Merry Christmas, Draco

Рождество в Малфой-мэноре протекает совсем не так, как ему положено протекать. Через пень-колоду идёт всё: начиная с рождественского пудинга, который Гарри решил приготовить самостоятельно и который по цвету похож на детскую неожиданность (да и по вкусу тоже), заканчивая Драко, который поднялся слишком, слишком, просто чересчур рано и теперь сидит на коленях у огромной ёлки (Гарри вспоминает, скольких трудов ему стоило заставить Драко эту ёлку купить, а сейчас взгляните на него, за уши не оттащишь), разворачивая подарки. Гарри пытается сказать, чтобы Драко не трогал подарки даже пальцем, потому что для этого, чёрт побери, ещё есть целый день, но Малфой с завидным упорством прикидывается глухим, и пушистый ковёр гостиной, на котором сидит Драко, уже усыпан обрывками упаковочной бумаги и широкими подарочными лентами. Гарри хочется зубами заскрипеть от ярости: он столько всего запланировал, чтобы именно это проклятое Рождество стало незабываемым, а избалованный Малфой, которому, разумеется, родители всегда позволяли разворачивать рождественские подарки сразу же, не откладывая, решительно отказывается следовать намеченному маршруту. Гарри проводит целых десять минут в попытках заставить Драко оторваться от подарков и пойти на кухню (эльфы уже должны были приготовить другой пудинг, взамен неудавшемуся шедевру Гарри), но терпит сокрушительное поражение. Чёрт возьми, Драко вообще не должен был приближаться к этим подаркам до следующего утра! Но, если дело касается чего-то подобного, Малфой превращается в настоящего ребёнка – поди попробуй ему отказать. И вот – все подарки, кроме одного, исследованы и изучены со всех сторон, и Драко тянется к последнему, в нелепой ярко-оранжевой обёртке. Гарри закрывает глаза и принимается медленно считать про себя. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один... – Чёрт побери, Поттер! Что. Это. Такое?! В руках у Малфоя – тёмно-зелёный вязаный свитер. Драко разворачивает его и разглядывает огромную серебряную "Д" на свитере так, словно перед ним, по меньшей мере, ядовитая змея. Гарри, отчаянно сдерживая булькающий в горле смех (о, если он засмеётся, Драко его никогда не простит), хрипит: – Фирменный свитер миссис Уизли. Мне она тоже такой прислала. Вот. Гарри находит подарок, адресованный ему, и показывает Драко алый свитер с золотой "Г" на нём. – Она, наверное, решила связать нам свитеры в цветах наших факультетов, – смеясь, поясняет Гарри. Он видит по взгляду Драко, что ещё немного – и грянет буря. У Малфоя уже губы сжаты в тонкую ниточку, а на скулах ходят желваки. О, конечно, Драко, отпрыск одной из богатейших семей Англии, и в толк взять не может, как подобное можно носить. А Гарри находит свитеры очень милыми и удобными. Впрочем, это же Малфой, ему ничего не нравится. О, Гарри очень хорошо это знает. – Я его не надену! – вопит Драко, и Гарри задумывается над тем, не согрешил ли какой-нибудь прапрадед его благоверного с сиреной. А ещё у Поттера медленно, но верно иссякает терпение. Он, конечно, любит Драко (стал бы он терпеть этого самодовольного зазнайку, не будь влюблён в него по уши?), он даже успел привыкнуть к вечным закидонам Малфоя-младшего – "Принеси мне персик, нет, этот персик выглядит слишком жалко, такой аристократ, как я, не может есть такой убогий персик", но всё же... – Нет, – отвечает Гарри, и в его голосе звенит сталь. – Ты наденешь этот свитер, Драко. Наденешь немедленно. И проходишь в нём всё Рождество. И отправишься в нём на рождественский ужин у Уизли. Тебе понятно? – Чёрта с два, Поттер, я не