* * *
Странно, но он не ослеп. Об этом ясно свидетельствовало обеспокоенное лицо шейха Абу Нувас-ат-Табари, которое маячило перед глазами Малфоя. — Наконец-то! Вы очнулись, — произнес шейх. На немой вопрос Драко он ответил: — Очнулись снова. Драко на секунду закрыл глаза. Не приснилось, не привиделось, не было пьяным бредом, не было жутким кошмаром. Хотя кошмаром как раз таки было. «У меня не осталось ничего», — безучастно произнесло измученное сознание. Просто констатация фактов, не более. — Что со мной произошло дальше? — Вы отключились практически сразу. Это нас обеспокоило. Никто не знал, что произошло с вами во время того, как бедуины погрузили вас в своеобразный сон или кому. Мы вас обследовали и с удивлением обнаружили, что вы поранились. Драко понял, что его руки, грудь и живот в глубоких царапинах. Откуда все это? Память о том, что он видел, находясь в коме, возвращалась не сразу несвязанными обрывками. Одним из таких обрывков стало воспоминание об «осколках реальности», которые с болью врезались в него, когда Драко попытался пробиться в воспоминание. Но было поздно. Хотя какая теперь разница? Он знает, где медальон, знает, чем являлось спасение, но это больше не нужно. Отчаянно захотелось выпить, чтобы забыться, не чувствовать, не помнить, не ощущать, как в душе образуется рваная рана. — Вы помните, что видели, погрузившись в сон? — спросил шейх. Утвердительный кивок. Драко, все еще шатаясь от слабости, встал. Отвечать что-то Абу Нувасу не хотелось, рассказывать, что видел, — тоже. Малфой ненавидел обсуждать то, что уже не подлежало исправлению, сожалеть об утерянных возможностях… с кем-то. То, что произошло, было его катастрофой, его ошибкой, несправедливым поворотом судьбы, его роком. «Не слишком ли много пафоса, мистер Малфой?» — спросил он сам себя. Ответить мог только он сам. Появилось острое желание уйти отсюда, побыть наедине, не видеть какого-то уж слишком жалостливого взгляда шейха. Это из-за того, что произошло, или из-за шрамов, покрывавших тело? Наверное, и на лице присутствует парочка. «Блин, какие нелепые мысли! — Драко грустно улыбнулся. — И они появляются всегда, когда приходит смерть. Потому что смерть — самая большая нелепость в нашей жизни». На не совсем твердых ногах он вышел из шатра и побрел куда-то вдаль, подальше от всех и самого себя. Болело что-то внутри, в районе грудной клетки. Сердце. Оно всегда давало о себе знать, когда смерть забирала у Драко родных, друзей. Первый раз оно заболело в семь лет. Тогда умер его брат, которому было всего несколько недель. А сколько было радостных надежд, связанных с рождением брата! Драко думал, что научит его всему, что сам умел, научит, как сдерживать волшебство, бьющее ключом внутри тебя, научит, как драться и отвечать обидчику. И все эти детские мечты пошли прахом. Ничему этому не дано было сбыться, как и многим другим вещам в его жизни. Никогда. От этого слова всегда веяло неотвратимостью. Отец и мать скрыли его смерть, как и его рождение. Они скрыли даже беременность, боясь сглаза. Слишком много людей не любило семью бывших Пожирателей. Потом Нарцисса и Люциус не хотели, чтобы в газетах появились статьи о том, что у миссис Малфой начались преждевременные роды, о том, что ее ребенок прожил всего несколько дней. Во второй раз оно заболело, когда умер его дядя, Поллукс Блэк. Это был очень светлый и добрый человек, он обожал своего единственного племянника и часто баловал его. Что раздражало Люциуса. Жизнь Поллукса Блэка оборвалась из-за вспышки драконьей оспы в Хорватии, где он работал последние годы своей жизни. Малфою было тогда четырнадцать лет. А вскоре началась война, унесшая жизнь многих его друзей, родственников. Затем три года затишья, смертей не должно было быть. Но это не ему решать… Драко поднялся на высоченную дюну. Было еще очень темно. Лишь далеко на востоке небо уже начинало алеть. Проходит какое-то время, и из-за соседнего гребня вырывается первый луч солнца, пустыню расчерчивают длинные тени барханов. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, громоздятся уходящие в бесконечность гряды песчаных гор. Какое-то время Драко вслушивался в абсолютную тишину пустыни, нарушаемую лишь "музыкой барханов" — едва слышным шуршанием перемещающихся песчинок. Но тут появился какой-то другой звук. Драко обернулся — рядом с ним стоял один из бедуинов, вслушиваясь в окружающий мир звуков. Он сказал что-то то ли Малфою, то ли себе, то ли этим бесконечным пескам. После своей загадочной фразы туарег поспешно развернулся и пошел к своему селению. Драко снова остался в одиночестве. Но не долго. — Еще не все потеряно, — сказал кто-то по-английски. Малфой замер. Может, показалось? — Вы рано опустили руки, мистер Малфой. Драко обернулся. Шейх и все тот же туарег. Шейх Абу Нувас-ат-Табари испытывающим взглядом посмотрел на Драко. От него сейчас зависело очень и очень многое: дальнейшее существование магии, волшебников, магических существ, людей-индиго и их возможностей — довольно длинный список со множеством пунктов. «Интересно, — подумал шейх. — Малфой предполагает, как скверно выглядит? Вряд ли». От потери крови Малфой был не просто бледен — его кожа стала белой, даже какой-то алебастровой. На левой щеке свежая царапина, заметно выделяющаяся на бледном фоне. Глаза из серых превратились в черные, дико горящие на бледном лице. Впечатление от аристократа-англичанина было пугающее и непривычное. — Я говорил вам, что наши способности в равной степени зависят от магического и маггловского миров. Конечно, они заметно уменьшились в силе и… в качестве. Но они все еще есть… — И? — голос Драко был все такой же бесстрастный. Какая ему разница до чьих-то ослабевших способностей. У него своих больше не было и не будет. — Вы точно знаете, где находится медальон? Расскажите об этом. — У трех душ: Николаса, Энн, Джеффри, — устало ответил Малфой. — Амулет разделен на три части. — Ах, вот оно что! — на лице Абу Нуваса появилась совершенно дикая улыбка. Он сказал что-то бедуину. — Вы хоть понимаете, мистер Малфой, что все взаимосвязано? Этого и следовало ожидать! Малфой посмотрел на шейха как на полоумного. Лично он ничего пока не понимал и радости не чувствовал. И не хотел. — Вы отправитесь к этим трем людям и возьмете у них осколки медальона и также привезете их в то место, куда я вам скажу! Взгляд Драко не изменился. Теперь он только больше уверился, что Абу Нувас явно не в себе и этот туарег тоже. Или не в себе он сам, что было бы неудивительно, так как в голове у него были одни нелепые мысли. — Зачем? — спросил он иронично. — Как — зачем? Вы что, еще не поняли? — теперь шейх смотрел на Малфоя с легким недоумением. — Вы соберете воедино медальон, а мы отправим вас с ним в прошлое. — Каким образом? Волшебства ведь уже нет и не будет. — Будет, — уверенно сказал Абу Нувас. — И вы меня хотя бы слушали? Нам, индиго, не нужно волшебство! Наши способности, конечно, стали хуже, поэтому для того, чтобы отправить вас в прошлое, необходима большая сила. Для этого придется собирать мировой совет. Трех старейшин мира. Один из них сейчас стоит рядом со мной, — шейх указал на туарега, который задумчиво глядел куда-то в даль. — Но и они не справятся в одиночку. Для того, чтобы совершить перемещение во временном пространстве, что мы делаем крайне редко, необходим огромный всплеск сил. И такая возможность будет, если подключить к процессу трех новообращенных. — Энн, Николаса и Джеффри. — Вот именно! Три старейшины-индиго и трое новообращенных-индиго. Опыт и умения старого поколения и свежая неиспользованная сила нового. Только в таком раскладе сил хватит, иначе никак. Надо торопиться, наши силы и возможности тают с каждым днем. В этом всем был смысл и некая надежда на то, что все еще можно исправить и изменить. Что все вернется, и снова мир будет жить по-прежнему.* * *
