Мозаика

Вот зачем выпускникам факультета традиционной живописи такой непрофильный предмет как психология? Нет, вопрос неверно поставлен, предмет-то факультативный, поэтому зачем Соби на него понесло? Заняться ему нечем или внезапно много лишнего времени образовалось? Ни то ни другое, но Рицка ведь очень любит психологию, увлекается всерьез, может и профессией выберет. Вот Соби и ходит на совершенно ненужный ему предмет — чтобы иметь еще что-то общее с Рицкой, стать еще немножко ближе, он ведь станет ближе Рицке, если будет чуть лучше понимать, что тому дорого? И в целом Соби даже нравится, не то чтобы изучение психологии помогло ему лучше разбираться в людях, зато иногда все же помогает разобраться в себе. И Рицку он стал немного лучше понимать. Да и на работе, как ни странно, а уже не раз пригодилось. Но сегодняшняя лекция... Сегодняшняя все запутала. Лекцию читала ассистент профессора, еще совсем молоденькая, и поэтому наверное немного заносчивая, и предвзятая Куроке Умэ. Вообще-то Куроке-сенсей не смотря на возраст умная, и знает очень много, причем она практик, работает в приюте, сотрудничает с полицией. И ее лекции, во многом, кстати, благодаря и ее несдержанности, обычно бывают очень интересными, она всегда выходит за рамки формального рассказа, всегда эмоциональна и лично заинтересована, не боится затрагивать действительно острые темы. Одна беда, художников она на дух не выносит, почему-то считает их всех поголовно испорченными и порочными. Обычно Соби даже забавляют выпады Куроке-сенсей, то, как она смешно оттопырив нижнюю губу тянет: «Богемааа…». Но вот сегодня все ее уколы дошли до цели. Потому что тема... Тема оказалась личной: Куроке-сенсей сегодня читала лекцию о семейном насилии. Наверное, если бы Рицка был дома, у Соби просто не было бы времени, чтобы терзаться и выискивать в себе названные Куроке-сенсей пороки. Но Рицкины одноклассники устроили пижамную вечеринку, и Соби сам же настоял, чтобы Рицка пошел. И теперь сидит в темноте и пытается разобраться в себе. Может ли быть права Куроке-сенсей? Она сказала, что дети-жертвы насилия, вырастая, сами часто становятся такими же извращенцами. Причем нередко куда более изощренными и скрытными, чем совратившие их. Она еще много всего говорила про распущенность, провоцирующую первичное насилие, и многозначительно намекала на вольные нравы пресловутой «богемы». Но это все Соби уже не слушал, с головой уйдя в воспоминания. В итоге Кио, взявшийся за компанию ходить на лекции по психологии, заметил, что с ним что-то не так, пришлось выкручиваться... Дома Соби сначала отвлекался, пока придумывал и готовил угощение Рицке в гости. Потом провожал до самых гостей Рицку с двумя пакетами, большим с угощением, и маленьким с пижамой и теплыми носками, из-за которых они уже в дверях успели поругаться. Рицка дулся, ворчал, что куда продуктивнее провел бы этот вечер вдвоем с Соби, а Соби цитировал Куроке-сенсей, и нарочито нудно говорил, что замкнутые системы развиваются гораздо медленнее, а медленное развитие нехарактерно для Рицкиного возраста, поэтому для гармоничного роста Рицке целесообразно расширять круг общения и включать в него неформальные отношения со сверстниками... Тут Рицка не выдержал, отобрал у Соби большой пакет, и убежал в подъезд. Уже от дверей обернулся и высунул язык. Какой же он иногда ребенок! Когда Соби стоял на остановке, дожидаясь автобуса и почти докурив вторую подряд сигарету, от Рицки пришла смска: «Тут куча полуголых девочек, а ты сиди и нецелесообразно скучай!» Ну и почему так грустно, если Соби точно знает, что все правильно? «Я уже, Рицка...» прошептал себе под