Такая вот история - 2

Мне, кстати, с этим практически всегда «везло». С рассказами о том, кто и как жил после меня. Старались почти все. Как сговаривались. У меня было такое ощущение, словно посторонние люди получали какое-то удовольствие, оповещая меня о том, что тот, с кем я был вместе еще вчера, уже сегодня был замечен в компании другого человека; о том, что они съехались; о том, как они кормили друг друга каким-нибудь изысканным дерьмом, пока все остальные уминали шашлык. Люди не понимали, что такое надо оставлять при себе. Не догоняли, что «бывшим» далеко не всегда насрать на то, что происходит с тем, с кем они расстались. Кстати, о «расстались». Убивали вопросы: - Но вы же разбежались по твоей инициативе? Суки, блять. Тупые суки. Помню, как у меня все похолодело внутри, когда я впервые услышал эту фразу от уважаемого мной человека. От того, кому доверял, в чью жилетку рыдал, за кого цеплялся, когда больше не мог. Похолодело от осознания того, что все это время он, оказывается, вообще не догонял, что происходит. Понимал, но поверхностно. Утешал, но снаружи. А внутрь меня так и не шагнул, хоть и внушал мне всеми способами мысль о том, что не бросит. Я быстро свернул эту «дружбу». И другие такие же тоже. И больше почему-то никому ничего не говорил. Казалось бы, теперь я в безопасности. Но, увы. Люди продолжали обсуждать нас и дальше, только теперь уже без моего участия. Даже когда я просил их заткнуться. Даже тогда, когда попёр на них с кулаками. Я всего лишь требовал права на передышку, а это, оказывается, было для многих пустым звуком. А потом я понял, что все их слова – пустой звук. И все всегда будут делать то, что хочется им. Поэтому… нахера просьбы какого-то мудака, который просто был одним из главных героев этой истории? - Я ходил к Васе, он и обрабатывал, - ответил я Максу, аккуратно опуская вниз его задранную футболку. - Каждый раз? - Каждый раз. Мы стояли перед зеркалом и смотрели друг другу в глаза. Лучше бы у тебя не возникало бы больше таких вопросов, Максим. А в его взгляде все еще читалась какая-то тревога. Но потом она исчезла. Татуировка была закончена в срок. «Рождение звезды» мы решили отметить позже в родном ночном клубе, плюсанув к этому делу и мой прошедший день рождения. Все было в тему: от погоды до его настроения, которое поднимать искусственно уже не было нужды. И в одну прекрасную майскую пятницу Макс, нарядившись в ослепительно белую майку, открывающую любому желающему обзор его великолепной спины, прихватил меня около метро, не дав заскочить домой, и уволок в клуб. В общем-то, мы успели вовремя – народ только-только начинал прибывать. Вечер пятницы всегда был и будет «хлебным» для развлекательных заведений. Люди расслабляются, люди хотят и сесть, и съесть, и выпить, и подвигаться. Заслужили. Особенно те, кто пашет в конторах бессменно пять дней в неделю с утра до вечера. А уж если карман прожигает очередная зарплата, а организмом, как и каждой весной, правят гормоны, то тут сам бог велел. «Гормонистов», ищущих приключений в период весеннего «гона», я, к слову, слегка побаивался. Сталкивался с такими, приходилось. В силу обстоятельств и природных особенностей именно с мужчинами. Я прекрасно знал, как они себя ведут. Внешняя атрибутика, как правило, роли не играла. Стрельба глазами по сторонам – это да. Взгляд, задержавшийся на ком-то, либо взгляд, поймавший ответ в глазах напротив – вот это оно. Опасная и рискованная игра. Не совсем, конечно, до патологии, но в такие моменты лучше быть острожным, иначе можно вляпаться, как минимум, в собственные нехорошие воспоминания в виде посещения венеролога и конспирации от домашних. Парочка таких вот ищущих приключений ребят устроилась неподалеку от нас. Мы только-только закончили с первыми стаканами пива и собирались повторить, как я просек, что Макс ведет себя слегка иначе, чем раньше. Я проследил за его взглядом, а когда увидел, что он перебрасывает молчаливые оповещения какому-то парню в красной ветровке, сидящему справа от нас, то мне это очень не понравилось. К тому же Макс в своей белоснежной «распашонке» выглядел весьма и весьма – как собака породы борзая: сбоку тощий, а в анфас татуировка на рельефе, да еще и пивом погоняет. Увидеть то, как