Интерлюдия 4. Вызов
1987 год. Лифт довез его только до шестнадцатого этажа. Еще пять этажей - и он был бы уже у цели, но в таких делах ничего просто не бывает, особенно когда речь идет о магах. Особенно когда речь идет о семье Абаль. Потомки французских переселенцев, они обосновались в Штатах еще с конца девятнадцатого века. Их логовом был Норт-Арвуд, старый и грязный портовый городок в штате Виргиния, чьим основным производством являлась угольно-антрацитовая промышленность и заготовка древесины. Многочисленные угольные электростанции, огромный старый порт, вечно загруженные машинами улицы и начатая во второй половине XX века добыча природного газа делали свое дело: еще в 1980 году Норт-Арвуд вошел в десятку самых загрязненных городов США, оставив многих конкурентов позади. Что весной, что летом он представлял из себя одну большую ловушку для застойного воздуха, жаркую и пыльную парилку, а согласно проведенным пять лет назад исследованиям, каждый четвертый житель города страдал от заболеваний органов дыхания. Чрезвычайная скученность застройки также приносила свои плоды: центр города был удушливым каменным мешком, где солнце загораживали многочисленные высотные офисы банков и корпораций. Сюда не ездили туристы, это место даже забывали иногда указывать на некоторых картах. Семью Абаль, Вторых Владельцев городских духовных жил, купивших свои права на город у Ассоциации еще в начале века, это вполне устраивало. Они были тут полноправными хозяевами - что в мире магов, что в мире людей: в первой четверти века Норт-Арвудом по сути дела правили многочисленные криминальные бароны, но семья Абаль, добившаяся наибольшего влияния во времена Сухого закона, поднялась выше всех - и стерла в порошок большинство конкурентов - не без помощи своих “особых знаний”, само собой. Четко следя за сокрытием своей истинной природы и не давая Ассоциации действительно серьезных поводов вмешаться в их дела, семья Абаль, в отличие от многих полукриминальных группировок, прочно стояла по ту сторону закона и даже над ним: до серьезного реформирования городской полиции и частичного искоренения царившей в рядах норт-арвудских чиновников коррупции ситуация, когда кто-то из них мог убить человека на глазах нескольких полицейских и избежать наказания, просто старой и страшной байкой отнюдь не была. Сильно деградировав со временем как магический род и опустившись до банальной человеческой мафии, и то уже растерявшей большую часть своей силы, они все еще пытались удержать городок в своих когтях, когда с каждым годом сквозь пальцы утекало все больше и больше. Они все еще держали под контролем черный рынок оружия, они все еще затопляли Норт-Арвуд наркотиками, нередко имевшими алхимическую природу, они все еще могли ответить на нанесенный им удар так, что второго уже точно бы не последовало. Их все еще стоило опасаться - к концу века окончательно ожесточившись, пощады они почти не знали. Старая городская поговорка - “наступив Абаль на ногу, свою лучше отрежь сам” - все еще была в ходу. Ничего из этого его не впечатляло. Двери лифта раскрылись и, не успел он выйти в роскошно убранный коридор, как двое убийц в дорогих костюмах, стоявших у дверей прямо противоположных, заметно напряглись - было от чего, так что он их не винил за недостаток выдержки. -Посторонним вход воспрещен, - прошипел один - лысая горилла с выпирающим из-под рубашки бронежилетом. -Я к Шоро, - расплывшись в мерзкой улыбке, Эрик Грей потряс черной сумкой, только что скинутой с плеча. - У меня для него подарочек. -Не думаю, - прогудел амбал, в руку которому уже легла увесистая дубинка. - Сэр Абаль не принимает без приглашения. А лифт, на котором ты приехал, закрыт для посторонних. Что-нибудь скажешь в свое оправдание, прежде чем я переломаю тебе все кости? Расскажешь мне историю? - он легонько похлопал Эрика своим снарядом по плечу. -Конечно, расскажу, - Факел продолжал улыбаться. - Это будет история об охраннике, который занялся извращенным сексом с собственной дубинкой, в то время как его напарник тщетно пытался собрать свои кишки по полу. -Ты… - второй громила уже сделал шаг вперед, но Эрик поднял руку в предупредительном жесте. -Не советую. Шоро очень огорчится, если ему придется нанимать столько новых людей взамен искалеченных. Четверо ваших, что у лифта внизу, боюсь, уже не особо дееспособны. А один вряд ли сможет теперь продолжить свой славный род. Передайте ему потом, что я очень сожалею - тот выстрел был чистой случайностью… Наконец, они не выдержали. Дубинка понеслась к его лицу. Несколько секунд спустя она уже вырубила своего прежнего владельца и размозжила ухо его коллеге. Оба громилы растянулись в рост на полу. Не отказав себе в удовольствии пнуть одного из них напоследок, Эрик выбросил более ненужную дубинку порочь. Лифтовая кабина услужливо приняла набранный им код и двери закрылись. Под легкую музыку кабина тронулась, невыносимо медленно поднимаясь наверх… Разворошить улей Абаль было не очень сложно. Пара сорванных оружейных сделок, груз наркотиков стоимостью около пяти миллионов, ныне покоящийся на дне озера к радости местной живности…та бомба в их любимом казино, наверное, стала последней каплей, после которой на незваного гостя были брошены все силы взбешенной семьи. Для решения проблемы с новым человеком в его городе Шоро Абаль призвал троих своих лучших людей. Джек Ходжекс, быстрый, как молния. Старая история - однажды в перестрелке с полицейским патрулем он уложил трех человек раньше, чем они успели вытащить стволы, а от пули четвертого уклонился, размазав мгновением позже мозги копа по асфальту. От одной пули он когда-то уклонился, да. От более чем тридцати, выпущенных в спину - Эрик подкараулил его на автостоянке, пьяного в хлам - не смог. Тибо Дерош - боец