нос Соби, и не стал ничего отвечать, чтобы не отвлекать Рицку лишний раз. Минут через двадцать пришла еще одна смска, совсем короткая: «Я вот уже...» На душе тут же потеплело. А потом... Потом полезли совсем другие мысли. Прав Кио, Соби извращенец. Мало того, что у него самого весь мир на Рицке сошелся, так он еще и самого Рицку вон как привязал... И продолжает привязывать, шагу от себя не дает ступить. Соби стер уже написанную ласковую фразу, заменив ее ехидным «Отвлекайся на девочек, чмок» Дома честно пытался себя занять, сумел напридумывать дел почти до середины ночи. Наготовил еды чуть ли не на всю следующую неделю, Рицка опять ругаться будет, ну и ладно, пусть ругается, но ведь все съедает! Если бы не нравилось, не ел бы, это точно. Потом Соби перемыл посуду, отдраил комнату, перестирал и перегладил ворох накопившейся за неделю одежды — и толку почти никакого! Руки домашние дела занимают, но думать не мешают ни капли. Хотя, конечно, немного отвлекли. В третьем часу ночи отвлекаться стало больше нечем, и пришлось все же лечь и остаться наедине с воспоминаниями. Соби свернулся клубком и натянул на голову одеяло. В этой позе, поджав колени к животу и замотавшись в одеяло, как в кокон, ему с детства становилось чуть спокойнее. Иллюзия защищенности, попытка отгородиться от мира, спасибо Куроке-сенсей, Соби теперь знает, как это называлось. Пролежав даже без намека на сон несколько минут, Соби вздохнул и стянул одеяло с головы. Увы, ему уже давно не двенадцать, и он отлично знает, что от собственных страхов под одеялом не спрячешься. Значит надо раз и навсегда разобраться в себе! А для этого придется... Сначала придется все вспомнить. *** После того вечера, когда Ритсу-сенсей рассказал Соби о проекте Зеро и впервые познакомил его с кнутом, прошло почти полгода, за которые Соби успел многому научиться. Он завел в своей комнате аптечку, научился пользоваться ее содержимым и тайком пополнять ее, а еще теперь он умел заметать следы, игнорировать расспросы школьных докторов, врать учителям, не обращать внимания на насмешки одноклассников (на следующий день после первой порки он грохнулся в обморок прямо на уроке, и разумеется ему этого не забыли). Он даже немного гордился собой: он боец, он просто выполняет приказ жертвы, и неплохо выполняет... Единственное, что у него пока никак не получалось, так это не чувствовать обиды на сенсея. Неужели не было другого способа? Другие ведь... ведь больше никого... Соби гнал от себя эти мысли, но они все равно возвращались. Зато Соби почти совсем не боялся приглашений в кабинет сенсея. Они беседовали не каждый день, но два-три раза в неделю обязательно. То есть как беседовали? Чаще Ритсу-сенсей рассказывал что-то про Систему, иногда задавал вопросы. Соби должен был внимательно слушать и четко отвечать. Так было и до... кнута. Только теперь сенсей каждый раз запирал кабинет. Это настораживало и первое время даже пугало, и Соби решил было, что сенсей сам не знает, когда в следующий раз достанет кнут, но потом понял, что это тоже часть его, Соби, воспитания. И почти перестал бояться скрежета ключа. В этот раз все начиналось как обычно. Соби зашел в кабинет после ужина, сенсей запер дверь, задал несколько вопросов про школьные занятия, потом спросил про изостудию. А потом без всякого перехода велел снять свитер. — И майку тоже снимай, Соби-кун. Ритсу-сенсей подошел к нему и Соби даже успел немножко погордиться тем, что не вздрогнул, когда холодная ладонь сенсея коснулась его спины. А потом все пошло не так. — Ты еще вырос, Соби-кун, — ровно проговорил сенсей, — Знаешь ли ты, что сейчас ты точно одного роста