твоя собачка, чтобы бежать выполнять все твои требования! У Драко в глазах, светлых глазах, напоминающих осколки льда, застывает яростный вызов. Гарри чертыхается про себя. Мерлин, а чего он ждал, что Драко поспешит напялить на себя свитер, связанный матерью "нищеброда" Рона, да ещё и поблагодарит за это? Гарри с грустью признаёт, что, как последний дурак, продолжает верить в то, что Малфой хотя бы один раз в жизни соблаговолит выполнить требование. – Отлично, Драко, – отвечает Гарри и поворачивается к Драко спиной, – отлично. Можешь хоть сжечь этот свитер. Можешь проигнорировать ужин с Уизли и махнуть на пьянку, устраиваемую твоей подружкой Паркинсон. Валяй. – Поттер, – в голосе Драко слышится настороженность, и Гарри тихонько улыбается. О, у высокомерного Драко Малфоя есть одна маленькая слабость, больное место, если будет угодно. И Гарри ни капельки не стыдно за то, что он поступает нечестно, давя на это самое больное место. – Ты чего это? – Просто это наше с тобой первое Рождество в роли супругов, Малфой. Но ты, разумеется, волен проваливать на все четыре стороны, а я, так и быть, отправлюсь к Уизли, Джинни мне уже несколько писем написала о том, как соскучилась, думаю, она будет рада меня видеть. А она, ты знаешь, сейчас такой красавицей стала, да и с Дином, если верить слухам, рассталась... – Поттер, ты охренел?! – Драко вскакивает на ноги, продолжая сжимать в руках зелёный свитер. В серых глазах пляшут молнии, и Гарри думает о том, что василиск по сравнению с Драко кажется безобидным ужиком. Но, с другой стороны, теперь-то можно быть уверенным, что ни к какой Паркинсон Малфой не отправится – о, он не позволит Гарри угодить прямо в паучьи сети Джиневры Уизли. – Решил поразвлечься с этой рыжей потаскухой, меня мало?! – Не называй её потаскухой, – зло цедит Гарри. Он постоянно забывает, что Малфой, приведённый в ярость, припоминает школьные годы, и оскорбления, сыплющиеся на друзей Поттера, неизменно оказываются хлёсткими и жестокими. – Отлично! – Драко вскидывается, разъярённо раздувая ноздри, и Поттеру кажется, что сейчас Малфой его ударит. Но Драко только бросает свитер на диван. – Отлично, я надену этот уродливый свитер, я пойду на ужин к этим Уизелам и буду выглядеть полным идиотом, и всё для того, чтобы ты, мой дорогой, был счастлив! – Ты не будешь выглядеть идиотом. Ты будешь выглядеть волшебно, – улыбается Гарри и делает попытку приблизиться к Драко, чтобы обнять его, но Малфой стремительно отскакивает, чудом не врезавшись в ёлку, и зло бурчит: – Нет, Поттер, я буду выглядеть именно идиотом! А теперь проваливай отсюда, мне нужно ещё надеть это убожество. – Я не против посмотреть на то, как ты будешь переодеваться. – Пошёл вон! Итак, через полчаса Драко одет (и ужасно этим недоволен) в фирменный свитер миссис Уизли. Гарри, одетый в свой свитер, хочет сказать мужу, что тот выглядит просто очаровательно (и, Мерлин, это действительно так!), но Малфой, ловя взгляд Поттера, раздосадованно и обиженно шипит: – Если дотронешься до меня или что-то скажешь, я тебе руку сломаю. Гарри приходится признать, что Драко действительно сломает, а отправляться за Костеростом к профессору Снейпу (тем более, упаси Моргана, в Рождество) ему хочется не сильнее, чем хочется Драко тащиться в "этой уродливой тряпке" на ужин к Уизли. Поэтому Поттер решает оставить мужа в покое, а сам отправляется на кухню. До ужина у семьи лучшего друга Гарри ещё целый день, и Драко довольно ясно дал понять, что не намерен проводить этот день вместе с Поттером. Но Гарри не обижается: Драко всегда так, выпускает свои