Amalgama

Что-то было не так. Доминик сонно моргал, ёжась от утреннего холода. Одеяло нагло перекочевало на вторую половину кровати, а нога этого самоубийцы покоилась между ногами Ховарда. События вчерашнего дня промелькнули в голове за минуту. Вспомнив, как он докатился до того, чтобы уснуть вместе с Беллами, он осторожно выбрался из-под захвата его конечностей. При свете дня квартира приобретала более гостеприимный оттенок. Но Доминик не мог не подивиться простоте и неприхотливости её хозяина. Ховард ожидал увидеть обои, расписанные рукой великого мэтра, или же футуристическую мебель. Хмыкнув, Доминик потянулся за телефоном. Пятнадцать пропущенных от Мэрилин. Ладонь в дружеском приветствии встретилась со лбом. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что кто-то проявляет заботу по отношению к нему. И вот его благодарность! Ховард судорожно набирал сообщение, в котором молил о прощении и сваливал всю вину на ужасную грозу, заставшую его в такой неподходящий момент. Скорее всего, Мэрилин прочтет это, когда пойдёт на обед. А до этого, наверное, будет мучить себя догадками, где бы он мог быть. Приписав в конце, что его любезно приютил Мэттью, Доминик с ужасом обнаружил, что опаздывает на работу. Он в панике заметался по квартире. К счастью, Беллами догадался вытащить его вещи из стиральной машинки. Ховард рассыпался бы ему в благодарностях, но так как его спаситель спал, уткнувшись носом в подушку, благодарить было некого. Завтракать он не стал, ибо в чужой квартире кусок в горло не лез. Доминик окинул взглядом спящего Мэттью и вышел за дверь. Дверь захлопнулась в тот момент, когда он вспомнил об оставленных на прикроватной тумбочке ключах. В этот раз ладонь больно ударила по лбу. Время с ужасающей скоростью близилось к восьми, так что не было ни секунды на раздумья. Ховард, чуть не плача, нажал на звонок. Мелодичная трель прозвучала в злосчастной квартире. Ответа не последовало. Вторая попытка была также обречена на провал. Только с третьей в коридоре послышалась ругань и глухое ворчание. Утро не бывает добрым. Щёлкнул замок, и перед Домиником предстало недоуменное лицо Беллами. - Шутить изволишь? - Я забыл ключи у тебя на тумбочке, - выпалил Ховард на одном дыхании. Мэттью миролюбиво улыбнулся, что заставило Доминика подозрительно прищуриться, ожидая подвоха. Он ушёл, оставив дверь приоткрытой. Однако Ховард так и остался стоять на пороге в позе провинившегося щенка. Мимоходом отметив чёрные трусы Беллами, он подивился его любви к этому цвету. Вскоре Мэттью вернулся уже со связкой ключей и галантно протянул ему их. - Я твой должник, - робко улыбнулся Доминик, за что был зажат в дверном проеме. - Мальчик хотел уйти не попрощавшись? - расстроенно протянул он. - Как же так? После всего, что у нас было? Ховард рассмеялся бы ему в лицо, если бы не был пойман в эту хитросплетённую ловушку. - Спасибо за прекрасную ночь, - подхватил игру Доминик. - Но мне пора на работу. Обещаю, что буду думать о тебе. - Не сомневаюсь, - уверенно поддакнул Беллами. Доминик оттеснил Мэттью, чувствуя себя проигравшим. Его мучитель стоял на пороге, провожая его хитрым взглядом, поэтому Ховард не стал ждать лифт. Он бегом спустился по лестнице, ощущая смердящее дыхание смерти, которая была гарантирована ему Морганом. Пришлось ловить кэб, чтобы успеть к открытию. Лучше уж потерять тридцать фунтов, чем всю месячную зарплату. Через двадцать бесконечно долгих минут он уже был у ресторана. Доминик с облегчением выдохнул, увидев только шеф-повара. - Твоё счастье, что сегодня понедельник, - добродушно заметил Роберт. - Обожаю понедельник, - хмыкнул Ховард, отключая сигнализацию. Наверное, он не лукавил, говоря Беллами, что будет думать о нём. Этот день он провёл именно так, как предсказал сегодняшним утром. Проклятый Мэттью Беллами. Как его только земля носит. Морган объявился только несколько часов спустя. Он слепо доверял Доминику, что немного