, вы сегодня уже достаточно причинили мне проблем.       -А мне кажется, я уже принес извинения за кота, - спокойно ответил Леопольд. - Право, не знаю, что на него нашло.       -А я вот догадываюсь потихоньку. Так что вам?       -Я бы хотел, чтобы вы ответили на один вопрос, епископ, - Леопольд сделал несколько шагов вперед. - Здесь нас никто не услышит.       Верт нахмурился - его жуткие глаза встретились с синими стеклами очков.       -Что за вопрос?       Одним неестественно быстрым - как для человека своего возраста, так и для человека вообще - движением Леопольд обнажил меч. Коротко блеснувший голубоватый клинок казался до того острым, что им, наверно, можно было бы бриться.       -Ч-что… - Юлиан невольно отступил к стене.       -Не волнуйтесь, - все так же спокойно проговорил Леопольд, наступая на него с мечом в руках. - Взгляните, пожалуйста, на этот клинок, епископ.       -Вы в своем уме? - рявкнул Верт.       -Взгляните, - с нажимом повторил Леопольд, приближаясь. - Можете прочесть?       Чуть успокоившись, Юлиан пригляделся к гравировке на латинском. Прочтя ее, нахмурился еще сильнее.       -Что значит все эта клоунада, могу я узнать?       -Вы видите надпись?       -Конечно, черт дери.       -И что же это?       -А то вы сами не знаете! - рявкнул Верт, доведенный до крайности этой странной, если не сказать - безумной - сценой. - Ваш распроклятый девиз.       -Озвучьте, сделайте милость, - Леопольд не шелохнулся с места.       -“Мы судим”, - проворчал Юлиан. - Что еще вам от меня надо? Что все это значит?       -Уже ничего, - Асколь тяжело, и, кажется, грустно вздохнул. - Благодарю вас, епископ.       Еще одно почти неуловимое движение и клинок вновь вернулся в ножны.       -Благодарю, - снова вздохнув, повторил Леопольд. - Пройдемте. Нас уже заждались…

***

      -Весьма интересная проверка, я бы сказал, - Герхард улыбнулся одними губами. - Могу я узнать, что же она должна была показать? Что он там должен был увидеть, чтобы не заслужить смерти?       -“Мы судим и мы прощаем”, - медленно, чеканя каждое слово, проговорил Леопольд, поглаживая ножны. - Вторая часть не так известна в народе, да и на гербе ее вы не увидите при всем желании. Только здесь. Впрочем, человека, который бы ее увидел, вы, я думаю, вряд ли найдете…если это не невинный ребенок и не святой во плоти.       -А первую, дайте догадаюсь, имеет честь лицезреть любая порядочная сволочь?       -Я видел, как скрючило епископа, когда он взглянул на клинок. Он, конечно, ничего не сказал и не скажет, но я видел, как он хотел закрыть глаза. Ему было больно и я знаю, что то была за боль. Никакие отговорки этот меч не приемлет. Восьмым Таинством от него также не отгородишься - все твои грехи он видит насквозь.       -Что видите вы? - не удержался Герхард.       -То, что должен, - просто ответил Леопольд. - Этот клинок достался мне от отца, а ему - от его отца…но ни я, ни они его не заслуживали. Когда меня не станет, он перейдет к другому недостойному, но легенда жить будет. Будет лишь один человек, который сможет видеть все целиком. Будет лишь один, кто вправе судить. Мы ждем его из поколения в поколение, из века в век…тщетно, конечно же.       -Никто из ваших детей…       -Нет, - вздохнул Леопольд. - Сказать по правде, мало кто из них хорошо подходит и на роль главы. Но я работал с тем, что имел.       -Этот…Кат, - произнес Герхард короткое имя. - У вас были на него планы, если я правильно помню?       -Были. Но он все перечеркнул сам. Не смог простить мне мать, - и без того тихий голос Леопольда стал совсем глухим. - Можно подумать, он был один, кто о ней горевал. Можно подумать, я не хотел быть с ним тогда, когда ее хоронили. Но есть, раздери их черти, вековые догмы. Есть правила. Есть - до сих пор, увы - эта толпа облезлых стервятников, что зовется родней. И все они спутывали меня по рукам и ногам. Все они напоминали…очень легко решить, что я король, Герхард, вот только в некоторых вопросах прав у меня не больше, чем у последнего слуги.       -Но тем не менее, вы хотите испытать именно Ката. Почему же так?       -Есть причины, - уклончиво произнес Асколь. - Есть то, что я видел - и что заставляет меня принимать определенное решение.       -Вы имеете в виду то, что вы “видели” с помощью вашего оракула?       -Да. Только варианты, но мне их достаточно.       -До сих пор в голове не укладывается. Некто, видящий Истоки…и прямо у нас под носом, можно сказать.       -Я думал, что вы всякого насмотрелись еще когда работали против наших австрийских друзей.       -Не без этого, - поморщился Герхард. - Сказать по правде, я вышел на них совершенно случайно. Странно, как этого не сделал никто раньше, лет, скажем, за пятнадцать до меня.       -Ассоциация умудрилась прошляпить и этих…ленинградцев. Что ж, придется, как и в случае с той конторой, дать им ободряющего пинка. И чем раньше, тем лучше, особенно хорошо, если они подсуетятся до октября, сами знаете, почему.       -О да. Коронация.       -Именно. Жаль, таких, как мы, не приглашают, - смех Леопольда был еле слышен. - Испортили бы им весь пейзаж…       -Вы ведь знаете, о чем я подумал, правда?       -Октябрь. Это прекрасный шанс для русских.       -Для этого надо быть совсем без царя в голове.       -Или иметь под рукой планетарный терминал, - парировал Асколь. - Думаю, на днях я попытаю судьбу. Спрошу Франку насчет…октября.       -Спросите, лишним не будет. А я, в свою очередь пробегусь по вербовкам.       -Хорошие результаты?       -Неплохие, я бы сказал. Мы уже привязали им к рукам веревочки, вскоре и петельки накинем. Если повезет, Клаус добавит огоньку…       -Жаль только, что его ни под какой план не подстроишь. Скорее наоборот, нам придется учитывать его возможные выверты.       -Общему делу он не повредит, не волнуйтесь. Кстати говоря, раз уж речь пошла о тех, кто будет на острие атаки…       -Вы что-то накопали в делах “Догмы”, понимаю. И кто же привлек ваше внимание?       -О, там весьма достойные экспонаты. Начнем, пожалуй… - Герхард закусил губу. - Неус Шиль, она же Амальгама. Если то, что о ней написано - правда, я удивлен, почему то же Бюро еще не разобрало ее на запчасти.       -Потому как она уникальна. Пусть тулийцы своей цели и не добились, но даже то, что вышло…вторую такую вряд ли создашь.       -Она и правда способна синтезировать почти любой материал?       -Если будет точно представлять процесс, если ей хватит сил…да. Вот только…       -…она вынуждена отдавать куда больше, чем получает.       -Именно. Она ничего не может создать на пустом месте, но если будет необходимость, то может запросто гнать из своей крови какую-нибудь чудовищную отраву, из слюны - кислоту, а из слез, допустим, наркотик. Можно все вместе. Можно - в другом порядке. Можно…много чего можно, если разобраться.       -И никто не пытался раскрутить этот “философский камень” на полную катушку?       -Она несовершенна. Затраты слишком велики. Так что основная ее роль в отряде, как вы могли уже прочесть…       -Такова, что свое непосредственное участие в боевых действиях Неус стремится свести к нулю. Аналитика, редкие виды магии, врачебная помощь…да, я это уже читал. А вот, допустим, этот Ренье…       -Интересная личность, очень интересная. Слежу за его успехами по мере сил, - протянул Леопольд. - И за тем, чем он интересуется - тоже. Согласно моим источникам, он просиживает дни в библиотеках, и круг его интересов вызывает определенные вопросы.       -Уже успел заметить, - кивнул Герхард. - Что до остальных…скажу честно, ту еще компанию ваш сын подобрать умудрился. Как бы от них не было больше проблем, чем пользы, когда начнется заварушка.       -Мы все проконтролируем. Недаром же Сильвестра будет с ними.       -А Кат…       -Он узнает, кто она есть только в одном случае. Если справится со своей долей. Тогда, возможно, я изменю свое мнение о нем…       И снова - а не будет ли больше вреда…       -Я не думаю, что он будет доволен, узнав, что его так долго и так…неаккуратно использовали. Я на его месте точно был бы недоволен.       -К счастью, вы не на его месте, - продолжил Леопольд. - А он не на вашем, пусть ему тоже приходится принимать весьма непростые решения. Как и всем нам…       -Сейчас уже поздно обо всем этом думать, - пожал плечами Герхард. - Союз заключен, завтра мы все разлетимся отсюда в разные стороны и приступим к работе. Если только вы не пошлете своего кота доделать дело с епископом, пока он дрыхнет, то ничего уже нельзя изменить. Война грядет.       -И хоть терминал похитили они, ее зачинателем я все равно вижу себя, - мрачно произнес Леопольд, сцепив пальцы. - Себя я вижу столкнувшим первые камни.       -Кто столкнул - неважно. Важно не погибнуть под лавиной.       -Знаю, знаю. А кота я бы за Вертом никогда бы не послал, - помолчав какое-то время, добавил Асколь.       -Почему это?       -Знаете, я получил его, когда мне было шесть лет. Когда стало ясно, что меня будут воспитывать как следующего главу. Мы росли вместе…он, конечно же, медленнее. Такая уж порода, - короткий смешок. - Не знаю, какое это поколение, не знаю, сколько в нем магии, стоит ли он хотя бы одного коготка Палуг. Не знал я и того, действительно ли он читает нас как открытую книгу. Мне тогда это все было неважно. Важно было то, что я был не один, а в нашей семье иметь такое чувство дорогого стоит. Мне сказали, что он не обретет свой истинный облик, пока не прольет свою первую кровь. Но в этом деле я его, конечно же, опередил…       Леопольд медленно протянул руку к своему лицу, стянув очки с синими стеклами - в глазах за ними плескалась бесконечная усталость.       -Я убийца. Я всю жизнь занимался тем, что воспитывал убийц из своих детей. Обучал. Отпускал на волю. Хоронил. Мы судим и мы прощаем. Я судил и я прощал всю свою жизнь, как велел наш девиз - второе, конечно же, я делал куда как реже. Одного я не хотел делать никогда… - Леопольд бросил усталый взгляд в темный угол - и там, словно в ответ, что-то шевельнулось. - Не хотел делать убийцу из своего единственного друга. А когда…нет, скажем иначе. Гниль вроде Юлиана я скорее прикончу сам, чем позволю ему об нее мараться.       Подхватив очки, Леопольд все таким же неторопливым жестом вернул их на место.       -Мне недолго уже осталось. Алхимия даст мне еще лет двадцать, может, тридцать. Учитывая, что я не маг, дальше мне придется искать что-нибудь посущественнее…если, конечно, мне будет ради чего искать. Если я смогу спасти терминал, такой повод у меня определенно будет. Я не собираюсь его пытать. Не собираюсь использовать, как оружие, как сделал бы, наверное, еще лет пятнадцать назад. Нет, мне нужны ответы. Ответы и только. И я думаю, он может мне их дать. Кто еще, кроме него?       -А вопросы…       -Я думаю, вы и так их знаете. Под конец начинаешь сомневаться, всем это свойственно. Особенно такому дурному архитектору чужих судеб, как я, - Леопольд грустно рассмеялся. - Действительно ли вера, вера в Церковь вечную и непогрешимую, вера миллионов и миллионов, причем вполне себе искренняя, оправдывает всю лицемерную мразь вроде меня и все, что она успела натворить за свою слишком долгую для человеческого существа жизнь. Действительно ли стоит продолжать…судить, - немного помолчав, глава рода Асколь продолжил уже совершенно другим тоном - веселым и несколько нахальным. - Впрочем, скажу честно. Если ответов у него не окажется, я не расстроюсь. Просто когда окажусь пред небесными вратами и ко мне выйдет один вздорный рыбак, останется развести руками и сказать: Петр, я просто старый солдат Господа нашего. В конце концов, ты сам порезал Малха, чтобы защитить учителя, а крови, пущенной мною и моими детьми, было всего лишь чуточку больше…       -Смотрите, чтобы я вас не обогнал, Леопольд, - усмехнулся в ответ Герхард. - Дважды он на одно и то же не купится.

