Коллапс одного мира

Рори пребывал в задумчивости последние три-четыре недели, его мысли метались от одной крайности к другой. Бывало, что он по полночи не мог уснуть, обдумывая свои реалии и пытаясь принять решение. Время шло, выпуск приближался, а он не мог решить свою дилемму, не мог определиться, куда податься после окончания пансионата. Он прислушивался к разговорам соучеников, пытаясь найти зерно истины в их спорах, только споров никаких почти не было: большинство выпускников, рослые недалекие парни, уже написали прошения о направлении в учебки силовых ведомств, и теперь только спорили, где круче — в полиции, армейских частях или в частных охранных фирмах. — Уж лучше патрулировать улицы и подбирать упившихся возле клубов, чем изображать тень при каком-то золотом мальчишке, внуке олигарха или любовнике эстрадной звезды. А не дай Мерлин саму звездульку охранять!.. — высказал свое мнение Искандер, смуглый предводитель всей шайки-лейки, заводила и спортивный капитан во всех играх в группе. Ему возражал Ластик, его друг и вечный соперник Лешка, высокий, худой, белобрысый: — Так тебе и удалось устроиться к олигарху или видеозвезде! Туда возьмут проверенного, опытного храна, прошедшего школу военных легионов или полицейских рейдов. Да еще кучу тестов на сообразительность и ай-кью надо пройти, а ты только тест по спорту и физическим единоборствам сможешь достойно сдать. Туда скорее дохлик Рори пробьется, вот уж кто учиться любит! Да он даже в выходные читает! — при этих словах заржали все, презрительно окинув взглядом щуплую невысокую фигурку Рори, читающего что-то с планшет-учебника возле искусственного фальш-окна подземного класса. Вся компания одногруппников вынужденно находилась в спальной комнате выпускников, по распорядку эти три часа перед ужином они должны были заниматься самоподготовкой или хотя бы повторять видео-уроки. Только восемь из десяти обитателей комнаты уже и забыли, когда в последний раз читали с планшет-учебника или просматривали повторно видео-уроки. Их интересовали спортивные занятия, красиво накачанные мышцы, рельефно очерченные кубики пресса и разученные приемы единоборств, требующиеся и в армии, и в полиции. А учеба — да кому она нужна? Вон пусть такие мелкие, как Рори, учат, таких в силовые подразделения не возьмут, даже если семья выложит кругленькую сумму за поступление, а уж из пансионата отказников и сирот только сильные и рослые пробьются. Вот они все старались, наращивали мускулы и тренировались до седьмого пота. Пансион для детей, потерявших по разным причинам родительскую опеку, находился в одном из округов столицы, на седьмом подземном уровне. В основном сюда попадали дети с генетическим отклонением, столь мизерным, что сканирование живота беременной матери не могло выявить на ранних сроках, а когда ребенок рождался с небольшим отличием, мать ставили в известность, что полноценных гражданских прав ее дитя не получит. По закону Мегаполиса о демографической безопасности люди с генетическим отклонением не имели права на передачу своих дефектных генов будущим поколениям, а значит рождение детей от таких родителей являлось преступлением. В борьбе с перенаселением любая семейная пара имела право только на одного ребенка, но бывали из этого правила и исключения: особо физически одаренные и гениальные ученые попадали под специальную программу, в результате у них могли быть сотни детей, полученные методом искусственного оплодотворения, о которых им ничего не сообщали. И второе исключение — при рождении первого генетически-неполноценного ребенка матери давался день на обдумывание решения: забирать новорожденного или, сдав в спец-пансионат на воспитание, получить ещё один шанс и право на второго ребенка. Но если и второй рождался с отклонениями, тогда и отец и мать навсегда лишались права на рождение наследника. Невзирая на высокий уровень науки и медицины, а может, наоборот, из-за перенасыщенности организмов будущих матерей всевозможной химией, да ещё свое веское слово сказала вконец испорченная экология и дефицит чистой воды, но больных детей рождалось всё больше. Часть дефектов успевали разглядеть на ранних сроках, но часто мелкие изменения, такие, как шестипалость, гетерохромия и альбинизм, — выявлялись только после родов. И перед матерью закон ставил трудный выбор, часто рвущий душу, но иногда встречались родительницы, которые с легкой поспешностью отказывались от новорожденного, лишь бы о их позоре не узнали муж и знакомые. Такой же жестокой оказалась и мать Рори, сообщившая мужу, что младенец родился мертвым, что также случалось нередко. А сама решительно подписала отказ в первые минуты после родов, только услышав статус ген-отсев, присвоенный младенцу из-за большого родимого пятна, протянувшегося узкой полоской от виска по щеке и шее до самой ключицы, по форме напоминающего лезвие ножа. Да и сам ребенок был маленький и щуплый, добрые доктора, насмотревшиеся на множество таких случаев, тут же поместили его в кокон, подключив все системы, позволяющие усилить иммунитет и подправить общее состояние организма. Мать быстро покинула клинику на второй день, отказав своему сыну в последней милости — получить имя из ее уст, что обычно все делали: уходя навсегда, нарекали памятным или родовым именем. Но эта женщина так спешила забыть свой позор, что перенесла весь свой негатив на крошечный комочек плоти, отказываясь и смотреть, и даже говорить об этом. Имя ему дали акушеры, способствовавшие его рождению: имя Родерик подарила медсестра, обожающая стерео-сериалы, где самый популярный артист именовался именно так, отчеством он обзавелся в честь доктора Мстислава, а фамилию Лацис предложил ассистент, такой же из ген-отсеянных, вечный фельдшер, не имеющий ни гражданского статуса, ни малейшего шанса передать свою фамилию детям, ибо их никогда не будет. Как и не будет детей у Рори, и у всех его соучеников в пансионате, так как закон жесток, но он закон. Небольшое вмешательство, один укол, и стерильность новорожденного обеспечена, согласно тайному подпункту указа Правительства Мегаполиса. Правительство оправдывало себя, так как в древней Спарте этих детишек сбросили бы со скалы, в старые времена они бы зачахли от плохого ухода в интернатах или выросли в детдомах асоциальными личностями. А тут, в Мегаполисе, где и так было плохо с рождаемостью, а здоровых детей становилось всё меньше и меньше, был подписан драконовский закон, по которому из этих детей воспитывали «терминаторов», ведь во все времена требовались охрана и армия. Им создали все условия, обеспечивали по выходу или хорошим жильем или, по выбору, деньгами на получение образования. Вот Рори и разрывался, как Буриданов осел, то ли, получив хорошую квартиру в подземных спальных районах, идти на любую предложенную работу: от уборки мусора до патрулирования нижних уровней, то ли, если повезет, обучаться на техника или ремонтника коммуникаций. Хотя он больше желал продолжить обучение профессии дизайнера, взяв грант денег вместо жилья. Только возникала дилемма: оплатив учёбу, Рори терял право на бесплатную квартиру, но и потом, получив образование, если повезет устроиться на квалифицированную работу, он смог бы за несколько лет накопить на жилье. Только никакой гарантии трудоустройства у него не было, ибо он был человек без гражданских прав, личность второго сорта, бета. И, получив хоть три золотых диплома, не факт, что не придется устраиваться на ту же работу охранника, уборщика или ремонтника, что могли бы ему предложить после выпуска из пансионата вместе с жильем. А так он мучился сомнениями, что отказавшись от квартиры в пользу будущей квалифицированной профессии, в итоге не получит ни того, ни другого.