со своей матерью? И Соби не удержался, спросил, хотя эти вопросы всегда огорчали сенсея. — Она была такой маленькой? — Не маленькой, миниатюрной, глупый ты ребенок! И ты на нее скоро совсем не будешь похож, если уже сейчас вымахал такой. Это в тебе от того проходимца! — сенсей вдруг сжал и пропустил между пальцами кончик кошачьего ушка, — Повернись ко мне. — Я похож и на отца? — прошептал Соби снова нарушив правила. — Только ростом, больше ничем, — голос сенсея изменился, он вглядывался Соби в лицо с непонятным, отсутствующим выражением, потом погладил его по щеке, чуть нажал на скулу, заставляя повернуться в профиль, Соби тут же решил, что это была почти настоящая ласка, — Сейчас ты как две капли воды похож на нее. Только на нее. Как же она красива... Что-то в поведении сенсея было не так, настолько не так, что Соби допустил третью ошибку и закрыл глаза. — Открой! — тут же резко скомандовал сенсей, — Я не разрешал тебе... — Извините, сенсей... — едва слышно прошептал Соби. Это было еще одной ошибкой, Ритсу-сенсей терпеть не мог мямль. Но в этот раз не стал ругать, а просто дернул за прядь волос, может даже и не в наказание, а просто так. — Волосы у нее были разве только чуть короче, она носила совсем мальчишескую стрижку, — сенсей вдруг наклонился и коснулся губами затылка Соби, — Ты даже пахнешь в точности как она! Соби перестал дышать. Сенсей кажется тоже. — Сними брюки и повернись к стене, — вдруг резко скомандовал он. …Потом Соби поблагодарил сенсея за урок. Тот стоял спиной, опершись об стол и сбивчиво дышал. Потом сенсей нервным жестом поправил очки, и Соби потрясенно заметил, как сильно дрожат руки у учителя... Соби быстро оделся, почти не путаясь в вещах, майкой торопливо подтер капли крови и спермы с пола, неловко скомкал ее и прижал обеими руками к груди. Тошнило и ноги подгибались, став будто ватными, он испугался что упадет. Хотелось бежать, бежать куда глаза глядят, но он знал, что убегать бесполезно, он уже пробовал, но его всегда находили и побег только усугублял наказание. А то, что его сейчас накажут, Соби не сомневался, он ведь нарушил правила, ослушался, сегодня он кричал... Он не хотел, честное слово не хотел! Бежать... Соби подождал минуту, не будет ли еще каких приказов, и тихонько выскользнул в коридор. Потом ему повезло дойти до своей комнаты, ни с кем не столкнувшись и не свалившись по дороге. В голове не было ни одной мысли, вообще ни одной, только пустота и дурнота. Соби сразу побрел в ванную, и там долго смотрел на собственный хвост, который упал на пол вместе с брюками. Так и стоял, в свитере на голове тело, без штанов и все еще сжимая в руке грязную майку. Зато мысли вернулись, и принялись лихорадочно метаться в гудящей голове. Это ведь... Он ведь сделал это потому что любит, да? Это ведь так называется? Любовь? Говорят же: "занимались любовью", значит это любовь? Это ведь хорошо? Конечно, хорошо! Разумеется, хорошо! Любит, все же любит... Значит Соби должен быть счастлив. А он и счастлив, конечно же! Очень счастлив! А тошнит просто с непривычки, просто в следующий раз не надо ужинать и все, придумал, он просто не будет больше ужинать, и в следующий раз все будет хорошо. То, что следующий раз будет, Соби не сомневался. Если только суметь вырасти сразу как сенсей, и тогда наверное он больше не тронет... Но это не получится, значит... значит Соби должен быть благодарен за внимание. За любовь. А чтобы не тошнило надо просто больше не ужинать. Когда наклонился за хвостиком, его все же стошнило. Колени подогнулись, он больно стукнулся о кафель и его вырвало еще раз. И еще, уже одной желчью, зато с судорогами и