***

      -Я отбыл на следующий день, как только мы закончили предварительные расчеты и утвердили планы на первое время, - хриплым голосом завершил свой рассказ Юлиан. - Остальное ты знаешь. К сентябрю у нас будет плацдарм в Союзе. Будем перебрасывать людей и снаряжение, будем потихоньку разворачиваться. Люди Герхарда работают, в основном, на невидимом фронте, но, надеюсь, их результаты окажутся хоть сколько-нибудь осязаемыми…       -А наша сегодняшняя встреча… - Лета бросила очередной взгляд в окно. - Надеюсь, оно пройдет лучше, чем у меня с Катом.       -К слову об этом, - прохрипел Верт. - Теперь твоя очередь. Хочу услышать, насколько хорошо ты выполнила мои поручения…       -Конечно, - несколько обиженным тоном протянула Лета. - Конечно, я расскажу…

***

      Просторный светлый лифт плавно спускался вниз, сопровождая действо сие тихой, спокойной музыкой. Вот стрелка, бывшая до того на единице, скользнула на ноль, а вот и перемахнула за него, остановившись - дальше этажи надо было считать самому, почти наугад. Выждав для верности еще несколько минут медленного спуска, Лета нажала на кнопку. Музыка прервалась, сменившись коротким писком - двери раскрылись, выпуская ее в хорошо освещенный коридор с белыми стенами, белым полом и белым же кафельным потолком.       При словах о застенках Церкви если не большинству, то многим приходили в голову мрачные сырые подземелья, по которым неизменно разносились - как же иначе? - крики ужаса и вопли истязаемых, не менее обязательным элементом считались словно пролезшие из дремучего Средневековья палачи - в потрепанных черных одеяниях и с крестами больше дурной головы, разумеется. И уж конечно же, львиная доля из них обязана была быть окончательно утратившими разум фанатиками или опьяневшими от крови садистами - а лучше, конечно же, чтобы и то и другое.       Это местечко, располагавшееся в тихом старом городке неподалеку от Рима, подобные и другие стереотипы ломало сразу и на корню. Что, впрочем, не мешало хождению среди знавших о его существовании людей вполне себе определенного названия. Живодерня.       Находящееся наверху здание официально принадлежало некой компании - занималась она то ли лекарствами, то ли косметикой - так или иначе, к Церкви никакого отношения не имела. На обустройство этого офиса по мнению некоторых все-таки поскупились - все ушло “в корень”, а точнее - в подземные этажи, оборудованные уже на высшем уровне.       Мраком и сыростью тут и не пахло - напротив, мощных ламп в неизменно белых коридорах было до того много, что рябить в глазах начинало уже минут через пять: вкупе с висящими буквально на каждом углу камерами, прикрывающими мертвые зоны друг друга, этот самый свет отлично играл на повышение уровня безопасности - остаться здесь незамеченным было попросту невозможно. Места пыльным камням, стертым ногами тысяч идущих на смерть пленников, тоже не нашлось - лишь строгая белая кафельная плитка, которую тщательно мыли каждое утро и каждый вечер. В общем и целом помещение вполне напоминало больницу - кое-где на стенах даже встречались дружелюбные указатели, помогающие не заблудиться и не войти случайно в одну из запретных зон. Что же до сотрудников, то ни садизм, ни фанатизм в своей чрезмерности здесь особо не ценились - в отличие от хладнокровия и аккуратности.       И конечно же, никаких криков. Звукоизоляция камер была надежнейшей - помимо того, что работникам одного помещения не всегда должно было знать, какие беседы ведутся в соседнем, так еще и лишняя головная боль уж точно никому не была нужна. Как бы смешно это не звучало, но здесь заботились о людях - даже - пусть в несколько ином смысле - о тех, для кого эти белые стены были последними картинами в жизни.       Контрольно-пропускной пункт в центре очередного коридора Лета преодолела без лишних проволочек: бумаги, подписанные епископом Вертом, делали свое дело неизменно хорошо. Спросив дорогу у улыбчивого парня в белой форме - крест на его шее был - очередной удар по стереотипам - вполне обычных размеров - она свернула в очередной коридорчик, радуясь, что прошлогодняя перепланировка затронула не все подземные этажи…       Комната для наблюдения была совсем крохотной, но условия в ней, конечно же, были куда лучше, чем в камере, с которой ее соединяла прочная стена. Намного лучше. Находящаяся сейчас в этой самой камере пленница могла бы на собственном опыте в этом убедиться - если бы у нее была возможность заняться этим сравнением, конечно.       Таль Сойфер впервые смогла пронаблюдать за созданием голема в возрасте четырех лет. Спрятавшись тогда в платяном шкафу - входить в мастерскую, когда отец был занят действительно важной работой, ей запрещалось - наблюдала она, как этот человек тридцати лет, выглядевший - спасибо его трудам - на все шестьдесят - вдыхал жизнь в наспех собранного конструкта, выписывал собственной кровью по засохшим кускам бумаги строку за строкой, руководствуясь давно забытым “алфавитом 221 врат”. Слушала, как тот читал заклятья своим хриплым, таким же сухим, как его уставшие, в шрамах, руки, языком, как валился с ног каждый вечер своей работы. Знала, как он торопился, знала, пусть тогда еще и смутно, почему: те люди в мешковатой серой форме, от которых они бежали, которые забрали когда-то ее мать - были уже близко. Наблюдала со смесью ужаса и жалости за скудоумным чудовищем, которое с трудом понимало простейшие приказы, но вкладывало в исполнение каждого из них такую силу, что почти всегда что-нибудь да ломало. Видела, наконец, как, когда их нашли, окружил отец свое творение черным облаком ядовитого тумана и вывел вон, послав на врага.       Видела она, несколько позже, как страшные угловатые коробки - танки, так это называлось - обратили в труху ее новый - третий по счету - дом, как разнесли на ошметки немого гиганта, что прослужил им с отцом полгода, как падал в ту большую мутную лужу, смешно загребая грязь руками, сам отец… Потом было, конечно, много других картин, но что-то изменилось: то ли они были не такими уж и страшными, то ли она сама стала не такой впечатлительной. Крови потом , в последующие годы, тоже было порядочно - но в вопросах ее пролития Таль была умнее своих предков - а может, просто быстро усвоила, что каббалистическим комбинациям вовсе нет разницы, чьим красным соком они будут выписаны, прежде чем войдут в очередной конструкт. Да, несомненно, свою кровь стоило ценить. А с чужой обращаться по обстоятельствам.       Таль Сойфер, маг-ренегат из Моря Бродяг, происходила из семьи нищей и малоизвестной - семьи, что так и не встретила конец Второй мировой - но недостаток средств и связей с лихвой компенсировала своими талантами. Начав карьеру со старых направлений каббалистической системы, поднаторела в гематрии и Нотариконе, и достигнув кое-каких успехов в использовании как математического, так и лингвистического подхода, в конце концов, увязла в Темуре, которая, в свою очередь, рассматривала мир уже через религиозные, философские и мистические знаки. Если подумать, она всегда знала, что это ее призвание. Знала и чувствовала, что заниматься вскоре станет тем же, чем когда-то отец…       Призванию своему она была верна долгие годы. И именно для этой цели - сотворения новых и новых големов - была завербована она агентами Ленинградского Клуба. Получив доступ к ресурсам, за которые ранее смогла бы ухватиться разве что во сне - и получая также теперь не менее приличную зарплату - Таль Сойфер посвятила последние несколько лет планомерному созданию армии, которую, в свою очередь, вскоре должны были вооружить зачарованным оружием, поступавшим от ее ближайшего коллеги - печально известного ирландца Гергбу.       О подробностях этой самой работы, на которую она угробила последние годы своей жизни, рассказывала Таль Сойфер уже третий, если не четвертый, день: в какой-то момент бесконечная череда допросов размазала реальность в жуткую кашу, и сказать, сколько уже она торчала в этой камере, Таль не могла. Камера имела лишь прикрученную к полу железную кровать с простым матрасом, а все поверхности в ней, включая потолочные панели, были ярко-белыми - хуже было только то, что бьющий отовсюду свет, который гасили лишь на час в сутки, был настолько интенсивным, что глаза у помещенного в камеру человека моментально начинали болеть. Часа через два после того как она - обритая налысо, с черной кляксой клейма меж лопаток, завернутая в мешковатую серую рубаху - очнулась на холодном полу и впервые раскрыла глаза, встретившись с этим невыносимо ярким светом, камера стала ее личным адом. К концу второго дня, уже после предварительного допроса, Таль почти полностью потеряла чувство времени, равно как и все остальные ориентиры. Тем легче оказалось ее доломать.       Ввиду повышенной ценности пленницы решено было начать с воздействия первого уровня, что означало, в переводе с сухого языка бюрократической машины Живодерни, устный допрос без особого принуждения. Как выяснилось довольно скоро, его вполне хватало - читающая сейчас протоколы разговоров с Таль Лета очень отчетливо представляла себе, как все проходило. Словно своими глазами видела, как отупевшую от давящей на голову тишины и яркого света магичку накачивали наркотиками и вытаскивали в свободную “рабочую комнату”. Как приковывали к начищенному металлическому креслу с высокой спинкой, как медицинский персонал закреплял все необходимые датчики на коже, вводил в предплечья иглы от капельниц, как сковывал ее голову блестящий на свету зажим, что мешал смотреть по сторонам. Все, что она видела, все, что она понимала, все, что ей оставляли - укрытый белой тканью металлический стол впереди, где сидели три человека в строгих белых костюмах - один при галстуке, лица двух других скрывали хирургические маски. “Техники”, как здесь называли последних, были, в основном, для страховки - ну и на случай, если уровень воздействия придется повысить. Как оказалось вскоре - не пришлось: едва в кровеносную систему пленницы была впрыснута доза адреналина, заставив проснуться и вызвав сильное сердцебиение, едва она поняла, что сейчас начнется, как тут же сдалась на волю не успевших молвить еще и слова палачей, двое из которых сейчас лениво изучали папки с ее жизнеописанием и прежними заслугами. Все, что она успела наговорить за несколько допросов - тщательно записанное, структурированное и проанализированное - сейчас разбирала уже и Лета, развалившись за небольшим столиком и посматривая то через стекло, на отчаянно пытающуюся подремать хоть немного пленницу, то на сидящих в отдалении хмурых людей в белом - один следил за выплевывающим бумагу стареньким принтером, второй не менее усталым взглядом изучал свой недопитый стакан кофе.       -Ну, что скажете? - спросил в какой-то момент он, отхлебывая из этого самого стакана порядком остывший напиток.       -Интересно, - задумчиво пробормотала Лета. - Неплохой список имен, которыми следует заняться, весьма неплохие адресочки…будет из чего выбрать при первом ударе по русским. Неплохо, конечно, но почему вы не пошли дальше? То, что она охотно все рассказывала на первом уровне, это, конечно, отлично, но я бы точно на этом не стала останавливаться. Думаю, едва она увидела бы ваши инструменты, то вспомнила бы много чего еще. Может, займемся?       -Нас просили не портить шкурку, - усмехнулся человек с кружкой. - Настоятельно просили.       -И кто же? - удивленно выгнула бровь Лета.       -Я, конечно же, - влажный голос, раздавшийся следом за едва слышным скрипом двери, заставил Лету резко обернуться назад. - Думаю, она еще на что-нибудь да сгодится.       Вошедший в комнату человек двигался плавно и бесшумно - его легкие черные сапоги были чем-то обиты, так что при каждом шаге лишь тихо-тихо поскрипывали. Невысокое и худощавое тело, завернутое в прочный кожаный плащ, подбитый изнутри тонкими металлическими пластинками, остановилось чуть за порогом, сбросило на плечи капюшон - под ним, однако, оказался скрывающий всю голову черный морион со сложным травленым орнаментом и серебряными вставками - сильнее блестели только многочисленные застежки на одеянии гостя. Еще один шаг вперед и выплывшая из-под плаща рука в перчатке - все так же расписанной замысловатыми узорами - оперлась на стол.       -Думаю, сгодится для моей коллекции, - прошелестел гость. - В крайнем случае набью из нее милое чучелко.       Лету передернуло. Про номера Третьего мало что было известно даже тем, кому приходилось с ним пересекаться по долгу службы. Мужчина ли то был или женщина, старый или молодой, красавец или урод каких поискать…без этого сплошь черного, с серебряными “пятнами” наряда, Сборщика видели лишь два типа людей - текущий глава Бюро и его новые рабы. Последнее, впрочем, также относилось к разряду слухов.       -Я…ох, я не знала, что вы… - почти задыхаясь, забормотала она.       -Не стоит волноваться. Вы прибыли за материалами, а я всего лишь прибыл за товаром, - Сборщик потер руки, словно от холода. - В этот раз вы меня очень порадовали.       -Стараемся, - напряженно ответил сидящий в углу человек. - Думаю, уже к осени приток увеличится. Вы знаете…       -Знаю, - Сборщик со скрипом опустился на пустующий стул. - Война на горизонте. А война это всегда пленные. Эти русские, насколько я знаю, тоже ухитрились собрать неплохую…коллекцию в своих застенках. Хотелось бы полюбоваться, но, похоже, в этот раз мне придется довольствоваться обгорелыми останками, - чуть шевельнувшись, Третий из Бюро издал короткий смешок. - Впрочем, если вам будет что мне предложить, господа, вы знаете, где меня найти. Мне всегда нужен свежий материал. Как дела у епископа Верта? Все еще продолжает грызться с триумвиратом?       -Боюсь, я не могу об этом говорить, - прошипела Лета. - Этого не одобрит ни одна сторона.       -Ладно, - пожал плечами Сборщик. - Ваши политические игрища меня все равно волнуют не больше, чем возня мух в банке. В настоящий момент меня волнует только одно - как скоро вы начнете разворачиваться на территории Союза. И не удастся ли епископу найти для меня время, чтобы обговорить возможность организации новых…каналов поставки.       -Я обязательно передам ему, - кивнула Лета. - Можете быть уверены. А я думала, вам сейчас хватает…       -Никогда не хватает, - тихо вздохнул Сборщик. - Вы же сами знаете, как это бывает. Одни быстро надоедают, другие перестают приносить пользу, третьи же вовсе не возвращаются с задания. Материал должен поступать. И он должен быть хорошего качества, конечно же. Дадите мне возможность выставить под стеклышко глав этого Ленинградского Клуба - я не забуду. Я никогда ничего не забываю, вы же знаете. Передайте это епископу, обязательно передайте. В такое время…друзья не помешают.       Со скрипом поднявшись на ноги, Сборщик лениво потянулся и повернулся к сидящему в углу человеку.       -Дайте ключи от ее камеры. Хочу забрать новый подарочек побыстрее.       Лета вновь почувствовала неприятный холодок, прокатившийся по позвоночнику. Это шепелявое пугало определенно умело действовать на нервы - хорошо хоть, оно уже плетется к выходу, а копии так нужных ей сейчас материалов уже…       Лета бросила взгляд на прекративший ворчать принтер.       -Долго там еще?       -Уже все, - служащий Живодерни сбил листы в аккуратную стопочку и достал из стола дырокол и новую папку. - Дарио, проводи нашу гостью в хранилище шестнадцать.       -Это еще зачем? - нахмурилась Лета, наблюдая за тем, как закрывается дверь за Сборщиком.       -При обыске в ее мастерской в Польше нашлось много интересного. Помимо коллекции магических побрякушек и внушительного собрания литературы, есть еще одна вещь, которая нас очень заинтересовала, - произнес сидящий у принтера человек. - Если вы еще не успели дочитать до этой части допроса, то я поясню. По ее словам, эту вещь ей передал пару лет назад кто-то из высшего руководства Ленинградского Клуба, прося спрятать как можно тщательнее. К сожалению, мы так и не смогли установить, что в ней такого ценного.       -О чем идет речь?       -Пробирка, а в ней - стеклянная крошка. Осколочек до того крохотный, что с ним можно работать только мельчайшим пинцетом. Мы вынуждены признать, что никакие наши методы не возымели эффекта. Что это, мы не знаем, и потому просим вас передать это в Ассамблею как можно быстрее. Мы, в конце концов, не маги и вообще…специалисты иного профиля.       -Что смогла рассказать на этот счет сама пленная?       -Ничего вразумительного. Только то, что ей запретили это открывать. В общем, передайте профессионалам, - грохнув на стол подшитую для Леты папку, работник Живодерни весьма недвусмысленно взглянул на прочные двери. - Ну что же, идем?       Прогулка до хранилищ и оформление всех необходимых бумаг заняло еще около получаса, что ничуть не улучшило настроения Леты. Лишь когда опечатанная железная коробочка отправилась в ее дорожную сумку вместе с пухлой папкой, в которой покоились, возможно, ключи к первым победам над Ленинградским Клубом, она позволила себе, наконец, расслабиться. Как оказалось, зря. Звонок епископа, в полном соответствии с законом вселенской подлости, случился уже тогда, когда она направлялась к выходу из подземелий.       -Сразу к делу, - вместо приветствия начал Верт - голос у него был донельзя раздраженный. - Моя встреча с семьей Асколь завершена.       -Все прошло успешно? - осторожно спросила Лета.       -Потом расскажу. Когда будем в Штатах.       -Прошу прощения…       -Ты забрала документы по допросу этой еврейской морды? - рыкнул Юлиан.       -Так точно. И…       -Не перебивай. Мы уже направили “Догму” в Рим, но я хочу, чтобы ты перехватила Ката в Неаполе. Ему уже переданы инструкции по встрече. Поймаешь его там и передашь все, что имеешь на руках. Потом свяжешься со мной и покупаешь билет на самолет. У нас появились дела на “Всенощной”.       -Прошу прощения, где я должна встретить Ката? - упавшим голосом спросила Лета, искренне надеясь, что ослышалась.       -Ты слышала. Какие-то трудности?       -Вы…вы же знаете, я не рискую там показываться. Глава того лагеря смерти моей хочет.       -В следующий раз будешь думать, прежде чем утешать свою похоть малолетними рыцарятами, - раздраженно бросил Верт. - Нет, даже не продолжай. Меня волнуют не твои проблемы, а исполнение тобой приказов. Неаполь, Лета, Неаполь. Работай.       -Я…я постараюсь.       -Вот-вот, постарайся, - хрипнул епископ. - И вот еще что…готовится серьезное дело. Все, как ты слышала.       -И…       -И мне хотелось бы быть уверенным, что этот нахальный выродок ничего не выкинет. Подумай, что ты можешь сделать в этом отношении. Жду результатов.       Череда коротких гудков означала, что епископ счел разговор оконченным - но не счел нужным даже попрощаться…