пугало. Никто не застрахован от неприятных случайностей. Вот, например, как сегодня. Но сегодня ему снова повезло. Тем более, Боб умел держать язык за зубами. Обновлённый персонал старался держаться вместе. - Дорадо на пару, пожалуйста, - тоном, не терпящим возражений, произнёс посетитель. Хотя никто и не собирался этого делать. Вбив заказ в программу, Ховард отвлёкся на официанта. Его новый подопечный так освоился, будто родился для того, чтобы работать в ресторане. На кухне было непривычно спокойно, что можно было списать на будний день. А Доминик в это время грезил о долгожданных выходных, тёплой постели, в которую можно забраться и проспать до обеда, а может и до вечера. - Дом, пятнадцатый столик. Рыба вернула Ховарда в жестокую реальность. День близился к полудню, зовя всех голодных и обездоленных к ним. - Боб, мне насрать. Лысый ты или нет, но ты должен носить колпак. Видимо, на кухне было не всё так спокойно, как могло показаться. Морган жить не мог без того, чтобы не вцепиться кому-то в горло. - Николлз, я снял его на пять паршивых минут. И, как ты успел заметить, я лысый, как бильярдный шар. Новых посетителей не наблюдалось, поэтому Ховард направился прямиком к очагу возгорания ссоры. Они могли быть услышаны даже в туалете, если бы прибавили громкость ещё на пару тонов. - Хей, вам пора успокоиться, - Доминик раздражённо посмотрел на нарушителей спокойствия жующих ртов. - Ховард, тебе лучше вернуться в зал, - Морган отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. - Только после того, как вы перестанете драть глотки, как мартовские коты, - не уступал Доминик. - Ладно, мамочка, - сдался Боб, надевая колпак. - Уговорила. Ховард гордо выпятил грудь, чувствуя своё превосходство. Николлзу ничего не оставалось делать, кроме как вернуться к работе. Доминик, последовав его примеру, вышел в зал, который начал заполняться гостями. Суета опять завладела рестораном, сея панику среди персонала. Работы было столько, что ни единая лишняя мысль не проскальзывала в голове Ховарда. Думать было некогда. Нужно было действовать. Проводить гостей к столику, принять заказ, вбить заказ, отнести заказ. И по новому кругу. Он равнодушно скользил взглядом по пришедшим, но выражал скорейшее участие, выполняя все их прихоти. Николлз коршуном кружил на кухне и в зале, когда бумажная работа начинала до чёртиков ему надоедать. Это можно было сразу определить по его лицу, жадно впитывающему атмосферу ресторана. Доминик иногда подшучивал над ним, когда опасности быть уволенным за это не наблюдалось. Шеф-повар обливался потом, но не уходил на обед. Ховард восхищался Робертом. Поистине железный человек. Но он не был таким, стоило кому-то плохо отозваться о его еде. Боб слишком близко воспринимал критику, погружаясь в глубокие воды депрессии. Бывало, что его заменял су-шеф, потому что он сам валялся в кровати, жалуясь на жестокий мир. Рядом с табличкой "Открыто" следовало бы повесить табличку с надписью: "Осторожно! Ранимый повар! Критику просим оставить на улице во избежание катастрофы в ресторане". Морган тогда проявлял чудеса красноречия и неприкрытой лести. Боб был отличным шеф-поваром, но у него не хватало уверенности в себе. Это было что-то из ряда вон выходящее, так как большинство поваров были заносчивыми ублюдками. Кажется, они оказались в параллельной вселенной. Да и вообще, у них был странный персонал: уборщик, получивший диплом лингвиста, двадцатитрёхлетний метрдотель и неуверенный в себе шеф-повар. Каким-то чудом они нашли себя именно здесь, исключение составляет неудавшийся лингвист, вечно жалующийся на свою работу. И все же Доминик думал, что ему повезло. Везение стало частью его жизни. После грозы на улице установилась невыносимая жара. Люди завистливо поглядывали на собак, которые беззастенчиво купались в фонтанах, взметая в воздух столпы брызг. В ресторане работало несколько кондиционеров, спасавших гостей от каприза неустойчивой