колючки, становясь язвой (как будто он и в мирном расположении духа не сыплет колкими фразочками), а оттаивает, как правило, только через несколько часов. Ну, или уже в постели. При мысли о постели у Гарри на лице появляется глуповатая улыбочка, а ложка с пудингом, так и не донесённая до рта, остаётся висеть в воздухе. Но нет. Не сейчас. Драко обидится ещё сильнее. Он же – честное слово, как девчонка – будет полдня наводить марафет, и Гарри грозит кое-что похуже сломанной руки, если он испортит Драко причёску. О, Малфой со своими волосами так носится, как будто ничего дороже у него нет. Впрочем, Гарри не может не признать, что у Драко просто потрясающие волосы – отливающие серебром, мягкие и шелковистые на ощупь. Драко вообще весь потрясающий, пусть и ведёт себя так, что хоть вешайся. Гарри улыбается и отправляется к Малфою, желая помириться. Но Драко в доме ожидаемо не обнаруживается. – Слинял, гадина белобрысая! – упрекает Гарри стену гостиной и тяжело вздыхает. – Пусть только появится, я ему... Настроение мгновенно портится, и весь день Гарри проводит за чтением книг. Он не очень-то большой любитель чтения (и Драко постоянно использует это как аргумент в спорах о том, является ли Гарри тугодумом), но делать решительно нечего. Отправиться за Драко? Ну уж нет, только сильнее поссорятся. Отправиться в Лондон с Гермионой? Она затаскает Гарри по магазинам, а Поттер просто ненавидит ходить по магазинам. Наведаться к кому-нибудь в гости? Нет, не хочется, настроение не то. Когда Драко возвращается, Гарри ни словом, ни жестом не выдаёт того, что разозлён его поведением. Он и слов-то найти не может. Вероятно, виной этому узкие, слишком узкие джинсы Драко, которые обтягивают его потрясную задницу, а ещё безукоризненно уложенные волосы и холодный взгляд. У Гарри в голове тысяча мыслей, и, верите ли, ни одной приличной. Ему хочется послать к чёрту рождественский ужин, оттащить Драко в спальню и оттрахать так, чтобы потом неделю не мог сесть. Вместо этого Гарри сжимает пальцами острый локоть мужа и вместе с ним аппарирует в Нору. Точнее, они оказываются на узкой дороге, в паре километров от Норы. Драко выгибает бровь, соизволив, наконец, заговорить с Гарри, и осведомляется: – Совсем мозги потерял, Поттер? Какого чёрта так далеко нас аппарировал? – Мы немного прогуляемся, – мягко отвечает Гарри и берёт Драко за руку. Тот дёргается, но не отстраняется, и у Поттера на сердце теплеет. Он принимается поглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони мужа. – Если ты появишься в Норе с таким видом, не избежать ссоры. Так что давай-ка чуть-чуть пройдёмся, ты остынешь, успокоишься... – Идиот, – отвечает Драко, но послушно шагает за Гарри. Они неторопливо бредут мимо сменяющих друг друга полей, покрытых мокрым, стремительно тающим снегом, и молчат. Гарри и хочется заговорить – а всё же он знает, что не найдёт нужных слов, тех, которые не заставят Драко мгновенно вспыхнуть и разразиться гневной тирадой. Поттер мудро решает, что иногда лучше и помолчать. Когда они поднимаются по ступенькам Норы, Драко шипит: – Мерлин, Поттер, вот только честно, я что, и правда сейчас похож на идиота? Гарри останавливается. Поворачивается лицом к супругу, оглядывая его, и, усмехнувшись, сжимает двумя пальцами острый подбородок. – Нет, – отвечает Гарри, прижимая опешившего Малфоя к себе, – ты просто очарователен. И этот их поцелуй – ни разу не первый, даже не сотый, а в груди всё равно взрывается оглушающее, сумасшедшее чувство, и время как будто останавливается, и меньше всего хочется оторваться от Драко, чтобы