Дарующая судьбы - Шино-сан

За окном, прыгая по тонкому рассохшемуся карнизу, протяжно верещала неизвестная птица. Мужчина перевел свой взгляд влево, слегка смежив веки. Там, за стеклом, сквозь тусклый свет, маленькое крылатое существо, будто в панике раскрывало свой рыжий клюв, из которого лились печальные звуки. Птица неотрывно вглядывалась внутрь дома, на Марко, поворачивая при этом голову под немыслимыми углами, изредка расправляя одно крыло. — Здравствуйте, — неуверенный голос парня разорвал тишину, вновь поднимая, только начавшую затихать на бурю внутри их неожиданного гостя. Шино со страхом зыркнула на пирата, не зная, чего от него ожидать. — Как такое может быть? — мужчина не узнал собственного голоса. Он был тихий, хриплый и жалкий, всколыхнувший тяжелую атмосферу помещения. Женщина одной рукой уперлась в грудь Марко, не давая сделать ему шага, а второй махнула на парня, оборачиваясь, и с укором, осуждающе глядя на него. — Рик! Выйди, я сказала! Не видишь разве?! Занята я! — она запустила в него подвернувшимся клочком бумаги, который долетев до цели, шмякнулся точно в веснушчатое лицо. — Эй! Ладно-ладно! Ушел уже, — чуть вжав в плечи голову, он выставил ладони вперед в капитулирующем жесте. Парень вполне красноречиво выгнул свои темные брови, а затем сделал осторожный шаг в сторону, ускользая в темный коридор. — Постой! — подался вслед Марко, но крепкая женская ладонь еще сильнее вжалась ему в грудь. — Нет! Стойте, где стоите! Вам нельзя! Нельзя говорить с Риком! Не тревожьте мальчика! — хлопнула входная дверь, оставив двоих людей в маленьком доме. — Какого черта здесь творится? — Марко цепко взирал на маленькую женщину с высоты своего роста, а на его скулах нервно ходили желваки. — Рик, он… — Черта с два! Как ты зовешь его, старая ведьма?! Ты знаешь?! Знаешь, кого я сейчас увидел? Я видел только что, перед собой, человека, что распрощался с жизнью в Маринфорде, более двух лет назад, защищая своего брата! Я видел своего накама! Я видел… Эйса. Портгас Ди Эйса! Лицо Шино-сан изменилось, утонуло в тени боли, искажаясь волной страдания. Не имея сил держаться на ногах, она буквально упала на стоящую позади нее табуретку. Женщина закусила губу, стараясь не заплакать, а глаза ее в мольбе и сожалении обратились на пирата. — Я думала, все будет хорошо. И он счастливо проживет свою жизнь здесь, в неведении остального мира, и обойдет его та страшная судьба стороной. Ты не должен был оказаться здесь, не должен был приходить. Ты – уже прошлое, совсем другая судьба, которая кончилась там. Говорила она нечто непонятное, не умещающееся в голове Марко, отчего он еще больше злился. — Если сейчас же, Вы не объясните мне то, что здесь происходит, я пойду и расспрошу все у него сам. — Не нужно, пожалуйста. Я все расскажу. Только присядь, — она похлопала ладонью по столу, а после быстрым движением пальцев смахнула с ресниц слезы. Гость нехотя, продолжая держать себя в руках, подтащил ногой ближе еще один стул и уселся на него, сложив руки на груди. — Это не быстрая история, — в ответ на это ей только хмыкнули. И тогда она продолжила. — Двадцать три года назад, мне только исполнялось двадцать, а за спиной был лишь детский приют, да и из того – попросили. С совершеннолетием сиротам даруют дорогу на все четыре стороны, а в путь дают несколько монет, буханку хлеба и дырявый дождевик. Для меня исключения не сделали, я получила ровно тоже самое. В городе Нишию, на острове Батерилла в Саус Блю, где я родилась, очень много было детских приютов и много беспризорных детей, которые шныряют по улицам и подворотням, сбиваясь в стаи, пытаясь прокормиться и выжить. Нас не любили, боялись, презирали и