рыданиями. Он расплакался, и никак не мог остановиться, задыхаясь и давясь слезами. Хотел было закрыть лицо руками, но тут же захлебнулся рыданием, уставившись на испачканные ладони. Вмиг успокоился и замер, вздрагивая и гадая запер входную дверь или нет. И что будет, если кто-то услышал его возню и сейчас войдет? Он наверное долго сидел на полу, потому что очнулся от того, что замерз. Только под бедрами было тепло и мокро — из него оказывается натекла целая лужица, кровь немного разбавленная спермой. Хотелось лечь. Но Соби заставил себя убрать с пола, тщательно отмыв светлый кафель от уже подсыхающих остатков ужина, желчи, собственной крови и спермы сенсея. Протер даже стены. Грязное полотенце, обрывки туалетной бумаги и всю свою одежду Соби бросил в мусорное ведро. Подумав, стянул наконец и отправил вслед и свитер. Туда же полетели уже отвалившиеся ушки и запачканный хвост. Дотрагиваться до них было противно, мертвечина какая-то, Соби передернуло, снова затошнило. Потом он залез в душ, и долго стоял под горячей водой, до красноты тер себя мочалкой. Несколько раз, кусая губы, намыливался там. В последний раз вода уже практически не розовела. По инерции всхлипнул, но слез больше не было. Или вода смывала не только кровь? Закончив отмываться достал аптечку. Что делать в таких случаях он понятия не имел. Пожал плечами: рана есть рана. Обработал как остальные. После душа уже было почти не больно, и кровь остановилась. Закончив приводить себя в порядок сходил в комнату, принес несколько листов бумаги, упаковочный пакет из супермаркета и рулон липкой ленты. Вытащил из ведра мусорный пакет с испорченными вещами, скомкал, выдавливая воздух, потом плотно обмотал липкой лентой. Завернул в бумагу, еще раз замотал лентой, и засунул в пакет из супермаркета, тоже перехватив липкой лентой. Вставил в ведро новый пакет для мусора, положил туда свой сверток. Оторвал несколько бумажных полотенец, скомкал и бросил сверху. Огляделся, выдавил в унитаз остатки зубной пасты, пустой тюбик кинул туда же. Сходил в комнату, принес и вытряхнул в ведро контейнер точилки. Принес несколько конфет, развернул, швырнул в унитаз, фантиками украсил композицию в помойке. Удовлетворенно кивнул, дважды спустил воду, и наконец ушел в комнату, прихватив с собой из аптечки детскую пеленку. Медицинская может и лучше, но ее сложнее купить и незаметно пронести в школу. А тут в магазине можно сказать, что мама послала для младшей сестрички, и маленькую упаковку легко спрятать... Пижаму Соби надевать не стал, расстелил пеленку, аккуратно устроился так, чтобы бедра попали на нее, и натянул на голову одеяло. Не вертеться во сне он тоже научился за последние полгода. Уснул сразу же. Правда всю ночь снилось, что его тошнит... И с утра, когда проснулся, продолжало тошнить. Зато крови на пеленке не было. А потом Нагиса-сенсей устроила эту сцену в коридоре. А сенсей оправдывался, говорил что-то едкое про мать. Соби обернулся, но на него никто не взглянул, ни Нагисе ни сенсею не было дела до «этого ребенка». Зато люди стали оглядываться на всех троих. Соби растерялся, не зная, что делать, и мечтая только о том, чтобы немедленно провалиться сквозь землю, а лучше бы умереть. И тут его крепко ухватили за руку. Нана-сан быстро утащила его к себе в кабинет, велела сесть, оглядела всего с ног до безухой головы, и стала угощать конфетами. Соби осторожно устроился на предложенном табурете и исподтишка оглядывал комнату ища урну и прикидывая, успеет ли добежать, если все же не сможет затолкать обратно подкативший к горлу ком. — Эй, ты меня вообще слышишь? — Нана-сан ткнула ему в руки вазочку с