Такая вот история - 2

Ну, охренеть. Марк обнаглел совсем, и особенного восторга это у меня не вызывало. Я нарывался, не спорю, я откровенно нарывался. Но, сука, то что сделал он, ни в какие ворота не вписывалось. Можно было стукнуть кулаком по столу, выматерить последними словами, плюнуть мне в лицо или заехать кулаком в морду. Можно было спокойно поговорить. Можно было обидеться и попытаться свалить домой, и я бы одного его не отпустил. И заглаживал бы свою вину, и снова чувствовал себя последним подонком, а он себя ревнующей обиженной женой. И все бы оставалось на своих местах. Можно было с размаху разбить о мою голову бутылку пива. Затушить сигарету об мою руку, дабы поставить меня на место. И еще сотни таких «можно было», из которых он выбрал-таки свой вариант. Решил мне отомстить, больной ублюдок. Так теперь умойся своей местью, потому что, то, что ты вытворял на танцполе, я бы себе никогда не позволил. Я сталкивался с этим, Марк. И тому бывшему, который был моим теперешним на тот момент, конкретно не повезло. Почему я не набросился на тебя сразу там, вопрос хороший. Я уже готов был это сделать, когда пальцы этого ущербного типа оказались на МОЕМ ремне. Мой ремень – все твое принадлежало мне. И чувство, будто бы грязными противными загребущими ручищами лапают мою душу, никуда не делось. Я готов был сорваться со своего места, отодрать мое личное туловище от незнакомого, противного и чужого и вломить тому, с кем пару минут назад перебрасывался взглядами. Я был наготове – один момент, и я бы уже оказался рядом с ними, но… В этот злоебучий момент МОИ руки оказались не в моих карманах, не на моей пятой точке. И сил тогда вовсе не осталось. И ничего не осталось совсем. Я стащил со столика пачку сигарет, отпружинил со своего дивана и покатил в сторону выхода, попутно сшибая плечом неудачливых прохожих. Остановившись с другой стороны входа в помещение, я шумно вдохнул весенний воздух, вытащил сигарету и закурил. Все-таки она была незаменима в некоторые моменты. - Подкурить есть? – услышал я за спиной, и не оглядываясь, протянул назад руку со спичками. Спички взяли, проведя попутно пальцами по моей ладони. Через пару секунд звук чирканья и принесенный легким ветром в мою сторону запах крепкого дыма силуэт мужчины оказался передо мной, возвращая одолженную коробочку. - Спасибо. Я молча убрал спички в карман. Мужчина стоял напротив меня и затягивался, глядя мне в глаза. А я наконец узнал в нем компаньона «красной ветровки». - Я думал, мне твой товарищ достанется. Но, откровенно говоря, ты мне больше по вкусу. Выпьем? – кивнул он в сторону заведения за моей спиной. Я облил его неприкрытой ненавистью, шагнул вперед и прошел мимо, попутно заехав кулаком в живот. Удар получился не сильным, но, отдаляясь от того, кому он достался, я услышал кашель и затылком увидел, как мужчина загнулся, обхватив руками больное место. Мимо плыли черные машины, черные дома, черные люди. Все плыло, и все черное. «Думаешь, ты что-то из себя представляешь?». Думал, блять. До этого момента. Но, спасибо, от души спасибо, что все разъяснил. Твоя последняя брошенная фраза засядет в мозгу и будет долбиться туда всю жизнь. И, надеюсь, она действительно станет последней для меня, потому что ни видеть, ни слышать я тебя больше не хочу. И тебя напрягать своим присутствием тоже. Я, идиот, решил, что могу быть счастлив, что тот человек, на которого я молился все это время, станет последним. И первым, к которому я испытывал подобные чувства. Нет, первым он, несомненно, останется, но вот… Я осмелился трогать надежду за ее живое трепыхающееся тело, и она со мной жестоко расплатилась. Потому что нечего распускать нюни и считать, что ты можешь быть с кем-то. Ты один, Макс, и всегда ты был и будешь им. Таким одиночкам, как ты, нужна свобода. Потому что те, которых ты загребаешь руками к груди, рыча на всю округу «Мое!», из твоих рук все-таки вырываются и уносит их всегда куда-то в сторону. А ты болеешь потом. Долго и неприятно. И тошно, до боли в ребрах. Ты