Самолет, летящий рейсом Каир-Афины, только что успешно покинул взлетную полосу. Погода была хорошая, без осадков, так что никаких задержек и промедлений во время полета не должно было быть. Это, конечно же, не могло не радовать пассажиров данного рейса, особенно двух из них. Сами по себе эти два человека ничем особенно не выделялись среди остальных пассажиров, но один из них был представитель волшебного мира, другой — мира индиго. Шейх Абу Нувас-ат-Табари и Драко Малфой сидели молча, каждый обдумывал и прокручивал в голове свое собственно «кино» из калейдоскопа мыслей, воспоминаний, чаяний. Шейх в данный момент размышлял, как объяснить новообращенным, кто они есть на самом деле, объяснить, что собой представляет мир индиго. Каждому человеку требовался свой подход. Ведь далеко не каждый поверит сразу же без вопросов и задних мыслей, поверит искренне, не думая, как бы добраться до телефона и позвонить в психиатрическую лечебницу. Далеко не каждый сможет принять правду о себе, о своем даре, чтобы не испугаться, не считать себя уродом или «не таким». Объяснить — в этом был смысл путешествия вместе с Малфоем для шейха Абу Нуваса. Он оставил в Эль-Гизе жену, дом, дела, передав обязанности по сбору совета младшему брату. Вернуть — смысл путешествия для Драко. Вернуть, похоже, предстояло свою собственную жизнь. Малфой попытался удобнее устроиться в кресле. За прошедшие четыре недели он привык к этим «летающим штукам», даже смог несколько раз заснуть под мерный рокот моторов. Но сейчас сон не шел. А Драко не спал уже более суток, с тех пор как очнулся в этом новом мире. Путь от селения туарегов обратно в Эль-Гизу занял менее суток. Когда Драко спросил, почему они доехали так быстро, шейх ответил, что путь в селение туарегов всегда почти невозможно найти: только по едва заметным подсказкам среди песков. А уже обратный путь они ехали прямо, не кружа в пустыне в поисках указателей. — Мистер, не желаете газету, журнал? — спросила стюардесса, улыбаясь Драко. Тот молча взял газету. «Есть хоть чем отвлечься», — пронеслось в воспаленном мозгу. Вот уже сутки Драко пытался думать о чем угодно, кроме того, что он потерял. Он пытался заняться всем, чем угодно, только бы мысли не направились в ту сторону. Когда он был занят хоть чем-то, было не так больно. Забыться, не думать, не знать, не помнить. Он не хотел засыпать, опасаясь своих снов или того, что, проснувшись, на миг забудет, что произошло, а потом… Потом осознание станет невыносимо болезненным. Малфой взглянул на первую страницу газеты. От недосыпания воспаленные глаза слезились, но он заставил себя вчитываться в буквы, складывая их в слова, связанные словосочетания, предложения. «АППОКАЛИПСИС СЕГОДНЯ» — гласил заголовок. Драко пробежал взглядом по газетной статье. Сознание ухватывало лишь самое необходимые и важные факты: «Сотни тысяч погибших под обломками…» «Разрушенные дома, памятники архитектуры…» «Наводнение в Турции, Болгарии. Сильнейшее землетрясение в Японии, Италии, Индонезии. Ученые-аналитики, метеорологи теряются в догадках… Ничто не предвещало катаклизмы, произошедшие в мире». «Обрушение Великих Египетских пирамид… Эйфелева башня раскололась надвое… Брокдейлский мост снова разрушен». Брокдейлский мост. Пожиратели переломили его надвое по приказу Темного лорда. Тот хотел полюбоваться зрелищем погибающих магглов, видеть их страх, ужас, боль. Это приносило Волан-де-Морту большое удовольствие: он подобно вампиру впитывал в себе эмоции умирающих людишек и смеялся, смеялся. Драко содрогнулся. Ведь он видел все это, видел, он сам был там. Беллатриса взяла племянника с собой, чтобы наглядно показать, как «весело» быть Пожирателем. Это было через несколько недель после принятия им Черной метки. — Мой лорд, — подобострастно произнесла Беллатриса, с обожанием глядя на Волан-де-Морта. — Позвольте мне сделать это. Темный лорд кивнул. Беллатриса истерично захохотала, направляя на Брокдейлский мост палочку. Она медленно провела по воздуху абсолютно ровную линию, затем произнесла заклинание. Люди отчаянно пытались покинуть мост, слышались крики о помощи, крики тех, кто потерял в общей панике друзей