высшего класса, из черных поясов по освоенным им боевым искусствам можно было свить мумию. Ни одно из них не помогло, когда Эрик проехался по нему на машине с утра пораньше. Густав Бергер, снайпер, более тридцати голов на счету. Продемонстрировать чудеса меткой стрельбы он, сброшенный под поезд в метро, так и не смог. Он никогда не играл по правилам. Он никогда не оставлял намеченную жертву в покое. И он никогда не упускал возможности нагнать страху. В конце концов, когда ты сам имеешь полное право бояться всей этой чертовщины - ведь уродился ты человеком, к ней никакого отношения не имеющим - лучший способ сладить с этим самым дрянным чувством - заставить бояться уже их. За две недели работы в Норт-Арвуде он добился впечатляющих результатов, но еще многое нужно было сделать. Следующей остановкой после вывода из игры убийц Шоро стал его придурковатый племянник Сигир, что заведовал целой сетью подпольных автомастерских. В Норт-Арвуде не проходило недели без десятка угнанных машин: в таких местах они разбирались на запчасти, чистились, если была нужда, от хозяйской крови и развозились кусками уже черт знает куда. Очередной “гениальной” идеей Сигира Абаля была транспортировка наркотиков малыми порциями вместе с этими самыми деталями, прямо в новых машинах. Об этом, как и о многом другом, он рассказал Факелу, оказавшись в весьма стесненных обстоятельствах: с прибитыми к стулу множеством острых гвоздей руками и включенной газовой горелкой, которая неумолимо приближалась к его визжащей морде… Абаль достигли точки кипения довольно скоро, но именно этого он и добивался - прежде чем наносить визит королю, следовало еще больше проредить орду пешек. Пара анонимных звонков и спровоцированная ими та ночная бойня в недостроенном здании - она едва не стала для него последней и в план пришлось вносить коррективы: на зализывание ран ушло трое суток, до краев наполненных болью, запахом лекарств и крепкого алкоголя. И конечно, звоном падающих на пол пуль, только что выдернутых из брызжущей кровью раны. Цель, однако, была достигнута - “дворец” Шоро был открыт для удара, а больше половины его шайки отправилось по трем печальным адресам - тюрьма, больница и морг. Лифт, наконец, остановился - следующим сразу за открытием дверей звуком, как и ожидалось, были щелчки множества затворов: личная гвардия Шоро - около пятнадцати верных ему до конца людей - выстроилась пред дверьми, заняв добрую половину роскошно убранного кабинета. -Не стрелять. Пока, - послышался влажный голос из-за обернутых в темные костюмы спин. - Он бы не пришел сюда без веского повода, иначе он просто самоубийца… -Хренов гений, - хмыкнул Факел, медленно делая пару шагов вперед. - Я оставил ствол внизу, Шоро. Он все равно был не мой… -Судя по твоим прошлым подвигам, ствол тебе не очень-то и нужен, - протянули в ответ. - Дайте ему пройти, но не опускайте пушек, господа. Толпа расступилась, грохоча тяжелой обувью. И он наконец увидел двух людей, ради которых вот уже полмесяца разыгрывался весь этот кровавый спектакль. Шоро Абаль - тощий светловолосый человек в темно-зеленом пиджаке, с вспотевшим лицом и глазами заслуженного наркомана - восседал в своем огромном кожаном кресле, нервно теребя зажатую меж пальцев авторучку. На столе, совсем рядом с ним, лежал пистолет. Стоявший по правую руку от младшего брата, Фроделли Абаль, основной “решатель проблем” семьи, не сводил с Факела своих одинаково больших и злобных глаз, которые выглядели даже страшнее остального лица. Лицо это больше напоминало застывшую маску из телесного цвета резины, изрезанную вдоль и поперек и зашитую чудовищными, грубыми нитками. Левой рукой Фроделли упирался в стол, другая же - вернее ее обрубок - был выставлен вперед, указывая прямо на незваного гостя. Согласно наведенным справкам, все, что на что хватило Фроделли, с трудом постигшего азы кукольного искусства - так это сделать пару-тройку ужасающе неудобных и громоздких протезов: от монструозных череподробилок до простенького пистолета-пулемета, впаянного прямо в искусственную конечность. -Зачем пожаловал? - ехидно поинтересовался Шоро. - Надеюсь, обойдемся без пафосных речей? Надеюсь, ты не будешь требовать финальной битвы на крыше моего скромного здания, как в дешевом кино? -К херам все это, - кивнул Эрик, снова сдергивая с плеча сумку. - Я думаю, вы уже и так догадались. Я тот, кому вы обязаны последними двумя неделями. Теперь мне приказали рассказать, за каким же чертом все это было надо. -Сгораю от нетерпения, - язвительно произнес Абаль. -Год назад вы вылезли из своей помойной ямы, - прошипел Грей. - Год назад вы получили наводку на один конвой с весьма интересным грузом… Глаза Шоро расширились от удивления. -Так это…это все… - выронив авторучку, он потянулся к своему стволу. - Тебя послали они? -В десятку, - оскалился Факел. - Вы, мать вашу, сильно просчитались, когда подумали, что сможете куснуть Церковь и не быть проглоченными в ответ. Шишки из Ватикана вами недовольны…и тот хмырь наверху, наверное, тоже. Так что когда мы выдрали из нашей крысы все, что было нужно…ну, кто-то должен был научить вас уважению, не так ли? -Занятная история, - зло усмехнулся Шоро. - Столько крови - и все из-за каких-то остолопов с алебардами? Что в сумочке-то, господин палач? -Виновное лицо, - приподняв сумку, Эрик резким движением дернул молнию. - Как видите, пока еще даже вонять не начал. Содержимое спортивной сумки заставило кого-то содрогнуться. Кто-то отвел взгляд, кто-то зажал рот рукой. На лицах братьев Абаль не дрогнул ни один мускул. -Ты разнес все, что мы строили годами, - прошипел Шоро, скрежеща зубами. - Ты убил Сигира - за одно это только мы будем жарить тебя на медленном огне. Ты заявился сюда, выложил нам все в лицо и посмел приволочь с собой