снова один, с сигаретой в руке, и назойливым монотонным голосом в распухшей голове с этой идиотской челкой, которую давно пора обрубить. И снова всем на тебя плевать. Все тем же плечом я задел кого-то встречного на тротуаре. Кого-то тощего и длинного, как я успел заметить краем глаза. - Э! – донеслось до моего уха. Я остановился. Руки медленно сжались в кулаки, уголки губ потянулись кверху. Вот ты, мой хороший. Тот, кто мне сейчас так нужен. Тот, кто сам вызвался мне помочь с моей легкой подачи. Я тебя нашел. Иди сюда, взрывной ты мой. Помоги мне вернуться к жизни. Очнулся я, не сразу открыв глаза. В нос ударил запах лекарств, стерильности и вообще больницы. Привычный запах. Раза два я в таких местах уже бывал. Тело ныло, я с усилием приподнял руку, дотронулся до живота и поморщился. Хреново. Глаза я не открывал. Кто-то аккуратно взял меня двумя пальцами за запястье и вернул руку в предыдущее положение. Пришлось поднять веки, голова не простила и затрещала. Все верно, дядька в белом халате взирал на меня сверху, держа бумагу с ручкой в одной руке. - С возвращением, Максим, - добродушно улыбнулся он. - С того света? - я попытался усмехнуться. Доктор заглянул в свои бумаги. - Ну, с того света - это, конечно, сильно сказано. Скорее, с возвращением в сознание. Как вы себя чувствуете? - В шоколаде. В коричневом и плохо пахнущем, но, в конце концов, кого это волнует? - Волнует врачей, которые проводили вам операцию, и сейчас стараются поднять на ноги, - я заткнулся. - Поэтому еще раз. Как вы себя чувствуете? - Голова раскалывается. Тело ноет, живот болит. А как я вообще сюда попал? Он насторожился. - Не помните? Нужно было приложить совсем немного усилий, чтобы вспомнить клуб и Марка, и урода в красной ветровке. Чуть больше - свой красивый уход, нытье по этому поводу и голос в голове. А что случилось дальше, я не помнил. О чем и рассказал доктору. - Так, именно этот момент не помните, значит. Скорее всего от шока. Хотя, вероятность частичной потери памяти существует... Дело было так - "Скорую" вызвала женщина, проходящая по улице и заметившая Вас лежащим на тротуаре в крови. Улица, в принципе, оживленная, но в ночное время суток нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Кошелек и телефон на месте. Скорее всего, Вы нарвались на наркомана. В отделение поступили с ранением брюшной полости. Колото-резаным, скорее всего, ножевым. Органы задеты не были - редкий случай, надо сказать. Рана сама по себе небольшая. Плюс травма головы. Ею мы пока углубленно не занимались. Угрозы для жизни нет. Вот и все, что пока можно сказать. Ваши личные вещи находятся в тумбочке. Проследив за его взглядом, я увидел телефон, портмоне и кожаный подарок Марка. - Отдыхайте пока, и не делайте лишних движений. Скоро придет медсестра, обращайтесь к ней, если что-то понадобится. Скорейшего выздоровления, - сухо произнес он и вышел из палаты. Я тут же нарушил его указания, протянув руку и нацепив на нее браслет. Происходящее казалось чем-то туманным и давно забытым, градуса в голове не было, и осознание собственной вины легло на душу тяжелым грузом. Хрен знает, что на меня тогда нашло. Пить надо меньше, наверное. Но и его ответ... Сейчас бы моя реакция не была другой - я точно так же встал бы и ушел. Ибо нефиг. Я себе такого не позволял. Никогда не позволял, ни разу в жизни. И не понимал, почему бы этой самой жизни не подкинуть мне кого-нибудь похожего на меня. Ей зачем-то нравилось меня мучить. А что было когда я ушел? Узнаю ли я вообще когда-нибудь ответ на этот вопрос? Заебало все. Заебало. Медсестра пришла через полчаса, принесла воды, спросила нужно ли мне что-нибудь еще, окинула помещение беглым взглядом, присела рядом и взяла меня за руку. - Вы в порядке? Я молча кивнул головой. - Я... Знаете, взяла на себя смелость... В общем, к вам посетитель. Он сам все расскажет. Она вылетела из палаты, и в приоткрытой двери показалось лицо Марка. Он нерешительно зашел, потянул за собой дверь и остановился у стенки, пытаясь оценить мое