или родных, крики тех, кто не успел добежать до безопасного места. Глядя на всю эту ужасающую картину, Пожиратели дико смеялись, словно происходящее было самой смешной шуткой или «милым» розыгрышем. Драко помнил тогда свои эмоции: ужас, непонимание, жалость к тем людям, ненависть к Пожирателям, презрение к самому себе, принявшему метку… Вдруг вся картинка померкла, исчезая в ослепительно ярком белом свете. Драко стоял на одной половине треснувшего моста. Но людей здесь не было. Вообще окружающий мир представлял собою довольную странную вещь. Он был словно нарисован простым карандашом на альбомном листе, только трехмерном. Мост, дома, облака — одни лишь их контуры. Малфой посмотрел на себя. Он был цветным. Это радовало. Драко оглянулся. На другой половине моста, свесив ноги в пропасть, сидела цветная Гермиона Грейнджер. — Почему ты здесь? — спросил Малфой удивленно. — И где я, мы? — Ты меня не отпускаешь, — задумчиво произнесла Гермиона. — И мы, похоже, в твоем сне. Момент значительного поворота твоей жизни. Ведь этот сон тебе часто снится? — Да, часто. На секунду он замолчал. Этот сон снился ему чаще всего. Наверное, потому, что тогда он впервые осознал, что значит быть Пожирателем смерти. Тем, кто не ведает жалости и сострадания, для которого убийство не только приказ, но и самое настоящее удовольствие. Такими были все без исключения слуги Темного лорда, такими, какими он их сделал. И тогда Драко первый раз понял, что это не его, этого он никогда не хотел. Это было желание отца. Люциус всегда хотел, чтобы сын продолжил служение Темному лорду. Драко же перешел на другую сторону, стал агентом Ордена Феникса. Но привычка называть Волан-де-Морта Темным лордом, как все Пожиратели, осталась. — А ты, каким образом ты здесь? — спросил Малфой. На секунду он встретился с взглядом абсолютно пустых карих глаз. — Считай, что я твоя галлюцинация. — Ответ достойный Грейнджер, — усмехнулся Малфой. — Почему это я тебя не отпускаю? — Что ты задумал, Малфой?* * *
— Пристегните ремни! — обрывок фразы с трудом донесся до сознания Малфоя. «Что ты задумал?» — в ушах все еще стоял другой голос. И снова Афины, толпы туристов и просто жителей города, множество машин на дорогах и как их следствие — незначительные пробки. Но все же в жизни города кое-что поменялось. В аэропортах множество людей с чемоданами, желающих как можно скорее покинуть древний греческий город. Кругом испуганные лица людей. У кого-то на Родине под натиском стихии погибла вся семья, у кого-то больше не было уютного дома, построенного ценой больших усилий. Все туристы, приехавшие в Грецию на отдых, спешили покинуть страну. Да и сами жители Афин были подавлены. Их святыня — Афинский акрополь, место, с которого началась греческая цивилизация — превратилась в груду древних камней. Малфой вспомнил, как они с Гермионой посетили Акрополь. Тогда она доказывала ему, правда, не слишком убедительно, что Рон Уизли не совсем тупой. Тогда Гермионе так и не удалось убедить Драко в обратном. — Боже, как девушки могут ходить такими раздетыми? — ужасался шейх, глядя сквозь стекла автомобиля на прохожих людей. Малфой усмехнулся. В данный момент шейх выглядел несколько комично. Конечно, ему трудно было понять моду европейцев. Тем более что сам Абу Нувас сильно выделялся в толпе своим арабским одеянием. Шейх еще что-то причитал уже на своем языке, смешно тряся головой. Водитель несколько раз удивленно посмотрел на араба, сочтя его за не совсем адекватного и явно не в своем уме человека. В подтверждении своего умозаключения он взглянул на другого мужчину, но тот уже отвернулся, внимательно разглядывая пейзаж за окном. Моросил мелкий дождь, неожиданно превратившийся в ливень. Малфой и Абу Нувас изрядно промокли, пройдя лишь путь от такси до двери коттеджа Костаса и Энн. Дверь им открыл Костас. Он был одновременно очень удивлен и рад увидеть Малфоя, тут же приглашая его и его спутника войти в дом. Энн радушно обняла Драко, чем вызвала немного ревнивый взгляд