чертову отрезанную голову…я даже не знаю…ты вообще со своей-то головой как, еще дружишь? -Более чем, - бросив сумку на пол, хрипнул в ответ Факел. -Тогда назови хотя бы одну гребаную причину не отрывать голову тебе прямо сейчас! -Подземный гараж. Ради этих слов он проливал кровь две недели. Ради этих слов ночь за ночью была наполнена пороховой гарью и звоном пустых гильз. И криками умирающих, конечно же. -Что? Какой еще, черт тебя дери, подземный гараж? -Ваш, конечно же, - невозмутимо продолжил Эрик. - В который этим утром прибыла очередная ваша фура. Вы уж простите, но всю эту наркоту я забрал себе на изучение… -Ты…. -Вы в накладе тоже не остались, конечно же. Честный обмен, все дела. Я подумал, что у вас теперь серьезные проблемы с оружием, так что привез в подарок достаточное количество взрывчатки, чтобы отправить Статую Свободы на Луну. -Т-ты… - Шоро Абаль был уже красным от гнева, его рука судорожно расстегивала сдавивший шею воротник. -Ах да. И если через шесть минут я не покину ваше уютное логово, то буду считаться хреновым мертвецом. И тогда мои бесконечно нервные коллеги активируют заряды. Уверяю вас, у них пальчики так и чешутся. -Да я тебя…здесь же… -Рискнешь? Вы все равно не успеете вывезти машину на безопасное расстояние. Здание так или иначе заденет. Молчание длилось долгих две минуты. В повисшей тишине слышался скрип зубов Шоро. -Условия, - наконец бросил он. -Вот, можешь же, когда захочешь, - вытащив из нагрудного кармана вчетверо сложенный листок бумаги, Эрик небрежно кинул его на стол. - Позвонишь. Сейчас. Согласишься на все требования и тогда, быть может, еще проживешь какое-то время одним куском. Ах да, совсем забыл… - более не обращая внимания на Шоро, Эрик уставился на его брата. - Твой сынок жив. Немного поломан, конечно, но жив. Получишь его завтра, если не будешь с нами выделываться. -Докажи, - впервые за все время подал голос старший из братьев. -Как? Надо было и ему что-нибудь отрезать для порядку? Нет? Вот и я так думаю. Мы пока вас только предупредили. Если сваляете подобную херню еще хоть раз - вернемся и будем бить уже насмерть. Шоро Абаль сидел с прижатой к уху телефонной трубкой и лицо его, до того красное как помидор, сейчас было уже белее мела. Если бы он мог взорваться от злости, то давно бы уже это сделал, причем взрыв был бы такой силы, что не понадобились бы никакие грузовики с зарядами внизу. -Да, - глухо сказал он в трубку. - Я понял. Я согласен. Когда мы сможем с вами встретиться и обговорить все как нормальные люди? Что? Как завтра? Нет, завтра я…да. Хорошо. Чуть отодвинув трубку, Шоро Абаль взглянул на брата. В глазах его только что затонула последняя надежда справиться с той силой, которой они не так давно нахально бросили вызов и даже смели подумать, что останутся безнаказанными… -Вам сказали возвращаться, - совершенно безжизненным голосом произнес он. - Эй. Пропустите его уже. -Это ваше, - швырнув сумку на пол, Эрик резко развернулся к дверям. - Мой вам совет - в следующий раз думайте, кого собираетесь грабить, идиоты. Оставив позади задыхающегося в порыве бессильной злобы Шоро, он поплелся к лифту. В темную узкую комнатушку он ввалился, будучи уже мрачнее тучи. Впрочем, лицо средних лет женщины в темной мешковатой одежде, что сидела за простым деревянным столом, было вообще словно высечено из камня - он никогда не мог вспомнить, чтобы на нем мелькало хоть что-то человеческое. -Мне слишком мало платят за все эти дырки в боку, - прохрипел Эрик, стаскивая бронежилет. - И за все эти переговоры с магической мразью, заигравшейся в крутых бандитов. Что ты на меня так пялишься? -Звонили, - мрачно произнесла женщина. - Тебя от нас забирают. -С хрена ли? -Ваш Филин объявил общий сбор, - она пожала плечами. - Что-то крупное затевается. “Догма” должна быть в Риме уже через три дня. В полном составе, Эрик. -Что стряслось-то? - устало произнес Факел, падая на стул. - Они вроде в Польше кого-то сейчас брали… -Один из ваших мертв, Эрик. Новичок. Филин сказал, ты поймешь о ком речь. -Кто? - он задал лишь этот короткий вопрос, в который влилось столько злости, сколько успело скопиться за последний месяц. -Какие-то русские. Судя по всему, мы прошляпили рождение крупного игрока. Расследование уже пошло, пока неизвестно, к чему оно приведет, но на всякий случай подтягиваем резервы. И ты тоже нужен. -Зашибись отпуск начинается, - сплюнул Грей. - Установи связь. Передай, что я вылетаю уже сегодня. -Кто-то вроде мечтал отдохнуть, - ее тон нисколько не изменился. -Иногда мечты полезно засовывать туда, куда солнце не светит, - а вот в его голосе чувствовалась уже настоящая ненависть. - Установи связь, я сказал. Скажи, что я скоро буду. -Хорошо, хорошо. Ну и рожа у тебя сейчас…честно говоря, я уже не завидую этим парням. -Мне коммуниста убить - только потешиться, а если они еще и одного из наших завалили… - Грей тяжело выдохнул. - Я искренне, мать их, надеюсь, что они найдут время и сами тихо удавятся. Все не так больно будет, как когда я до них доберусь…***
