Бонсай

Вся школа уже неделю буквально стояла на ногах. В коридорах только и делали, как обсуждали случившееся. На уроках мало кто мог спокойно заниматься. А все из-за одного немыслимого происшествия, апогей которого наступал именно сегодня, из-за чего особо впечатлительные студенты пришли особенно рано, чтобы своими глазами увидеть источник сплетен. Причиной переполоха был никто иной, как Акабанэ Карума, чье имя ранее уже не раз служило предметом разговоров школьников, будоража их неокрепшие умы обсуждением его проделок. Только в этот раз «проделка» представляла собой поистине большую ошибку, наказание за которую и служило пищей для обсуждений — парень избил ученика из класса «А», заступившись за семпая из «Е». Сегодня Акабанэ Карума возвращался в школу чтобы, наконец, узнать свое наказание за проступок. Пострадавший уже успел прийти, и его состояние вмиг разлетелось по всем школьным кабинетам — забинтованная голова и гипс на руке вызвали всеобщее сочувствие. Появление же рыжего ученики восприняли более холодно, не выказывая даже неприязни — тому нечего было уже терять, так что он мог спокойно покалечить еще кого-нибудь, не стоило давать ему повода. Акабанэ в прекрасном расположении духа, насвистывая себе что-то под нос, преспокойно вошел в школу, не замечая вполне привычного для него внимания учеников, сменил обувь и неспешно проследовал к лестничному пролету. Те, кто следил за ним до тех пор, пока Акабанэ не исчез в учительской, лишь пораженно переглядывались, смотря то на закрытую дверь, то на друг друга, будто ответ на их немой вопрос крылся в чужих глазах. «Не знает?» — Доброе утро, Акабанэ-кун. К удивлению парня, на месте его классрука сидел не кто иной, как председатель. Потерпевшего студента так же не наблюдалось. Слухи о весьма специфичном характере Асано Гакухо едва ли опережали его действия, так что Акабанэ сдержал язвительный комментарий об учителе, «заботившемся» о своих студентах настолько, что перекладывал ответственность на других, и ответил мужчине дежурной улыбкой, без разрешения на то садясь перед ним на стул. Пару мгновений они «играли» в гляделки, ученик не спешил на уроки и не был против потянуть время, скучающе изучая интерьер учительской, ничуть не заботясь о весьма странном поведении председателя, который позволял ему это. Мужчина, хоть и хотел казаться самим радушием, вызывал желание поежиться, как от случайного прикосновения к чему-то склизкому. — Ты же умный мальчик и знаешь, что с тобой будет? Вопрос прозвучал риторически. Акабане сморщился от пренебрежительного обращения, но проглотил и его, первым отведя взгляд, скользнув глазами по ничем непримечательным для себя полкам в наградах. Ответил тем же тоном. — Класс «Е», сенсей? — Уголовная ответственность. В коридоре раздался крик, но тут же утих. Никак какая-нибудь незадачливая староста уронила стопку порученных ей учителем бумаг или обычная школьница не справилась с горой книг. — Родители пострадавшего мальчика настроены очень серьезно. Если ничего не сделать, то все разразится скандалом. Глядя на мгновенно улетучившееся волнение, что прежде тенью лежало на лице Акабане после его первых слов, Асано с бесстрастным выражением подвел итог. — Я уже подготовил все, чтобы обставить дело так, что ты никогда не учился в этой школе. Акабане продолжал молчать, плотно сжав губы. У председателя Асано точно было не мало влиятельных связей, а школа служила неприступным замком полным послушных солдат. Не верить в то, что ему не удастся провернуть подобное оснований не нашлось. К переводу в другой класс и даже исключению из школы Акабане морально подготовился, по правде он не боялся и этого наказания, но не обеспокоиться не смог. В исключение вовлекли бы родителей, присутствие в своей школьной жизни которых он не хотел. Оставалась лишь одна лазейка — причина, по которой его позвал Асано, самолично объявив о последствиях его импульсивных действий, за что он и ухватился. Видимо придя к мыслям о том, что Акабане достаточно времени на обдумывание ситуации, председатель впервые за весь разговор позволил привычной маске добропорядочности соскользнуть с лица. — Я мог бы все уладить без каких-либо последствий для тебя, Акабане-кун. При одном условии. — Я согласен. Подобный исход все же сумел удивить Асано, но это никак не отразилось внешне. — Очень интересно, Акабане-кун. И ты не передумаешь? Тот не видел смысла тянуть с уже решенным вопросом, к которому его так «деликатно» подготовили. Ответ прозвучал грубее, чем был на самом деле. — Говорите. — Хорошо. Председатель встал из-за стола. Тихо скрипнул стул, отъехав назад. Заложив руки за спину, Асано отвернулся к окну, принявшись всматриваться в фигуры учеников, чьи лица трудно было разглядеть с такого расстояния. — Ты, наверное, в курсе, что у меня есть сын — Асано Гакушу-кун. В последнее время меня беспокоит то, что он не старается. Конечно, Акабане знал о существовании Асано-младшего. Учась с ним на одной параллели невозможно было упустить из виду этот живой пример идеального ученика, всегда получавшего высшие баллы, этого деятеля общественности, которому было до всего дело. Председатель, говоря о сыне «не старается» вызвал у Акабане непреодолимое желание покрутить пальцем у виска — если не старался Асано-младший, то абсолютно никто в этом мире не прикладывал усилий. — Ему нужен стимул для совершенствования, — как ни в чем не бывало продолжал Асано-старший, все еще смотря в окно. — Твои баллы весьма непостоянны, но в целом я уверен, что ты довольно талантлив в учебе, просто для этого нет повода. — То есть мне надо вынудить его «стараться»? Звучало отвратительно скучно, но Акабане уже согласился на это. Председатель, наконец-то обративший взгляд от окна на него, слегка кивнул. — Именно. Можешь использовать для этого любые средства. Если понадобится, обращайся за помощью ко мне. — Хорошо. Акабане поднялся со стула, посчитав разговор законченным, но Асано остановил его взглядом. Было в его глазах что-то, что заставило шестое чувство парня ощетиниться, признавая председателя угрозой. — Думаю, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать? — Будто кто-то поверит, что председатель покрывает провинившихся учеников и считает сына недоучкой. Удовлетворившись его ответом, Асано вернулся к созерцанию двора, на который выходили окна учительской. Разочарованный Акабане хмыкнул, все же не став продолжать. — На некоторое время ты отстранен от занятий. Тебе сообщат, когда можешь вернуться в школу, я обо всем позабочусь. Надеюсь, ты оправдаешь мои надежды. Послышался глухой стук закрывающейся двери, означающий, что мужчина остался один. Позволив себе улыбнуться, Асано, заметив наконец в толпе макушку сына, закрыл глаза. Сор, от которого он привык избавляться, стал бы неплохой подкормкой для молодых ветвей, растущих лишь в сторону солнца.