объект твоей симпатии флиртует с какой-то сволочью, всегда было для меня пыткой. Я заводился, меня накрывало, и вытащить меня из этого состояния не удавалось уже никому. Особенно тому, кто все это затеял. Вот и сейчас я видел, что Макса «понесло». Нет, он не стал женственным, не начал жеманничать или выгибаться, демонстрируя себя со всех сторон, но взгляды он бросал на парня красноречивые. Повелся, расслабился. Охуел, одним словом. И все же я решил ему дать шанс. - Все в порядке, Макс? - А? Он посмотрел на меня поверх стакана с пивом. Типа, не понимает, о чем я. - Как себя чувствуешь? - Ну, и вопросы у тебя, - улыбнулся он. – Все хорошо же. Ах, ты девственница моя непорочная. Ты действительно ничего не понимаешь? Макс пил пиво, я курил, и ему почти удалось вернуть меня в прежнее состояние. Но тот, с кем он заигрывал, решил, что пора действовать по-иному. Он пошел на танцпол. А диван, на котором мы сидели, располагался прямо напротив танцующих. Естественно, я покосился на Макса. Очень не хотелось увидеть, что он провожает кого-то взглядом, но, увы, так оно и было. Музыка звучала без остановки, и парень без труда вписался в вибрирующее техно, под которое танцевали и другие. Макс покачивал ногой в такт музыке и смотрел явно не в мою сторону. Мало того, он стал пить пиво через соломинку, и теперь катал ее своим пропирсингованным языком из одного угла рта в другой. Я посмотрел в сторону соседнего столика. Сидящий молодой мужик вообще на меня внимания не обращал. Видимо, мы с ним выполняли какую-то серьезную миссию: мы привели в одно место тех, кто должен обратить друг на друга внимание, а сами остались ни при делах. Только вот если этот мужик в курсе дела, то меня предупредить забыли. И хорошо, если честно, потому что действовать надо было быстро, а ведь были моменты, когда я уступал. Мой бывший и я бредем по проспекту. Вечер жаркого дня. У меня в руках банка «Пепси», у него в руке – моя ладонь. Мы медленно плывем по тротуару, а вокруг ну просто ужасно много людей. Просто толпы. За спиной у нас Поклонная Гора, туда и оттуда народ ломится со смехом, и не разбирая дороги. Никто не увидел, что один из нас держит другого за руку. Не до этого. У людей вечер и веселье. У всех у нас позади жаркий день. Мы заворачиваем к торцу крайнего дома, он тянет на себя дверь с затемненными стеклами. Мы были тут как-то раз, тут все нормально, все для «своих». Еле-еле находим свободные места, но лысый брутальный администратор – мужчина лет тридцати в коричневом костюме-«двойке» успокаивает нас: скоро освободится пара столиков, а пока что можно покурить на заднем дворе. Он мог бы и не предлагать нам, мы с моим партнером не «звезды» какие-то, и, уж тем более, не владельцы данного заведения. И даже не дети владельцев данного заведения. Просто админ - тоже человек, который устал улыбаться и вылизывать клиентам задницы. Он хочет домой, у него вполне могут быть дети, больной позвоночник или лежачая старуха-мать. И ему нужны деньги, и поэтому он будет вежливым. Даже валясь с ног. Так и представилось тогда: администратор лежит на темно-красном ковре прямо около своей стойки, глаза его закрыты, он почти без сознания, но рука из последних сил тянется в сторону зала: «Проходите, пожалуйста». А в отполированной лысине отражается желтый искусственный свет. Мы прошли на задний двор, но курить не стали. Территория была обнесена высоким забором, и мы могли только предполагать, сколько бабла владелец отвалил народным депутатам, если они разрешили возвести в одном из дворов Кутузовского проспекта такой частокол. Нас никто не видит. А если увидит, то только тот, кто тут работает. Ничего страшного. Мы не целуемся, не валим друг друга на асфальт, не сдираем друг с друга одежду. А можно было бы. Но нет, мы просто разговариваем о каких-то своих делах. Спустя пару минут к нам присоединяется официант, просит зажигалку, а потом отходит в сторону. Он симпатичный, и мы вместе с моим другом одновременно его разглядываем. Его черный форменный длинный передник подобен юбке с запАхом, и именно эта «юбка» свела тогда Макса с ума. Не выпуская моей руки из своей, другую он протянул официанту. - Максим. - Педро, - усмехнулся тот. Макс вопросительно посмотрел на меня. Помнится, я