Коллапс одного мира

Уже перед самым выпуском Рори смог определиться с выбором. Нет, свой дом он очень хотел, но желание учиться явно пересилило. Он получил выходное пособие, сиротский капитал в сто тысяч безналичных кредиток, достаточный для покупки маленькой квартирки в новостройке-небоскрёбе или более просторного жилья в подземных жилых ярусах. Но эти же сто тысяч стоило и обучение в университете. Правда, принятые законы о закрытых кампусах для студентов ставили очередной барьер на пути к цели, так как студенты на все пять лет поступали в закрытое учебное заведение, из которого было только два выхода — или после окончания с дипломом, или после исключения с волчьим билетом. По факту они находились на казарменном положении, закрытые защитным куполом кампуса, не имеющие ни прав на выход, ни возможности подработать. Только учиться и учиться, и так все пять лет… Рори это было не по средствам. Кроме злополучного сиротского капитала у него не было ни одного кредита — ни на одежду с обувью, ни на оплату учебников, ни на сетевой трафик для планшета. Да и кушать что-то надо, и оплачивать жилье в кампусе. Значит, обучаться на обычных условиях он себе не мог позволить. Разумеется, он мог бы поступить на более дешевую специализацию, в какое-нибудь техническое училище или краткосрочные курсы. Только и в этом были свои минусы. С подобным образованием и думать нечего получить хорошую работу, подобных дешевых специалистов выпускалось очень много, между ними была бешеная конкуренция за приличные вакансии. Одинокому сироте без протекции не светило ничего хорошего. Самое большее — ассенизатором на нижних уровнях коллектора или истребителем крыс-мутантов там же. Хотя если бы Рори имел полный гражданский статус, тогда мог бы претендовать на работу в цехах или на фермах по выращиванию белковой массы из водорослей. Или на фабрике по переработке этой же водоросли в пищевой концентрат, его фасовке, распределении по точкам общепита и магазинам. Только служба безопасности мегаполиса неусыпно бдила и не допускала к стратегическим производствам нестабильных лишенцев. Рори не по одному разу перечитывал постановление, закрывающее для него многие направления в учебе и работе, тяжело вздыхал, вспоминал недобрым словом правительство и нерадивую мать. Последнюю особенно эмоционально, но не зло. Он пытался понять мысли и чувства женщины, которая выносила, родила и бросила младенца, как ненужную тряпку, словно сломанную игрушку, будто испорченную вещь… Хотя… она отнеслась к нему гораздо хуже, ведь вещи берегут, иногда ремонтируют, бывает, годами сохраняют сломанную мелочь как реликвию, как память. Только родной сын для этой женщины не представлял никакой ценности. Рори всегда мечтал найти мать, взглянуть в её глаза, спросить: «За что?.. Почему бросила, не забрала, не вырастила в своей семье?..» Нет, Рори не ждал от этой женщины ничего. Он просто хотел понять, проникнуть в ее чувства, мысли. Но закон государства стоял на страже секретов личной жизни. Рори выяснил, что никто и никогда не раскроет имя его матери. Но как же хотелось узнать…

***

Просчитав все «за» и «против», пересмотрев все варианты, Рори решился принять участие в экспериментальном виртуальном обучении, благо, что университетский курс вмещался на сотне кристаллов и стоил в два раза дешевле, чем посещение занятий у профессоров в аудиториях. — Молодой человек, вы хорошо подумали? — попытался его отговорить клерк, оформляющий договор об интернет-обучении. — Самостоятельно заниматься начинали многие, но только единицы смогли всё выучить и сдать экзамены. Остальные сходили с дистанции, бросали учёбу, ведь их никто не контролировал! — клерк, холёный и лощёный в своем дорогом костюме, смотрел с брезгливой насмешкой в глазах на бледного худющего приютского воспитанника, одетого в серый казённый комбинезон. — Вы же потеряете свои деньги. Зачем