конфетами. — Спасибо сенсей, я не голоден. — Съешь, ты ведь не был на завтраке! — уличила его Нана-сан. — Спасибо, я не хочу. — Почему? Ты же любишь сладкое! — Меня тошнит... — Соби сам не понял, почему вдруг сказал правду. А Нана ойкнула, грохнула об стол вазочку, и пошла заваривать чай. Потом протянула ему дымящуюся чашку. — Не бойся, выпей. Это мята с ромашкой, поможет от тошноты. Он взял чашку и вдохнул сильный свежий запах. В голове как будто слегка прояснилось и он осторожно сделал маленький глоток. Ком в горле немного уменьшился. — Мята с ромашкой? — тихо уточнил он. — Да, — и быстро добавила, пряча глаза, — Могу привезти и на твою долю, когда поеду в город в следующий раз. — Спасибо, Саотоме-сан, — чинно ответил Соби, снова отпил из чашки, действительно помогало, поэтому он рискнул добавить, — Буду очень вам благодарен. Прошло еще полгода. Соби оказался прав, следующий раз был, причем куда раньше, чем он мог бы предположить. Соби быстро привык к любви сенсея, после четвертого раза и крови уже не было, стало вполне терпимо. Жаль только, что кнут эта новая опция в их отношениях не отменяла. Зато сенсей стал чаще заходить к нему в комнату. Вот и сейчас Соби сидел за мольбертом, сражаясь с домашним заданием по рисунку, а Ритсу-сенсей стоял у него за спиной и расспрашивал про занятия в изостудии. Соби обмирал от наслаждения: в такие мгновения можно было помечтать, представив их с сенсеем просто обыкновенной семьей. Иллюзия оборвалась в одно мгновение — сенсей сделал еще шаг к Соби и запустил пальцы ему в волосы, сразу точно найдя те места, где раньше были детские ушки. Сенсею нравилось трогать коротенькую шерстку там. Соби замер всего на долю секунды, и продолжил рисовать. А сенсей вдруг больно дернул его за волосы. Соби от неожиданности уронил карандаш. — Мне доложили, что ты не ходишь ужинать. Это что еще за новости? — Я... Я просто... — сенсей дернул больнее. — Ты же знаешь, я не люблю, когда мямлят! — У меня нет аппетита, сенсей, — отрапортовал Соби. — Ты растешь с какой-то ненормальной скоростью, у тебя не может не быть аппетита! — Я не лгу, сенсей. — Лжешь. Или тебя к доктору сводить? — Я здоров! — возмутился Соби. — Ах, здоров? Тогда выкладывай, что придумал, глупый мальчишка! — Не надо, сенсей, — просить не имело никакого смысла, но Соби все же попытался. — Правду! Приказ! — рука надавила на затылок, а Силой толкнуло в виски. Соби уставился перед собой невидящим взглядом и без всякого выражения ответил. — Меня сильно тошнит каждый раз после секса. Но если не ужинать, то обходится без рвоты. Сенсей отшатнулся. Соби замер, гадая, каким будет наказание. — Ты растешь, Соби-кун, и должен регулярно и правильно питаться, — ровно произнес Ритсу-сенсей после долгой паузы, — Я отвечаю за тебя и обязан обеспечить твой правильный рост и хорошее здоровье. Иначе ты утратишь ценность как боец. Поэтому ты будешь ходить ужинать. Сердце у Соби забилось в самом горле. Неужели? Неужели Ритсу-сенсей сейчас скажет, что больше не тронет его? Боги, пожалуйста, пусть он скажет! И он сказал... — А я буду предупреждать тебя заранее о наших встречах, чтобы ты успел подготовиться и пропустил ужин. Учитель подошел ближе, и взял Соби за подбородок, вынуждая поднять голову. — Ты разочарован? — Нет, сенсей, благодарю за заботу. — У тебя слезы в глазах. — Это просто от напряжения, я много рисовал. — Ты не умеешь лгать, глупый мальчишка. — Я учусь, сенсей. Ритсу-сенсей оттолкнул его и направился к двери. Уже взявшись за ручку, не оборачиваясь произнес. — В таком случае зайди ко мне вечером, я дам тебе распечатку, изучишь, как еще ты должен готовиться перед нашими