своего жениха. — А где Гермиона? — спросил Костас. — Я за нее, — с еле слышным акцентом ответил шейх. — Шейх Абу Нувас-ат-Табари. Энн и Костас недоуменно переглянулись. — Мы как раз собирались обедать. Так что вы приехали вовремя. Вы надолго приехали в Афины? — спросила Энн. — Буквально на день, — сухо ответил Малфой. — Нам необходимо переговорить с тобой. — Хорошо, — немного озадаченно произнесла Энн. — Вы пока устраивайтесь и переоденьтесь, мне не нужны дополнительные лужи по всему дому. Любимый, проводи гостей. За столом возникла немного неловкая ситуация. Драко и Абу Нувас практически ничего не ели, спеша перейти к предстоящему разговору, от которого зависело очень и очень многое для каждого из них. Костас и Энн чувствовали себя неуютно в собственной гостиной под двумя буравящими взглядами. Наконец, Энн не выдержала. — Так, мистер Томас, — Драко совершенно забыл, что греки не знали его настоящего имени и фамилии. — О чем вы хотели со мной поговорить? — Мы бы хотели поговорить с тобой наедине, Энн. — У меня нет секретов от Костаса. Абу Нувас вздохнул. Он самого начала предполагал такой расклад вещей. Энн вряд ли согласится вот так вот общаться с двумя практически незнакомыми мужчинами. — Хорошо. Пусть ваш уважаемый жених останется. Но я должен сказать, что предмет нашего разговора касается только вас. И то, что вы услышите и увидите здесь, может показаться абсурдным и неправдоподобным. — Возможно, вы примете нас двоих за неуравновешенных психов, — согласился Малфой. — Без всяких возможностей. Вы так и решите. Энн и Костас непонимающе переглянулись. Шейх начал свое повествование с того, что объяснил грекам, что существует мир людей индиго. Рассказ был почти слово в слово такой же, какой слышали Гермиона и Драко. С той разницей, что о волшебном мире речь не шла. Обо всех секретах магглам нельзя рассказать. — Значит, вы утверждаете, что существует мир-индиго? — спросила Энн. — Да. И вы, Энн, принадлежите этому миру, — согласился шейх. — Мне бы хотелось вам верить. Но уж слишком это неправдоподобно. Я реалистка. — Согласен, — произнес Костас. — Телевидение каждый день показывает нам всяких колдунов, экстрасенсов, «чудесные» исцеление калек. Все это не более чем трюк, пустой звук. — Вы правы. Большинство тех экстрасенсов, вещунов — шарлатаны. Но маленький процент этих людей на самом деле имеет Паранормальные способности, как называют это явление ученые. Людей-индиго немало. Большинство тех, кто знает о своей принадлежности, старается не афишировать это, кто-то наоборот зарабатывает на этом. А кто-то просто не знает. Энн, мисс Грейнджер рассказывала мне о вашей работе в скорой помощи. О том, что за время вашего дежурства не было ни одного смертельного исхода. — И что с этого? — Энн развела руками. — Мне просто везло. — Странное везение, не так ли? Думаю, это было не раз и не два? — на это замечание Энн согласно кивнула. — Это и есть ваша способность, уважаемая Энн. Вы можете спасать людей, вдыхать в них жизнь. Очень редкая способность. — Ладно, допустим, что это — моя очень редкая способность. Но вы меня все равно не убедили. — Ну, тогда, думаю, показать вам двоим наши способности на практике. Шейх взял одну из тарелок на столе, задумчиво покрутил ее в руках и со всей силы бросил на пол. Послышал звон разбитого фарфора. — Вы больной? — зло спросил Костас, вскакивая из-за стола. — Нет, ну что вы. Мое здоровье в порядке, — ответил Абу Нувас. — Если вам не трудно, подойдите ко мне ближе. Вы должны увидеть это с близкого расстояния. Энн, Костас, Драко столпились возле шейха и разбитой тарелки на полу. Абу Нувас загадочно улыбался им, затем он сделал едва заметное движение в воздухе. Один за другим фарфоровые осколки начали тянуться друг к другу, заново прикрепляясь. Несколько секунд — и на полу лежит абсолютно целая, без единой царапины тарелка. — Ничего себе! — присвистнул Костас. — Так значит, все это правда? — Надеюсь, теперь вы мне верите. Энн кивнула, подняла тарелку и еще раз ее