***
Ближе к закату Саша ходит кругами, прислушиваясь, готовы ли они или нет, и выстукивает по два подряд: тук-тук, тук-тук. Она озирается по сторонам, иногда садится на землю и запрокидывает голову, что-то бормоча под нос, а потом снова подскакивает и ходит кругами. — Что-то случилось? — спрашивает Канеки, когда Саша уже начинает нервничать. — Я в порядке, — отвечает та и добавляет почти шёпотом. — Приготовься. Сегодня ночью мы кое-куда сбегаем. Только тихо. — То есть сейчас не скажешь? Девушка кивает, а в следующую секунду аж подпрыгивает и проговаривает место. — А что ты делаешь? — интересуется Канеки. — Мы туда пойдём, — отвечает Саша, а потом скрывается в доме. Канеки кажется, что в его почти полностью забытом прошлом кто-то так делал. Кто-то близкий и дорогой. Вот только память отказывается давать информацию. Они выдвигаются после заката, когда солнце давно село, а большинство товарищей отправилось спать. Крадутся настолько тихо, насколько можно. Саша указывает, куда ступать, где пригнуться, а где согнуться-выгнуться. И вот они проскальзывают в лес, петляют меж деревьями, пока Саша не замечает запахи Аято, Хинами и Тоуки. — Здесь, — тихо бросает она, сворачивая. Первое, что бросается в глаза — обглоданный и полупротухший труп какого-то большого зверя, кажется, кабана, или кого-то похожего, а уж потом он видит троих в плащ ах, что ждут их. Аято стоит чуть в стороне, не желая мешать этим разговорам, да и вообще воссоединению. — Братик Канеки! — шёпотом кричит Хинами и стискивает парня в объятиях. Саша садится под дерево, поджав ноги к груди и натянув капюшон до самого носа. Пока там воссоединение, она посидит и подумает о своём. — Что вы здесь делаете? — голос Микасы выдёргивает её из раздумий, но она не поднимается на ноги, а просто незаметно смотрит из-под капюшона. Она не шевелится и почти не дышит, чтобы её не заметили, ведь сразу же отправят обратно, да ещё и в качестве наказания могут оставить без еды. Саша этого не хочет, поэтому она максимально расслабляется и старается не выдать себя. — Мы просто встретились, — начинает Канеки. — Я также незаметно вернусь обратно. Хинами принюхивается — немного знакомый запах бередит обоняние, вот только вспомнить пока не может. Что-то из этого мира, не так давно она уже встречала его, но из-за сильных впечатлений здешние запахи вылетели из головы. — Значит, это вы Тоука и Хинами? — спрашивает их Микаса, посмотрев на каждую, называя имена. — Какое дело? — бросает Аято, повернувшись к ней. — Никакого, — девушка пожимает плечами. — Никакого. — Меня зовут Эрен, — парень, в отличие от подруги, дружелюбно протягивает руку. — А это Микаса и Армин — мои друзья. А эту лошадиную морду зовут Жан. — Ты охренел?! — тут же взрывается тот, но Армин закрывает его рот ладонью. — Тише, нас могут услышать. Как ни странно, Жан успокаивается. Но, похоже, при удобном случае он ему это припомнит. Парень почти неслышно скрипит зубами, у него на лбу вздувается венка, но он уже не кидается на Эрена. Он и сам понимает, что сейчас не лучший момент, чтобы бить морду, а ещё, что они оба выживут и набьют их друг другу. — Тоука, — девушка отвечает пожатием и показывает на подругу. — Хинами. Хинами тоже пожимает руку, и вот именно сейчас она вспоминает этот запах. Также пахла Анни. Словно их обоих «окунули» в паровую бочку или паровой котёл, вот только почему-то они оба живы. Как-то странно получается, что их запахи полностью отличаются, а вот этот один был идентичен. — Ты пахнешь как Анни, — выдыхает Йоцуме на японском. — Что ты сказала? — тут же хмурится Микаса. — Она сказала, что Эрен пахнет также, — переводит Канеки. — Не ею, а также. Между ними повисает странная тишина, в которой, кажется, слышно, как Микаса в мыслях четвертует Анни. Армин бросает что-то, вроде, «это ещё раз подтверждает мою теорию», но насколько тихо, что слышат его лишь Саша и Хинами. — Теперь я точно её убью, — бросает Микаса, а её лицо становится убийственно-грозным. Аято на эти слова хмыкает и делает пару размеренных шагов вперёд и один влево, почти полностью перекрывая Саше обзор. Хинами чуть вздрагивает — ей как-то неуютно от Микасы: она ей кажется какой-то страшной и опасной, как Арима Кишо. — Кажется, тут уже побывала Браус, — фыркает Жан, указывая на тушу неподалёку. — Часть сожрала, а это, похоже, на подкормку, чтобы было где охотиться. Удивлён, как эта обжора всего не сожрала. — А она может? — брови Канеки ползут вверх. — Не верю. — Не надо её недооценивать, — усмехается парень в ответ. — Да, она в армию пошла, потому что надеялась, что здесь кормят лучше. Её деревню потеснили, и им запретили охотиться. — Жан, давай потом всё, сейчас нам надо к капралу и командиру, — Армин пытается разрулить ситуацию. — Если тебе набьют морду, никому лучше от этого не будет. И Эрен с Армином быстро уводят с собой Микасу и Жана, пока не началась драка. — Кажется, ты только что сдала Анни, — тихо бросает Саша, когда шаги стихают, поднимаясь на ноги. — Канеки, нам пора. Нас могут хватиться. Они почти все обнимаются — точнее Тоука и Хинами обнимают Канеки, а после он с Сашей срываются с места.***
Она смеётся, глядя на деревню, где люди ещё ничего не подозревают и просто занимаются своими делами. Они готовят, играют, живут и любят, даже не подозревая, что скоро всё закончится. Ей весело, она хочет досмотреть хотя бы до относительного конца, чтобы узнать, что случится с этими людьми. Да, она знает на теории, что будет, но хотелось бы увидеть воочию. Да, это будет очень занимательно. — А что ты будешь делать, если я решу напасть? — тихо смеётся она, сидя на ветке и болтая ногами. — Я остановлю тебя, — спокойно отвечает мужчина, отпивая чай. — Не думай, что я не знаю ваших слабых мест. Она продолжает смеяться, что чуть не падает с насиженного места, а потом склоняется к его уху. — Ты же помнишь, что я убью тебя, как только ты перестанешь быть полезным. — Не волнуйся, я помню. Когда над деревней разносится крик, она подаётся вперёд, чтобы лучше всё рассмотреть. То тут, то там дома озаряют вспышки, превращая ничего не понимающих людей в монстров. Они даже не успевают ничего сообразить, когда их тела покрывает чужая горячая плоть. Женщина спрыгивает со своего места и улыбается — ей определённо нравится происходящее. — А теперь ты можешь полакомиться, — кивает ей мужчина. — Говорят, их вкус лучше. Их плоть горячая, просто обжигающая, но безумно вкусная, правда, сильно наслаждаться ею не получится, есть надо быстрее, иначе, она испарится, не попав в желудок. И женщина с удовольствием отрывает куски мяса зубами. Кровь течёт по подбородку и капает на кофту, то ей всё равно — ей уже рассказали, что у титана испаряется всё. Она обгладывает рёбра, обсасывает кости, а потом чуть отстраняется, чтобы плоть срегенерировала. — Ничего вкуснее не ела, — облизывается она.