войти в Нору. – Мы их ждём, а они лижутся на крыльце! – возмущённо вопит Рональд Уизли, и Гарри с сожалением отрывается от Драко. Малфой проводит губами по пальцам, хмыкает и бросает равнодушно, не глядя на Рона: – У тебя был шанс подрочить на нечто идеальное, а ты упустил эту возможность, глупый Уизел. Рон ожидаемо багровеет, Драко с вежливым интересом разглядывает свои ногти. Гарри вклинивается меж ними, когда Рон вытаскивает волшебную палочку, и принимается отчитывать: – Хватит вести себя, будто дети малые, Рон, Драко! Рождество на дворе, а вы жить не можете без очередной перепалки. – Честное слово, ты похож на курицу-наседку, Поттер, – Драко смеётся, и в его туманных глазах отражается луна. Гарри закатывает глаза, подпихивает обоих спорщиков в спины, вынуждая сделать шаг и провалиться в ароматное тепло дома Молли Уизли, сам шагает следом и закрывает дверь. Почти мгновенно появляется и Молли: она радостно всплескивает руками, кидаясь обнимать сначала Гарри, а потом Драко (Драко морщится, но не отталкивает её). – Мальчики мои, как я рада вас видеть! – щебечет Молли, бросая взгляд то на одного, то на другого. – Отправляйтесь мыть руки – и за стол, все уже собрались, только вас ждут. В ванной они снова целуются. Драко вплетает мокрые ледяные пальцы в волосы Гарри, а Гарри вжимает Драко в выложенную белоснежной плиткой стену ванной. Когда они появляются в столовой, у обоих губы припухшие от поцелуев, волосы Гарри напоминают воронье гнездо, а Драко выглядит так, словно только что пробежал дистанцию в добрых десять километров. На них почти никто не обращает внимания: все только улыбаются дружелюбно, а малыш Тедди машет кулачками, как бы приветствуя вошедших. Гермиона поджимает губы, и весь её взгляд так и кричит: "Как малые дети, честное слово". Джордж Уизли широко улыбается, глядя на них, и играет бровями. Драко украдкой показывает ему средний палец, за что получает чувствительный щипок в бедро от Гарри. Но Джордж не в обиде – он наконец-то выглядит живым. Гарри с горечью думает о том, что прошло больше четырёх лет со смерти Фреда, а Джордж всё ещё не оправился до конца. Не самые подходящие мысли для вечера Рождества, но (Гарри бросает взгляд на недовольно хмурящегося Драко, пытающегося ненавязчиво прикрыть руками большую серебряную "Д" на груди) когда это Рождество, проведённое в подобной компании, вообще было нормальным? Стол ломится от самых разнообразных блюд. Гарри задумчиво гипнотизирует взглядом индейку и получает чувствительный тычок в бок. – Поттер, – недовольно произносит Драко со свойственной только ему ленивой интонацией, – все нормальные люди уже положили себе всего, чего хотели, один ты сидишь и пялишься в никуда с таким видом, как будто думаешь о Снейпе, танцующем стриптиз. И Гарри изо всех сил пытается сдержать смех, но не выходит. Молли с Гермионой с совершенно одинаковыми выражениями неодобрительно качают головами, а остальные смеются – громко и радостно, так, будто все они сумели вернуться в своё детство. Драко недовольно бурчит себе под нос о том, что Поттер совершенно ничего не может сделать сам, а Гарри думает только о том, как мило выглядит Драко, когда накладывает на тарелку Гарри лучшие куски индейки. Гарри готов поспорить, что Драко, узнай о подобных мыслях своего благоверного, непременно рассердился бы, но... Драко ведь не знает. Значит, можно ещё немного понаблюдать за его уверенными движениями (и это он так переживал из-за своего внешнего вида там, на ступеньках?), ощущая, как просачиваются в душу и сердце уют и тепло гостеприимной Норы. Когда ужин