ненавидели. Но именно взрослые нас такими и делали, обрекая с рождения на сложную, злую судьбу. Однако те из нас, что были сильнее и больше ненавидели людей, собирали вокруг себя десятки более слабых, которые тянулись за лидерами, слушая их горячие, воинственно настроенные речи, и надеясь все-таки выжить. Мне же так не повезло. Не удалось прибиться ни к одной из групп, да и смотрели на меня почему-то с презрением. Может потому, что не находила в себе агрессивности, злобы и мщения. Возможно, меня считали слабачкой, а для своего возраста и вовсе бесполезным предметом. У меня не было чего-то выдающегося, кроме безграничного желания быть полезной и помогать людям, но и это нисколечко не ценилось, даже наоборот. Я шаталась по улицам, ночевала в подвалах или пустых, заброшенных домах, иногда оставалась в порту под причалами. В один из дней, я решилась на собственную вылазку. Думала стащить немного фруктов с прилавка на рынке и, хоть и не горя желанием совершать подобное, не могла поступить иначе, так как не ела ничего пару дней. Сил было немного, но мне тогда очень свезло, и я незаметно умыкнула пару яблок и даже булку хлеба. Моему счастью не было предела, ведь у меня впервые получилось самой достать себе еду. Не различая переулков, бежала куда глаза глядят и очухалась лишь тогда, когда наткнулась на банду и десяти человек – парни и мальчишки помладше. Хмурые и недовольные они мигом оживились, лишь завидев слабую девчонку с охапкой еды. Поняв их мотивы, я рванула бежать, но наткнулась спиной на огромного мужика, скалящего на меня свою мерзкую улыбку. От страха мои руки еще крепче прижали к груди сворованную еду, а ноги предательски задрожали. Окружившие меня о чем-то переговаривались, смеялись и уже тянули свои руки ко мне, хватая за волосы, шею, плечи – за все, куда дотягивались. Не выдержала я тогда и громко заревела. От такого они слегка оторопели, и прийти в себя им не дали, пальнув в воздух из ружья за их спинами. Тогда услышала я только топот ботинок беспризорников, бросившихся врассыпную. Боялась я открыть зажмуренные глаза, ровно также, как и начать дышать. "- Эй, ты в порядке?" – спросил тогда меня веселый, но тонкий девчачий голос. Немного приоткрыв веки и взглянув в сторону, откуда говорили, я выронила все, что так крепко держала. Передо мной стояла моя спасительница, широко мне улыбаясь. Спасительница с ружьем в руках, голубом платье, с копной золотых волос и с веснушками на щеках. Она хохотала, видя мою реакцию, а я молча восхищалась, удивлялась и завидовала ей, даже не зная, что это за девушка. — Как думаешь, кто была эта незнакомка? – женщина поправила прядь волос, мягко улыбаясь своим воспоминаниям. — Ну, да, думаю, догадался, раз не спрашиваешь. Звали ее – Портгас Ди Руж. Яркая, светящаяся и бесноватая девушка с очень добрым сердцем и справедливой душой. В тот день она меня спасла, и с того момента я не отходила от нее ни на шаг. Взяв под свое крыло, Руж стала мне подругой, госпожой, сестрой, тем, кого мне всегда не хватало — она стала моей семьей. О том, зачем ей это было нужно, я узнала спустя два месяца. На тот момент, когда она привела меня в свой дом, Руж уже носила под сердцем сына, ничуть не меньше трех месяцев. Все время я заботилась о ней. Никогда не спрашивала, кто отец будущего ребенка, и где он пропадает, вместо того, чтобы быть рядом. А она мне за то отвечала благодарностью. Все стало понятно на пятом месяце. До рождения ребенка оставались еще пол срока, а Руж будто и не замечала этого вовсе. Однажды она вошла в дом, застыв на пороге. Промокшая, бледная, с дрожью во всем теле, да босиком. Я лишь чудом успела подловить ее, прежде чем она рухнула на пол, не в силах