***

      Взятая напрокат спортивная машина с открытым верхом, из которой в настоящий момент выжимали все имеющиеся силы, мчалась по набережной, поднимая в воздух целые тучи пыли. Панорама Неаполитанского залива, сейчас, на закате, несомненно, была прекрасна, но отвлекаться от дороги Асколь не собирался. Сейчас попросту было не до того.       Определиться со своим отношением к этому месту он не мог уже давно, ведь бывал палач здесь далеко не первый раз. Прекрасные пейзажи легко сменялись серыми узкими улочками, бесценные сокровища, томящиеся по музеям - горами мусора, а похожий на лабиринт старый город, в котором можно было петлять часами, теряя всякое чувство пространства и времени, много у кого мог вызвать закономерное раздражение. У него, впрочем, вызвал теперь только что усталость.       Остановив машину неподалеку от старого, поеденного временем здания - с решеткой, увитой плющом, с подпирающими балконы над входом колоннами, с окнами и еще большими балконами, выходящими на широкую пустую набережную - он выбрался из машины, и, сунув новенький ключ в карман, поправил коротким движением воротник своего одеяния. Отель, куда Асколь направлялся, имел определенные особенности: самые дорогие номера, самое старое здание в районе, самое тихое по утрам место, где так хорошо было отдыхать…ну а то, что здесь чаще всего назначали встречи оперативники Дома Резни, знали, само собой, только они сами.       Шершавое дерево двери заскрипело, отворяясь вовнутрь, вторил звуку двери звонкий колокольчик, закрепленный где-то совсем рядом. Тихо вздохнув, Асколь прошагал вперед, по погруженному в приятный полумрак небольшому холлу. Здесь все было знакомым - эта прохлада, за которую следовало сказать спасибо тщательно замаскированным (и оттого не портящим интерьер) кондиционерам, эта приятная усталому с дороги глазу тьма, даже этот звук старого колокольчика…       -Добрый вечер, святой отец, - от взгляда вынырнувшего из темноты молодого служащего не укрылось его облачение. - Какой номер вам предложить - согласно сану или имеющимся возможностям?       -Предложите мне номер двадцать два, - хрипло произнес Асколь, встретившись с ним взглядом. - На третьем этаже, если я правильно запомнил.       -Бывали здесь прежде? - чуть расслабился парень.       -Доводилось, - кивнул палач, раскрывая черный кожаный бумажник. - На два дня, пожалуйста…благодарю, - приняв быстро принесенные ключи, Асколь поспешил нырнуть дальше во мрак, в узкий коридорчик, что вел к лестнице - лифту, бывшему всего лишь чуть менее ветхим чем само здание, он не собирался доверять.       Настроение было препаршивым - а долгий перелет и не менее долгая поездка сделали все, чтобы его окончательно добить. Конечно, старые добрые способы глушения лезущих в голову мыслей еще работали, но уже не так хорошо, как раньше: из сигаретного дыма все чаще выплывали лица погибших, а вкус крепкого алкоголя все больше и больше был вкусом тупого, беспросветного отчаяния.       Старый кошмар вернулся еще в самолете, стоило лишь ненадолго задремать - и понятнее это видение, терзавшее его раз за разом, вовсе не стало. Сквозь это бесконечное, абсолютное белое, что окружало его, теперь проглядывали два больших глаза, сплошь залитых синевой. Зрачков глаза не имели, да и моргать им, судя по всему, особо не было нужды. Взгляд этот промораживал до костей, в нем не было ровным счетом ничего человеческого, ничего понятного, ничего, что хоть немного помогло бы сбросить оцепенение и тревогу, что давили его в своих тяжелых объятьях все сильнее.       А еще был этот зов. Смутный, тоскливый, бессловесный и - иногда, лишь на несколько секунд - кристально ясный, сверкающим копьем пронзавший его разум. Бесконечная боль чего-то, что не могло облечь призыв о помощи в человеческие слова, но каким-то образом все равно делавшее его понятным. Глаза, залитые синевой не желали его оставлять, даже когда он проснулся, даже сейчас, к вечеру - стоило лишь опустить веки, как осколок сна снова возвращался. Глаза и зов. Такой далекий, такой отчаянный…       Бежать от этого было почти что некуда - ведь стоило, образно говоря, сделать шаг в сторону - и вот уже можно было лицезреть радостно машущую ему своей костлявой рукой Смерть, другой лапищей приобнявшую Криста, ухмыляющуюся во всю свою костлявую черепушку. Шаг в другую сторону - и вот они, мысли о неизбежном тяжелом разговоре с триумвиратом Дома Резни…       Поднимаясь по старым скрипучим ступенькам, он старался не думать хотя бы о самой противной детали из всех, имя которой было Юлиан Верт - и о том, что именно от него, как выяснилось, будет поступать информация по новому делу, вот только эта мысль, конечно же, сильнее других за него и цеплялась. Следом скакали слова “Ленинградский Клуб” и вся та паника, которая маршировала за ними - паника, поднятая в верхах, которые до сих пор не озаботились им хоть что-нибудь толком объяснить.       Конечно, для тех, у кого голова на плечах была не только для вида, даже тех крох информации, что уже были, хватало, чтобы попытаться выстроить какую-то свою картину, вот только получавшееся полотно было отнюдь не из приятных - особенно если добавить поползшие слухи. Организация, по размерам и мощи соответствующая Ассоциации, подмявшая под себя все русские магические конторы и взявшая настолько страшный и кровавый курс, что кое-кому становилось дурно - вот какие слухи висели теперь в воздухе. Добавить к ним то, что он видел лично, вспомнить вопящего на все лады Гергбу, который был, похоже, в этой конторе всего лишь одним из многих оружейников – и угроза, встававшая за горизонтом, вырастала от размеров мамонта уже до приличной такой скалы.       Что ж, по крайней мере, сегодня он сможет отсеять правду от этих самых слухов - как только получит материалы допросов захваченной ими магички - и, быть может, скала чуть уменьшится в размерах…       Провернув ключ в старом замке, он открыл дверь: не распахнул - привычка решала дело - а вначале чуть толкнул, и лишь когда она пошла вперед без проблем, и никто с той стороны не стал стрелять, позволил себе пнуть ее дальше, ступая на шуршащий коврик.       Позволяя своему лицу вытянуться в одновременно и удивленном и раздраженном выражении.       -Только не говори, что не рад меня видеть, Кат, - улыбнулась Лета Цикурин, развалившаяся в направленном к дверям кресле. - Я расстроюсь до слез.       Со времен последней их встречи - было то около года назад - помощница епископа нисколько не изменилась: та же затянутая в монашеские одеяния весьма привлекательная фигура, те же разбросанные по плечам невнятно-желтые волосы, та же блуждающая по вечно сонному лицу препохабная ухмылочка. Рядом с креслом, что она занимала, валялась тяжелая черная сумка, стоявший чуть дальше, у окна, столик, не только был накрыт - на него уже успели выставить пару пустых бокалов.       -Стоило догадаться, - вздохнул Асколь, буквально заставляя себя сделать пару шагов вперед. - Кого еще Бешеный мог послать, кроме своей любимой подстилки?       -Бьешь мимо цели, - усмехнулась Лета, вытягивая ноги вперед. - Его вообще возбуждает только подсчет собранного компромата. А от подписания мандатов на зачистку аж трясет…       -Дверь закрывать не буду - тебе сейчас выходить, - пройдя мимо кресла - пришлось переступать через преградившие дорогу ноги в тяжелой обуви - Асколь развесил и приоткрыл окно, впуская в комнату свежий воздух. - Материалы?       -Все здесь, - Лета похлопала рукой по черной сумке. - Но попридержи коней, сделай милость.       -С какой стати? - совершенно искренне поинтересовался Асколь.       -Да с такой, Кат, что не бумажками едиными, - эта фраза получилась у Леты в чуточку более серьезном тоне. - Я должна всесторонне обеспечить тебя…хм…информацией, - она глухо рассмеялась. - Той, что в бумажки не вошла. Так что, боюсь, тебе придется смириться с моим присутствием - лично я бы советовала поискать в нем что-нибудь приятное.       -Мне понадобится микроскоп и года три времени, - захлопнув дверь, экзекутор ослабил уже приличное количество времени душивший его стоячий воротник, вытащив оттуда и сунув в карман колоратку.       -Зря остановился, - прокомментировала сие действие Лета, расстегивая сумку. - Ладно, к делу. Я знаю мало, но по крайней мере, это уже вполне себе точная информация. Планируется масштабная кампания против этого Ленинградского Клуба, вас решено выдвинуть на передний край.       Чудесно. Лучше даже быть не может.       -Прости, что без аплодисментов, - мрачно ответствовал палач.       -Твою группу собираются забросить к русским, скорее всего, к ранней осени. Предварительная разведка, сбор информации, вероятно, пара точечных ударов по выявленным целям - тем, которые послабее. Установление связей с местным магическим подпольем должна будет взять на себя Ассоциация - если, конечно, они и правда создадут оперативную группу по данному вопросу…       Слушая помощницу епископа, Асколь отметил для себя, как изменился сейчас ее тон: куда-то смыло все присущие ей нахальство и наглость, а скучающее выражение лица стало сейчас совсем уж сонным. Рассказ явно давался ей с большой неохотой - было видно, что Лета хочет побыстрее закончить с неинтересной ей темой и перейти к чему-то еще. Вот только к чему…       -Если в верхах решили начать новый крестовый поход, значит, слухи подтвердились? - протянул Асколь, садясь в кресло напротив. - Русские готовят что-то серьезное?       С ответом Лета помедлила какое-то время. Поднявшись на ноги и прошествовав до дверей, она подергала разок дверную ручку, после чего сбросила обувь в угол.       -Знаю только, что да, но не знаю, что именно, - пожала она плечами, направляясь к креслу Асколя. - Вот это вы и будете у нас выяснять…       Прожевав остаток фразы, помощница епископа, добравшись до кресла, попыталась разместиться на его подлокотнике - почти сразу же встретившись взглядом с экзекутором.       Взгляд тот был донельзя тяжелым.       -Что-то не так?       Голос Леты - тот самый, прекрасно ему знакомый - вернулся за какое-то мгновение - вместе с все так же хорошо известным выражением лица.       -Да. Мы тут ради дела, - мрачно ответил Асколь, преспокойно выдержав взгляд помощницы епископа и заставив ее отвести глаза первой. - Так что…       -Дела могут быть разные, - протянула Лета, наклоняясь вперед и цепляясь пальцами за расстегнутый воротник палача. - Ты так не считаешь?       Нет, не считаю. И лучше бы тебе…       Злости и раздражения не было - лишь усталость.       -К делу, - повторил он, парой коротких движений отцепляя помощницу епископа от своей сутаны и придавая ей легкий толчок - впрочем, даже его хватило, чтобы Лета качнулась назад и чуть не свалилась с кресла.       -Действительно, Филин, - фыркнула Лета, вставая на ноги. - Удачно тебе кличку подобрали.       -Это почему же? - не удержался от вопроса Асколь.       -Все птицы их ненавидят, разве нет? - упав в свое кресло - ровно напротив его - Лета наклонилась вперед, сложив руки на коленях и сцепив пальцы. - Что ж, если ты предпочитаешь такие дела, то будь посему, - голос ее снова поскучнел. - Та еврейская дурочка, которую вы повязали в Польше, оказалась весьма полезным источником информации. Теперь мы имеем кое-какое представление об их организационной структуре, присутствии в странах Восточной Европы, а также о положении дел в самом Союзе. Если любишь страшилки на ночь, тебе понравится, - Лета кинула палачу увесистую папку. - Протоколы допросов. Госпожа Сойфер вращалась в довольно высоких кругах - в последние годы кто-то из руководства Клуба решил спрятать ее в том городке.       -И зачем же им понадобилось это делать?       -Похоже, их руководство недалеко ушло от Ассоциации. Фракций меньше, а грызня все та же. Покровитель госпожи Сойфер отодвинул ее подальше с доски, когда понял, что слишком зарвался в своих интрижках. Она отвечала за хранение весьма больших объемов информации, которую он, похоже, собирался использовать в будущем.       -А конкретнее?       -Тебе правда это интересно, Кат? - рывком поднявшись на ноги, Лета в три шага сократила расстояние и остановилась перед ним. - Ты еще скучнее, чем был в том году, хочу я заметить, - подавшись вперед, она нависла над палачом, упершись руками в его кресло.       -А я хочу заметить, что ты отклоняешься от темы…       Выговаривая последние слова, Асколь против своей воли заметил, что тон его чуточку, но изменился. Глаза Леты висели прямо перед его лицом, все так же любезно приглашая в них раствориться, а стоило позволить взгляду скользить чуть ниже…       Одну вещь она знала точно - железным человеком он не был. И каждый ее жест, каждое не относящееся к делу слово работало на его дальнейшее ослабление. Она знала - конечно же, она знала - что он выдерживал пытки. Что в общем и целом его учили выдерживать - пусть лишь временно, но выдерживать - все, что угодно, от таких вот соблазнительных поз и движений до загнанных под ногти игл. А еще она знала – нет, скорее просто чувствовала, к его большому сожалению - насколько он устал. Устал от крови, устал от смерти. От дурных вестей и дурных разговоров. От дешевых интриг и необходимости работать вслепую. От невозможности заснуть без того, чтобы проснуться в холодном поту от ставшего уже таким родным кошмара, смысла которого он до сих пор не мог разгадать. В конце концов, как он устал от долгой этой дороги….       Он не был железным. А она знала на что давить, знала давно и прочно. Кому в такой ситуации удавалось получить решающее преимущество и добиться своего, решало лишь время.       -… их руководство, так называемый Директорат, разделен, фактически, на две большие группы, - склонившись над ним, она практически шептала ему на ухо, продолжая при этом улыбаться. - Человеческая - военные и ученые, как я поняла - занимаются планомерным выведением на чистую воду и истреблением всего сверхъестественного, магическая - использует ресурсы организации для мести Ассоциации и собственных исследований. Директорат этот объединен вокруг одной невероятно скрытной и опасной фигуры. В глаза его почти никто не видел, знают только имя - Кай. Так вот, от этого самого Кая трясет мелкой дрожью и тех, и других…       Асколь не ответил. Что-то было не так. Что-то, помимо вполне очевидного намерения Леты перевести их разговор в более приятное ей русло.       Кай.       Он точно никогда раньше не слышал этого имени. Где же он мог его слышать?       Но почему от одного этого слова все тело словно сковало холодом?       Нет, это имя он точно не мог нигде слышать. Разве что…       Разве что во сне.       -Ты вообще меня слушаешь, нет? - взглянуть в лицо реальности - и ей самой - Лете удалось его заставить лишь после того, как она встряхнула - вернее, попыталась - палача за плечи. - Или тоже устал от всей этой мути?       -Я устал от того, что ты на меня дышишь, - очередным легким толчком заставив помощницу епископа вернуться на прежние позиции, он сфокусировал взгляд на предмете вполне безобидном - столике за ее спиной. - Кай. Так что там с этим Каем?       -Похоже, покровитель Сойфер активно под него копал, - ничуть, похоже, не расстроившись провалу второй своей попытки завоевать его внимание, Лета вернулась к своему креслу - продолжила говорить она, уже роясь в сумке. - И накопал что-то такое, что вынужден был спешно залечь на дно, потянув с собой всю свою агентуру.       -И что это было, мы, конечно же, не знаем?       -Да мы вообще ни черта пока точно не знаем. Вот и носимся, словно на пожаре, - закончив с сумкой, Лета извлекла оттуда внушительных размеров сверток из старой бумаги. - Та еще заварушка готовится.       -Клуб собирается воевать со всем миром, - скосив глаза на сверток, произнес Асколь. - Это я уже успел сообразить. Вот только с чего они взяли, что у них хватит пороху?       -Что есть у русских, что они настолько обнаглели? Вот это вы и узнаете, - улыбнулась Лета. - Ознакомься с материалами, передай своим, как будешь в Риме. Вскоре вас, вероятно, вызовет триумвират. Если все настолько серьезно, как я думаю, то это будет та еще встреча…       -Созывают, конечно же, не только нашу группу.       -Конечно. Шестеренки уже закрутились. Будят агентуру, проводят внеплановые учения в рыцарских орденах. В Ассамблею направлены запросы - собираются поскрести хорошенько по пыльным углам.       -А похоронка, конечно, уже в курсе?       -Если они не были в курсе раньше нас всех. В Риме все станет ясно, Кат. Одно меня во всем этом радует - уж я-то точно на передовой не понадоблюсь, - зашуршав бумагой, помощница епископа бросила очередной нахальный взгляд на Асколя. - Все, Кат, все. Слишком много серьезных дел за последние полчаса. Но, - она рванула бумагу на себя - у меня есть способ это исправить!       На коленях Леты, уже очищенная, наконец, от бумажной шелухи, лежала внушительных размеров пузатая бутыль.       -Я знаю, что тебе нравится. Я знаю, что всем нравится, - выдохнула она. - Личные запасы Юлиана. Урожай 1912 года.       -Хороший…способ самоубийства, - криво улыбнулся Асколь. - Как думаешь, что будет с твоим прахом, когда он узнает, что…       -Что я позаимствовала кое-что из его хранилища, куда у меня есть почти полный доступ? - Лета поднялась на ноги. - Думаю, что ничего, чего бы я не пережила, - так знакомые ему наглые, ядовитые нотки снова были в ее голосе - в глазах же читалась решимость и нежелание отступать в третий раз. - Брось, травить я тебя не собираюсь. Я тогда следом покачусь…       Взгляд палача скользнул по бутыли, медленно перетекая на державшую ее особу. Вызвал - не мог не вызвать - мысли, которые хотелось запрятать подальше. Подальше да побыстрее.       Но, черт возьми, как же он устал…       Один маленький шажок в сторону…       Прямо в пропасть.       Но если он поможет ему сбежать от этого треклятого ледяного кошмара, почему бы и не…       -Черт с тобой, - вздохнул он. - Не возвращать же ее Бешеному…       -И правда. И правда, - радуясь своей маленькой победе, Лета направилась к столу. - А я уж боялась, что ты предпочтешь моей приятной компании скучные дни в Риме, наполненные политическими дрязгами, да возможность бухать с этой кабанихой…       -Шепот бы обиделась, - мрачно улыбнулся Асколь. - А ты знаешь, как она реагирует на обиды.       -Да брось. Твой передвижной цирк мне до Луны. Ты - нет, - Лета ткнула пальцем в сторону палача, грохая бутыль на стол. - До сих пор нет, Кат. Пусть ты меня и не особо жалуешь…       Бутыль открывалась долго и тяжело - помогать Лете он вовсе не собирался, предпочитая созерцать сие зрелище со стороны и пытаться привести в порядок суетные мысли. Мысли, которые уплывали все дальше и дальше, которые переплетались, образуя старые и страшные картины.       Картины темного моря и затянутого черными тучами неба. Прекрасной женщины с густыми смоляными волосами.       Залитого его кровью каменного пола и хриплой молитвы, срывающейся с его пересохших, покрытых кровавой коркой губ…       -Я слышала о том деле, Кат, - мыслям его вторил звук разливаемого по бокалам вина, перехлестываясь с шумом моря и дождя - со звуками молитвы - всего, что тогда у него осталось, всего, что тогда ему хватило, чтобы победить ее…       -…в курсе, как тебе досталось. Ну обжегся разок на женщине, ну заперла она тебя под землей и попыталась на ленточки порезать - это не повод, знаешь ли…       Замолчи. Просто замолчи, пока не повторила ее судьбу.       Что он делал сейчас? Что он сейчас позволял делать? Почему до сих пор не вышвырнул вон епископскую помощницу - епископскую шлюху, шпионку и карателя?       На что он готов, чтобы забыть о том кошмаре, что возвращается каждую ночь? О еще одной доверенной ему жизни, которой он не смог распорядиться никак лучше? За которую вскоре придется держать ответ перед триумвиратом? Которую он не смог спасти от такой простой вещи, как пуля?       Ответ. Ответ. Дайте же уже ответ…       Вот он его ответ, плещется в высоком, расписанном причудливыми узорами бокале…       -Прошу, - промурлыкала Лета, вкладывая сосуд в его руку. - Да что с тобой?       -К счастью - только поправимое, - проклиная все на свете, он опрокинул бокал в пару резких глотков.       У вина был странный запах и не менее странный вкус.       Ему же, в свою очередь, было уже все равно.       -Вот так уже лучше, - Лета отпила из своего бокала. - А теперь рассказывай, что у тебя стряслось, что ты встречаешь меня с такой мордой…       -Тебе? - Асколь прикрыл на мгновение глаза. - Я вряд ли буду настолько пьян, чтобы забыть, кто ты есть.       -И кто же я есть? - вернувшись с бутылкой, Лета аккуратно наполнила его бокал. – Поделись хоть этим, сделай милость.       -Дай-ка подумать… - экзекутор откинулся назад в своем кресле. - Возможно, пара слов у меня для тебя и найдется. Костантино Маринелли, Витторе Ланца, Анджело Брешиа. Вот эти слова.       -И кто это? - выгнула бровь Лета, опустошая свой бокал.       -Люди, которые были не особо довольны реакционной политикой, начавшейся с подачи Бешеного. Бельмо на глазах епископа и его шайки.       Пара новых глотков вызвала странный жар - от обычного вина с ним никогда такого не было. Но Лета хлебала напиток совершенно спокойно - нет, это исключено - не могло быть там яда…       -…все это были священники, работавшие в таких бедных приходах, что мало кто о них вообще слышал, - хрипло продолжил он, позволив в очередной раз наполнить бокал. - Между ними, впрочем, было еще кое-что общее. Все они отказывались исправляться, когда вы на них давили. Ни на кого из них ваша травля не возымела эффекта. Каждый из них был вскорости лишен сана и изгнан прочь. Каждый из них погиб некоторое время спустя. Погиб очень скверно.       -И какое тут я…       -И еще одна общая деталь, - зло произнес Асколь, чувствуя, как алкоголь постепенно подчиняет его себе, клеточку за клеточкой. - Каждый из них незадолго до краха своей карьеры принимал в качестве гостя верную собаку Бешеного, которая поставляет ему гвозди для распятий. Которая не пропускает мимо своих ушей ни одного самого пустякового слуха, ни одного “говорят, что…”. Которая роет носом землю так тщательно, что поручи ей найти компромат на ангела, уже через неделю у нее будет полный отчет о том, что “на самом деле” он делал во время зачистки Содома и Гоморры. Тебя, Лета.       -И о чем все это говорит, кроме моего профессионализма? - она снова подалась вперед, встретившись с ним взглядом. - Ты забыл, Кат. Вы ничьи. Вы отвечаете перед Богом и триумвиратом, именно в таком порядке. Нам же приходится задумываться о большем. Самое могущественное государство на Земле держится именно на наших плечах. Религию мы успешно превратили в прибыльное зрелище, а под всем этим закопано то, что вызывает у тебя такое раздражение - Бешеный и его свора, самая темная, самая реакционная, как тебе угодно. Вот только авторитет и непогрешимость Церкви охраняем именно мы. И Congregatio pro Doctrina Fidei, этот клочок инквизиции, есть лучшее наше оружие. Церковь непогрешима даже в своих тяжелейших ошибках, а мы заставляем непокорных молчать. Если надо - навсегда.       С каждым словом, слетавшим с ее губ, он ощущал жар все сильнее. Жар такой силы, словно он уже битый час торчит в какой-то безумной сауне - нет, пропекается на сковородке в самом аду…       И, чувствуя ее дыхание, понимал, что Лета ощущала ровно то же самое. Что бы не было в той дьявольской бутыли, оно брало власть над ними обоими. Медленно, но неотвратимо.       Не яд, но не опаснее ли яда?       -На это клюнул бы тот, кто тебя совсем не знал, - скептически произнес экзекутор, ощущая, что еле ворочает языком. - Кто не знал бы, что тебе нет никакого дела до Церкви. Вообще ни до кого, кроме себя любимой и своих мелких и банальных желаний. А я-то тебя знаю как облупленную.       -Уверен, что настолько хорошо? - не дожидаясь ответа, она подалась вперед и поцеловала его.       Что…       Ее губы были влажными от этого странного вина. Взяв палача за руку, она стащила его с кресла.       Дела идут…       Голова раскалывалась, словно ее давили под прессом, в ушах словно завелся рой рассерженных пчел.       -Что думаю лично я, Кат? - пробивался сквозь жар ее хриплый шепот. - Я могу добавить к перечисленным тобою именам еще пару десятков, и назвать еще одну общую черту - мне на них всех плевать. Мы оба посвященные, Кат. Будет день, когда Господь будет судить всех нас, несомненно, но до того дня мы все чисты. Мы за Восьмым Таинством. И знаешь что? Я не вижу причины этим не пользоваться.       Шум в ушах продолжал усиливаться. Она поцеловала его вновь, потянулась, дотронулась до верхних пуговиц черной сутаны кончиками пальцев. Его рука скользнула вдоль бедра Леты - тело ее сжалось в какой-то странной смеси восторга и страха - лицо же, точно огнем, было озарено хищной улыбкой.       Мир растерял цвета, налившись багрянцем - свет от лампы бил по глазам не хуже фотовспышки. Разум отступил бесконечно далеко, не оставляя надежды до него дотянуться. Осталось лишь это дикое, взращенное тем странным напитком желание.       Он знал - он точно знал - отпив из бутыли, она обрекла себя ровно на то же самое.       Впиваясь друг в друга губами, сжимая друг друга в объятьях, они покатились по полу, задев ногами стол, разбив вдребезги бутыль с тем, что только что свело их с ума. Под тяжелой обувью жалобно захрустел чей-то бокал.       Ее лицо было обжигающе горячим. Она все пыталась стащить с него сутану, добившись на данный момент того, что начисто, с мясом, разорвала ее ворот. Сам же палач справлялся с ее одеянием куда как успешнее. Лета раскрыла рот и тяжело выдохнула, чувствуя, как он придвинулся еще ближе, чувствуя его колючее лицо и руки, пролившие, наверное, целый океан крови…       Неаполитанский залив тонул во тьме - равно как и их комната. Сквозняк из распахнутого настежь окна морозил кожу и игрался с дымчатыми занавесками, разбрасывал волосы по подушкам.       -Маринелли, Ланца, Брешиа, - прохрипела она в какой-то момент - то ли через минуту, то ли через час. - Все принимали меня в гости, о да. И они, и многие другие. Но давненько мне никого не приходилось добивать этим. Гордись собой…       -Себя ты тоже…       -Я добываю информацию, Кат. Гвозди для распятий. Если мне прикажут переспать с Иудой, желание должно быть натуральным, - она полуулыбалась. - Нет-нет…Филин…тебя я хотела и так, просто надоело ждать.       -Замолкни, - он чувствовал, как на разум накатывает вторая волна - в этот раз желание было подпорчено пылающей ненавистью. - Я…       -Ты ничего не вспомнишь. Ничего из того, что выболтаешь мне в ближайшие двадцать-тридцать минут, перед тем, как отключишься. Я-то, конечно, тоже… - она потянулась. - Но аппаратура при мне, - проведя рукой по груди, она двумя пальцами подняла внушительных размеров крест.       -Вспомню. И ты за это заплатишь.       -Какие чудесные шрамы, Филин. Особенно на спине. За сколько дней тебе их сделали?       -Тебе бы хватило.       -Ошибаешься, Филин, - плотоядно улыбнувшись, Лета запустила руку ему в волосы, притягивая к себе. - Мне не хватит никогда.       Сквозняк и лунный свет текли в крохотную комнатушку. Не думать было хорошо. Не думать о грядущем. Не думать о смерти и о тех, кого она уже прибрала. О своей вине во всем этом. О своей роли, роли, которую выбрали и утвердили за него…       Не думать было хорошо, но не думать значило предавать. И эта простая истина рождала ненависть. Он хотел забыться, забыться и забыть кто он есть - пропасть в этих объятьях, исчезнуть в этом холодном ночном ветре, раствориться в этой тьме над заливом…       И за одно это уже себя ненавидел. А ненависть, в свою очередь, не давала заснуть.       -А я-то еще не хотела сюда возвращаться, - рассмеялась Лета. - Право слово. В церкви черепов наверняка уже все забыли…       Но даже ненависть не могла длиться вечно. Сдавшись милосердному забытью, он закрыл глаза.