лондонской погоды. Приходя в "Rico", они обессиленно падали на стулья. Ховард радовался, что его смена заканчивалась поздно вечером, когда жара уже покинет город. - Златовласка, не зевай. Бараньи котлеты тебя заждались. Окрик шеф-повара неприятно удивил Доминика, который позволил себе лишь пару секунд промедления. Наверное, перепалка с Морганом не прошла даром. В итоге, Боб был не в духе, хотя масло в огонь подлил и посетитель, отказавшийся от лукового супа, объяснив это тем, что он недостаточно холодный. Вечер подкрался тогда, когда все были измотаны. Катастрофически не хватало официантов и поваров. Но Андерсон оставался всё так же глух к их мольбам. Экономия босса сказывалась на состоянии персонала: физическом и психическом. Попрощавшись почти со всеми, Ховард остался следить за уборкой кухни. Вскоре и ворчливый Тони вышел из ресторана. Как только дверь за ним закрылась, Доминик возликовал. Настал час гляссе. В уютной тишине он стал хозяйничать на кухне. Гляссе был единственным напитком, который Доминик мог сделать без особого труда. С тех пор, как его повысили, он пользовался кухней в своё удовольствие. Пока в это входило только приготовление гляссе, но и этого было достаточно. Приканчивая уже вторую чашку кофе, Ховард приготовился к весёлой бессонной ночи. После закрытия ресторана он направился в метро, ощущая гору усталости на своих плечах. Полусонный, он проскользнул в вагон. Его встретили такие же "радостные" лица людей, возвращающихся с работы. Из-за боязни уехать на окраину города, Доминик не сомкнул глаз. Моррисон, через несчастные наушники, громко увещевал прорваться на ту сторону. Когда безэмоциональный женский голос объявил его станцию, он вышел в прохладную темноту Лондона. Темнота на улице не вызывала беспокойства, в отличие от той, что мерзко притаилась в помещениях. Чувствуя себя довольно бодрым, он за пятнадцать минут дошёл до дома, в котором ни единая лампа не была включена. Вероятно, Мэрилин дома не было. Доминик мысленно подобрался, готовясь встретить эту темноту во всеоружии. Открыв дверь, он сразу же метнулся к выключателю. Коридор осветил приятный тёплый свет. И всё же он не успокоился на этом, включив свет на кухне и в гостиной. Страх перед темнотой был липким и неприятным. Благодаря свету он чувствовал себя уверенным, бесстрашным и могучим Гефестом. Отсоси, темнота. Доминик рассудил поужинать сэндвичами. Чувствуя, что если он начнёт готовить, то скорее всего умрёт с ножом во рту или на раскаленной плите. Так глупо умереть не входило в его грандиозные планы. Ховард принял душ, отсрочив долгожданный сон ещё на десять минут. Наслаждаясь теплой водой, он думал о том, что жизнь не могла быть ещё лучше. Он вышел из душа заново родившимся. Усталость как рукой сняло. Грязные вещи полетели в стиральную машинку. Ховард с удовольствием отметил свой неожиданный подъём. Казалось, что он готов и ко второй смене. К счастью для него, ресторан был закрыт. Доминик с садистским удовольствием потянулся, вызывая хруст в спине. Доминик оставил свет только в прихожей, а сам взлетел на второй этаж. Преодолеть страх перед темнотой ему было не под силу. Он закрыл за собой дверь, чувствуя себя в безопасности. Да, он только что отбился от полчища монстров. Ха-ха. Оглядев комнату и удостоверившись в отсутствии опасности, он упал на кровать. Оказывается, кровать подстерегала его более ужасным монстром, чем безобидная темнота. Это был человек, мирно спящий на его кровати. Ховард, вскрикнув, метнулся к светильнику. Свет мягко озарил лицо Беллами, разбуженного криком Доминика. - Срань Господня! Что ты тут делаешь? - Доминик скатился на пол. Может, он просто переутомился, и Беллами здесь нет? Но как бы он это ни повторял, Мэттью всё никак не исчезал, а Ховард всё не мог прийти в себя. - Я хотел тебя дождаться, но ты будто живешь на этой работе, - проворчал он, развалившись на кровати. - И вообще, я думал, ты приехал к моей