вам эта учеба? Идите на бесплатные курсы, а ваш сертификат мы поможем вам обналичить. Как вы смотрите на двадцать процентов от всей суммы? Рори растерянно замотал головой, подумав, что эти кабинетные шаркуны недаром ставят перед приютскими преграды на пути к обучению. С одной стороны — кому нужна лишняя конкуренция от упорно карабкающихся вверх по лестнице жизни? С другой — чем больше согласится незаконно обналичить сертификат, тем больше кредиток достанется посредниками. Хотя, если они берут за свои услуги всего двадцать процентов… многие рискнут вместо жилья или оплаченной учёбы получить на руки живые деньги. Многие, но не Рори. Он только хотел ещё раз подтвердить намерение учиться, как клерк перебил его: — Нет-нет, ты не спеши отказываться! Подумай ещё раз! Я тебе прямо сейчас выдам двадцать тысяч, и ты пойдёшь тратить. Сможешь накупить себе модной одежды, пригласить девушку в живые сады на крыше небоскрёба, приобрести себе аэроскутер или снять самые роскошные апартаменты… — Нет, меня это не интересует! — вспылил Рори, только представив, что этот мажорчик хочет ограбить его, выманить подъемные от государства, отобрать право на учёбу или лучшую жизнь в собственной квартирке. — И если вы не прекратите на меня давить, я выложу в сеть наш разговор. Я официально уведомляю, что всё пишу на коммуникатор. — Зря всё это, — поскучнел ликом клерк. — Я же хотел помочь… Но как хотите, — перешёл он на официальный тон. — Как только вы внесёте на счёт деньги, договор вступит в силу. Я выдам вам кристаллы с записями лекций, аппарат для их считывания и график посещения куратора. Проверка знаний — раз в месяц. Консультация у куратора — три дня перед проверкой. Разумеется, вы можете обращаться с вопросами к нам и в другое время, только ответить вам будет некому. Все профессоры-кураторы заняты на основном месте работы — в университетах. — Даже через коммуникатор? — В их контракте нет такого пункта, чтобы они тратили своё время на виртуальщиков-заочников. Повторяю, они будут в вашем распоряжении три последних дня месяца. Клерк выдал плоский пенал, заполненный ровными рядами прозрачных кристаллов, покопался в столе и вытащил потрёпанный считыватель устаревшей модели с голограммным экраном, настраиваемым вручную. Считыватель выглядел так, будто провалялся пару лет на дне мусорного бака, а потом был отмыт, начищен, слегка подрегулирован и выложен в коробку к остальным только для количества. Рори заподозрил, что кто-то присвоил положенные студентам новые приборы, заменив их на старый хлам. Учиться на таком — сущая мука, но и скандалить он не привык, даже в приюте старался прожить тихо, мирно и бесконфликтно, погружаясь в миры вирт-книг и интернет-изданий. Он взял в руки аппарат, попытался вставить кристалл в приемное отверстие, но оно было перекошено, при включении индикаторы едва тлели, а не загорались бодрой готовностью к работе. По видимому, заряд энергии в аккумуляторе стремился к нулю. Ну как с таким хламом можно работать?! Рори ещё раз с сомнением окинул взглядом эту ломанку, которая на общем фоне богатой отделки офиса смотрелась совершенно нелепо, и робко спросил: — А можно это как-то заменить? — Нет! — отрезал клерк. — В этом году уже все аппараты розданы. Берите, что дают! — Но почему вы так? — удивился Рори. — Я же оплачиваю учёбу и жду, что мне предоставят все исправное и рабочее… Я же могу в сети вас так ославить, что к вам никто больше не пойдёт… — Да ради Бога. Если ты это сделаешь, многие будут только благодарны! — Но почему?! — Хм-м… выглядишь умником, а задаёшь глупые вопросы. Ты зачем сюда пришёл? Учится? Вот и учись! Бери свои кристаллы и отправляйся… Только покинув офис, Рори начал догадываться, что его успешная учёба никого не интересует, что преподаватели не горят желанием что-то менять в программе обучения. Ведь если все студенты смогут получать знания с