положение. Такое чувство, что он боялся застать меня мертвым. Осторожно подошел, сел рядом и принялся вытаскивать из пакета жратву. Набор стандартный: домашний суп, фрукты и сок. Апельсиновый. Он знал, что я люблю апельсиновый, и это радовало. Я молча смотрел на него и пытался понять, как себя вести. Учитывая лежание в больничной койке, вариантов было не много. Пакет опустел, Марк аккуратно сложил его и убрал туда же, в тумбочку. - Как дела? - Не знаю даже, Марк. Виноватым себя чувствую. Прости. - Больной? - проговорил он тихим голосом, разминая свои пальцы. - Я про здоровье. - А у тебя как дела? - я пропустил мимо ушей его предыдущую реплику. Мне нужно было понять, чувствует ли он себя виноватым. Хотя бы немного. Наверное, не должен был, да? Значит я - последняя мразь, эгоист и сволочь, но его выходка свербила меня изнутри, и чувство собственного ничтожества никуда не пропадало. Сколько я не пытался объяснить ему, что сам виноват - бесполезно. Захотелось сдохнуть или сходить к психиатру, третьего варианта я себе не представлял. - Порядок, - ответил он. - Ты напугал меня только. Сильно напугал. - Прости. Как провел остаток вечера? - ну зачем, сука, зачем? И он рассказал. И все бы нормально. Но я опять услышал имя, которое никакой антипатии у меня не вызывало до тех пор, пока не оказывалось рядом с Марком. - А почему ты именно ему позвонил? - А кому, Макс? - в его глазах было отчаяние. - Я чуть с ума не сошел, когда про тебя услышал. - Бабки все промотал? На такси совсем не оставалось? Марк замолчал. И выдал фразу, после которой я окончательно убедился в том, что он пришел меня добить. - Ему жить негде, Макс. "Думаешь, ты что-то из себя представляешь?" - Вали, - просто ответил я, закрыв глаза и мысленно отвернувшись к стенке. - Макс, - он дотронулся до руки, на которой был повязан браслет. - Не надо снова. - Мы вместе, - произнес я, не открывая глаза. - Но жить я с вами не буду. Не знаю, почему он не стал спорить. Возможно, вспомнил, что в таких местах пациентам лучше не волноваться. Может, решил что-то для себя, а, может, и нет. Провел рукой по моим волосам, сказал свое привычно-тихое "Пока", встал и вышел из палаты, шурша обувью. Мысли снова запутались. И снова было негде жить. С одной стороны, оставлять этих двоих в одной квартире с моей стороны было безумием. Но быть третьим я не хотел. И вторым тоже, если есть третий. Ставить перед выбором - не мое это. Никогда не ставил, да и смысл? Я не против помощи старым друзьям, если эти старые друзья не оказываются старыми любовниками. Тем более, если так будет всегда. Время от времени в нашей жизни будет появляться он, и временно отодвигать меня на второй план. И сейчас опять. Они там. Вдвоем. Ненавижу. Уроды. Забавно, а я ведь уже мог подумать, что представлял из себя что-то. Приход мамы не заставил себя ждать. В пакете все то же самое - никакой фантазии у людей. Ужаснулась, увидев на мне бинты, попыталась всплакнуть, но я попросил этого не делать. Спросила, на что я опять нарвался и как так получилось. Округлила глаза, узнав что сказали врачи. Рассказала, что отцу уже лучше, наблюдается, так сказать, прогресс. Обещала съездить в универ и привезти в деканат доказательства из больницы. Ах, да, еще книжки принесла. В любой непонятной ситуации - читай Чака Паланика. Чем я и занялся после ее ухода. Кушать совсем не хотелось. В остальном - обычный больничный день. Уколы, анализы, томография головы. Заживляющие мази, медсестры. Бинты и процедуры. Книги и сок. А вечером перевели в общую палату, что радовало. С моими тараканами нельзя было надолго оставаться одному. Совсем крыша бы съехала. Моими соседями оказались двое мужчин в годах и молодой парень. Юная особь мужского пола оказалась неразговорчивой, зато с дядьками я сразу подружился. Один из них - Олег, занимался сдачей квартир в аренду. Причем за символическую плату, что радовало. Хотя и эта сумма для меня с моей стипендией оказалась за гранью реального. Вечером позвонил Марк. - Как ты? - Отлично, - совершенно