Бостон. Человек этот появился в общежитии Линдси еще весной - и сразу привлек к себе внимание многих жильцов: и внешностью, и поведением - что из этого являлось более странным, даже нельзя было сразу определить. Высокий, крепко сложенный, с мрачным лицом и тяжелым взглядом темно-синих глаз, прятавшихся под седыми кустистыми бровями, со шрамом на правом виске и спутанной бородой, он ввалился в холл около часа ночи, оглушительно хлопнув дверью и буквально швырнув на пол два огромных чемодана. Разбрызгивая грязь и распространяя повсюду тяжелый запах лекарств, бензина и каких-то трав, он протопал к стойке и барабанил по ней своими сухими, обветренными ручищами до тех пор, пока не перебудил весь первый этаж. Сам Линдси, бывший в числе этих самых разбуженных, был также и полон решимости выдворить нахала вон еще до того, как тот заикнется о том, что ищет жилье - но когда тот достал потертый кошель и о стойку зазвенели вытянутые оттуда побрякушки, мнение старого Линдси резко переменилось. Впрочем, тот памятный - ибо первый - разговор с этим странным постояльцем, самым странным из всех, что он повидал на своем веку, он помнил до мельчайших деталей даже сейчас, спустя больше чем два месяца. -Комнату. Большую, лучше две смежных, - хрипел седой, выкладывая на стойку золотые кольца, брошки с внушительных размеров камнями и несколько мятых купюр. - Это за комнату. Это - чтобы никто не беспокоил. Это - чтобы не беспокоились вы. Линдси тогда хотел сказать много чего - и, наверное, сказал бы - вот только поймав тяжелый взгляд своего будущего постояльца, мигом проглотил все то, что рвалось наружу и лишь смиренно кивнул, нервным движением сгребая драгоценности в карман своего халата. -Как вас записать? -Йозеф, - буркнул седой с каким-то жутким акцентом. -А…а фамилия? Молча раскрыв кошель, седой вновь запустил туда свои крючковатые пальцы и извлек на свет Божий то, что заставило Линдси охнуть от ужаса - связку серебряных зубов. -Это, - произнес он, кидая страшное ожерелье на стойку. - Это за фамилию. -Н-но… Снова этот взгляд - от такого все кишки в узел связываются. -Хорошо, - наконец, справился с собой Линдси. - М-можете забрать…я думаю, вы и так…переплатили. -Тогда - на будущее, - пожал плечами Йозеф и сказал то, что окончательно испортило Линдси эту ночь. - Я тут надолго. Каждое его слово оказалось правдой - к сожалению. Разместившись на пятом - последнем - этаже и оккупировав выданные ему две большие комнаты, объединенные когда-то в одну путем разрушения стен и прочих перегородок, Йозеф словно вовсе забыл о существовании окружающего мира. Другие постояльцы видели его нечасто - раз-два в неделю, когда он выбирался из своей берлоги, чтобы закупить продуктов (на какие средства он это делал, Линдси предпочитал не только не знать, но даже и не думать), все же остальное время он проводил в арендованном помещении, куда спустя неделю троица усталых грузчиков, матерящихся на чем свет стоит, втащила два здоровенных деревянных ящика. Набираться смелости для того, чтобы поинтересоваться, что же такое привезли его самому жуткому постояльцу, Линдси пришлось несколько дней, но он, наконец, смог это сделать. -Я, в некотором роде, исследователь, - пробурчал тогда в ответ седой, впервые с момента своего приезда обедающий не в своем логове, а в гостиной внизу. - Мне нужно тихое место до осени, вот и все. К концу августа вы сможете обо мне забыть. -Вы, надеюсь, не привезли ничего опасного… - начал тогда было Линдси заранее заготовленную речь, но был жестоко оборван на полуслове. -Не для вас, - многозначительно ответил Йозеф, закончив выскребать из тарелки остывший суп. - Так что не беспокойтесь. Не стоило и говорить даже, сколько за эту пару месяцев у Линдси было мыслей об извещении полиции или хоть кого-то, кто мог бы помочь разобраться в этой странной ситуации. Каждый раз его останавливало лишь одно - воспоминание о той первой ночи, об этих пальцах, которые вытягивали из мешочка связку зубов - убрав страшную вещь в самый дальний ящик комода, Линдси так и не решился до сих пор ее выкинуть от греха, постаравшись забыть, что она вообще есть. В конце концов, деньги у этого жуткого типа были вполне себе настоящими, а за колечки с брошками он вскоре выручил столько, что теперь стало возможным вернуться к старым планам капитального ремонта его маленькой старой ночлежки. Постоялец же тем временем продолжал проводить день за днем в своих комнатах, почти никогда не включая света. -У меня очень больные глаза, - объяснил он как-то за одним из тех коротких случайных разговоров, что, бывало, происходили раз в неделю. - Быстро устают, понимаете? Вот и даю им кой-какой отдых… Второй неприятный случай (за первый Линдси по праву считал само появление Йозефа) случился через полтора месяца после вселения жуткого гостя. Линдси, конечно же, сам был немного виноват - он попросту забыл объяснить новой уборщице, в какой номер лучше не стучаться. Но была тут и вина гостя, несомненно - ведь это он, а не Линдси или кто-то еще забыл, как обычно, закрыть за собой дверь на ключ! Что точно она там увидела, так выяснить и не удалось - уволившаяся через неделю женщина каждый раз вспомнила о том, что оказалось за открытой дверью с каким-то первобытным ужасом. В тот самый день Линдси, дремавший у себя внизу, вскочил на ноги от дикого крика, и, не успел он даже подняться по лестнице, как по ней уже спустился Йозеф - державший несчастную уборщицу за лицо, он волочил ее по полу так же легко, как набивную куклу. -Я просил не входить, - прорычал он, толкая женщину вниз. - Научите эту шваль не лезть в чужие дела. Криков, конечно, было много - и криков, и ругани, и новых мыслей о полиции. Несколько крупных купюр, выданных седым чудовищем, решили все дело, а уже дня через три Линдси смог выдернуть из окончательно пришедшей в себя женщины хоть какие-то крохи. И они ему не понравились. -Вы бы его видели, - немного заикаясь от страха, бормотала так недолго продержавшаяся на своей новой работе уборщица. - Вся спина, руки…Господи помилуй, все исколото, все в каких-то закорючках. А когда они засветились…страх-то какой… Само собой, последнее ей почудилось от страха - Линдси был в этом более чем уверен. А что до обильных татуировок по всему телу - так мало ли у кого какие причуды? Но вот то, что было дальше, окончательно убедило его в том, что с постояльцем надо что-нибудь, да делать. -В углу там у него, в углу, - запинаясь, выговаривала женщина. - Не знаю, что это, но прямо там было. На полу что-то выписано, и на