Медведь и Волчица

      Элисиф редко выходила за стены Синего дворца после смерти мужа. Раньше ей нравились долгие прогулки: свежий воздух, море и город, который, казалось бы, никогда не знал несчастий. Сейчас же ей порой хотелось ослепнуть и оглохнуть. Все эти люди, меры, их разговоры, вопросы и лица — они раздражали ее, порой выводили из себя. Убийство короля, Гражданская война — это были их обыденные темы. Они говорили о смертях с натянутой жалостью в голосе так, будто бы это ничего не значило. А город смеялся сквозь слезы, пытаясь забыть о том, что где-то рядом идет война. Элисиф тоже порой хотелось забыть.       Этой ночью ей никак не удавалось уснуть. Бессонница часто беспокоила ее, но этот раз был особенно невыносимым. Что-то все время давило на грудь, ее будто бы душили, а стоило только успокоиться, как ей слышался голос. Его голос. Он по-медвежьи ревел что-то на своем мертворожденном языке.       В конце концов, она решила впервые за долгое время выйти на прогулку. Ей нужен был свежий воздух и покой, а в Синем дворце не было ни первого, ни второго. Элисиф вышла на городскую стену. Солнце только-только начинало всходить, дул холодный ветер. Именно утром Солитьюд, тихий и безлюдный, казался наиболее прекрасным, но совсем не городской вид трогал ее сердце. Элисиф пристально смотрела куда-то на юго-восток. Там, за горами и утренним туманом, возвышалась Глотка Мира, и почему-то она никак не хотела выходить из головы.       — Леди Элисиф, — знакомый женский голос отвлек ее, — с Вами все в порядке?       Она обернулась. Это была Легат Рикке – правая рука генерала Туллия. Странно было видеть ее тут в такое время.       — Я в порядке, — сказала она измученно и устало, ее голос выдавал ее бессонницу. — Просто… Не казалось ли тебе, что Солитьюд иногда слишком весел?       — Сейчас город в трауре, Леди. Он тужит за вашим мужем так же, как и Вы. Все праздники были отменены.       — Да, да, я помню, — она протерла сонные глаза в попытке сосредоточиться.       — Вот только этому трауру не установлен срок.       — Потому что у траура нет сроков, дорогая Рикке, — она вздохнула и добавила: — как и нет конца этой чертовой войне.       — Вот как раз в этом вы ошибаетесь. Я пришла к вам как раз за тем, чтобы доложить об окончании войны.       Элисиф посмотрела на нее удивленно и с непониманием. Она просто никак не могла поверить в сказанное, неужели этот кошмар может закончиться так просто? Рикке продолжила:       — Прошлой ночью отряд Братьев Бури попал в нашу засаду. Среди них был и Ульфрик Буревестник. Генерал Туллий уже выехал в Хелген, где должна свершиться казнь.       — То есть, ни слушания Совета, ни Имперского суда не будет?       — Генерал решил, что это было бы слишком опасно.       Элисиф покачала головой и снова перевела взгляд в туманную даль. Возможно, именно поэтому ей сегодня не удавалось уснуть. Но с чего бы ей так волноваться за судьбу Буревестника? Или, быть может, это его беспокойный дух решил помучить ее в последний раз? В любом случае, это уже неважно. Где-то там, за горами и утренним туманом, стоял Хелген, где окончательно решается судьба цареубийцы Ульфрика Буревестника, ярла Виндхельма и самопровозглашённого короля Скайрима.       — Значит, война окончена, — Элисиф вздохнула. — Почему же я не слышу радости в вашем голосе?       — Как и в вашем.       Она на миг задумалась. А ведь действительно, она не чувствовала ни радости, ни облегчения. Даже наоборот: тревога только больше разрывала ее сердце. Она не могла этого объяснить.       — Ведь смерть Ульфрика — еще не конец. У него ведь есть… советник, правая рука… не могу вспомнить его имени.       — Галмар, — Рикке пыталась говорить твердо, как и всегда, но Элисиф не могла заметить ее волнения. — Галмар Каменный Кулак. И вы правы, он пойдет против армии безоружным, но не сдастся. Но многие ли последуют за ним, когда Ульфрика не станет? Он ведь солдат, а не политик, и едва способен на что-то кроме войны.       — Ты, похоже, неплохо его знаешь.       — Доводилось служить с ним.       Быть может, так только казалось уставшим глазам Элисиф, но Рикке будто бы совсем смутилась. Разговоры об этом Галмаре явно были ей не по душе.       — Леди Элисиф, раз уж ситуация складывается так, позвольте попросить, - она поспешила сменить тему.       — О чем именно?       — На счет Рогвира…       — Решение о его казни принимал Капитан Алдис, говорите с ним. Мне казалось, вы стоите выше его по званию и в праве ему приказывать.       - Городская стража подвластна Вам, а не мне или Генералу Туллию. Ваши приказы он будет слушать с большей охотой.       Она задумалась. Все же она понимала всю несправедливость такого решения: нельзя казнить человека за то, что он открыл ворота. Вина дворцовой стражи и ее самой была лишь чуть менее тяжелой. Вот только она просто не могла так просто его отпустить. Хоть кто-то должен был заплатить за смерть ее мужа. В конце концов, она с неохотой сказала:       — Хорошо, скажи ему, что я приказываю отменить смертный приговор Рогвира, если Ульфрик мертв.       — «Если»? — немного удивленно спросила Рикке.       Элисиф снова протерла глаза.       — Я хотела сказать «в связи»… В связи с тем, что Ульфрик мертв. А теперь можешь идти.       — Если Вас будут искать, мне говорить, где Вы?       — Нет, мне нужно немного побыть одной, — она едва улыбнулась, но в глазах ее блестела грусть. — Все же Солитьюд означает одиночество.       Легат Рикке ушла, а Элисиф снова глубоко вздохнула и закрыла глаза, уставшие от света. На какой-то миг ей снова показалось, что она слышит драконий рев.