внимательно осмотрела. — Это точно не иллюзия, трюк, фокус? — Нет, — на этот раз ответил Драко. — Энн, мир-индиго действительно существует. Вы — его часть, и вы можете сделать очень многое. Вы ведь знаете о том, что происходит в мире: наводнения, землетрясения, обрушения. — И вы можете помочь нам предотвратить это, — медленно произнес шейх. В гостиной наступила тишина. Ни единого звука, ни единого движения, ни даже приглушенного дыхания. Казалось, что в комнате никого нет. — Я? — произнесла Энн тихо. — Я простая девушка, студентка, я скоро выхожу замуж… Вы, наверное, ошиблись. — Послушайте, Энн. Не надо принижать свои способности, свои несомненные достоинства. То, что именно вы можете помочь нам — в этом я не сомневаюсь. В вас есть частичка сил еще необузданных, нерастраченных. Но кроме этого есть еще одно доказательство того, что вы избранная. У вас должен быть обломок одного древнего медальона, амулета, выполненного в виде солнечного диска. — В тот день, в университете, на тебе была цепочка с этим кулоном, ты еще порезалась об него. — Вы и об этом знаете, мистер Томас? Вы тоже индиго? — Энн встала из-за стола. Малфой покачал головой. Энн удивилась этому ответу, но не подала виду. Мистер Томас и мисс Грейнджер еще тогда показались ей какими-то странными, необычными людьми. Позже этого чувство только усилилось. Ведь они как будто знали, что с ней случится, что она задумала. И они смогли отговорить ее спрыгнуть со скалы в тот день, спася ее и ребенка, ее жизнь, которая, дай Бог, обещала быть счастливой. Размышляла об этом Энн, следуя в свою комнату. Там, в маленькой черной шкатулке, хранился обломок амулета. Энн купила его на барахолке за гроши. Просто ей почему-то понравился этот кулон, продавец тут же сказал, что он какой-то старинный. Но цена такой «старинной» вещи была смехотворна. Энн какое-то время вертела кулон в руках, перед тем как дать его Драко. «Одна часть уже есть», — подумал Малфой, разглядывая треугольный обломок. Часть солнца с овальными лучами, два полумесяца и обрывок арабского слова — все это составляло надежду на спасения множества людей, магглов и магов. — Вы должны будете поехать с нами, Энн. Когда еще двое таких, как вы, присоединятся к нам, мы должны будем вернуться в Эль-Гизу и совершить один обряд. — Какой еще обряд? — встревожился Костас. — Моя невеста беременна, ей нельзя перенапрягаться. — Не бойтесь. Этот обряд совершенно безболезненный, максимум, что требуется — это контакт сжатых ладоней, не более. Если хотите, то вы можете сразу отправиться в Эль-Гизу и подождать нас… — Нет уж. Мало ли что ожидает нас там. Я не собираюсь отпускать Энн. По крайней мере, одну. Шейх вздохнул. — Уважаемый Костас, если вы так боитесь за свою будущую супругу, то езжайте с нами. Нам осталось посетить еще два города. То, что Энн поедет с нами, думаю, послужит убедительным доводом для других новообращенных. — Осталось два города: Джексонвилл и Лас-Вегас, — произнес Драко, отпивая из бокала вино. Шейх посмотрел на него немного укоризненно, сам он предпочел крепкий чай. — Мистер Томас, это ведь все действительно правда, все это важно? — Да, Энн. Своим решением поверить в это ты спасешь много жизней, жизнь Гермионы в том числе, — Драко встал с кресла и немного пошатнулся. — Мистер Томас, вам нехорошо. Это, наверное, перелет. Я сейчас подготовлю гостям комнаты! — тут же засуетилась Энн. — Спасибо. И меня зовут не мистер Томас, а Драко Малфой. Комната для гостей оказалось небольшой, но довольно уютной и чистой. Односпальная кровать, огромный шкаф-купэ, журнальный столик и небольшое кресло. Драко не стал включать свет в комнате. Электрический свет раздражал его. Малфой подошел к окну, расстегивая пуговицы на рубашке. Недостаток сна сказывался, его шатало, тело и уставший мозг требовали сна. А за окном все еще продолжался ливень. Дождь все не кончался, превращая дороги в сплошные лужи, дворы и огороды — в потоки грязи. В Англии дожди не были редкостью. Малфой вздохнул. Он не был дома уже