Крылья Свободы

      Аято мерно долбится затылком об стену и никак не может понять, на кой чёрт старик взялся учить его читать и писать на местном языке. Это ж мозг сломать можно, да язык, пока выговоришь. Долбаные «умлауты» и прочая поебень. Вот нахрена ему это, если они не задержатся здесь? Зачем знать все эти конструкции, ломать язык и мозг о прочтение этих всех слов? — Привет, — улыбается она, войдя в комнату, и присаживается напротив. — Что желать*? — бросает он.       Она смотрит на него в недоумении пару секунд, а после заливается звонким смехом. — О, нет, не так, — улыбается она. — Что ты хочешь*?       Аято тихо ругается себе под нос. Сейчас он чувствует себя долбанным Наки, который вечно несёт бессвязную фигню из-за незнания языка. А теперь он тоже несёт всякую хрень. — Кен сказал, что у вас не принято исправлять ошибки в произношении, только если изучаете язык друг друга, — Саша активно жестикулирует, пока говорит, фактически, это просто взмахи руками, как мельница. — Давай поможем друг другу в изучении?       Аято молчит. Может, так она уйдёт? Но нет, Саша начинает что-то рассказывать, Аято иногда просто не успевает её переводить, как она тараторит. В какой-то момент она, что-то вспомнив, подрывается с места и кидается к лежащей на полу сумке. А, достав оттуда свёрнутую ткань, возвращается обратно к столу и протягивает эту ткань Аято. — Я зашила твою майку, — отвечает девушка.       Аято немного думает, но майку принимает, буркнув под нос спасибо, но по-японски. — Так что? — спрашивает она после недолгого молчания.       Аято смотрит несколько недоумённо. Кажется, он потерял нить её рассказов. Он-то, в общем-то, и не очень следил, но ему становится немного неловко, отчасти из-за того, что он здесь беспомощен в знании языка. — Ну, помогать друг другу с изучением языка, — поясняет она на его молчание. — Так проще.       Аято не знает. С одной стороны, действительно, проще выучить язык, если общаться с носителем, а с другой — это ж Саша будет здесь ещё чаще. А он не привык получать помощь от людей. — Чем питаются гули? — внезапно спрашивает она, пока Аято раздумывает над её предложением. — Не важно. — Ну, ответь. Не вредничай. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — она смотрит на него жалобным взглядом. — Пожааааааааалуйста.       Она кружит возле стола, пытаясь узнать у парня ответ на свой вопрос. Аято думает, что инстинкт самосохранения у этой взбалмошной девчонки просто отсутствует, иначе, она бы уже отстала. Ах, да, она же не знает, чем питаются гули. — Бесишь, — бросает он себе под нос на японском. — Достала уже. — И чем это? — Саша тоже переходит на его язык. — Ответь, пожалуйста, чем вы питаетесь?       Но вместо ответа он срывается с места, прибивая её к стене. Локтём прижимая горло, он шипит в самое ухо. Его терпение почти лопнуло. — Тебя вообще не должно волновать, кто мы такие, что едим и как живём. Если тебе дорога твоя жизнь, не лезь, куда не следует, — он скалится, и от этого по спине девушки бегут мурашки. Сейчас он точно походит на какого-то демона или хищника, что приготовился к атаке.       Вот только Аято почти не чувствует страха Саши, только в начале, когда только прижал к стене, но не сейчас. Она напряжена, но не боится. Аято не понимает, почему. Или у неё инстинкт самосохранения, всё-таки, отсутствует? — И что же ты не кричишь? — он давит на горло сильнее. — Я родилась в деревне охотников, — она делает глубокий вдох и расслабляется. — Если я забьюсь как птица в силках, значит, покажу страх и проиграю. Хищник не должен чувствовать страх, если ты хочешь жить. И я видела много страшных вещей. — Не лезь, куда не следует, если жизнь дорога, — повторяет он и отходит от неё.       Саша фыркает и уходит, ничего не сказав, но показав язык на прощание. Аято закатывает глаза — как дитя малое.       Аято думает, что его уже ничем не удивить, но вечер с ночью показывают, как он ошибся. Сначала на закате он натыкается на распотрошённую тушу какого-то мелкого зверя. Потрошил его не зверь — это видно сразу, да, и на земле никаких свежих следов животных, кроме бедняги, но и на вряд ли человек — зверюшка не порезана, а порвана. Да, и вообще, она больше похожа на добычу гуля. Нет, он не рассматривает, просто видно практически невооружённым взглядом. Вот только кто это может быть? Гулю ни к чему рвать животных на куски. Аято отмахивается от этих мыслей, не желая расследовать это — нужно будет, разберутся сами.       Он продолжает обследовать лес, запоминает расположение деревьев, запахи и растения и даже собирается обратно, чтобы всё обдумать, как вдруг видит вдали всполохи кагуне. Кагуне? Но кто? — Ахахаха, какая же ты сладкая, — смеётся знакомый голос.        Смеётся на японском. Но Аято не может вспомнить, где он слышал его. Здесь кто-то ещё? Помимо них?       Аято подбирается ближе к сражению и видит трёх сражающихся девушек, одна из которых похожа на ту бабу-следователя с куинке-химерой. А вторая — Рита (кажется, её так зовут), которую этот Рэймонд называет сестрёнкой. Рита старается одновременно уворачиваться от атак и защитить раненную.       Аято атакует нападавшую, когда та уже почти возле шеи девушки. Его не видно, он просто атакует перьями. У этой дамы может быть память на лица лучше, его могут узнать. «Что она вообще тут делает?» — думает Аято, ещё чуть отступив назад, чтобы она его не увидела. — Ещё увидимся, — почти скалится она раненным, скрываясь в противоположном от него направлении.       Аято уходит прочь, дальше они справятся сами. Его это не касается.       Всю дорогу обратно он пытается вспомнить имя или прозвище нападавшей, но в голове только перекати-поле и мысли, как найти Хинами и сестру. Допустим, можно будет проверить за другой стеной, прочесать леса, проверить территорию за стенами…  — Ой! Прости, пожалуйста, — почти пискнув, Саша отступает немного назад после столкновения. — У тебя в традицию это вошло или ты никогда глазами не пользуешься? — бурчит Аято. — Пользуйся обонянием тогда. Оно у тебя сильнее, чем у обычного человека. — А… Откуда… Когда… — её сердце бьётся сильнее, мышцы напрягаются, да даже зубами немного начинает скрипеть — словно натянутая стрела, готовясь к атаке или защите. — Откуда узнал? — он почти усмехается. — Сразу же. Когда ты первый раз в меня врезалась.       Она думала, что Аято не заметил, как она принюхивалась к нему в их первое столкновение? — Аято, — он узнаёт этот голос.       Ему же не кажется? Это, правда, Хинами? Он переводит взгляд в сторону голоса и чуть ли не открывает рот. Это, правда, Хинами, ему не кажется. Девушка сразу кидается к нему, сжимая в объятиях.       Аято уже не вспомнит, когда его последний обнимали, и когда последний раз он кого-то обнимал. Немного непривычные ощущения, но он, всё же, обнимает её за плечи и гладит по волосам. — Я знал, что найду вас.       Они стоят так пару минут, прежде чем войти в дом. — Ты уже традиции успел завести? — усмехается сестра, стоит им переступить порог.       Аято фыркает и проходит мимо неё. Ему не до препирательств с сестрой — в голове такой сумбур, что хочется вытряхнуть все мысли и завалиться спать, чтобы утром разобрать их, но, увы, вытряхнуть всё из головы не выйдет.       Он заваливается на кровать, не раздеваясь, лишь скидывает ботинки и погружается в размышления. Если они как-то сюда попали, значит, есть и выход. Выход в их Мир. — Эй, ты чего? — Тоука забирается в изножье его кровати с ногами. — Я думаю, — Аято кидает взгляд на сестру. — Нам надо выбираться отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