держаться на ногах. Страшный ливень заливал наш дом через открытую дверь, а она смотрела на свои руки, сжимая их в кулаки. Единственное, что смогла она сказать тогда: «Теперь я одна. А он остался на эшафоте. Его больше нет». Не составило труда моему уму понять, о ком говорит Руж. И одна только мысль, что отец этого чада, которое скоро появится на свет, ни кто иной, как – Гол Ди Роджер, обожгла мое сердце. Я подумала о том, каким же будет этот малыш. Такая сильная кровь – его и ее, дала ему жизнь. Дала силу. И чувствуя эту силу, ощущая его громкую судьбу, я смогла лишь крепко обнять будущую мать, успокаивая, приговаривая всякие бесполезные, как мне казалось, слова. А потом пришли дозорные. И Мировое Правительство отдало приказ. Жестокий, бесчеловечный, невыносимый, отвратительный. Они охотились за каждой беременной со сроком от пяти месяцев. И мы с ней боялись, боялись так, что могли подолгу не выходить из дома – по нескольку дней. А если и приходилось выходить за едой, я старалась одеть ее так, чтобы растущий живот был хорошо спрятан и не вызывал подозрений. Так продолжалось долго. Через полгода Руж не родила. Я не понимала, как такое может быть. Однако она продолжала носить малыша, и тот спокойно ожидал разрешенного момента. Не была я уверена, с помощь чего и как она оттягивает срок рождения столь долгое количество времени. Ведь такого просто нереально. Тогда она и рассказала, по секрету, о Воле. Однако мне все равно всегда было страшно за нее, я боялась каждую минуту и молилась каждую секунду. И вот, когда Мировое Правительство не возымело успехов в поисках сына Гол Ди Роджера, они покинули остров. Это случилось через год и почти три месяца. Через неделю Руж родила прекрасного мальчика, а я приняла роды и первая, кто увидел маленькое хмурое личико. Радости не получилось. Та, кто за короткое время успела стать мне семьей, потратила слишком много себя, дабы защитить единственно-дорогое, что успел оставить ее возлюбленный. Ее хватило всего на пару слов. «- Заботься о нем, как о своем. Не дай в обиду. Это мой сын – Гол Ди Эйс…» - то была ее последняя фраза. Всю ночь я просидела с плачущим ребенком, совершенно не представляя, что мне делать, куда идти, как быть. Мыслей не было. Была лишь пустота в голове и боль в сердце. А на утро пришел он. Адмирал Дозора – Монки Ди Гарп. Я решила – это конец! Забилась в угол, прижимая к себе маленького плачущего Эйса и выставив впереди себя зажатый в руке нож. Но мужчина медленной походкой подошел к молчаливой и бездыханной Руж, поцеловал ее в лоб, после чего укрыл одеялом. Оторопев, я растеряла всю свою воинственность, тихонько укрывшись в углу. Эйс подозрительно притих, а Гарп взглянул на меня. Так он и рассказал мне, о чем попросил его перед смертью Роджер. И видела я в его глазах борьбу чувств, в которой было место уважению, сожалению, долгу и сочувствию. Он присел возле меня с суровым непроницаемым лицом, протягивая руки к малышу. В эту минуту ко мне пришло осознание, что я слаба и бесполезна. Да и, в конце концов, кто я и кто этот мужчина? Раз сам Роджер доверил ему своего ребенка, как я могу противится такому решению? Что я дам этому мальчику? У меня ничего не было. В свои двадцать один год, я осталась бесполезной ветошью, какой всегда была. Трудно было, но я отняла от сердца Эйса и вручила его Гарпу. Я осталась совсем одна. Через пару недель мне захотелось покинуть этот остров и уплыть с торговым кораблем как можно дальше, попытаться забыть случившееся. Но я попала на невольничий корабль и проплавала рабыней на корабле пиратов около трех лет. Честно, я мало помню события этого периода, да они и не важны. Потом каким-то чудом мне удалось