стенах, а в углу… -Да говори уже толком! Что там он прячет-то? - вскипел Линдси. -Н-не знаю! Оно ко мне потянулось, как вошла, а этот…сказал что-то. И…не помню. Помню только, как меня с лестницы спустил, скотина… Тогда Линдси еще худо, но держался. Всего через неделю после случая с уборщицей произошло то, что не просто переполнило чашу его терпения, но разбило ее вдребезги. Молодой парень, снявший себе комнату этажом ниже Йозефа, заплатил за две недели - как оказалось, в его доме делался ремонт, причем настолько масштабный, что пришлось срочно искать, где бы его пересидеть - работа, которую он писал, в тех условиях, что наступили дома, двигаться попросту не могла. Уже вечером третьего дня он заявился к Линдси, тихо поинтересовавшись об источнике звуков, которые слышит каждую ночь - он описал их как тихие шаги, время от времени сопровождающиеся треском старого паркета и негромкими хлопками. Не желая портить репутацию своего заведения, Линдси не сказал ничего, посоветовав лишь закрывать окно получше да высыпаться покрепче. К концу первой недели молодой человек уже напоминал весьма раздраженное привидение - белый, как мел, исхудавший и вздрагивающий от каждого шороха, он каждый день звонил домой, интересуясь, нельзя ли уже вернуться. Линдси не сделал ничего - а со следующего дня парень попросту перестал выходить. Вытерпел хозяин общежития около трех дней, по истечении которых дверь была вскрыта. Тело нашлось у окна - молодой человек лежал на спине, зажав в руке нож для резки хлеба - оба запястья были буквально исполосованы, что вдоль, что поперек. Спустившийся в тот же день вниз Йозеф совершенно спокойно пообедал, заплатил и вновь убрался к себе, пробурчав что-то о сборе вещей и о том, что скоро съезжает. Вот только Линдси ждать более не собирался, о нет. На то, чтобы собраться с силами, у него ушли еще сутки - но в утро, на которое он наметил, наконец, звонок в полицию, появился еще один гость. И он был даже страшнее прошлого. Дверь в связи с царящей внутри духотой была приоткрыта - и потому Линдси не сразу заметил, что в холле появился посторонний. Высокая фигура остановилась сразу за порогом для того, чтобы вытереть ноги об измочаленный коврик - на памяти Линдси так не поступал почти никто, и уже это заставило его задуматься о том, не стоит ли в качестве ответной вежливости сделать крохотную скидку для нового гостя. Пока он о том размышлял, гость приблизился. И, взглянув на него получше, опешивший Линдси понял, что из его головы как-то выветрилось все и разом - а не только мысли о скидках. Высокая женщина, подошедшая к стойке, была закутана, несмотря на жару, в тяжелое темное пальто с большими железными пуговицами, полы которого волочились по паркету, собирая пыль. Высокий воротник был поднят, но это ничуть не мешало видеть, что голова гостьи была полностью забинтована: кое-где наружу торчали клоками невнятно-темные волосы, внизу были небольшие щели для рта и носа, глаза же были надежно скрыты старыми очками-консервами. Подойдя еще ближе - вещей при ней не было - гостья оперлась на стойку упакованной в точно такие же бинты рукой - каждый палец был замотан в отдельности, замотан очень туго, что, впрочем, вовсе не мешало ей нервно ими постукивать. Голос у нее оказался вежливый и тихий, с какими-то странными нотками - но корни этой странности и без того изумленный и напуганный Линдси постичь никак не мог: -Добрый день, - запустив вторую, скрытую за бинтами руку в карман пальто, она медленно вытащила оттуда небольшую фотокарточку. - Прошу прощения за беспокойство, вы не могли бы посмотреть на этот снимок? -Я…я не совсем понимаю, что вы… - Линдси медленно взял фотографию в руку и изумленно охнул. Снимок был черно-белый и довольно-таки небольшой, а еще изрядно поеденный временем. Весело, с каким-то скрытым ликованием глядевший с фотокарточки человек в серой двубортной шинели выглядел очень молодо, но не узнать своего страшного постояльца Линдси попросту не смог - и пусть он и не успел ничего сказать, странной женщине, похоже, достаточно оказалось и его удивленного возгласа. -Благодарю вас, - все так же тихо произнесла она, буквально вырвав фотографию у него из рук. - Я вижу, вы его узнали. Не подскажете ли мне, где именно он у вас остановился? -Второй этаж, он…это… - Линдси собирался сказать еще что-то, но она высоко подняла свою забинтованную руку. -Я благодарю вас за помощь. А теперь спите. -Что? -Si dormieris non timebis quiesces et suavis erit somnus tuus (1), - скороговоркой выдала гостья, щелкнув опешившего хозяина по носу. Слов, слившихся почти воедино, старый Линдси так и не понял - глаза его закатились, а тело качнулось вперед, определенно ударившись бы лицом о стойку, если бы забинтованная женщина не успела его вовремя подхватить. Усадив хозяина общежития в уродливое кресло, она снова взглянула на старый снимок - и взгляд ее глаз, закупоренных очками, оказался прикован к нему на несколько минут. Снова и снова скользил этот взгляд по улыбающемуся лицу, по шинели, по расстегнутому ее воротнику - специально расстегнутому, чтобы всем было видно Рыцарский крест Железного креста… Тяжело вздохнув, гостья бросила фотокарточку обратно в карман. Подождав еще несколько минут у стойки - нужно было немного успокоить нервы - нетвердым шагом женщина двинулась наверх. Каждый шаг по старой скрипучей лестнице был сопряжен с большим трудом - ведь каждый из них легко мог стать последним. Каждый шаг отдавался в ушах грохотом сильнее колокольного боя - она чувствовала, что все больше и больше погружалась в вязкое, смертельно опасное болото, откуда уже не было пути назад… Достигнув второго этажа, она остановилась. Цепи предвещали беду на своем привычном языке, языке боли. Флайшер не терял времени даром, несомненно. Его магия