искренне ответил я. - Сам? - Так себе. Голос был усталым. - Обижаешься? - На что? - Не валяй дурака, Макс. Все будет так, как ты хочешь. Только скажи. - Да что не так, Марк? Нормально ведь все. Он замолчал. Через пару секунд послышалось тявканье. - Поговорим еще. Собак гулять надо. Позвоню. Даже не представляю, что на него нашло. Он приходил ко мне, принес любимый апельсиновый, мы поговорили, и вопрос о происшествии в клубе вроде как больше не актуален. Нет, для меня он был актуален, но я ведь виду не подавал. Или так заметно? С чего он взял, что я расстроен? Нормально все ведь. Странно все это. Когда я оказался в общей палате, мне объявили, что ко мне пришла девушка. Я чуть с места не соскочил от любопытства. Но оно не оправдалось. Да и сил не было. В палату зашла тоненькая высокая брюнетка в элегантном обтягивающем костюме - пиджак и юбка длиной до колена. Надя. Увидев ее, я скривился. Она прошла по комнате к моей койке. Парень, лежавший ближе к двери, проводил ее взглядом, беззастенчиво наблюдая за круглой крутящейся задницей. Присев рядом со мной на кровать, она протянула мне огромное румяное яблоко. - Угощайся, Максим. Мне стало смешно. - Это как в сказке про Белоснежку, да? Отравить меня пришла, ведьма? Живым не дамся, - я слабым жестом выхватил у нее яблоко и покрутил в руках. - Ага, - усмехнулась она. В таких усмешках мы были с ней схожи. - Волшебное зеркало сказало, что мальчик с красными волосами прекраснее меня, и стоит мне глазом моргнуть - уведет и короля и королевство. Вот и решила использовать старые проверенные методы. Считаешь, нужно было придумать что-то новенькое? - А хрен с ним, - выдавил я из себя, жуя яблоко. - Все равно меня спасет прекрасный принц на коне. Так что можно смело давиться. - Только сначала поживешь с семью гномами. - Обязательно. Пришла зачем? Мама оповестила, конечно же? Она закинула ногу на ногу и взглянула на серебряные часики на левой руке. - Твоя мама думает, что мне сдался ее сынок. - Я в отличие от нее понимаю, что это не так. Поделишься истинной причиной? - Чуть позже, - недобрая гримаса, не люблю такую на смазливых, кукольных личиках. - Сейчас мне нужна твоя собака. На святое покусилась, тварь. Хрен тебе. - Зачем? - все же решил уточнить я для проформы. - У подруги новая собачка. Не может найти хорошего кобеля. Твой, насколько я знаю, признан на выставках. - И с чего ты взяла, что я на это пойду? Ты не настолько плохо меня знаешь, Надь. Тебе не кажется, что идея бредовая? Надя непринужденно стала рассматривать свой маникюр. - Полгода назад бы казалось, - в ее голосе поплыла драматичность. - Только вот теперь работа одного человечка в одном нудном, сером, но таком спасительном офисе в какой-то степени зависит от меня. Сука, да быть не может. - И мне почему-то кажется, что этот человек представляет для тебя какое-то значение. А ошибаться, как ты знаешь... - она нагнулась и прошептала последние слова мне в ухо, - ...я не умею. - Трахаешься с кем-то за деньги и должность? Похоже на тебя. Наш разговор не могли не услышать те, кто находился в палате. - Мне похуй на твои слова. Кобель нужен. Так уж и быть, когда выйдешь из больницы. Наберешь. Она выложила из кошелька визитку с золотыми буквами, положила на тумбочку и чмокнув в щечку, удалилась. - И да, - обернулась она у входа, - Марку Александровичу Замятину ни слова. Он мальчик тихий, хрупкий - не думаю, что ему будет приятно это слышать. Дверь захлопнулась. Я брезгливо вытер след от ее помады и взял в руки визитку. "Надежда Георгиевна - заместитель начальника отдела кадров". Мило. Очень мило в ее двадцать два года. Нужно спрятать подальше, чтобы Марк не увидел. А еще ненавязчиво поинтересоваться, насколько он дорожит своей работой. Блин, насколько я знал - дорожит. Но это - шантаж, а на него я долго вестись не смогу. Ненавижу игры не по своим правилам. Позже я продолжил знакомство с соседями по палате. Второй мужик оказался продавцом в зоомагазине. Из разговоров с ним я понял, что хочу себе еще и попугая. Он так