сбежать с него, на остановке у очередного острова. Там я долго пряталась, пока не убедилась, что корабль покинул порт. На том пологом острове в Ист Блю прожила я около трех лет. Там я освоила азы медицины и лечения травами. Мне всегда нравилось это. А потом я опять попала к пиратам. Но уже добровольно, как врач. С ними я пробыла долгих шесть лет, пока не произошел один случай. Вообще, я довольно трусливая всегда была и старалась с корабля не сходить. Но в одно из наших плаваний, мы причалили у земли под названием Гогаласт. Читая много книг, мне довелось узнать, что именно на этом острове можно раздобыть крайне редкие травы с целебными свойствами, а также множество полезных грибов и даже насекомых. Пересилив себя, я решила пойти на разведку, заранее обязав себя далеко не соваться и вернуться через пару часов. Но все пошло не так, стоило мне лишь ступить под сень высокой зеленой чащи. Моя корзина наполнялась тем больше, чем глубже я заходила, уводимая свежими, яркими цветами и листьями, приятными запахами и невероятными птичьими трелями. Я была как в сказке под пеленой радужного забвения, которое с треском лопнуло подобно мыльному пузырю, когда я наступила ногой на нечто острое и проткнула ногу. Конечно, боль была не слишком сильной и рана ерундовой, учитывая то, что с собой у меня было чем залечить ногу, но я вспомнила о своем обещании, при уходе с корабля, и посмотрела вверх на пятна темнеющего неба сквозь кроны высоких деревьев. Я похолодела и меня объяла жутчайшая паника. Особо я не думала куда бежать, сорвавшись с места, просто кинулась наугад, прорываясь сквозь заросли, да панически озираясь по сторонам. Темнота все быстрей сгущалась в лесу, а через час я совсем не разбирала ничего. Стало жутко и страшно. А еще корабль должен был отчалить с заходом солнца. Вторая волна паники захлестнула с головой и я, отбросив корзину, ринулась сквозь режущую траву и огромные листья липких кустов. К тому же голод дал о себе знать. С утра, не съев совсем ничего, я только в тот момент вспомнила об этом и пожалела. Меня трясло, знобило, хотелось есть и порезы по всему телу мерзко саднили. Стали закрадываться мысли, что пришел мой конец. Я рыдала и пыталась звать кого-нибудь не громко, не знаю зачем. Однако вскоре замолчала, ощутив позади себя бесподобный аромат. Принюхавшись, не получалось понять, откуда же может исходить такой божественный запах. Сладковато-пряный, чем то похожий на дерево сандала с примесью карамели. Остальные мысли моментально покинули мою голову, и я уже на коленях ползла по пути к дивному аромату. За завесой листьев, на плетущейся лиане, прогибая ее вниз, я обнаружила странный темно-бордовый фрукт, кожура которого была испещрена пересекающимися жилками, похожими на вязку на свитере. Вокруг него летали маленькие зеленые светлячки. Посмотрев на него жадно, я наплевала на всякое чувство рациональности и самосохранения. Поддалась животному голодному инстинкту, сорвала плод и вцепилась в него зубами. Даже ощущая его отвратительный вкус, я продолжала вгрызаться в него, жевать, пока просто не потеряла сознание. Самое интересное, что очнувшись с утра, чувствовала я себя прекрасно. Со мной ничего не произошло, мало того, оказалось – что я почти добежала до того места на берегу, где сходила с корабля, а сам корабль и команда ожидали моего возвращения. Тогда я и забыла – без врача корабль не уйдет в море. Я быстро забыла о произошедшем на острове Гоголаст, и никому не рассказала. Не видела в том событии ничего особенного. Только однажды, когда я краем уха уловила отрывок разговора нашего командира и рядового пирата о необычных и редких Дьявольских фруктах, странной формы и гадких на