была тут повсюду, и неважно, что это ветхое здание не было полноценной мастерской мага, где тот, как известно, был почти всесилен - это уже было его полем для игр. А все слабости оного поля компенсировала сама личность хозяина. Почти полностью. Оберштурмфюрер Йозеф Флайшер, также известный как Эльбст - большую часть своей силы он получил, отобрав ее вместе с этим именем у старого швейцарского водного духа. Член никогда официально не существовавшей Sondergruppe “Schwarzwald” - подразделения СС, что было подчинено напрямую главам нового Туле, группы, что состояла целиком из посвященных, отобранных ими для выполнения важнейших задач. Один из лучших учеников печально знаменитого Станиславуса Ольма. Один из ведущих участников проекта “Blot Nott”, успешно переживший не только войну, но и разгром организации A.E.I.O.U., в рядах которой пытались затеряться маги, служившие - или поставившие на службу себе - нацистский режим. Старший ассистент в проекте “Амальгама”, площадкой для проведения которого служил концентрационный лагерь Дахау. Адъютант штандартенфюрера Вольфрама. Ее творца. Ее дьявола. Страх? Эти люди, что мирно спали сейчас за своими дверьми, ровным счетом ничего не знали о страхе… И ее задачей - помимо встречи с магом, разумеется - было, чтобы так и осталось. Пробуждая Цепи, она расстегнула свое тяжелое пальто. Никакой одежды, кроме него и бинтов она не знала, но последние покрывали все тело: то ли ожившая мумия, то ли сошедший со страниц Уэллса Невидимка. Глаза за очками заметно напряглись, изучая коридор. Ни одного шага вперед она пока не спешила делать. Даже будь на их местах кто-то иной, ничего бы уже нельзя было изменить. Забраться в логово мага без приглашения - такие действия всегда трактовались весьма однозначно. Флайшер знал, что она придет, несомненно. Знал о том еще с этой ночи, когда утратил связь с вышедшим на охоту фамильяром. Знал, что она здесь, но не бежал. Давал ей право на первый ход. Разочаровывать его она вовсе не собиралась. Вместе с зарождающейся силой по Цепям потекла боль - прикрыв глаза, она тихо зашептала, заставляя себя концентрироваться не на самих словах, но на том, что они должны были принести: -Oculi tui recta videant et palpebrae tuae praecedant gressus tuos, dirige semitam pedibus tuis et omnes viae tuae stabilientur (2)… Коридор преобразился - казалось, даже стал чуть длиннее, чем раньше. Главным было вовсе не это: теперь она видела, какие ловушки были здесь припасены. Каждый кусочек паркета нес на себе грубо вырезанный символ, обретавший незаметность для чужих глаз сразу после того, как оказывался завершен. Используя паркет в качестве дощечек для рун, Флайшер создал простой, но чрезвычайно эффективный замок: чтобы пройти здесь, имея в теле пробужденные Цепи, необходимо было либо ступать только по нужным дощечкам, составив рунные слова, которые загадал хозяин, либо попросту собрать достаточно грубой магической силы, чтобы проломить эту защиту, не обрушив под собою пол. И то и другое давало хозяину достаточно времени на то, чтобы собрать силы для ответного удара - а это значило, что время, отпущенное ей на следующий ход, почти истекло. Забинтованная рука скользнула под пальто. Можно было решить задачу и иначе, но некоторые рунные комбинации она уже успела разгадать - и ответы были весьма скверными. В случае ошибки от нее не останется даже пепла - и это в лучшем случае, в худшем же она, совершенно беспомощная, станет игрушкой мага. Как тогда, в Дахау. Нет, нет, нельзя о том думать. Она уже не тот человек, которого тогда Флайшер отобрал для программы… Она уже не человек вовсе. В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким…и убьет чудовище морское… Хорошие строки. Вспомнились очень даже к месту. Она простирает вперед правую руку, стянутую бинтами. -… et mittam post eos gladium donec consumantur (3)… Полдюжины небольших Ключей - в два раза меньше обычных - высыпалась из плаща, вонзаясь в пол. Женщина в очках согнула вытянутую ладонь - клинки, внезапно обретшие жизнь, рванулись вперед, прорезая трухлявое дерево, словно подтаявшее масло. Каждый раз, когда Ключ касался очередной руны, та на миг вспыхивала синим огнем и тут же гасла - клинки поглощали вложенную в них силу без остатка, расчищая для хозяйки путь. Забинтованная рука сжалась в кулак - и Ключи, взмыв в воздух, один за другим вонзились в дверь угловой комнаты впереди… …чтобы спустя какую-то жалкую секунду стечь на пол лужицами расплавленного металла. Отдельным клинкам повезло еще меньше - их и вовсе вернуло в реальность тем, чем они были когда-то - рваными, измятыми страницами из Библии, которые тут же зашлись ярким пламенем, почти мгновенно прогорая до пепла. Защита комнаты мага была цела - и играючи отразила ее детскую атаку. Но теперь, по крайней мере, она могла взяться за цель всерьез. Могла ли? Были ли у нее вообще шансы против Флайшера, который выходил победителем из их встреч уже не первый раз? Были, напомнила она себе, еще как были. А все те разы он всего лишь оставался в живых. Всего лишь убегал. Но никто не способен бежать вечно. Она шагнула к дверям, теперь уже не опасаясь, что вырезанные на полу руны оставят от нее лишь мокрое место. Забинтованная рука вытянула из кармана небольшой кинжал, по тонкому лезвию и крестовине которого бежали тщательно выгравированные буквы. Вертикальная полоса - “CSSML” - сходилась с горизонтальным “NDSMD” точно на второй “S” (4). Она шепнула пару коротких слов. И, как только хватка бинтов на левой ладони ослабла, как только их стало возможно с нее приспустить, рассекла эту ладонь, сделав три глубоких разреза и не издав при том не звука. Лицо за повязками не дрогнуло - его владелица давно уже привыкла к боли. Сжав руку в кулак, она принялась сцеживать свою кровь в