Январское лето

Courrier – Between. *** День выдался едва ли не самый жаркий за все лето. Солнце нещадно палило, и, казалось, от черепичной выкрашенной вишневой краской крыши сейчас пойдет пар. Трава у полуразрушенного сарая пожухла, и в ней то и дело слышалось копошение крохотных полевок, подворовывающих корм у толстых куриц: - Асстань от меня! Ассстань! – шипел разъяренный гном, зажатый в кулаке у Рона. Гном отчаянно вырывался, кричал непристойные слова и старался оттяпать мальчику палец: - Вот как с ними поступают, - Рон со всей силы раскрутил гнома, который в свою очередь завизжал пуще прежнего. – Ему совершенно не больно – просто надо, чтоб у него как следует закружилась голова, он тогда не найдет дорогу обратно, - запыхавшись, объяснял он Гарри, который впервые в жизни учувствовал в подобном времяпрепровождении. Фред, наблюдая, как брат запустил гнома далеко в поле, фыркнул и махнул рукой: - Слабак, спорим, мой улетит вон за тот столб. Джордж, щурясь от ослепительно-ярких лучей солнца, посмотрел на своего близнеца. Рыжие волосы брата растрепались от легкого летнего ветерка, и Фред машинально провел по ним пальцами, взлохмачивая еще сильнее. Джордж почувствовал, как зачесались его собственные ладони от необъяснимого желания хотя бы одним пальцем прикоснуться к брату, зачем-то обнять, но наверняка брат его попросту поднимет на смех и назовет нюней. - У-у-ух ты, Гарри, - это ж футов пятьдесят. Джордж покачал головой, отгоняя наваждение, и постарался сконцентрироваться на гноме в собственных руках, но навязчивые мысли о том, что здесь что-то не так не давали успокоиться и заняться делом. Неожиданная боль обожгла руку, и Джордж, зашипев, выронил пухлого гнома, который тут же юркнул, в первую попавшуюся гномью нору: - Эх, братец, где твоя врожденная ловкость? – Джордж обеспокоенно посмотрел на ухмыляющегося брата, а затем на свой палец, на котором выступило несколько капелек алой крови от укуса мерзкого создания. - Надо промыть…, - буркнул он, разворачиваясь к крыльцу. - Попить вынеси, а то жара невыносимая. Джордж машинально кивнул и вбежал по ступенькам на крыльцо, пробрался на кухню и, не обращая внимания на саднящий палец, налил в стакан ледяную воду из большого кувшина. Чувство дежавю сделалось сильнее. Внезапно он наткнулся взглядом на свое отражение в большом старом зеркале, висящем над умывальником. Рука сама собой потянулась к лицу, и пальцы коснулись совершенно целого здорового уха…: - Джорджи, ну ты чего?! От жажды помрешь, пока тебя дождешься, - послышался знакомый голос. – Что с рукой-то? - Ты мертв…, - прошептал Джордж, увидев отражение четырнадцатилетнего брата рядом с собой. – Это все не правда…ты умер. Взгляд Фреда не выражал ничего, разве что секундное удивление, а затем вновь заполнился задиристыми искорками, будто он и не слышал слов брата: - По-моему, у тебя тепловой удар, братишка, давай-ка покажи укус, - Фред подошел ближе, и Джордж рывком развернулся от зеркала, пряча пораненную кисть за спину. - Ну, ты чего? – Фред, едва сдерживая смех, скрестил руки на груди. – Может позвать маму, чтобы она посмотрела? Джордж послушно выставил ладонь вперед. Палец заметно распух и покраснел, кровь размазалась по коже: - Хорошо он тебя, забыл что ли, что гномов не стоит сильно сжимать – кусаются? Джордж даже задержал дыхание, когда теплые пальца Фреда коснулись его ладони. Грудь сдавило от непонятного чувства опустошения и одиночества: - Я скучаю по тебе, брат, мне так жаль, что меня не было тогда рядом…, - неожиданно сорвалось с губ. Фред улыбнулся, подставляя кисть брата под струю воды из умывальника: - Это ты про тот случай, когда я подхватил ветрянку, и мама расселила нас по разным спальням почти на месяц? - Я так часто оставлял тебя одного, Фредди… - Да брось, вот что-что, а мы с тобой никогда не разделяемся! - Никогда…, - повторил Джордж и шмыгнул носом. Фред испуганно посмотрел на брата: - Что больно сделал, да? Прости, но надо тщательно промыть, мало ли, что у этих адских существ содержится в слюне… - Я боюсь, Фред, мне страшно, что будет дальше, разве настоящий гриффиндорец может бояться? - Знатно тебе напекло…не знаю, о чем ты, но боятся все, Рон вон тоже гриффиндорец, а вспомни, как верещал, когда я превратил его любимого мишку в паука! В способности боятся, нет ничего порицательного, к тому же чего, тебе собственно боятся с таким братом, как я? - Что тебя не будет рядом… Фред снова фыркнул и залепил ранку на пальце брата волшебным пластырем, стягивающим порезы буквально за пару минут: - Такого не будет, Джорджи, забыл о нашей клятве? – он лукаво ухмыльнулся, вызывая у Джорджа улыбку. – Мы всегда рядом друг с другом до самой смерти… - И даже после, - улыбаясь, закончил Джордж. Из настежь распахнутого окна подул теплый августовский ветерок, принесший с собой густой запах садовых цветов. Входная дверь глухо хлопнула, в коридоре послышались шаги: - Папа пришел, - поглощая в себя чувство дежавю, произнес Джордж. В кухню влетели Гарри и Рон, следом за ними зашел улыбающийся мистер Уизли. *** Пробуждение накрывает словно лавина. Джордж рывком садится на кровати. Стараясь отдышаться, он закрывает лицо ладонями и шумно выдыхает. Солнце еще не встало, но свет из большого окна такой яркий и водянистый, что становится ясно – ночью выпал снег. Джордж взлохмачивает изрядно отросшие волосы и поднимается с постели, на ходу разминая затекшую шею. Подходит к окну и убеждается в своей правоте - заледенелый асфальт покрывает тонкий слой свежего пушистого снега. Мужчина хмурится и, закусив губу, выходит из комнаты, уже зная, куда направляется. До соседней спальни пара шагов. Отколотая от двери табличка с именем по-прежнему покоится на полу: - И даже после…, бесшумно произносит он одними губами и наклоняется, поднимая табличку. Установив ее на положенное место, Джордж заходит в комнату и сразу натыкается на собственное изможденное отражение. К собственному изумлению улыбается ему и подходит к письменному столу. Привычно берет чистый приготовленный заранее лист пергамента и устраивается на стуле. Салют, братишка! Прости, что не писал столько времени. Знаешь, мне сегодня приснился тот день, когда мы впервые летали на папином фордике. Помнишь, чтобы спасти Гарри? P.s, Рон кстати до сих пор думает, что мы катались на этой развалюхе много раз…не буду разрушать его привычный мир. Нам тогда было четырнадцать: бесстрашные, наивные, мы с тобой совершали столько необдуманных опасных вещей, думая, что жизнь никогда не закончится. Рисковали друг другом, не представляя, что можем потерять самое ценное. Прости меня, братишка, но это последнее письмо в никуда. Я должен научиться жить без тебя, (зная, что ты рядом), просто существовать и быть уверенным, что где-то за спиной стоишь ты. И пусть я тебя не увижу, и ты не ответишь мне, но с этой уверенностью, что ты все еще со мной, мне дышать станет проще. Не знаю, откуда вдруг пришло это понимание, возможно, с первым снегом, а может так подействовал сон, но проснувшись, я отчетливо понял, что дальше разрушать себя нельзя. Все эти фотографии, письма, неудачный опыт с клоном, который надломил меня окончательно... если мы живем прошлым, постоянно возвращаемся к нему в своих воспоминаниях, мы не можем двигаться дальше. Кстати о клоне…возможно ты не поверишь, но Гермиона опоила меня, да-да, братишка обманом заставила выпить зелье сна без сновидений, и я вырубился почти на двенадцать часов. И я благодарен ей. Не знаю, что я бы делал после того, как заново увидел, как ты… А она была рядом и, несмотря на собственное потрясение, помогла мне. Несравненная Гермиона Джин Грейнджер всю свою жизнь пытается направить людей на путь истинный, когда мы все научимся слушать ее? Во мне по-прежнему куча сомнений и страхов, Фредди, но сегодня я понял, что сам собственными руками зарываю свою жизнь. Как и она… Нам не справится поодиночке, я привык быть в команде, братишка, привык подхватывать действия своего напарника и уже не сумею жить иначе… Как считаешь, из нас с Гермионой Грейнджер получится команда? Знаю, что смешно, знаю, что тебя заменить нельзя, но думаю, эта настырная девчонка достойный кандидат – она как никто понимает меня, Дред. А ты всегда рядом, я прав? «Мы всегда рядом друг с другом до самой смерти. И даже после…».