тогда еще не понимал, чего он хочет. А когда понял, то понял и другое, но, казалось бы, какие мелочи. Секс втроем – херня, не больше. Не хочешь – не делай. Но дай жить другим. Все равно ведь вернутся к тебе. Освободившимися, налетавшимися, усталыми. Желающими получить от тебя понимание и ласку. И все бы хорошо, если бы они с официантом не уединились почти сразу же, оставив меня одного. Появившийся из дверей администратор кивнул мне лысой башкой: - Ваш столик готов. Я огляделся и прислушался. Ни одного звука. Они просто зашли за угол дома, куда я за ними уже не последовал. Спустя десять минут я уже выжрал две порции коньяка, стараясь оглушить себя по самую макушку. Макс вернулся через полчаса. Официанта по имени Педро я не заметил. - Фу, - не понравилось Максу то, что он увидел вместо меня. – Как ты мог? Даже через столик я чувствовал жар, прущий от него через рубашку и тонкий пиджак. И запах чужого тела уже стоял у меня в носу. - Эй, - Максим тронул меня за колено. – А ты-то в порядке? - Да, - сказал я, сталкивая его руку. – Сиди тут, малыш. - Малыш?! Ты назвал меня малышом?! Я посмотрел на него и улыбнулся: - Думаешь, ты что-то из себя представляешь? Теперь уже нарывался я. - Да что случилось-то? Я ща те покажу, что случилось, Макс. Ты у меня не первый и не последний такой. Я поднялся и пошел к танцующим. Спиной я чувствовал его взгляд, полный недоумения. К черту. К черту. Где он там, этот хер в красном? Ветровка. Красная тонкая куртка из непромокаемого материала. Вот он, блять. Отлично. Надую ему парус, а там посмотрим. Но стоило мне оказаться перед ним, как внутри все ослабело. Не знаю, понял ли он, кто я, узнал ли во мне того, кто был с Максом, но сейчас, кажется, ему было без разницы, с кем начинать. Музыка соответствовала настроению: жесткач сменился тягучими звуками транса. Публика к тому моменту уже сильно набралась, а освещение в тон аудио сменилось с ровно мерцающего на рвано-бликующее. Я видел этого парня стоп-кадрами, и пока я решал, а не развернуться ли мне и уйти, он сам взял ситуацию в свои руки. В данном случае ситуацией был я. В прямом смысле он заложил большие пальцы рук за мой ремень, а потом коротким рывком подвинул меня к себе. Еще минута – он прижался к моему паху своим, заставляя двигаться вместе с ним. Я понял, что он меня не узнал. - Умница, - сказал он довольно громко. – У тебя все получается. - Правда? – подыграл я. - Ну, конечно. Я не ошибся – ему было пофиг, с кем. Это был самый настоящий игрок. Но для меня это было то, что надо. Только так я мог показать Максу, что происходит. Естественно, он все понимал с самого начала. В том, что он и этот друг устроили чуть раньше, не было ничего хорошего. Для меня не было. А со мной так нельзя. Вообще, это мало кому бы понравилось, когда на твоих глазах… да бля, даже и за спиной о таких вещах как-то не особенно хочется думать. Но это я о себе, опять же. А Максим, видимо, другой. Открытие это порубило меня в щепки. Измена, мать ее, изменой и останется. Изменять можно по-разному. Пределы у каждого тоже свои. Мой предел остался позади. И когда я в этом убедился окончательно, я просто вложил руки в задние карманы штанов того, с кем танцевал. Я был уверен в том, что Макс нас видит. Вопрос был в другом – я не увидел его на нашем месте, когда кончилась музыка. Домой он так и не пришел. Если честно, я даже рад был тому, что он пропал. Только ближе к трем часам ночи чувство мести, подогреваемое, естественно, пивом, и, конечно же, воспоминаниями, стало сходить на нет. Я открыл очередную бутылку пива, залпом выдул почти треть и прицепил поводок к ошейнику Джека. Второй собачачий чувак, оказавшийся, к слову, девочкой, радостно избил меня хвостом по ногам. Пришлось уступить и ей. На улице было просто отлично. Тепло. Май. Пятница. Если бы не то, что случилось чуть раньше, то можно было бы благодарить судьбу за все, что она мне дала. Звонок на мобильный я сразу и не услышал, потому что режим вибрации был активен еще с вечера. Объявился. - Слушай сюда, - сказал я в трубку. – Мало тебе, дрянь, да? Домой быстро! - Марк? – голос вдруг оказался девчоночьим, а тон был очень нерешительным. - Да, - настороженно произнес я. - Беспокоят из больницы. Не шутка, не вешайте трубку, а