подставленную ладонь другой: тонкая струйка кристально прозрачной жидкости - чище родниковой воды - текла медленно, с большим напряжением. Женщина застыла на месте, прикрыв глаза. Необходимый процесс шел медленно - виной всему были, разумеется, нервы. Будь она сейчас спокойнее, будь ее цель иной, не будь это Флайшер… Она бы точно уже закончила. Господи, она бы сделала все меньше, чем за минуту! Всего-то дел: выделить толуол, затем нитрование азотной и серной кислотой, после выделить олеум… В конце концов, это было для нее не больше, чем детской игрой. Почему же у нее сейчас ничего не выходило? Понятно, почему. Проклятые нервы. Проклятый Флайшер. Открыв глаза и осторожно поднеся к лицу ладонь, наполненную уже чем-то маслянистым, но все так же бесцветным, женщина в очках окунула туда палец и попробовала получившийся состав, мгновенно узнав этот кислый вкус. Ну да, серная кислота. Больше ничего не получилось. Устало вздохнув, она выпила остаток одним залпом и бросила взгляд на рассеченную ладонь. Кожа, что до того скрывалась за бинтами, была темно-красной и влажной, тонкой на вид, словно пленка - место разреза же успело затянуться, зарасти грубой коркой. Под кожей набухала пульсирующая сеть неестественно выглядящих сосудов, виднелись спутанные комки вен, по которым перегонялся чистейший яд… Один из тех, кто был виновен в этом, находился сейчас прямо за дверью. Слишком близко, чтобы сохранять спокойствие. Слишком близко, чтобы она смогла справиться с собой и сотворить хотя бы простейшую взрывчатку. И тут Флайшер, наконец, устал ждать. На секунду ей показалось, что она ослепла, но все было куда хуже: маг просто-напросто высосал из коридора весь свет без остатка. Дверь сухо заскрипела - тяжелые, уверенные шаги, раздавшиеся в это же время, эти звуки почти заглушили. -Неус, Неус, Неус… Его голос был повсюду. Его голос был так же страшен, как и раньше, так же полон власти и силы… Ее глаза отчаянно пытались привыкнуть к темноте. Сделав шаг назад и чуть в сторону, она остановилась, поудобнее перехватив свое оружие. -Сколько лет уже прошло, Неус? Больше сорока, а ты все никак не успокоишься… Надеясь успеть, она отправила кинжал точно на звук. Едва слышный всплеск. Звон отброшенного прочь и ударившегося об пол оружия. Хриплый страшный смех. -Еще и десяти лет не прошло с конца войны, а ты нашла первого из нас. Бедняга Байер…знаешь, он ведь подавал надежды… -Я предлагала ему сдаться, - она, наконец, нашла в себе силы заговорить - голос ее едва заметно дрожал. - Предлагаю то и вам. Вас будут судить, Йозеф. За все, что вы… -Еще не родился тот, кто на это способен, - прохрипел маг. - Ты не даешь нам покоя уже сорок лет, Неус. Нашими стараниями старость тебе неведома, но с нас-то время, пусть и по крупице, все же берет свое… -Сдавайтесь, Йозеф, - повторила она, ступая вдоль стены - теперь силуэт мага уже можно было почти без труда различить в царящей тьме. - Сдавайтесь сейчас. -…и все, что ты делаешь, Неус - это преследуешь беспомощных стариков, виновных только в том, что ошиблись в начале своего пути, - сипел Флайшер. - Разве вам не заповедано прощать? -Вы ни секунды своей жизни не думали о том, чтобы измениться, - бросила она в ответ. - Сорок лет назад вы творили свои зверства в Дахау. Чуть больше двадцати лет назад - в Аргентине и Австрии… -И каждый раз за мной являлась ты, - маг остановился. - Признаться, я уже порядком от того устал. Этот дом спит, и нас никто не потревожит, но прежде, чем мы начнем, скажи мне, Неус…кто тебе больше платит? Церковь или то, что осталось от Туле? -Я не нуждаюсь ни в какой плате. Некоторые вещи просто должны быть сделаны, - выдохнула Неус, также остановившись. - Последний раз говорю вам, Йозеф. Сдавайтесь. В этот раз я не позволю вам уйти. -Ну попробуй, жалкая сука! Во тьме вспыхнули два крошечных огонька. Набитые на обоих веках Флайшера руны, наконец, были активированы. Первый ход был за ней - Неус опередила мага, пусть и всего лишь на несколько секунд. Повинуясь выплеснутым наружу словам, еще шесть миниатюрных Ключей выскользнули из петель под ее плащом, ринувшись к Флайшеру - два метили в глаза, один в горло, целями для остальных были избраны его сплетающие новые чары руки. Во тьме расцвела, переливаясь какими-то гадкими, болезненными цветами целая сеть из рунных слов - и пожрала святые клинки без остатка. Маг рявкнул команду и сеть - нет, уже целая пылающая стена, в которую была вплетена, наверное, сразу дюжина заклятий - понеслась в сторону Неус, намереваясь пропустить жертву сквозь себя, словно через мелкое сито. Выскользнув из рукавов пальто, она со всей силы бросила его вперед - встретившись с защитными чарами, влитыми в ее верхнее одеяние, смертоносная сеть истаяла, но не раньше, чем разрушила их, смахнула, словно их никогда и не было. -Раньше ты была храбрее, Неус! - выкрикнул маг. - Быть может, сдашься сама? Они кружили в темноте, не отрывая глаз друг от друга. Каждый из них был готов ударить, но сделать это им было в равной степени тяжело: Флайшер, и она это прекрасно понимала, не мог вот так, сходу уничтожить творение, к которому приложил руку, а она сама…что ж, причиной ее нерешительности был банальный страх. -Подумай, Неус! - хохотнул Йозеф. - Я даже обещаю с тобой хорошо обращаться! Как раньше! -Inveniet manus tua omnes inimicos tuos (5)! - выкрикнула она, сложив нужный знак на пальцах правой руки. Флайшер едва успел защититься, вновь раскрыв пред собой пылающую сеть. Второй удар не дал ему опомниться, пробив эту стену, как скорлупку: заклятье было простейшим по своей сути, но когда в него вливали достаточно сил, становилось поистине смертельным. Маг отшатнулся, размазывая кровь по лицу. Руна на его левом глазу потухла, да и сам глаз больше напоминал теперь один сплошной