***

      То был не сон, то была лихорадка. Страшная, жестокая, не знающая пощады, запускающая в него свои когти вновь и вновь.       Он ковылял сквозь раскинувшуюся от горизонта до горизонта снежную пустыню - безжизненную и невозмутимую, скованную вековой тишиной. Холодно и зло блестело солнце - чужое и страшное - тепла от него было не больше, чем от ледяных шипов, ловящих каждый его лучик, чтобы побольнее блеснуть в глаза пленнику белой равнины. Бил в спину, подгоняя незримой плетью, ледяной ветер - сдирал одежду и кожу, резал глаза и губы, продирал до костей, промораживая насквозь.       Холод должен был убить его уже тысячу - тысячу тысяч - раз - но едва он падал, проваливаясь по пояс в снежную шубу, ветер наносил очередной удар, заставляя подняться на дрожащие, содранные в кровь босые ноги. Заставлял сделать еще шаг. Еще, еще и еще…       Кто вообще сказал, что во сне не чувствуют боли? Обмороженная кожа пылала адским огнем, лицо колола иглами безжалостная стужа - снова и снова, снова и снова…       Небо стремительно темнело - приближалась полярная ночь. И что-то подсказывало, что ее лучше не дожидаться - до нового рассвета он явно не дотянет.       Ветер выл, словно радуясь тому, что смог выбить из глаз его пару скупых слез и тут же сковать их льдом, закупорить эти самые глаза в ледяном плену и причинить еще больше боли. Ветер визжал от радости, гоня его все дальше и дальше, в сияющую полярную мглу, но сейчас в ветер стали вплетаться обрывки слов.       Голос, что их произносил, был едва ли не холоднее этой ледяной пустыни.       Если бы Снежная Королева существовала, ты бы был ее сыном, несомненно. Вот почему я тебя так назвал.       Принц Вьюга.       Ветер вывернул его руки в суставах, заставив упасть лицом в снег. Глаза его уже не видели, не желали и не могли больше видеть ничего, кроме этой равнодушной белизны…       Дай мне увидеть то, что я хочу, и с этим будет покончено.       Мне не нужна твоя смерть. Мне нужно лишь доказательство.       Небо темнее чернил. Чужие и холодные звезды отсвечивают в ледяных шпилях. Все конечно, теперь-то уж точно. Он уже не поднимется…       Это твой последний шанс. Я отключаю Клеть ровно на минуту, Принц Вьюга. Минуты тебе хватит, чтобы попрощаться со своей матерью?       Холодно. Холодно. Это хорошо, значит он еще поживет…       Значит он…       Зови свою мать, если пожелаешь. Зови вашу дворняжку. Зови кого сочтешь нужным, и знай, что это последний твой зов. С завтрашнего дня я включу Сифон на полную мощность. Передышек больше не будет. Ты дашь мне увидеть, что я хочу, или машина высосет тебя до капли. Решай, Принц Вьюга.       Мне не нужна твоя смерть. Мне нужна лишь истина.       Бесконечное, абсолютное белое. Бесконечный холод и глаза - залитые синевой глаза без зрачков, что правят этим холодом, что смотрят на него вновь.       Что зовут его. Умоляют о помощи, умоляют прекратить.       Прекратить ЭТО.       Залитые синевой глаза - это холод. Залитые синевой глаза - это замерзание. Смерть от обморожения. Метель. Буран. Зима. Ледниковый период.       Все это в его власти. Все это он делал, когда на то была нужда. Все равны пред тем, что он несет с собой: от тех диких и страшных существ, что гоняют мамонтов своими примитивными орудиями и до детей, что жмутся друг к другу в темной квартире, с нарастающим ужасом вслушиваясь в сигнал воздушной тревоги…       Одно понимание того, сколько веков стоит за этими глазами, вызывает трепет. Но настоящий страх приходит лишь минуту спустя, когда он вновь слышит исполненный агонии зов - бессловесный, сплетенный из обрывочных картин, образов и ассоциаций, из пугающих звуков и отсылок к генетической памяти…       Он в плену. Он умирает.       И единственной его надеждой почему-то является он - палач Кат Асколь…       Твой ответ, я вижу, не изменился. Что ж…я человек слова.       Твое время истекло, Принц Вьюга. Отныне пощады не будет.       Руки и ноги вывернуты и вморожены в лед. Боли нет, хотя он явственно слышит треск сминаемых костей. Боли нет, хотя в его тело одна за другой вонзаются, падая с темного неба, ледяные копья острых сосулек, пригвождая к земле, словно мотылька. Четыре удара следуют один за другим, с хирургической точностью вбиваются ледяные клинья в его запястья и ступни. Распятый посреди равнодушных снегов, он готовится встретить рассвет, но пятое сверкающее копье не оставляет ему никаких шансов. Оно метит в сердце. Оно вонзается в тело, скользя меж ребер…       Пробуждение - резкое и похожее больше на судорогу, на спазм, сжавший в тисках все тело. Скатившись с кровати, он раскрывает глаза. Несколько минут так и лежит, тяжело выдыхая, не веря, что все еще жив. Что все еще…       Поднимается на ноги. Смотрит на кровать и вспоминает. Вспоминает все, что должен был смыть без остатка зачарованный напиток.       Ненависть к самому себе, пытавшемуся найти покой у врага, возвращается в полном объеме. Стучащие в голове слова Леты лишают сил, призывают вернуться - в конце концов, теперь о чем-то сожалеть уже поздно.       Словно лунатик, он бредет к дверям. Напяливает порванную сутану, кое-как попадает ногами в обувь. Рывком открыв дверь, вываливается в коридор.       Одуревший от всего, что было этой ночью - как во сне, так и наяву - злой и бесконечно уставший - он выбегает на тихую темную улочку старого города.       Мчится прочь, отчаянно пытаясь сбежать от сна и от яви…