***

      Саша приходит ранним-ранним утром, точнее сказать, перед рассветом. Аято замечает её, лишь когда она проскальзывает мимо него. — Ты опять? — Не переживай, не к тебе, — фыркает в ответ девушка. — К Хинами и сестре. — Я и не переживаю. — Оно и видно.       К ним выглядывает полусонная Тоука, зевая и кутаясь в одеяло. — О, ты? — зевает она. — Ну, что? — Я смогу устроить встречу, — Саша замолкает, прислушиваясь, а после продолжает. — Но тут выбрайте. Либо придётся подождать, либо сейчас, но вы застрянете с нами. Не знаю, что именно случилось, но нас никуда не пускают. И его в том числе. — Но ты-то как-то вырвалась, — хмыкает Аято.       Саша вздыхает. Что-то прикидывает в уме, обводя присутствующих взглядом, а потом снова вздыхает. — Можно попробовать ночью, — отвечает девушка. — Но ничего не обещаю. — Спасибо тебе, — улыбается Хинами, выйдя к ним. — Пока не за что, — отмахивается она. — Не знаю, получится ли связаться.       Саша практически мечется по комнате, пытаясь придумать не бумажный способ. Рэймонд, видимо ушёл куда-то до её прихода, а когда вернётся, никто не знает. — А на каком расстоянии отсюда вы? — тихо спрашивает Хинами.       Саша замирает. — Что? — Хинами спрашивает: «на каком расстоянии вы отсюда?» — повторяет Аято и чуть зевает. — Километров двадцать, — солдат медленно поворачивается к Хинами. — А что? — На закате ты немного постучишь по дереву и… — начинает та, но не успевает закончить. — Так у тебя хороший слух? — Саша хватает её за плечи и чуть встряхивает. — Что же ты молчала? Тогда сделаем так: на закате ты даёшь мне знак, что вы готовы. Если можно, я стучу так: тук-тук, тук-тук. Нет: тук-тук-тук, тук-тук-тук. — О как, — фыркает Аято. — Услышишь?       Он удивлён. Правда, удивлён.Оказывается, Саша не какая-то бесполезная тупая девка. Если так пойдёт и дальше, она станет первым человеком, который заслужит его уважение. Нет, не потому что она устроит встречу с Канеки Кеном. Она охотник, смотрящий в глаза страху. — Услышу, — чуть язвительно отвечает Саша. — Я уже говорила, что выросла в деревне охотников, и развивала органы чувств. Скоро меня хватятся. Кстати, если не отвечу, значит что-то писец.       И быстро выскакивает из дома, провожаемая тремя взглядами.