завершается, настаёт время бесед. Молли садится вязать, изредка перебрасываясь фразами с Джинни и Флёр, Гермиона и Рон о чём-то оживлённо спорят, и до Драко с Гарри, устроившихся в покоящихся у камина креслах, изредка долетают обрывки их разговора. Гарри улыбается – Рон доказывает Гермионе, что он, конечно, непременно остепенится и задумается о детях, а пока что он хочет помогать Джорджу с его магазинчиком, а Гермиона сетует на то, что Рон так и не повзрослел. – Они ещё более странная пара, чем мы с тобой, – улыбается Гарри. Драко удивлённо вскидывает брови и отрицательно мотает головой. – Ну уж нет, Поттер. Оставь звание самой необычной пары нам с тобой. Мы, в конце концов, его заслуживаем. – Определённо, – отвечает Гарри и снова смеётся, а потом тянется к Драко, на секунду прижимается губами к его губам и возвращается в кресло. Малфой склоняет голову набок, точно не уверен в том, стоит ему сказать то, что вертится на языке, или лучше промолчать. Но всё же говорит. – Знаешь, Поттер, я рад тому, что все, кто здесь присутствует, выряжены в эти свитеры. Я не выгляжу полнейшим придурком. – Вечно ты всё портишь, – с напускным недовольством говорит Гарри, и у Драко в глазах проблёскивают искорки смеха. Они целуются – долго и горячо, и от этого поцелуя настолько сносит крышу обоим, что в конечном итоге Драко оказывается сидящим на коленях у Поттера. И все, абсолютно все смотрят на них. Драко заливается краской, возвращается в своё кресло и пытается испепелить Гарри взглядом. А Гарри хохочет – как будто ничего не произошло, и дюжина человек не наблюдала за тем, как он перетаскивает Драко Малфоя к себе на колени. Ещё добрых полчаса Драко сидит надутый, как воробей, и отказывается разговаривать с Поттером. А потом они отправляются на задний двор, и Артур Уизли с неиссякаемой бодростью заявляет, что прикупил маггловских фейерверков. Малфой не знает, что такое эти фейерверки, но он сильно сомневается в том, что мистер Уизли умеет управляться с маггловскими изобретениями. Драко оказывается прав – первый фейерверк взрывается прямо в руках Артура, и все остальные со смехом наблюдат за перепачканным и растрёпанным мистером Уизли, который с воодушевлением пытается разобраться в механизме управления фейерверками. Фейерверки в итоге запускает Гарри. Искры, золотые, алые, фиолетовые и зелёные, разлетаются во все стороны, расцветают на пару секунд в небе, а потом летят вниз, и Драко, прижимающемуся к груди мужа, кажется, будто все звёзды решили ринуться на грешную землю, к радостным людям, взбудораженным и абсолютно счастливым. – Потрясающее Рождество, правда? – шепчет Гарри на ухо Драко, и его ладони забираются под свитер Малфоя, скользят по животу, обжигая холодом. Драко стискивает зубы, чтобы не застонать, прижимается покрепче и шипит (хотя слова не очень-то вяжутся с его действиями): – Ты что вообще творишь, Поттер?! Мы на людях! – Вредина, – весело отвечает Гарри и прижимается губами к затылку Драко. Драко кажется, что он больше не умеет дышать, потому что, Мерлин всемогущий, его обнимает Гарри Поттер, совершенно невыносимый, совершенно сумасшедший Гарри Поттер, и у него сильные руки и сухие горячие губы, а ещё от его шёпота где-то в груди становится тепло-тепло, легко-легко, и Драко на полном серьёзе думает, что прямо сейчас, в это мгновение, он способен взлететь. – Я тебя люблю, – говорит Гарри, целуя Драко в шею. Драко улыбается. Его ответное "Я тебя люблю" тонет в оглушающем грохоте, с которым в небо взмывает очередной фейерверк, но Драко-то знает, что Гарри его услышал. Просто не мог не услышать.