встречами. Дверь захлопнулась. Соби поднял карандаш и продолжил штриховать драпировку. Он не плакал, это просто слезы, от напряжения, конечно же, пусть текут. Пусть текут, ведь сегодня и из их секса ушло человеческое чувство, осталось только воспитание. Так что пусть текут, в последний раз... *** Соби вздохнул и перевернулся на другой бок, снова натягивая на голову одеяло. Их «встречи» с сенсеем продолжались еще почти два года, с увеличивающимися интервалами, и под конец, Соби понимал, что стали экзекуцией для обоих, а не только для него. За год Соби, слава богам, вырос на целую голову, а к концу второго почти сравнялся с сенсеем и видимо телом утратил всякое сходство с матерью. Он вырос быстрее сверстников, и даже когда они тоже достигли взрослых размеров, все равно оставался выше большинства. Разумеется, его дразнили за рост. Но вот что-что, а это его не задевало никак. Он любил свой рост, ведь именно благодаря ему прекратились «встречи» с сенсеем. Так значит он, Соби, может сделать то же самое с Рицкой? По словам Куроке-сенсей получается, что у Соби куда больше шансов стать педофилом, чем у любого другого. Вообще-то по ее словам выходит, что он просто-таки должен им стать. Соби может хотеть секса с Рицкой? Может? Вообще-то Соби считал себя асексуальным. Нет, молодой и здоровый организм исправно функционировал, но редких и кратких мастурбаций ему хватало с лихвой, и до сих пор у Соби не возникало ни малейшего желания заняться сексом с другим человеком. Ни с кем. Но может это просто привычка к контролю и к одиночеству? И на самом деле кроме простой человеческой привязанности, кроме любви, он испытывает к Рицке еще и сексуальное влечение? Врать Соби так и не научился, тем более себе. Поэтому решил идти до конца, и повернулся на спину. Откинул одеяло, приспустил штаны и положил руку на пах. Несколько движений, и тело послушно отозвалось. А вот теперь... Соби прикрыл глаза и повернул голову к стене, туда где обычно спит Рицка. Подушка пахла им. Соби медленно вдохнул родной запах, чуть сжал руку. Его память бережно хранила все, что связано с Рицкой, в том числе и множество ситуаций, когда Рицка был очень близко, когда он был почти раздет. Разумеется, они ведь живут вместе! Но один момент, из начала их отношений подойдет лучше всего. Тот, когда Соби переодевал и укладывал в постель уснувшего на компьютером Рицку. Давний эпизод, но Соби помнил его в мельчайших подробностях. Как перенес Рицку на расстеленную постель, как осторожно вытаскивал из дневной одежды. А потом не дыша натягивал на горячее тело пижаму. Помнил, как у него кружилась голова от того, какой Рицка был маленький, нежный и хрупкий, как горяча была его кожа, как тонки запястья и щиколотки, как трогательно выпирали косточки, как вкусно он пах... Невинный и беззащитный ребенок, такой родной, Соби сходил с ума от нежности! Не удержался, коснулся губами лба, и сердце пропустило удар, вдруг разбудил, напугает? Но Рицка тогда только вздохнул, и его дыхание оказалось таким сладким... Так значит это было другое чувство? Соби вообразил, как вместо того, чтобы натянуть пижамные штанишки на узкие мальчишеские бедра, проводит по ним рукой. Соби еще раз потрогал собственный пах, проверяя реакцию — стоит, куда ж он денется. Итак, вот Рицка вздыхает, теплый и обнажённый, раскинувшись перед ним, а он обхватывает тонкую щиколотку, осторожно сжимает, поднимается вверх, к коленке, обводит выступающую косточку и двигается дальше. Ведет рукой по внутренней стороне бедра, где кожа особенно нежная и горячая, тянется еще выше, к паху, и дальше к крошечному анусу мальчика, а Рицка подается навстречу, и... И