забавно рассказывал о том, как одна зеленая породистая птица постоянно выкрикивала его имя с интонацией директрисы, да так, что бедный мужчина бросал все дела и бежал на зов. Так вот, очень скоро это ему надоело и он перестал обращать внимание на эти крики. И что вы думаете, на следующий день его чуть было не уволили за неуважительное отношение к начальству. Зато когда ситуация с попугаем разъяснилась, директриса долго смеялась, а потом забрала его к себе. Гриша - так звали мужчину - после этого вздохнул спокойно, и работа вернулась в свое русло. Вот выйду из больницы, и обязательно с Марком заведем себе такую птицу. Со временем. Хмурого парня звали Тимуром, и у него была очень сильно повреждена нога. Позже мы все-таки разговорились, и я узнал, что он защищал в драке свою девушку. Которая теперь заявляет, что ей не нужен инвалид, просит не звонить и не писать ей. Ну, пиздец, чего только в жизни не наслушаешься. Инвалидом мальчик не останется, ходить будет, я уверен. А девушка - сука последняя. - Найдешь лучше, - заверил я его. - Найду, - он утвердительно кивнул. Они втроем порубились в карты, у меня сил на игру не нашлось. Мы поговорили еще немного после объявления тихого часа, а потом стали засыпать. Я, кажется, отрубился первым. Разбудил телефонный звонок. Это был Марк, но сил разговаривать не было - должно быть, организм сильно ослаб. Поэтому я нажал на зеленую кнопку и буркнул, что сплю. На том конце провода понимающе пожелали доброй ночи и обещали завтра прийти. Я уснул, и мне снились непонятные серебряные человечки, которые пытались отобрать у меня Джека. Потом отец с матерью в эскимосских шубах, которые объясняли мне, что любить мальчиков это плохо, и вообще я попаду в ад. Какие-то разноцветные американские горки в аквапарке, живые говорящие апельсины и влюбленные в меня коровы, жующие пряжу вместо травы - в общем, бред. Но я слышал, что большой опасности такие сны не представляют - просто следствие тяжелой травмы. К тому же, мои сны и в обычные-то дни серьезностью не отличались. Так что нормально это все - решил я, когда проснулся в поту в три часа ночи. Наутро меня разбудили для того, чтобы сделать укол. Разбудила моя рыжая медсестра, и когда процедура закончилась, решила поговорить. Оказалось, ее звали Светой. Поговорили, в общем-то, по душам, девушка была приятной в общении, много чего рассказывала о себе и почти не лезла в мою душу. Бывают такие люди - им просто не с кем поговорить. Хочется, чтобы кто-то понял, а никто не понимает. Такие пациенты как я, наверное, были для нее спасением. Двадцать пять лет, с мужем развелась недавно, детей нет. Работа не очень нравится - начальство строгое. Не о таком она мечтала, давая клятву Гиппократа. Людям бы надо помогать, а современные доктора об этом чуть ли не в последнюю очередь думают. Света очень хорошо рисовала, и мечтала "писать" на живых людях. Боди-арт, либо татуировки - одно из двух. Мою, как оказалось, заценить уже успела, и похвалила за хорошее чувство стиля. Эх, знала бы она, что стиль-то этот неприлично слизан у кого-то. Немного помолчав, о нем она и завела разговор. - Ваш брат сильно за вас переживает. - Правда? - я сразу понял о чем речь. - Он заботливый. - И все-таки... Она была чем-то озабочена. Смотрела на меня печальным взглядом - таким взглядом хорошие люди в белых халатах смотрят на всех своих пациентов. - Вы были расстроены после того, как он ушел. Может быть, не стоит ему пока вас навещать? - я удивленно поднял на нее взгляд. - Поймите меня правильно, вашей жизни, конечно, ничто не угрожает, но все-таки покой нужен каждому пациенту. Может, снова лезу не в свое дело... Простите. Просто постарайтесь не принимать все близко к сердцу. И я понял, что она понимала тоже. Не считала эта медсестра его моим братом. Она встала, и я снова остался один. Попытался подумать о Марке. И надо же. Я был расстроен. Расстроен, блять. Только не понимал, почему. - Черт, - сказал я вслух. В голову будто что-то стукнуло. - И почему я на него обижен? Не помню.