20 ноября 1999 год.

Джордж оценивающе взглянул на собственный размашистый почерк и аккуратно свернул листок бумаги: - И что мне с этим делать? – спросил он сам у себя, пробегая взглядом по развороченной куче конвертов. «- Ты ослеплен горем…мы все… - будто ответ на вопрос в голове звучит тихий голос Гермионы, - Но надо жить дальше: вкладывать все силы в развитие магазина, найти то, что приносит тебе радость, нельзя существовать одним прошлым, Джордж, в конце концов, есть реальная жизнь». Внезапно взгляд остановился на слегка измятом листке, на котором каллиграфическим почерком значилось: «Надеюсь, я вернусь еще до твоего пробуждения. И да, Джордж Уизли, я о б е щ а ю, что вернусь». Гермиона тогда сдержала обещание, пришла и сидела одна, ожидая, пока он проснется. Джордж нахмурился, вспоминая, как девушка, едва сдерживая себя, прерывисто рассказывала ему о том, что узнала. «Неугомонная. Вся жизнь – сплошная библиотека». Джордж улыбнулся, перевернул записку Гермионы и на обороте написал: «Гермиона Грейнджер, если выкроешь в своем плотном графике минутку на одного знакомого клоуна, он будет тебе очень благодарен». Спустившись на первый этаж, Джордж подошел к угловому столику, на котором стояла клетка с большим красивым филином, рассылающим письма и документы по делам магазина. Верити на месте не было. Выпустив птицу, мужчина аккуратно погладил темное блестящее оперение и поднес листок к клюву. Филин с энтузиазмом взмахнул тяжелыми крыльями: - Мисс Гермиона Грейнджер ждет, Стен. Джордж выпустил птицу на улицу и еще какое-то время наблюдал, как филин растворяется в тумане города.