от возбуждения не осталось и следа, а Соби бросился к унитазу, сшибив по дороге стул. Когда спазмы наконец прекратились, он встал, пошатнувшись, и повернулся к раковине. Улыбнулся своему отражению серыми губами. Ошибаетесь Куроке-сенсей, я не такой. Совсем не такой, точно, абсолютно. Как вообще в голову-то пришло? Экспериментатор хренов! Вот еще сам себе психолог выискался, Рицка бы посмеялся. Соби умылся ледяной водой, заварил мяту с ромашкой, и отправился на балкон курить, по инерции прихватив телефон. Дурнота почти прошла, а вместе с ней и страх, преследовавший его весь день. Соби удобно устроился на полу, отпил чаю, наконец с удовольствием затянулся и вздрогнул от резкого сигнала пришедшей смски. «Ты спишь?» Соби усмехнулся, «Ты какого ответа ждешь?» Телефон зазвонил вместе с сообщением о доставке. — Соби, ты почему не спишь? — в трубке фоном звучала музыка и голоса, а Рицка явно пытался кричать шепотом. — А ты? — Соби! — в трубке грохнуло, звякнуло, хлопнуло и фоновые звуки исчезли, а Рицка заговорил нормальным голосом, — У меня вечеринка между прочим! — Ты на балкон в пижаме вышел? — На крыльцо! — Так в пижаме? — Нет, чью-то куртку накинул! — Босиком? — Соби! — Рицка? — Ты зануда! — Иди обуйся. — Я в тапочках и в носках! — Даже в носках? — В тех твоих махровых! Доволен? — Да. Хорошо, — Соби улыбнулся и добавил, — Спасибо! Рицка засопел в трубку. — Рицка? — Что? — В смысле, "что"? — Соби, ты придираешься! — Рицка, между прочим, это ты мне позвонил. — Вредина! Я смску написал! Между прочим, о тебе заботясь! — Правда? Это как? — Ну, если бы ты спал, ты бы не услышал. Может быть... — Я бы услышал. — Но ведь ты не спал! — Риц-ка. — Что? — Спасибо. — Опять?! — Всегда. — Да ну тебя! И Рицка с новой силой задышал в трубку. — Эй, так что? — Сам ты «эй»! — Рицка? — Соби, у тебя все в порядке? — Почему ты спрашиваешь? — Ну... У меня почему-то... Просто так. — Рицка? — У меня сердце не на месте. — Рицка... — Что? — Я люблю тебя! — Ну приехали! Я сейчас такси вызову, — в голосе Рицки явно слышался испуг. — Рицка, ты что? — встрепенулся Соби, — Все в порядке! В каком там месте твое сердце? — Соби, что-то все же случилось? — Сон, просто мне приснился дурной сон. — Такой дурной? У тебя даже голос другой. — Очень дурной, кошмар. Но я уже проснулся. — Точно? Ты и днем был какой-то странный. — Да, точно. А днем просто голова немного болела. У вас там кстати, как? — На самом деле ничего даже. Было не скучно. — Ну вот! — Да, ты же говорил... Но знаешь, они, то есть мы, собираемся не спать до рассвета, а уже кажется светает. Но я ж не усну без тебя... У меня вообще сна ни в одном глазу! А все уже укладываются. Не хочу сидеть пеньком среди спящих... — Рицка, ты что там придумал? — Я ведь сходил на вечеринку? Может я действительно вызову такси? Совру, что голова заболела? А? — Давай лучше я за тобой на такси заеду. — Соби, знаешь, что? — Что? — Я люблю тебя! Когда Соби подъехал, Рицка уже топтался на крыльце, действительно совсем бодрый. И явно успевший замерзнуть, сразу после звонка что ли на крыльцо выскочил? — Соби! Я соскучился! — Рицка подошел к Соби вплотную и засунул руки ему в карманы, греть. Соби обхватил сверху в самом деле ледяные пальцы, и попятился в сторону такси. — Я там пижаму забыл... — Заберешь потом. — Угу, а то перебужу всех, они собирались рассказывать страшные истории, но ни одной не рассказали, все сразу уснули. А я наверное вообще сегодня спать не буду! — обиженно заявил Рицка. Но в машине вся его бодрость мгновенно улетучилась, и Рицка крепко удрых у Соби на груди. Так крепко, что когда они доехали до места, Соби не решился