матери, чтобы погостить, а не работать дни напролет. Доминик с трудом вспомнил ту легенду, придуманную Мэрилин. Эм, Эксетер, мамочка Шарлотта. Легенда в три слова. - Я решил остаться здесь, - пожал плечами он. Да, он живет у его матери, но ему Ховард не собирался ничего объяснять. - Что ж, ты меня дождался. И что теперь? - Нетерпеливый, - облизнулся Мэттью. - У меня для тебя подарок. - Беллами, к чему всё это? Я уже понял, что ты пытаешься трахнуть любого, кто тебе приглянется. Но на меня это не распространяется. Запомни, - огрызнулся Доминик, сдерживая альтер-эго от истерики. - Как же ты это понял? - зло фыркнул Мэттью. - Хотя можешь не отвечать. Мне глубоко похуй. Дверь хлопнула, оставляя Ховарда поразмыслить над тем, какой чёрт дернул его это сказать. Доминик не хотел оставаться в комнате, ставшей свидетельницей этой идиотской сцены. Всё же он был прав, высказав это Беллами. Надо было вырвать первые ростки глупых заигрываний. Жаль, что это произошло, когда сорняк уже завладел им. Ховард спустился в гостиную, решив дождаться возвращения Мэрилин. Сон, который почти валил его с ног, ушёл вместе с Мэттью. А песня, играющая в плеере, будто озвучивала скрытые от самого Ховарда мысли. Every night I burn But every night I call your name Every night I burn Every night I fall again Он с раздражением откинул наушники, не давая дьявольской паранойе завладеть разумом. Доминик с видом великого мученика поднялся с дивана. В памяти всплыли слова Беллами о подарке. Нет, ему совсем неинтересно. Нисколько. Ни на грамм. Ховард воровато оглянулся. Что будет, если он глянет лишь одним глазком. Поднявшись в комнату, он начал искать что-то приблизительно похожее на подарок. В глаза бросилась оберточная бумага, выглядывавшая из-за угла трюмо. Доминик не решился включить свет. Прислушиваясь к звукам в доме, он достал предмет, странно смахивающий на картину. Ховард постарался как можно аккуратнее развернуть бумагу, но ничего не выходило. Бумага рвалась, насмехаясь над любопытным Домиником. Терпение лопнуло. Смяв её и безжалостно кинув в угол, он наконец-то увидел то, что скрывалось в ней. Ховард застыл, растерянно глядя на полотно, на котором был изображён он сам. Свет настольной лампы тускло освещал его, но этого вполне хватило, чтобы убедиться наверняка. Только этот чужой Доминик был слишком красивым. Он был сказочным. Ховард опустился на пол. В таком положении он мог более трезво мыслить. Да, он королева драмы. И что это должно значить? Ясно одно. Он должен попросить прощения за то, что повёл себя как свинья. Чуткий слух Доминика уловил звук открываемой двери. Жгучий стыд охватил его перед осознанием того, что придётся извиняться. Картина была бережно оставлена на кровати. Почему-то у него не возникло сомнений в том, что это именно Мэттью. Спускаясь по лестнице, он слышал его голос. - Блять, давай без поцелуев. Трахаемся, а потом разбегаемся. Ховард замер на последней ступени, не в силах заставить себя идти дальше. - Всё, что пожелаете, прекрасный незнакомец, - хрипло засмеялся парень, повисший на Беллами. Доминик не хотел наблюдать, но и уходить он тоже не собирался. Эти желания были настолько противоречивы, что Ховард был готов вот-вот разразиться семиэтажными матами. Но не стал. - Мэттью? - его неуверенный голос привлек внимание этих двоих. Ночное развлечение Беллами с неохотой отлепилось от него. - Хотите втроём? - мечтательно спросил он, расстёгивая пуговицы на своей сорочке. Доминик, сконфузившись, подошёл ближе. - Мэттью, прости, - он продолжал смотреть прямо на Беллами. - Мы будем трещать или все-таки займемся делом, - проговорил парень, скидывая с себя одежду. - Вали нахрен отсюда, - отрезал Мэттью. - Что? - в поиске поддержки он оглянулся на такого же растерянного Доминика. - Психи, - произнёс парень, собирая свои вещи. Он с возмущением вышел, проклиная четвёртую рюмку текилы и брюнета, от которого у него встал с первых же секунд знакомства.