вкус, которые даруют съевшему их нечеловеческую силу, я задумалась. Из всей той информации, которую удалось найти на нашем корабле, точно я поняла лишь одно – я съела Дьявольский фрукт. Но было непонятно, какой же силой он меня наделил. Физически и морально ничего не менялась, вот только у воды мне однозначно становилось слишком плохо. Что и являлось главным подтверждением моей теории. Когда мы с командой причалили у следующей земли, я с ними распрощалась. Тогда впервые после смерти Руж, я ощутила похожие чувства потери семьи. Но я понимала, что моя судьба круто поменялась, и мне хотелось понять, что делать теперь. Как ты мог догадаться, осталась я на этом самом острове. На Зерксе. Я не выбирала, просто первый попавшийся остров стал моим домом. Здесь я нашла хорошую библиотеку и заслужила уважение местных городских людей, как хорошего врача и целителя. Я знала, что нашла свое место, что здесь есть все, о чем я мечтала. Только сила моего Дьявольского фрукта оставалась загадкой, пока не заболела одна девушка. Я долго лечила ее, выхаживала, но болезнь неизвестная мне, буквально сжигала ее изнутри, ей становилось хуже. И однажды днем, когда ее родители ушли, потеряв всякую надежду, я сидела на краю ее кровати, держала за руку. Девушка была самая обычная: не высокая, не низкая, светлые русые волосы косой лежали на подушке, а зеленые, почти потухшие глаза грустно улыбались. « - Наверное…» - шептала она, покашливая, «- я прожила как-то не так.… Иногда мне кажется, что где-то в другой жизни.… В другой жизни я известная на весь Новый мир танцовщица. Которую все знают.… Любят и уважают. Жаль, что в этой жизни я всего лишь обычная торговка тканью…» Она судорожно дышала. «- Я ведь буду танцовщицей, Шино-сан? Скажите мне, пожалуйста», — девушка крепко сжала мою руку, пока слезы текли из ее глаз. Мне стало так обидно и жалко ее, жаль ее мечту, которая не смогла сбыться. Она прожила недолгую жизнь, да и ту, не такой, как хотелось. Тогда я очень нежно поцеловала ее в лоб и сказала: — Конечно, будешь. В другой жизни ты обязательно будешь танцовщицей, Марсель, — говорила ей я. Неожиданно в тот момент пространство будто подернулось рябью, воздух накалился вокруг, охладел, а потом вновь пришел в норму, а я ощутила покалывание в пальцах рук. Резко отдернувшись, мои глаза увидели невозможную картину. Марсель лежала на кровати здоровая, румяная, улыбалась мне, протягивала руки, но ничего не говорила. В тот раз я не сразу поняла случившееся. Но девушка выздоровела. Правда, она изменилась, стала совершенно другой, изменился ее характер. Марсель не узнавала не только своих родственников, но и друзей. Всех, кроме меня. И о том, что было до того, как она очнулась у меня на руках, совершенно ничего не помнила. Вскоре она вовсе покинула наш город и остров. И как ты думаешь, что с ней теперь? Да. Она известная танцовщица, ты, уверена, слышал о ней. Та самая — Небесная Марсель. Именно с того дня понемногу приходило понимание, что за сила скрывается внутри меня, а после я нашла информацию о том фрукте съеденным мной. Я съела Шино-Шино фрукт, поэтому так меня и называют. Фрукт, изменяющий судьбы людей по-моему усмотрению. Но мое усмотрение исходит лишь от пожеланий приходящих ко мне. Они просят, и я помогаю. Но и у этой силы есть своя темная сторона, позже я расскажу о ней. А пока я училась обращаться со своей способностью и применять ее в добродетельных целях, я узнала о молодом пирате, успевшем уже заслужить к своей персоне повышенное влияние Морского дозора. Молодой пират Портгас Ди Эйс. Впервые увидев листовку с наградой за его голову, в груди у меня тревожно кольнуло. Он стал таким взрослым, очень похожим на свою