кристаллов, тогда их профессия преподавателя исчерпает себя. Зачем содержать штат из сотен профессоров и доцентов, обеспечивать тысячи студентов общежитиями, лабораториями и аудиториями? Всего-то надо начитать лекции на носитель, скопировать в кристаллы, размножить и раздать учащимся. Останется только проверять через компьютерную сеть, как усвоил знания студент. С этим прекрасно справится и примитивная программа тестов. Рори догадался, что все заинтересованные саботировали со всей силы эту вирт-учёбу: и преподаватели, и клерки, попутно наживаясь на наивных приютских сиротах и бедных студентах. Потратив пятьдесят тысяч на учёбу, Рори стал просматривать сайты продажи недвижимости, особенно разделы с самыми дешёвыми квартирами. У него была цель купить для себя хоть какой-то угол, хоть микроскопическую квартирку, но свою. Только средств на счету катастрофически не хватало, у него оставалось всего полсотни тысяч, а самая бюджетная квартирка размером с собачью конуру тянула на семьдесят пять. От безысходности он хотел было снять комнатушку в общежитии на самых нижних ярусах, но убедился, что это не вариант. Дорого, шумно и ненадёжно. Самое главное — средства с сертификата надо было освоить в течении года, иначе они пропадут. Нужно срочно покупать… Но как, если ему, генотсеву без гражданских прав, даже кредита не дадут… А если каким-то чудом и выделят в банке недостающую сумму, то опутают процентами, словно паутиной, и будет он всю жизнь работать только на эти проценты. «Что же делать? Что же делать? — гремело в голове Рори назойливым стаккато. — Куда же мне податься? Где искать жилье и работу? Ведь в приюте после выпуска дозволено не более недели пробыть, а уже прошло три дня…» Он хаотично просматривал сайты в надежде натолкнуться на стоящую идею, он мечтал, что если бы у него был друг, с которым можно было бы поделиться проблемами, посоветоваться… Только Рори всегда был одинок. Его однокашники по приюту, здоровые спортивные парни, никогда не интересовались мелким хлюпиком, вечно таскающимся с учебным планшетом. Но даже если бы они общались, всё равно с его выпуска в комнатах никого не осталось, все они переселились в учебки и казармы. И только Рори пребывал в подвешенном состоянии, метаясь мыслями среди сотен предложений о продажах квартир, которые ему были не по карману. Наконец ему повезло — он увидел то, что можно купить за его средства. Нет, это была не квартира, это был сота-бокс, бюджетный вариант жилья. Проект под названием «Улей» выстроили в виде круглой стоэтажной башни, пронизанной семью централизованными лифтовыми шахтами. Она так и смотрелась сверху, как цветик-семицветик. Каждый лепесток имел свой цвет, каждая лифтовая шахта была окружена спиральными витками пандуса, словно галереей, на которую выходили тысячи и тысячи дверок из номеров-сот. На каждом этаже находились сотни жилищ размерами с некрупный диван, то есть полтора метра на два, и высотой в рост человека. Рори обрадовался, что квартира-сота была уже оборудована стереовизором на стене и мягким спальным местом во всю ширину комнаты, хотя при желании эта лежанка трансформировалась в некое подобие узкой кровати, под которой находились свободные ниши для вещей. Над головой был даже подвесной шкафчик с парой холодильных полок, с небольшим чайником и мультиваркой на две крохотных кастрюльки. Тёплое, уютное гнёздышко с гладкими пластиковыми стенками, с рассеянным светом, но без окон и личного санузла. Все удобства были общими — на каждом ярусе свои туалетные и душевые, стирочные и складские помещения. Пусть новое жильё было крошечным, но оно стало бесспорной собственностью вчерашнего приютского нищего. Тем более, как его уверил управляющий комплексом, многие молодые люди начинали самостоятельную жизнь с сота-бокса, а позже, накопив нужную сумму, переезжали в жильё попросторнее. Главное — получить приличную работу…