около месяца, а казалось, так давно, как будто лет десять, не меньше. А ведь он даже не знал, что стало с Малфой-менором. Стены его поместья были пропитаны магией поколений проживших в нем. Возможно, дом разрушился, когда исчезло волшебство, возможно, уцелел, но чар, скрывающих его от магглов, все равно больше не было. Драко на секунду закрыл глаза, вдыхая влажный, пропитанный дождевыми каплями воздух. — Хороший у тебя кабинет, Малфой, — произнес женский голос. Драко открыл глаза, с удивлением обнаружив себя стоящим возле окна в своем собственном кабинете в Малфой-меноре. На столе из черного дерева сидела Гермиона Грейнджер, внимательно разглядывая окружающую обстановку. — Я знаю, — ответил Драко. Мир вокруг был цветным, но каким-то блеклым, безжизненным. Это снова был сон. — Да, это сон. И ты снова не отпускаешь меня, Драко, — голос Гермионы был грустным. — Зачем ты был у Энн? Зачем тебе этот амулет? — Это поможет все вернуть. — Все вернуть… Что ты задумал, Малфой? Драко проснулся. Солнце ярко светило в окно, на небе не было ни облачка. Малфой лежал в постели, одеяло было сброшено на пол. Он удивился этому, за ним не наблюдалась привычка сбрасывать одеяло ночью. Но и такие сны ему раньше не снились. Бывало, что во сне Драко видел людей уже умерших, но это были простые сны, часто лишенные смысла и созданные игрой уставшего сознания. А сегодняшний сон был слишком реален. И Малфой помнил его в мельчайших подробностях.* * *
«Что ты задумал, Малфой?» — эти слова крутились в сознании. И все эти странные сны. Что это означало? Малфой двадцать три года был волшебником и знал, что просто так ничего в мире не происходит, даже в мире, лишенном магии. Драко снова находился в аэропорту Атланты Хартсфилд-Джаксон. Посадка на самолет, следующий авиарейсом Атланта-Джексонвилл, только что началась. Драко Малфой, Абу Нувас-ат-Табари, Костас и Энн, порядком уставшие после одиннадцатичасового перелета из Афин в Атланту, снова собирались сесть на самолет. Теперь им всем, кроме мистера Малфоя, предстояло познакомиться с мальчиком по имени Джеффри Кертис. И уже вчетвером убедить мальчика в его принадлежности к особому народу с синей аурой. Еще полтора часа — и вся эта многонациональная группа в Джексонвилле. С учетом всего времени полета и часовых поясов прибыли они уже ночью — наведываться в гости было неудобно. Поэтому было принято решение остановиться на ночь в гостинице и уже завтра отправиться в гости к Кертисам. Костас и Энн тут же решили осмотреть город, несмотря на всю их усталость. Абу Нуваса все еще шатало после перелетов, которые он плохо переносил. Шейх не стал осматривать город, а сразу же лег спать в гостиничном номере. Малфой также отправился в свой номер. Там он бесцельно щелкал по каналам телевизора — маггловского говорящего ящика. Изображение в нем походило на множество колдографий, которые были объединены в одну. Бормочущий ящик успокаивал, не давая погрузиться в уныние или оцепенение. Все происходящее казалось каким-то странным, непонятным. Ощущение нереальности происходящего не покидало Малфоя. За четыре недели он свыкся с тем, что не мог колдовать, что его волшебная палочка превратилась в ненужную деревяшку. Но всегда вместе с этим он знал, что все можно исправить. Драко делал для этого все: привыкал к этим летящим штукам, «скакал» по всему миру в поисках людей с синей аурой, спасал их, разбирался в их запутанных жизненных историях. И ничего не помогло. Он попал в тюрьму по подозрению в убийстве, проводил лекции в маггловском университете, разбирался в мотивах и побуждениях психа-похитителя, отправился к бедуинам за советом, терпел Грейнджер, в конце концов... И потерпел бы еще. А теперь Драко Малфой пытался привыкнуть к мысли, что стал магглом, простецом, что больше не обладает никакими силами, нет больше той индивидуальности, отличавшей его от миллионов простых людей. Он не пытался обрадовать себя ложной надеждой на то, что затея с тремя душами и обломками медальона сработает. Драко