***

      Большая светлая комната из мебели имела лишь пару кресел по углам да скамеечку, что примостилась у самых дверей. Где-то за стеной хрипел плохо настроенный радиоприемник - отсюда, впрочем, нельзя было разобрать ни слова. Перелистывая тонкую страничку вчерашней газеты, Хлыст отвел глаза от текста - взгляд его упал на словно только и ждущего собеседника.       -Интересно, он сейчас спит? - кивнула Шепот на стену. - А то эти чертовы концерты меня лично уже достали.       -Сходи да проверь, - пожал Хлыст плечами. - Только дверь резко не открывай, а то еще на пулю-вторую нарвешься.       -Что-то мне… - оборвав свою фразу на полуслове, Шепот повернулась к открывающейся двери. - Оскар, смотри-ка, кто явился.       Дверь открывалась довольно-таки медленно - словно человек по ту сторону никак не мог решить, действительно ли он желает заходить. Наконец, гость переступил через порог: женщина в темном пальто медленно, с явной неохотой, стащила с головы шляпу - впрочем, ничего, кроме упакованного в бинты и очки-консервы лица, та не открыла.       -Неус, - отбросив газету, Хлыст резко поднялся на ноги и сделал в сторону гостьи несколько быстрых шагов. - Как добралась?       -Все прошло гладко, Оскар. Благодарю тебя, - тихо ответила Амальгама, отправляя шляпу на вешалку и расстегивая пару верхних пуговиц своего одеяния. - Были небольшие проблемы в аэропорту, еще на той стороне, но ничего серьезного.       -У тебя всегда какие-нибудь проблемы, - фыркнула Шепот вместо приветствия - взгляд, направленный на Неус, не был особо приятным. - И они нам частенько очень дорого обходятся, хочу заметить.       -Я не совершаю одной ошибки дважды, - тихо произнесла Амальгама. - Во всяком случае, стараюсь не поступать подобным образом…       -И на что же ты сейчас намекаешь? - прищурилась Лено.       -Лично я - ни на что, - Неус устало покачала головой. - Но ты вольна найти в моих словах какой угодно смысл, лишь бы он тебя успокоил.       -А кто сказал, что я неспокойна? - вскинулась Шепот.       -Ты поднялась со своего места, как только я вошла в комнату. К тому же я могу перечислить как минимум пять признаков твоего текущего нервозного состояния…       -А стоит ли? - еще холоднее, чем раньше, поинтересовалась Лено.       -Нет. Это в равной мере не поможет решить текущую проблему и не даст тебе никакой пищи для размышлений, потому что ты не станешь ими себя утруждать. Только лишний повод для роста агрессии в мой адрес.       -Ты можешь этого не делать?       -Чего? - вопросом на вопрос ответила Неус.       -Этого, - скривилась Шепот. - Ладно, к дьяволу. Ты, держу пари, тоже хочешь от меня отвязаться побыстрее.       -Вовсе нет. Я просто знаю, что мое общество тебе никогда не было приятно, и вряд ли есть глубокий смысл в том, чтобы его навязывать…       -И снова ты это делаешь, - полным раздражения голосом сказала Шепот. - Хочешь знать, почему я тебя на дух не переношу? У тебя, как бы так сказать, два режима работы. В одном ты самая умная из нас всех, а в другом - самая святая…       -Ты же знаешь, что ни первое, ни тем более второе ни в коей мере не соответствует истине, - спокойно ответила Амальгама. - Возможно, причина твоей неприязни кроется в моем…качественном состоянии?       -Мое-то какое до него дело, - пробормотала Лено. - Я, в отличие от некоторых, могу пройти по улице без маскировочных чар.       -Я бы предположила, что корнем проблемы является страх, - тихо продолжила Неус. - Это вполне естественно, и меня нисколько не оскорбляет. Я - то, что я есть, и испытывать определенный страх или отвращение к моей природе вполне естественно…       -Ничего я там не испытываю.       -…но вероятность того, что ты это признаешь и справишься с проблемой, к моему огорчению, исчезающе мала, - Неус поставила у дверей небольшой чемодан. - Твоя гордость как палача…и как человека, на чью долю выпало столько трудностей, имеет над тобой слишком сильную власть…       -Все, я отваливаю, - Лено направилась к дверям. - Лучше нарваться на пулю у Эрика, чем слушать твой пустопорожний треп.       -Как пожелаешь. Надеюсь, я ничем тебя не обидела…       -Сделай ты это, уже бы считала этажи до асфальта. Приятно вам время провести, - буркнула Шепот, напоследок хлопнув дверью.       Выждав несколько секунд после того, как за Лено захлопнулась дверь, Хлыст закрыл ее до конца коротким толчком - и подошел к Амальгаме, рассматривая скрытое за бинтами лицо так, словно видел в нем нечто большее.       -Каждый раз, - усмехнулся он. - Сколько лет мы вместе, а она каждый раз пытается на тебе сорваться.       -Ее вовсе не стоит в том винить, - вздохнула Амальгама. - Зная, что сидящий рядом с тобой способен убить человеческое существо одним прикосновением, поневоле проникаешься к нему отвращением. Начинаешь испытывать желание, чтобы чего-то подобного не существовало в природе вовсе.       -Это знание со мной очень давно, - улыбнулся Хлыст, крепко обнимая ее. - Почему же оно мне никогда не мешало?       -Они знают, на что я способна, - прошептала она в ответ, осторожно коснувшись забинтованными пальцами его лица. - Ты веришь, что я не сделаю подобного никогда.       -Знаю.       -Нет, Оскар, веришь. А без веры чудес не случается, - по натяжению бинтов он догадался, что Неус улыбается - шутила она очень редко, и, как правило, лишь в его компании. - Я очень устала с дороги…может, продолжим наш разговор уже не стоя?       Они расположились в освободившихся креслах. Бинты действительно покрывали все тело Амальгамы - сейчас, когда она позволила себе расстегнуть пальто до конца, это было видно вполне отчетливо.       -А кое-какой прогресс все-таки есть, - задумчиво проговорила Неус. - Раньше она огрызалась на каждое мое слово…       -Она еще живо помнит ваше первое совместное дело.       -Я помню, я понимаю. Не стоило пробовать ее пролитую кровь.       -Не стоило, попробовав, определять группу и содержание всех элементов.       -Твоя правда… - Амальгама вздохнула. - Наверное, ты хочешь знать, как прошло то дело, так ведь?       -Я хочу услышать, что еще один выродок мертв, - просто ответил Хлыст. - Порадуешь меня этим?       -Смерть - не повод для радости, Оскар.       -Даже такого, как Флайшер?       -Даже такого, - тихо кивнула она. - Но я тебя понимаю. Людям свойственно ненавидеть несчастных.       -И какой святой это сказал?       -Чудовище Франкенштейна у Мэри Шелли, - Амальгама вздохнула. - Когда дело касается таких магов, как Флайшер, я очень сожалею, что уже не могу ничего сделать для них. Не могу исполнить обещание, которое дала мертвым, иным путем. Я обещала, что никто из них больше никому не причинит зла, Оскар. Но они маги, и ты сам знаешь, что это значит. В них с юных лет вбивали, что оставить свой путь - участь хуже любой смерти. И лишь единицы из них способны остановиться. Остальные… - не закончив предложения, она принялась рассматривать собственные руки. - Остальные, как Флайшер, избирают смерть.       -Но в том, что ты делаешь, есть, конечно, и личное.       -Говорить иное было бы верхом лицемерия, - согласно покачала головой Неус. - Но ты ведь знаешь, Оскар. Ты знаешь, как легко я могу отнять чью-то жизнь и как мне тяжело это сделать. Я, конечно, не могу ничего не чувствовать, когда исполняю то обещание, но я не упиваюсь смертью. И я надеюсь, что они будут прощены, когда придет время. Им это куда нужнее, чем мне…       -Прости, - вздохнул Хлыст. - Я не должен был вновь тормошить эту тему. Кстати, можешь уже открыть лицо. Шепот вряд ли вернется.       -Ты уверен? - нервно и тихо спросила она, вздрогнув, как от громкого звука.       -Абсолютно. Ты же знаешь, что я уже привык.       -Спасибо, Оскар, - забинтованная рука потянулась к очкам, аккуратно стаскивая их прочь и откладывая на подлокотник.       Проведя двумя пальцами по лицу, сверху вниз, Неус замерла. Бинты, на мгновение ожив, змеями сползли вниз с тихим шелестящим звуком, обнажая темно-красную кожу, влажную и тонкую, отпуская на волю не менее влажные волосы.       -Спасибо, - повторила Амальгама, медленно откидываясь назад, на спинку кресла. - Так куда лучше. Чувствовать воздух…       Хлыст ничего не ответил. Сейчас пред ним было лицо, видели которое очень немногие. Каждый раз он вспоминал, почему был в их числе. Каждый раз он думал о том, что так и должно оставаться. Что он сделает все, чтобы так и было.       Вытащив из кармана свого тяжелого пальто небольшую фляжку, Неус медленно, словно нехотя, открыла ее и, помедлив пару секунд, поднесла к губам. Один короткий глоток, одно резкое движение, выплескивающее оставшуюся воду ей на лицо. Вода с едва слышным шипением впитывалась в кожу - так быстро, что не прошло и минуты, как ее и вовсе не осталось.       -Так точно лучше, - повторила она, убирая фляжку. - Оскар…то, что я слышала - правда? Крист…       -Да.       -Вечный покой даруй ему, Господи. И свет вечный да светит ему… - прошептала Амальгама. - Да почивает в мире…       Хлыст молчал.       -Я волнуюсь, Оскар.       -За Филина?       -Да, - коротко кивнула Неус. - Ты же знаешь, он…он всегда тяжело переживает, когда кто-то уходит. Тяжелее всех. В любых потерях он будет обвинять себя, а если на него еще и триумвират надавит…       -Филин никогда не подводил в деле.       -В деле - да. Будет вести себя так, словно ему вставили стальной прут вместо позвоночника. А внутри…       -Что у него внутри - это уже его дело.       -Я понимаю. Просто боюсь, что на него уже слишком много нагрузили в последнее время. Прошлогодние дела, теперь еще и это. Молюсь, чтобы его сейчас тревожило только это, Оскар. Ибо чую - еще одна соломинка ему на спину и…       -Преувеличиваешь, да еще и очень сильно. Он крепче многих, кого я видал, а видал я порядочно. Не думаю, что он сейчас пьянствует в каком-нибудь гадюшнике, пытаясь забыться…

***

      За окнами мелькали огни редких машин - и завывала сигнализация той, которую кто-то уже успел неосторожно задеть: по мозгам этот ноющий звук бил едва ли не сильнее, чем текущая из охрипших колонок музыка. Запах табачного дыма окутывал темный угол, в котором он сидел - впрочем, в этом заведении вообще все было темным. Узенькая полоска света меж столами - та, что вела к барной стойке, да еще одна, ползущая к выходу - вот и все, что могло предоставить своим гостям это странное местечко, отчаянно маскирующееся под ресторан, да еще и под сколько-нибудь оригинальный. Получалось, честно говоря, не очень.       Гостей сейчас, полтретьего ночи, было достаточно мало - шушукающаяся компания у противоположной стены, еще кто-то, пускающий дым, занявший столик у самого входа. И, конечно, он сам, притаившийся здесь, словно в засаде. Стол предательски покачивался, стоило только совершить относительно резкое движение, например, за предательски оброненной сигаретой. Счет стаканам был потерян примерно пять минут назад – а теперь он бросил попытки следить и за временем. Бросив грустный взгляд на бутыль - осталось в ней меньше половины, Асколь перевел его на открывающуюся дверь, среагировав на тихий скрип последней. Задержав взор на какой-то не особо уверенно двигающейся по залу человеческой фигурке, палач было вновь потянулся к бутыли…       -Прошу прощения, - тихий, едва слышный за музыкой голос. - Вы…вы священник?       Нехотя подняв голову - и уведя взгляд подальше от бутылки - Асколь выцелил им остановившегося у стола человека. Девушка, вид несколько растерянный, но вполне приятный - и, судя по голосу, она либо страшно удивлена, либо впервые сюда притащилась.       -Наихудшей разновидности, - буркнул палач. - Вам чего?       -У вас такой вид…простите…на вас что, кто-то напал?       -Можно на это и так посмотреть, - Асколь потрепал рукой порванный воротник. - А у вас, видимо, серьезные проблемы.       -Как вы…       -В любом другом случае вы бы точно обошли это место десятой дорогой, - пожал он плечами. - Ну так что, вы скажете, какого черта вам надо, или мирно уйдете и не будете мешать мне саморазрушаться в свое удовольствие?       -По правде говоря, я…я зашла сюда по той же причине, - медленно протянула она. - Но, видимо, не…       -Садитесь, - проворчал экзекутор, толкнув бутылку чуть вперед. - И наливайте, если хотите.       -Спасибо, - тихий вздох. - Оставлю вам свое, ваши проблемы, очевидно, куда серьезнее.       -Как посмотреть. Итак, что у вас?       -Я…еще раз простите за то, что помешала, - заняв место напротив и погрузившись во тьму, незнакомка некоторое время помолчала. - Конечно, глупо как-то и некрасиво выходит, но я увидела вас и подумала, что именно ваш ответ был бы…интересен. Нет, полезен, наверное.       -Повторяю вопрос, - Асколь относительно аккуратно наполнил стакан.       -Что делать, когда начинаешь терять веру?       -У большинства это просто страх смерти. Там и терять-то нечего, - опрокинув стакан и чуть поморщившись, произнес экзекутор. - Следующий вопрос.       -Вы… - голос звучал несколько ошарашено. - Вы даже не спросите, что…       -Зачем? Вы расскажете сами, без лишних толчков. Не так ли?       -Есть…есть один человек, - справившись с собой, произнесла она. - Я не так хорошо его знаю, но…это все сейчас неважно, наверное. Он…он попал в беду. Боюсь, он смертельно болен и…и…все становится хуже с каждым днем. Не буду утомлять вас подробностями, я просто…он страдает, понимаете? Невыносимо страдает.       -И помочь ничем нельзя?       -Теперь…теперь уже только одним способом. Он хотел бы этого. Он давно уже принял решение, но сам не может сделать ничего…       -Понимаю, к чему вы клоните, - кивнул Асколь. - И конечно же, ему не позволяют это сделать. И не позволят.       -Д-да…все так. Вы скажете - так должно быть, да? Закон Божий…       -Закон, что велит страдать? - поболтав стаканом - на донышке еще что-то оставалось - ядовито поинтересовался палач. - Когда можно без мучений обойтись? Когда можно их прервать вовсе? Нет, нет, - он грустно улыбнулся. - Ничего вы о Нем не знаете. Но жестокого фанатика из Него лепить любите… - поставив стакан на стол, Асколь взглянул в ту тьму, где расположилась его собеседница. - А тем самым оскорбляете. Страшно оскорбляете.       -Я не…       -Не ожидали, понимаю.       -Вы странный…для священника.       -Я уже сказал, кто я есть, - вытащив из кармана начатую пачку, Асколь потянулся за сигаретой, закурил. - Что-то еще?       -Просто…просто хочу удостовериться…что…что правильно вас поняла. Ответьте мне, если можно…       -Ну?       -Если уже ничего сделать было бы нельзя…вы бы…вы прекратили бы его страдания?       -Да, - коротко ответил Асколь, выдыхая дым. - Но до того испробовал бы все пути, что остались, не сомневайтесь.       -Спасибо, - голос, хоть она и сидела рядом, оказался почему-то едва слышным. - Спасибо…за все.       -Да не за…       Стоило только моргнуть. Стоило только на пару секунд прикрыть глаза, как он понял, что ничего более не видит. Встрепенувшись, палач огляделся по сторонам, оторвав лицо от стола.       Какого черта?       Бутыль - уже совсем пустая - стояла на прежнем месте, стакан же, судя по мерзкому хрусту под ногами, укатился под стол и только что был им раздавлен. Странной же собеседницы не было вовсе - только тьма.       Протерев глаза рукавом и приложившись к бутылке, Асколь сунул ее в карман - тот порядочно оттянулся от тяжелого груза. Подняться из-за стола было тем еще приключением: помещение качалось так, словно он ехал в вагоне метро, картинка перед глазами была настолько мутной, что вызывала острое желание протереть эти самые глаза тряпочкой. Неровным, сбивчивым шагом он доковылял до выхода, перебирая все возможные точки опоры: от чужих столов и стульев до вешалки у входа. Разговор с этой странной особой, которая, очевидно, покинула его, едва он отключился от количества выпитого, продолжал крутиться в голове, размазываясь по пути в какую-то странную кашу. Возможно, именно потому палач пропустил мимо ушей обрывки разговора другого - того, что вела наблюдающая за его уходом еще относительно трезвая компания:       -Не, ну ты видел, да? Это ж надо так нажраться было…       -Сколько этот хмырь там сам с собой языком чесал? Полчаса?       -Не знаю, не особо следил как-то. Хорошо хоть валит уже…       Такси пришлось ждать довольно долго - голова за это время уже успела несколько проясниться. Настолько, что когда сонный водитель обернулся к нему, интересуясь, куда же они направятся, Асколь знал ответ - знал его невероятно для своего текущего состояния четко.       Он проявил слабость - и исправить это можно лишь одним способом.       -Ну и куда вас, святой отец?       -В церковь черепов, - хрипит свой ответ палач - мало того, делает это по привычке на английском.       -Чего-чего? - глаза таксиста медленно едут на лоб.       -La chiesa di Santa Maria delle Anime del Purgatorio, - медленно поправляется, наконец, он. - И побыстрее, если можно…