мать внешне, да и по характеру тоже немало сходств нашлось. Но я чувствовала, что грядет что-то ужасное, что не давало мне покое на протяжении следующих пяти лет. Сделать же я ничего не могла. А когда я оказалась в городе и увидела у людей в руках газету о заключенном в Импел Даун пирате команды Белоуса – Портгас Ди Эйсе, тогда мое сердце сделало кульбит, и я пережила сердечный приступ. Оправилась я быстро, но паника и мысль о том, что я должна быть там, чтобы спасти сына Руж, хотя бы попытаться сделать это, не переставая, звучала в моей голове. И я отправилась, несмотря ни на что. Стоит ли говорить, что я не успела, ничего не смогла изменить? Вы похоронили их на острове, который северо западнее Зеркса, о котором мало кто знает. Но не я. Это было так больно, так невыносимо! Стоять у его могилы, не успев ничего сделать, не успев увидеть его, не выполнив просьбу его матери. Меня рвало на куски, я думала, что умру сама у его надгробной плиты, захлебнувшись слезами и чувствами, что резали изнутри. Не зная зачем, я схватилась рукой за его бусы, от безысходности, наверное, и стала громко кричать. Я срывала голосовые связки, выбивала весь воздух из легких и твердила о том, что так быть не должно. Что у Эйса другая судьба, и он должен быть жив! Жив потому, что я обещала, и я не сдержала свое слово. Он должен жить другой жизнью, не жизнью пирата! Дождь зарядил в тот вечер. Сильный ливень, холодный, а я сидела у шершавого камня, дрожала и рыдала, как ребенок. Даже не заметила, как уснула. Уснула, словно провалилась в глухую яму прошлого, наблюдая разные обрывки жизни своей и не только. Разбудило меня легкое, но настойчивое касание. Влажное и прохладное. Когда я с трудом разлепила глаза, я подумала, что еще сплю, но наваждение не проходило, а все вокруг приобретало реальные краски, запахи и звуки. Эйс коснулся моей руки еще раз и ничего не выражающими глазами смотрел мне в лицо. А я смотрела в зияющую в его груди дыру с запекшейся на коже кровью и со всем остальным ужасом. Мне стало и страшно и радостно. Чего больше – я не знала. Но поняла то, что он абсолютно был безволен и не соображал ничего. Как кукла. Единственное решение, пришедшее мне на ум тогда – отвезти и спрятать его в мой дом, а после, разобраться с тем, что я натворила. Ужас от возможного исхода всей этой затеи не покидал меня полгода. Только через спустя данный срок, он смог стать нормальным человеком. Стал разговаривать со мной, проявлять характер, стал тем, кем мог быть когда-то. Я дала ему имя Рик. Так, чтобы просто. Он ничего не помнит о прошлом, а рану его я залечила. Дело все в том, что люди, получившие второй шанс, никак не должны контактировать с людьми из прошлой жизни, не должны касаться предметов их прошлой жизни. Все должно быть с нового листа. Иначе они начинают сомневаться, вспоминать, сходить с ума, теряться в том, где вымысел, а где правда. Не знают чему верить. Были те, кто убивал себя, не выдержав. Немало таких. А знаешь, по чьей вине это происходило? По вине тех, кто не мог смириться с их новой жизнью и желали их вернуть! Я говорила, предупреждала их об этой опасности! Но меня не слушали. Люди очень эгоистичны. Шино, наконец, замолчала, потеребила свой темный воротник платья, а набравшись силы, взглянула в лицо гостя, молчавшего все это время. Она надеялась, что он слушал ее. — Теперь ответь мне, — очень тихо, но твердо задала она вопрос, — хочешь ли ты, чтобы он умер снова, мучаясь, не зная где правда и где ложь? Марко силился понять и принять все услышанное им в течение долгого часа. Это было странно, непонятно, невообразимо, трудно, больно, тоскливо, радостно, зло, невыносимо! Смотря в пол, мужчина