будить его, осторожно вытащил из такси и отнес домой на руках. Рицка прилично вытянулся за этот год, превратившись в полноценного и довольно увесистого подростка, но все равно очень удобно умещался у Соби на руках, как будто они специально были созданы чтобы носить Рицку. Вообще весь Соби создан, чтобы что-то делать для Рицки, быть с Рицкой. Как специально. Раньше, в самом начале Рицка сидел у него на руках как куколка, замерев и стараясь не коснуться Соби лишний раз. А теперь он крепко обхватил Соби за шею, и задышал ему куда-то за ухо, доверчиво прижимаясь всем телом. Дома Соби аккуратно переодел свое спящее сокровище. Рицка только вздыхал и мешал, все время норовя обняться. Когда мальчик был полностью раздет, Соби замер на мгновение, любуясь тонким смуглым телом, раскинувшемся на белой простыне. Родной, любимый, невинный. Как вообще в голову-то могло прийти, дурак ты Соби, так повелся. Не прошло и часа после звонка, как Рицка сладко сопел, устроившись у Соби под боком. В последнее время он завел привычку, во сне засовывать руку Соби под майку. И эта рука, источник тепла у Соби между лопаток была лучшим успокоительным и лучшим снотворным. Соби коснулся губами горячего со сна рицкиного ушка, и провалился в спокойный и глубокий сон. *** Наутро их разбудил Кио, как обычно, явившийся делать домашку. Соби напрочь забыл о том, что они накануне договорились об этом, в итоге Кио не сумел их добудиться и с перепугу открыл дверь своим ключом. И застал их с Рицкой в одной постели, перепутавшимися как котята в кошелке… Разумеется, Кио тут же выдал привычную тираду про извращенца. Соби только усмехнулся и впервые его не оговорил. После завтрака Соби отправился на балкон курить, а Рицка решил, что сейчас как раз подходящий момент, чтобы поговорить с Кио. — Кио, пожалуйста не дразни Соби! — Рицка решил идти сразу напрямик. — Ты что такое имеешь ввиду? — Не шути пожалуйста на предмет наших с ним отношений и не называй его извращенцем! — Что? Я же не всерьез! — Рицка перебил. — Я понимаю. Но все равно. Не говори так больше, хорошо? — Это же просто шутка! Понятно же что он... — но Рицка снова не дал договорить. — Плохая шутка, она делает ему больно. Понимаешь, Соби вообще последний человек на земле, про которого можно так пошутить. Он никогда, ни при каких обстоятельствах не сделает ничего подобного. Даже когда... даже если я буду настаивать. Потому что... Ну в общем потому! Но при этом у нас действительно... — Рицка на секунду примолк, понимая, что сам загнал себя в угол. Но что уж теперь, придется идти до конца, — Мы действительно любим друг друга, именно так любим. Понимаешь? — Да понимаю я! Но я просто не думал, что... Что он всерьез реагирует. — Кио, ты ведь не первый день знаешь Соби. Когда он показывал, что ему больно? Так что я прошу тебя, он ведь сам никогда... — но теперь уже Кио перебил Рицку. — Все Рицка, забил по самую шляпку! Ты прав, конечно же. А я-таки болван. — Нет, просто... — но Кио снова перебил. — Хорошо все же, что ты у него есть. Знаешь, а я ведь сначала ревновал! — Знаю. Ты в него... — Влюблен, да. Немножко. — Немножко? — Да. Немножко, это значит, что недостаточно, чтобы хотеть обладать во что бы то ни стало. Но достаточно, чтобы радоваться, когда ему хорошо. А ему с тобой хорошо. — Мне с ним тоже. — Мне иногда кажется, что без тебя он бы пропал. — Правильно кажется, так могло быть. И я бы тоже без него пропал. Вот это уже точно. — Рицка, ты просто говори мне, если меня ещё занесет, знаешь, я немного твердолобый. — Особенно когда влюблен? — А ты слишком проницательный! — Только когда дело касается Соби! — А больше и не надо.