***

      -Значит, ночью он исчез? - не глядя на свою помощницу, поинтересовался Верт. - Переходи к сути. И воздержись впредь от красочных описаний своих…       -Ладно-ладно. Он вернулся под утро, злой, как дьявол. Он все узнал. Все, что только мог…

***

      Церковь Святой Марии, покровительницы душ в Чистилище, на первый взгляд выглядела вполне прилично - ничего необычного, по крайней мере, ее фасад не предвещал. Пройдя за не особо высокую, но все ж таки украшенную весьма острыми пиками оградку и остановившись пред зажатым меж двух высоких домов храмом, Асколь в очередной раз поправил воротник - вернее, то, что от него осталось. Массивная, в два человеческих роста, дверь, поддалась без большой охоты, словно не желая впускать ночного гостя.       Верхняя часть церкви, в прохладную тьму которой сейчас нырнул экзекутор, также мало чем могла удивить: потускневшие картины, унылое мерцание рассыпанных по залам светильников…проскользнув мимо спящей неподалеку от дверей фигурки к широкой лестнице, что вела вниз, палач почти сразу окунулся в сырой и затхлый воздух подземного святилища.       Нижняя церковь была обустроена согласно представлениям о чистилище своих основателей - как считалось, чтобы молитвы за оказавшиеся там души протекали усерднее. Усердие и правда требовалось: святилище было буквально завалено костями бедняков - и больше пятидесяти заупокойных месс в день несколько веков назад не было здесь чем-то из ряда вон, равно как и очереди из желающих помолиться за погребенных под храмом - растягивались они нередко на полкилометра. Пусть в свое время захоронения и были запрещены, огромное количество гробниц осталось пылиться в этих старых, поросших плесенью стенах.       Подземелья быстро нагоняли тоску. Никаких больше украшений, никаких привычных уже излишеств в стиле барокко - лишь множество простых алтарей да символическая могила, укрывавшая вход в гробницу. Земляной пол и взятые наугад кости, помещенные в мавзолеи - с ними соседствовали принесенные уже в дни нынешние высохшие цветы, игрушки и прочий хлам.       Найти потайной проход не составило труда - пусть он все еще до конца не протрезвел, пусть он был здесь лишь единожды, много лет назад - то была вовсе не его заслуга, нет - лишь ошибка тех, кто этот самый проход маскировал: сделано это было поистине беспомощно. Пара минут мытарств с заевшими рычагами и вот уже он тащится в очередное подземелье, все ниже и ниже, на самую глубину. Надежда была лишь на одно - что за прошедшие годы программа переноса старого тренировочного лагеря так и не началась за нехваткой средств, времени или и того и другого вместе. Что встретит его бдительный…ну ладно, хотя бы громогласно храпящий часовой, а не голые стены, с которых уже ободрали все указатели и замурованные намертво двери, за которыми когда-то располагалось одно из многочисленных рыцарских убежищ…       Часовой внизу и правда нашелся, и даже не один: стоило палачу выбраться в коридор, как в лицо ударили сразу три луча света, мгновением спустя к нему, гремя доспехами, приблизился громила, чей рост превосходили лишь размеры его чудовищной раскладной алебарды.       -Назовитесь, - прорычал он, чувствуя за собой силу - силу эту представляли, видимо, два хмурых автоматчика, стоявшие чуть позади и бившие в лицо Асколю лучами своих фонарей. - Немедленно.       Он назвался, чувствуя, как заплетается язык при каждом слове. Чувствуя, как раскалывается голова при каждой мысли. И конечно же, как режет глаза этот невыносимо яркий свет…       -Вы не договаривались о визите, - не опуская оружия, произнес другой рыцарь. - Будь вы хоть трижды экзекутор, есть, черт их дери, определенные правила…       -До этой ночи я сам не знал, что к вам придется заскочить, - огрызнулся Асколь. - Я не займу много времени, поверьте.       -Так что вам нужно? - теперь слово взял третий.       -Хозяин вашего клоповника, да поживее. И чего-нибудь от головы, если можно… Тренировочный лагерь, притаившийся под старым храмом, имел лишь порядковый номер вместо названия, и, насколько помнил Асколь, даже приписан был к какому-то безнадежно далекому и старому аббатству: все еще недоступному для посетителей, с воротами такими массивными, словно его жители все еще опасались нападений вандалов. Сами же эти подземелья пользовались более чем дурной репутацией - быть откомандированным сюда означало позор, а те несчастные, кому было суждено расти и учиться под этими тяжелыми темными сводами, как правило, отсылались, когда приходило их время, в самые горячие точки - выходящие отсюда люди смерти боялись мало. Хорошо еще, если они вообще что-то могли чувствовать: как правило, за годы, проведенные здесь, большая часть человеческого вытягивалась и впитывалась серыми равнодушными стенами, обшитыми в некоторых местах металлом…       Безопасность у этого темного и сырого местечка, впрочем, была не так дурна, как его слава: процедуры проверки документов незваного гостя затянулись почти на полчаса - начальник караула отчаянно порывался учинить палачу допрос, но все никак не мог придумать, с какой же стороны подступиться. Асколь, чувствуя, что стремительно трезвеет - это не могло не радовать, учитывая предстоящий разговор, ради которого он и проделал весь этот путь - эти попытки отбивал без особых проблем: опыта у рыцаря в подобных делах было маловато. Наконец, с волокитой было покончено: любезно предложив ему задержаться в допросной комнате, рыцари покинули гостя один за другим. Лязгнула, ударяясь о каменную стену, тяжелая дверь - усмехнувшись, Асколь мысленно поблагодарил стражей уже за тот факт, что ее не стали запирать на засов. Упершись руками в стол и прикрыв глаза, он стал ждать…       Что он надеялся здесь найти? Чего добиться? От чего убежать? По правде говоря, ответ он знал на один-единственный вопрос - последний, и не особо-то тот ему и нравился. Время текло невыносимо медленно: казалось, что он провел тут больше часа, если не все два или даже три. Спать, как ни странно, не хотелось - не хотелось даже думать о том, чтобы вновь нырнуть в кошмар, который стал занимать уж слишком большое место в его жизни, загоняя то в объятья епископской шпионки, то к очередной наполненной до краев бутылке…       Дверь со скрипом отворилась, заставив его обернуться на звук, пусть и несколько заторможено. Стоявший на пороге человек был закутан в просторный серый балахон настолько плотно, что нельзя было даже сказать, мужчина то или женщина - тому, кто уже не знал ответа, конечно же. Хотя имя хозяина этих подземелий вспомнилось палачу не без труда.       -Здравствуйте, отец Кат, - голос был усталым, но отнюдь не сонным. - Удивили вы меня, ничего тут не скажешь. Явиться в четвертом часу, без предупреждения, в таком виде…что у вас случилось? Вы здесь по работе или…       -Можно и так сказать, - взглянув на плотно натянутый серый капюшон, протянул палач. - Я приношу извинения за то, что потревожил вас в откровенно неурочный час, но так уж сложилось, Илария.       -Вы здесь по делу? - повторила свой вопрос фигура в серых одеждах. - И если да, то по какому именно?       -У меня свое расследование, - помолчав, произнес Асокль. - Здесь я проездом, а направляюсь прямиком в Рим. Но есть одно дело, которое хотелось бы уладить как можно быстрее. Я бы хотел воспользоваться вашей защищенной линией связи для одного запроса в наши архивы.       -Это настолько срочно, что вы ради этого вломились к нам среди ночи? - голос звучал удивленно.       -Боюсь, что да, - ему осталось лишь развести руками. - К тому же я хочу, чтобы запрос остался в секрете, а когда я прибыл в Рим, меня уже ждали бы определенные результаты. Вы не откажете в этой просьбе, я надеюсь?       -Раз уж вы проделали весь этот путь…что именно вы хотите передать, отец Кат?       -Мне нужно проверить одно…не имя, скорее прозвище. Любые упоминания, даже самые незначительные. Любой относительно достоверный источник.       -И это…       Глаза. Залитые синевой глаза без зрачков…       -Принц Вьюга, - прохрипел он, выдав застрявшие в голове слова практически на одном дыхании. - Второе. Мне нужна информация о некоем устройстве, вероятнее всего, магическом. В его названии должно быть слово “Клеть” и оно, судя по всему, должно как-то ограничивать…помещенный в него живой объект. Особенно в плане установления контакта с… - так и не договорив, он быстро сменил тему. - Любая информация, любые крупицы. Я передам вам все необходимые пароли. Сделайте запрос прямо сейчас и воспользуйтесь, если понадобится, моим авторитетом - он обязан остаться в тайне. Сможете?       -Я так полагаю, рассчитывать на внятные объяснения не стоит? - язвительно поинтересовалась фигура.       -Увы. Итак…       -Я это сделаю. Но это первый и последний раз, когда я пойду на поводу у Дома Резни без веской причины…да еще и среди ночи.       -Благодарю. Вы мне очень помогли…       -Надеюсь, что так, - кивнул Асколь. - И еще одна вещь…правда, боюсь, она может быть для вас не очень приятной…       -Это что же?       -Хочу спросить об одном человеке, который, возможно, здесь у вас был. И, возможно, наделал бед.       -Имя, - голос этот был едва ли не холоднее стен допросной комнаты.       -Помощница епископа Юлиана Верта. Лета Ц…       -Выметайтесь отсюда, - фигура в сером резко встала из-за стола. - Или заткнитесь немедленно. Не желаю слышать здесь это имя.       Точно в цель. К сожалению.       -Прошу прощения, - тяжело вздохнул палач. - Это имя я и правда более не озвучу в ваших стенах. Но тем не менее, я должен буду задать вам вопрос. Что она вам сделала?       -Принесла сюда смерть, - прорычала хозяйка подземелья. - Смерть, боль и грехи, которые уже не смыть.       -Расскажите, - повторил Асколь. - Вы, я так понимаю, ничего не могли ей тогда сделать, но я…мои руки пока что не связаны.       Первую пару минут он думал, что она все-таки уйдет. Молчание стало уже совершенно невыносимым когда фигура в сером тяжело опустилась на свое место, заговорив не менее тяжелым голосом:       -Расскажу. Сделаю ваш чертов запрос. А потом вы нас покинете…       -Всенепременно.       -Нас вынудили дать ей временное убежище пару лет назад. Если бы я знала тогда, какой бардак поднимется в итоге, придушила бы ее сама. Так вот…       Рассказ занял не более получаса - но с каждой минутой, что его составляли, лицо палача мрачнело все сильнее. Когда же из-под капюшона уже прекратили вырываться наполненные неподдельной ненавистью слова, он первым поднялся на ноги.       -Благодарю, что рассказали, - глухо произнес он.       -Вы уверены что благодарите?       -Да, - резко ответил Асколь. - Теперь я точно знаю, что должен делать…

***

      Лета начала просыпаться, еще когда о стену грохнула дверь. Приподнявшись на кровати и медленно протирая заспанные глаза, помощница епископа успела различить лишь спокойным, но быстрым шагом движущуюся к ней фигуру в темном. Рванулась было к оставленной на полу сумке, где оставалось оружие…       Гость ее был быстрее. Вывернув так и не дотянувшуюся до сумки руку и сдернув Лету с кровати одним мощным рывком, он поставил ее на ноги, схватил за горло, сжав до дикой давящей боли.       -К-Кат… - только и смогла прохрипеть она, вглядываясь в холодное, без единого проблеска эмоций, лицо палача. - За добавкой пришел?       Экзекутор не ответил ничего - лишь снова рванул ее на себя и потащил по полу, словно тряпичную куклу. Она не сопротивлялась. Просто не было сил.       Остановившись у дверей и встряхнув епископскую помощницу, будто чучело, Асколь позволил ей встать на ноги, даже чуть разжал хватку. Она не преминула сим воспользоваться.       -Какого черта ты творишь, Филин? - выкрикнула Лета прямо в лицо палачу. - Да ты знаешь, что с тобой сделает…       Фразу эту она так и не закончила. Просто взглянула в эти глаза и поняла - знает. И поняла - ему плевать.       -Вот, значит, как ты поступаешь, да? Не я тебя сюда затащила, Филин, не я. Ты сам принял решение, - Лета нахально улыбнулась. - Или за твои слабости должны отвечать другие?       -Это никак не связано со вчерашней ночью, - холодно произнес Асколь. - Я убегал от своих кошмаров, ты потворствовала своим желаниям…итог вполне закономерен. Все стороны довольны, все счета закрыты, Лета.       -Тогда что ты…       -Счета закрыты, Лета, но я сейчас выставляю новый. За то, что ты успела натворить в церкви черепов, - от его взгляда не укрылось, как изменилось ее лицо. - Ты ведь не скажешь мне сейчас, что ничего не было?       -И не собиралась, - прорычала Лета, нахально взглянув ему в глаза. - Ты просто дурак, Филин. Мы с тобой за Восьмым Таинством. Хочешь знать, что там было? Я хорошо отдохнула, вот и все, мать твою!       Палач ничего не ответил. В наступившей тишине скрипнула открываемая дверь.       -Я чиста, Филин, слышишь, нет? - полузадушенным тоном простонала Лета. - Я чиста, и ты это знаешь. А то, что какой-то глупый мальчишка сбросился с крыши, решив, что он теперь проклят - вообще не мое дело! Кого и как там наказывали после - не мое дело, Филин! Это их грехи и им за них отвечать! А я чиста! И знаешь что, Филин? Сдается мне, ты не можешь смириться именно с этим!       Тяжелые шаги. Кажется, ее уже вытащили за порог.       -Что бы ты мне сейчас ни сделал, Филин, я буду чиста. Даже если бы я закатила бы там такую оргию, что…       Удар обрывает ее речь на полуслове. Перед глазами все меркнет, словно кто-то вот так вот не вовремя взял да и погасил свет. Чувствуя, что падает, что летит куда-то назад, она отчаянно пытается за что-нибудь уцепиться. Выходит отчаянно плохо - и вот она уже всем телом чувствует боль - боль, что сопровождает ее всю дорогу вниз, весь путь, который она проходит, скатываясь по ступеням…       -Выметайся из города. Выметайся, пока есть на чем.       Она многое хочет ему сказать. Как она его ненавидит. Что с ним за это сделает епископ. Насколько он только что усложнил свою жизнь - нет, что он отныне превратил ее в настоящий ад. Что там, в номере, в конце-то концов, остались ее вещи…       Но там, наверху, уже равнодушно хлопает дверь. Все кончено. Теперь уж совершено точно.