пересчитывал пальцами гладкие грани каждого драгоценного камня на своем золотом поясе и не знал, что ответить этой женщине. На крыше раздался странный шорох и тихий писк. Феникс вскинул голову, рассматривая потолок. — Птицы бегают, — объяснила женщина, поднимаясь с табуретки, чтобы подойти к серенькому серванту с намерением найти там что-то. — Бусину то отдадите? — наконец, подал он голос. Шино даже немного вздрогнула, привыкнув к тишине. — Конечно, только найду ее. Где-то здесь лежала. Где же? — она ходила, рылась в комнате везде, где возможно. — Можно поговорить с ним десять минут? — вдруг решился он. — Зачем? — слишком резко обернулась хозяйка дома. — Да и о чем? — Я не буду говорить о прошлом, спрошу о том, что сейчас. Хочу голос услышать, —последние слова Марко сказал еле слышно. У Шино сжалось в груди. Она прекрасно его понимала, поэтому сделала маленькую поблажку. — Десять минут, не больше. И без провокаций. Ты умный, я вижу это. Кивнув, мужчина поднялся. — А я пока бусину найду. Иди. Марко преодолел темный коридор, потянул на себя дверь, и на него подул теплый свежий ветер, смывая тяжелую атмосферу разговора. Во дворе тихо шуршали ветви ивы и листья осоки. Все происходящее казалось сном, болезненным, приятным и тоскливым одновременно. Мужчина раз за разом прокручивал в голове, услышанное им, и все больше ему хотелось дотронуться до Эйса, поговорить, увидеть еще раз, увидеть живым. Феникс стал озираться направо и налево, в поисках его, не желая попусту тратить отведенное ему время. — Эй, — вдруг окликнули его, — это ищешь? Обернувшись, Марко задрал голову кверху, обнаружив сидящего на выступающем куске черепичной крыше того, кого искал. Привычка парня – сидеть на крышах, по видимому, ничуть не изменилась, чему пират усмехнулся, а вот выражение лица не светилось привычной беззаботностью и дерзостью – это оказалось больно. Эйс или как его теперь звала Шино-сан – Рик, сжимал между указательным и большим пальцем красную бусину, смотря сквозь ее узкое отверстие на окрашенное рыжим цветом небо, жмуря один глаз. В одно ловкое движение он приподнялся с крыши, да спрыгнул с нее в нескольких шагах от гостя. Мужчина наблюдал за ним молча, сунув руки в карманы штанов, чувствуя, как холодит кожу спины вечерний бриз, гонимый с моря. — Вот, — парень остановился в шаге от Феникса, протянув на ладони свою находку. — Нашел ее днем, под столом лежала. Он оглядывал Марко, вроде и непринужденно, но так жадно, что пират слегка стушевался. — Спасибо, — забирая свое маленькое сокровище, Феникс коснулся кончиками пальцев мягкой ладони, ощутив приятное знакомое тепло, которое чуть не дало трещину всей его выдержке. — Важная вещь, да? — Рик стоял, перекатываясь с пяток на мыски, спрятав руки за спину и смотря на светловолосого гостя слегка наклонив голову вправо — Пожалуй, — не очень убедительно. — Важные вещи, как и важных людей, нужно беречь, иначе легко потерять. Марко во все глаза уставился на веснушчатое лицо. Эйс редко говорил подобные вещи, с глубокой мыслью или подтекстом, а если случалось такое, то сопровождалось улыбкой, а не серьезной внимательной миной, как сейчас. — Да, ты прав, очень легко. — Надеюсь, найдешь, а если нет, приходи к Шино-сан и заживешь по-новому, — Рик совсем чуть-чуть улыбнулся, если хорошо присмотреться. Кивнув в ответ и, никак не найдя тех слов, вместе с теми вопросами, о которых ему хотелось поговорить с Эйсом, он мог только наблюдать, как удаляется знакомая фигура. Парень же, у самой двери оглянулся, махнул на прощание, скрывшись в глубине дома. Марко тяжело дышал. Но не пытался двигаться с места. Это был Эйс. Совершенно чужой Эйс. Которого он точно не знал и не помнил.