то мы часто и не успеваем… - Что случилось? - Сейчас в реанимации молодой человек с ножевым. Услышанное я не воспринял правильно. Надо было, наверное, сделать круглые глаза и вырвать с головы клок волос, но я спокойно попросил продолжить. - Вообще-то мы не звоним, когда вот так, это моя инициатива. Просто он был без сознания, а дела там не очень. Пока живой. Кажется, будет нужна кровь. В общем, его телефон выпал из кармана его куртки, и я позвонила вам, потому что видно, что он общался с вами гораздо чаще, чем с другими. И вот… известила я вас. - Вы кто? - Медсестра в приемном. - Откуда у вас мой номер? - Я нашла его в списке звонков… - Откуда у вас его телефон?! - Он был при нем, когда его привезли. - С ножевым куда? - Там не только… там еще и голова разбита. - Где больница? - Станция метро «Кунцевская». - Семьдесят вторая? - Да. - Держите его телефон при себе, - приказал ей я. – Ни в коем случае не убирайте его! - Не буду, я вас дождусь. Эта девочка все поняла правильно. Затаскивая собак в квартиру, я уже пытался набрать нужный мне номер. Палец срывался, и мой посыл уходил то к Вовану с работы, то к какой-то Ольге Николаевне. И когда, наконец, мне удалось дозвониться, и я услышал знакомый голос, я понял, что теперь мне не на кого больше надеяться. - Нет, не разбудил, - ответили мне на том конце провода. – Ты что, блять, беду интуитивно чуешь? От своих ушел. Да, только что. Нахуй все… Да, снова жить негде, а когда мне было где жить, ответь мне?.. Чего?! Понял. Вещи заброшу к тебе, и поедем. Буду через пятнадцать минут. Не ссы, доедем за десять. Ты шлем свой приготовь, я без него не повезу. Все, скоро буду, зай. Не отвлекай меня, блять! Через сорок минут мы с Серегой были в больнице. Медсестра, которая мне позвонила, коротко рассказала о том, что с Максом все в порядке. Ну, как в порядке. В операционной. Ножевое брюшной полости, сейчас такое слишком часто встречается, ужас какой-то. Но она тут кое-что уже повидала, и, судя по тому, насколько все плохо, то все не так уж и плохо, если рассудить. И вообще, ей надо менять работу, потому что обзванивать родственников поступивших пациентов ей не положено. Почему-то за это ругают. И она не понимает, почему, а это сильно бесит. Серега не сводил с нее глаз. Маленькая полненькая девушка с рыжими волосами. Вся на эмоциях, сигарету подносит к губам дергаными движениями, оглядывается, боится. Переживает. Я прервал ее монолог. Попытался сунуть денег, она брезгливо отодвинула мою руку. - Вам понадобится самим. Серега хмыкнул. Неловкая ситуация. Я медленно пошел вдоль больничного корпуса, за стенами которого был Макс. А вот прострелить себе башку не было никакой возможности. А вдруг уже все кончено, а я тут все еще думаю, что он живой? Как это – не будет его вообще? Как это так? Не понимаю. Не могу даже представить. Хирург оказался крепким мужиком невысокого роста. Посмотрел на меня, потом на Серегу. Стрельнул сигарету, открыл окно на лестничной площадке. - Выживет, - сказал он хмуро. – К нему не пущу, не просите. Он не спрашивал, кто мы такие. Видно было, что человек привык заострять внимание на более важных вещах. - Когда к нему можно? – спросил Серега и так широко зевнул, что повисла пауза. Хирург, думаю, увиденное оценил. Как врач, разумеется. Широту и глубину Серегиной харизмы не заметить было трудно. - Только близкие родственники. Вы близкие? Блять, а я и забыл про Валентину Степановну-то… Вот ей до кучи и этого не хватало. - Я близкий, - кивнул я. - Брат? - Родной. Одно лицо. - Сегодня вечером позвоните в справочную. Если там схамят, то вот мой номер. – И он ткнул мне в руки визитку. – Но сначала им – я могу быть на операции. А так… - он отправил не затушенную сигарету щелчком в красивый полет в кусты сирени, которые были прямо под окном, - … и не таких резали. И я в том числе. Маме Макса я позвонил уже из дома. А потом упал на кровать и, по словам Сереги, которому пришлось гулять утром с собаками, обнаглел настолько, что даже не проснулся, когда он меня будил. А он всего-то хотел сказать, что справочная в больнице не отвечает, что пришлось звонить хирургу, а он подтвердил, что Макс очнулся, и все показатели у него в норме. Значит, будем жить, Максим, правда? Значит… будем, да?