кровоподтек. -Сдавайся, Йозеф, - в который раз повторила Неус. - Тебе больше не победить. Маг ничего не ответил, тем самым дав понять, что готов, наконец, бить насмерть. Он знал ее лучше прочих - ведь именно он отбирал в лагерях подходящие экземпляры, именно он преподнес ее Вольфраму, столь же одержимому идеей живого философского камня. Именно он помогал перекраивать каждую ее клеточку сызнова. Именно он, из всех, кто сейчас был еще жив, лучше прочих знал ее слабые места. -Wasser, Wasser uberall, - прошипел маг, пока в коридор снова возвращался, капля по капле, свет. - Doch jede Fuge klafft… Прикусив губу до бесцветной крови, она ждала. Сейчас. Сейчас. Все к этому шло и было сделано ради этого. -Wasser, Wasser uberall, nur was zu trinken schafft! Маг ударил. Она прекрасно знала эти чары - к большому своему сожалению. Знала и помнила всех тех, чьи легкие за считанные секунды наполнялись водой, кто захлебывался и тонул, находясь при этом на суше. У цели без Цепей шансов спастись не было вовсе, но и для другого мага риск оказывался весьма высок: Флайшер топил своих жертв так быстро, что мало кто успевал собрать силы для защиты, для того, чтобы отвести от себя это гадкое заклятье. Маг бил со всей своей силы, со всей своей злобы. Она только того и добивалась. Больше злости. Больше ненависти. Больше желания причинить боль, которого только и ждал ее дар от Ассамблеи. Бинты, покрывавшие тело Неус, зашевелились чуть раньше, чем с губ мага сорвался последний слог. Когда же это случилось, по ним уже расползались мерцающие все сильнее и сильнее литеры, шедшие в два ряда (6):V.R.S.N.S.M.V. S.M.Q.L.I.V.B.
Флайшер вложил в этот удар всю свою силу. Но так и не нанес его. Дар Ассамблеи, который она носила уже столько лет, был, наверное, последним уцелевшим экземпляром - слишком уж долгим и кропотливым трудом являлось создание “брони милосердия”. Это облачение, имевшее настолько безобидный вид - всего лишь связка старых, выцветших бинтов, покрывавших все тело - было создано вовсе не для того, чтобы смягчать удар или отражать его во врага. Вот только маг, который уже почти влил в нее свои кошмарные чары - палач и изувер Флайшер, чьи руки по локоть пропитались кровью еще в войну, сейчас попятился в ужасе, опуская эти самые руки. Лицо его, освещенное оставшейся руной, было перекошено от страха и отвращения - пред самим собой. Покров и правда не защищал от удара в привычном понимании. Он просто не давала его нанести, заставляя даже самого бессердечного сухаря, даже такого, как Флайшер увидеть и прочувствовать до последней капли все то, что он собирался сделать со своим врагом, смиренно ждущим смерти. Понять, какую боль он собирался причинить, какие страдания и унижения принести, осознать до самого конца, какой вред нанесет каждый его удар, даже если он давно уже привык убивать и не считал убитых… И вот тогда-то они все застывали в ужасе: ее покров пусть лишь на несколько мгновений, но возвращал их всех - законченных ли садистов, матерых ли убийц - в то время, когда они проливали свою первую кровь, возвращая всю тяжесть, что неотступно следовала за этим. Этих мгновений ей обычно было достаточно. Как и сейчас. -Disperdat Dominus omnia labia dolosa linguam magniloquam! - на этих ее словах, что сопровождались резким указующим жестом, Флайшер поперхнулся, раскрыв рот, но лишь отчаянно замычал, будучи не в силах вытолкнуть наружу хоть что-нибудь связное. - Qui dixerunt linguam nostram roboremus labia nostra nobiscum sunt quis dominus noster est! (7). В глазах Йозефа Флайшера плясал страх. Он пятился к стене, беззвучно, словно рыба, открывая и закрывая рот, отчаянно пытаясь пересилить проскользнувшие в него в момент смятения чары. Он с детства привык к смерти и не считал убийство чем-то, вообще достойным внимания, но ведь так было не всегда. Так и не нанесенный удар отразился в нем всей той болью, что он успел причинить другим за свою долгую жизнь - и чувствовалось это совсем как впервые… И, пока эта боль не прошла, Неус уже успела лишить его главного оружия - языка. Флайшер, мыча и вертясь волчком, наконец уперся спиной в стену. У нее еще оставалось несколько секунд до того, как маг вернет контроль над собой, равно как и решительность, желание нести смерть - и упускать их было нельзя. Бросившись к магу, Неус вдавила в его лицо свои обнаженные ладони, выпуская сквозь кожные поры все, что только знала и могла. Диметилртуть. Раствор дихромата калия. Акролеин. Соединения талия. Ртуть. Хлорокись фосфора. Синильная кислота. Когда сознание вернулось к ней, лицо мага - почерневшая и перекошенная маска - уже давно перестало шевелиться. Сплюнув несколько раз на старые доски, Неус медленно села рядом с трупом, чувствуя, как ее все сильнее начинает колотить. Она осторожно взяла мертвую руку палача и убийцы в свои. Оставалось самое сложное. -От врат ада… - голос ее дрожал сейчас еще сильнее, чем во время боя. - Избавь, Господи, его душу…requiescant in pace… -Как все прошло? Водитель старался лишний раз на нее даже не смотреть: для него Неус Шиль, оставленная в живых лишь потому, что идеального философского камня из нее не получилось, вне всяких сомнений была адским отродьем. В каком-то смысле так и было. И она только что избавила мир от еще одного дьявола, что был в ответе за ее появление. -Я сделала все, что должна была сделать, - тихо ответила Неус, уставившись в окно. - Что-то не так? -Как сказать. Тебя вызывают, Амальгама. -Филин? -Филин. “Догму” требуют в Ватикан, в полном составе. И уж конечно, без их драгоценного “второго мозга” дело не обойдется. -Когда…когда я смогу вылететь? -Надеюсь, что сегодня. Чем раньше твоя красная морда перестанет маячить у нас перед глазами, тем лучше. Без обид. -Конечно, - едва слышно прошептала Амальгама. - Без обид…