***

      С того момента, как он захлопнул дверь за помощницей епископа, прошло уже больше часа, но настроение все никак не желало приходить в норму. Во многом этому способствовала усиливающаяся головная боль - насыщенная событиями и алкоголем ночь давала о себе знать. Наверное, именно эта боль и стала причиной того, что палач, вместо того, чтобы собирать свои вещи, сделал то, чего делать в нормальном состоянии не стал бы вовсе - а именно, заглянул в вещи чужие, расстегнув сумку Леты.       Блокноты, исписанные убористым почерком, термос, белье, раскладной нож, календарь с большим серым котом на обложке…продолжая выбрасывать все это на пол, Асколь остановился, наконец, выудив запечатанный бумажный пакет. Вскрыв его - вот и нож пригодился - он подставил ладонь, на которую выскользнул продолговатый металлический цилиндр, опечатанный тремя массивными пломбами.       А вот это уже интересно…       Осторожно повернув “сосуд”, палач вгляделся в находящееся на его боку узенькое окошечко, укрытое прочным стеклом. Внутри, на черной бумаге лежало нечто настолько мелкое, что даже ему, никогда на зрение не жаловавшемуся, пришлось приглядываться.       Крохотная, едва видимая стеклянная крошечка - песчинка, переливавшаяся каким-то чужим, холодным светом…       Прямо как те ледяные шпили из его кошмара. Прямо как…       По телу разливалась какая-то странная немота, следом за которой шел холод: металл капсулы, конечно, леденил руки, но не настолько же! Осторожно отставив цилиндр на стол, Асколь опустился в кресло.       Скоро надо будет уходить. А уходить - значит дать ей вернуться сюда и забрать свой хлам. Забрать и это.       Если только…       Мы за Восьмым Таинством, значит? Мы чисты, Лета? Чисты, и нам можно творить, что захотим?       Что ж, закон сей работает далеко не в одну сторону…       Усмехнувшись своим мыслям, Асколь поднял цилиндрик - и, пока не успел передумать - сунул в карман.       Капсула холодила тело даже сквозь одежду. Страшно холодила…

***

      Палящее вечернее солнце освещало небольшую взлетную полосу, у которой уже выстроился - впрочем, кое-кто умудрился опоздать и сейчас в спешном порядке занимал надлежащее место - почетный караул: первый ряд сверкал начищенными доспехами и бряцал оружием при каждом движении, второй, одетый в унылых расцветок военную форму, держал наготове новенькие штурмовые винтовки. Третий ряд охраны был сплошь в штатском - но они-то как раз и были опаснее всего…       Наблюдая за тем, как выравниваются шеренги - и как приближается к ним висящее на горизонте белое пятно самолета, Юлиан Верт оглянулся на Лету, стоявшую от него по правую руку. Рассказ ее порядком утомил епископа - благо когда они добрались, наконец, до “Всенощной”, чьи здания проглядывали из-за скальных наростов то тут, то там, у него оказалось предостаточно времени, чтобы отдохнуть и подготовиться как следует к встрече с важным гостем. Епископу казалось, что Лета что-то явно не договорила до конца, но полчаса ожидания в этой духоте, под еще не успевшим закатиться за горизонт солнцем начисто избавили его от желания допытываться до помощницы, по крайней мере, сейчас.       Самолет приближался - медленно, но неотвратимо. Если приглядеться, то можно было заметить - если это, конечно, не был обман зрения - что его несколько кренит на одну сторону. Заметив это, Верт не удержался от смешка.       -Черт дери, каждый раз одно и то же… - пробормотал он себе под нос, глядя как перегруженная - теперь это можно было уже сказать наверняка - стальная птица, страшно качаясь, идет на снижение. - Каждый раз…       -В чем дело? - осторожно поинтересовалась Лета, со смесью испуга и любопытства наблюдающая за кренящимся на сторону самолетом, который заходил на посадку настолько грузно, что, казалось, и вовсе падал.       -Жирный выродок не выносит вертолетов, тошнит, видите ли, - произнес епископ. - А эта полоса не предназначена для транспорта покрупнее. Ах да, и конечно же, не будем забывать, что тамплиеры вечно летают на списанном в утиль хламе. В итоге…сама видишь.       Самолет и правда почти падал. Вот он выпустил шасси и, неуклюже, с адским скрипом и грохотом, поднимая в воздух целые тонны пыли, стал тормозить.       -Они тратят на его перелеты несколько миллионов, - тихо добавил Верт. - Каждый год. Ну вот, опять…       С громким хлопком - самолет, к счастью, уже почти остановился - от машины отлетело одно колесо: накренившись, белая громадина так и встала, уныло ткнувшись носом в асфальт.       -Господь милосердный… - охнула Лета. - Никто на всем белом свете не может столько весить!       -А… - ухмыльнулся Юлиан. - Ты никогда не видела великого магистра, да?       Подали трап - размеров он, равно как и дверь самолета, был такого, что по нему, по мнению Леты, запросто проехался бы танк-другой. К трапу несколько вспотевших от натуги рыцарей в спешном порядке подогнали здоровенную платформу с оградкой, покоящуюся на нескольких массивных колесах. И лишь когда последние приготовления были завершены, из самолета показалось нечто.       Великий магистр возрожденного ордена тамплиеров Теофиль Орельен Лесаж был человеком весьма выдающимся - причем выдающимся помногу и во все стороны. Когда малая часть магистра выдвинулась из самолета, Лете показалось, что на свет вылез какой-то жуткий, обряженный в белое холм, но то было лишь начало. Кряхтя, пыхтя и помогая себе руками настолько толстыми, что они еле шевелились, из самолета - не без помощи трех рыцарей - выбралась настоящая гора плоти, увенчанная жирной головой - заплывшей этим самым жиром настолько, что найти спрятавшиеся в его складках глаза-щелки, уродливый рот и разбухший нос казалось задачей почти что невозможной. Если бы подбородки могли убивать, то у магистра определенно было бы самое мощное в мире оружие, ибо накопил оных Теофиль не менее шести штук. Гора плоти носила форменную белую накидку с красным крестом - ее определенно хватило бы, чтобы пошить пару-тройку парусов. Магистр пошевелился - в движении он казался Лете еще тошнотворнее - угрожая раздавить неосторожным движением своих собственных телохранителей, после чего поднял налитую жиром руку в преувеличенном приветственном жесте.       -Зачем… - прошептала Лета. - Зачем здесь…это?       -Не только Леопольд умеет находить союзников, - произнес епископ, на лице которого заиграла злобная ухмылка. - Пошли. Нам нужно его поприветствовать.       Как вскоре выяснила Лета, великий магистр был фигурой достаточно противоречивой (помимо того, что был фигурой более чем объемистой): несмотря на то, что это ходячее воплощение греха чревоугодия с трудом шевелилось и с еще большим трудом членораздельно говорило, прибывшие с ним тамплиеры, судя по всему, боялись жуткой туши до чертиков - на него опасались даже смотреть лишний раз без веского повода, а отряд, который толкал платформу, куда не без труда забрался магистр, едва ли не дрожал от страха. Оказавшись, наконец, в специально подготовленной по такому случаю пристройке - ни в одни двери на “Всенощной” Лесаж бы попросту не пролез - где уже было все готово для встречи важного гостя, магистр плюхнулся за стол для переговоров раньше, чем Верт вообще успел подойти к последнему. Убедившись в безопасности помещения и на всякий случай завесив окна, тамплиеры покинули зал - уловив не оставляющий возражений взгляд епископа, то же сделала и Лета: сказать по правде, она всерьез опасалась, что через час найдет в этом самом зале лишь толстяка - рядом с обглоданными костями ее высокого начальства.       -Интересно, о чем они там говорят? - спросила она минут через десять у караулившего дверь храмовника.       -Думаю, о том, что любят, - пожал плечами тот. - Торты и массовые убийства.

***

      Время текло медленно, словно кисель.       -Так мы договорились, магистр? - хрипло говорил Юлиан, отстукивая пальцами по столу.       -Расскажите мне историю, епископ, - гудел в ответ Лесаж, развалившийся в специально приготовленном для него кресле. - Помните, я вам говорил про трех несчастных, которые собирались меня…хм…сместить? Вы не удовлетворите мое любопытство рассказом о том, что с ними сталось, Юлиан?       -Двое из них таинственным образом исчезли, - пожал плечами Верт. - Третьего сегодня утром выловили из одной гаденькой речушки. Какие-то мерзавцы выпустили в него шесть пуль, да еще и прибили к спине табличку…как же там…ах да, “коммунист и содомит”. Воистину печальная судьба их постигла.       -Воистину. Расследование, конечно, уже начато?       -Конечно, - улыбнувшись, кивнул епископ. - Но, боюсь, оно принесет весьма мало плодов.       -Надеюсь на это, - жирное лицо заколыхалось - очевидно, магистр пытался улыбнуться в ответ. - Да, епископ. Мы договорились. И договор наш, надеюсь, будет в силе до самого конца…       -Не сомневайтесь, - Верт прекратил, наконец, стучать по столу - руки устали. - Мне понадобится не более двух месяцев, чтобы решить вопрос с “Всенощной”. Как только у них начнутся…проблемы, вы сможете предложить свою помощь. Вы, храмовники, во все века были хорошими ростовщиками, не так ли?       -Сроки, - загудел магистр.       -Терминал будет у нас самое позднее в начале зимы, - ответил Верт. - А “Всенощная” окажется в вашем кармане самое большее через месяц после того, если все пойдет по плану. Так или иначе, у нас будет, где его содержать и изучать.       -И право первого удара за вами.       -Да, - в голосе Верта прорезалась злость. - Есть один замок в Альпах…       -Владеет которым…назовем его Некто Л.       -Лучше назовем его Этот Выродок Леопольд, - оскалился епископ. - Это будет такая большая потеря для всей Святой Церкви…погибнуть под лавиной…как неладно, как скверно…       -Да уж, ему не позавидуешь, - пробасил Лесаж. - Мы будем готовы к началу кампании против русских уже через пару недель, через месяц самое большее. Ждать будем лишь вашего сигнала.       -Донесите до своих людей, что терминал нам нужен в целости и сохранности, магистр, - несколько нервно произнес Верт. - Ни одной лишней царапины.       -Не волнуйтесь, епископ. Если кто-то посмеет хоть пальцем его тронуть без моего дозволения, то весь его отряд будет казнен на месте, - глаза Лесажа злобно сверкнули. - Они не подведут.       -Надеюсь на то. И последний вопрос, который нам должно сегодня решить…вопрос, касающийся Ассоциации, магистр. Я боюсь, они могут…скажем помягче…несколько недооценить угрозу, исходящую от этих русских. Вы ведь понимаете, о чем я?       -Конечно, - заплывшая жиром голова кивнула - вернее, чуть дернулась вниз. - Ассоциации нужно будет…указать верную дорогу. Дать им достойный casus belli. У меня все уже готово, епископ.       -Цель?       -Один небольшой схрон в Шотландии.       -Кому вы поручите это дело? - резко спросил Юлиан. - Это должен быть профессионал.       -Профессионал и будет, не беспокойтесь. Наш лучший человек. Настоящий мастер, пусть и несколько…увлекающийся.       -Неужели… - так и не договорив, Юлиан медленно вытащил из кармана записную книжку, в которой накарябал всего одно слово, показав его магистру. - Неужели…       -Ну что вы, епископ, - магистр громоподобно усмехнулся. - Вы же сами видели, как его казнили. Но я согласен, что он подошел бы для этой работы лучше всех прочих.       -Действительно. Знаете, если бы он был жив, я бы вам рекомендовал задействовать именно его, - с нажимом произнес Верт. - Если бы он был жив, вы понимаете…       -Понимаю, - магистр скосил взгляд на дверь. - Что ж, если все эти мелкие проблемы мы решили, то, думаю, стоит уже перейти к самому важному.       -Это к чему же? - не понял Юлиан.       -К обеду, разумеется.