Малфой не хотел тешить себя надеждами, которые запросто могли оказаться ложными, несбыточными. Он еще с детства усвоил, что надеяться всегда рискованно. Надежда может подарить великую радость, но и дать очень тяжелое разочарование. «Грейнджер, Грейнджер… Оставила меня одного разбираться со всем этим». Драко чувствовал себя нехорошо. Скорее всего, сказывался длительный перелет, а может быть, дело было в царапинах на его груди, порезе на левой щеке. Как они появились, все еще оставалось загадкой. Те осколки не были настоящими, их вообще не должно было существовать. Реальность не оставляет следов на теле. Не оставляла, но ведь все пошло не так, как планировалось. Драко путешествовал по чьим-то воспоминаниям, перемещаясь сквозь измерения. И в этот самый момент волшебство исчезло, подорвав магию тех бедуинов. Малфой вспомнил неприятное, болезненное ощущение, когда он прорывался сквозь воспоминание, не пускавшее его. Возможно ли было, что те осколки все еще оставались в нем? Ведь они невидимы и бесплотны, вытащить их не представляет возможности. А что, если поэтому ему снятся такие странные сны? — Молодец, — тихо произнесла мисс Грейнджер. Она улыбалась, глядя на молодого человека, лежащего в постели. — Я угадал? — Да, — сказала Гермиона, садясь на краешек кровати. Драко подался вперед, пытаясь прикоснуться к Гермионе. Но невидимая стена преграждала путь. Гермиона грустно рассмеялась. — Я ведь не здесь, — туманно произнесла она. — Но почему ты здесь, не там? — Я уже говорила. Ты меня не отпускаешь. Зачем ты это делаешь? — А я говорил, что хочу все вернуть. — Ничего уже не вернуть. Отсюда нет выхода. Чем тебе Джеффри поможет? — с сарказмом спросила Гермиона. — Ты не знаешь, во что ввязался. — Нет, я как раз знаю! — Малфой уже начал сердиться. Грейнджер даже на том свете спорила с ним. — И я знаю, что это поможет. Это должно все исправить. Три души помогут мне в этом. — Драко, отпусти меня, пожалуйста, — голос был умоляющим. — Ты не даешь мне идти дальше! Отпусти! Я не могу здесь больше! Отпусти! Прошу! Гермиона уже истерически кричала, заламывая руки. Ее лицо перекосилось. — У тебя ничего не получится, выродок! — произнесла она холодным и совсем непохожим на свой голосом. Волосы Гермионы светлели и как будто втягивались обратно в голову, черты лица, пузырясь, менялись. Складывалось впечатление, что Грейнджер приняла оборотное зелье. Прошло полминуты, и она полностью перевоплотилась в Люциуса Малфоя. — Отец? — Да, сын! — последнее слово Люциус произнес с особым отвращением. — Ничего у тебя не выйдет, Драко. Ты так и останешься ничтожным магглом, лишенным каких-либо способностей. Твои дети будут грязнокровками, да и твоя кровь станет грязной! Ты на всю жизнь останешься заурядным магглом. И все время до самой смерти будешь вспоминать, какими силами ты владел и что потерял все. Драко с удивлением понял, что лежит на кровати. Рядом на стуле лежал халат, на спине которого была эмблема «Джексонвилл». Гостиница, названная в честь города. Очень удобно, когда не помнишь, в каком городе находишься. Малфой быстро встал, прокручивая в мыслях сегодняшний кошмар. Вот ему уже и второй покойник снится. Слова Люциуса не выходили из головы. Конечно, от отца он всегда ожидал нечто подобного. После всего, что произошло, доброго слова от него ждать не приходилось.* * *
Дом Кертисов за эти три недели значительно изменился. Он уже не выглядел таким мрачным и неуютным, его стены покрывала свежая побелка. Сад был избавлен от сорняков и радовал глаз зеленым газоном. Теперь это был просто двухэтажный дом, в котором жили мать и сын, больше не избиваемые мужем и отчимом. Наверное, поэтому здание преобразилось настолько, насколько поменялась внутренняя обстановка дома. Дверь двум грекам, арабу и англичанину открыл Джеффри Кертис. Сначала на темном лице мальчика появились недоумение и удивление, а затем улыбка при виде Малфоя. — Привет! — поприветствовал его Драко. — Нам всем надо поговорить с тобой. — Здрасьте! — весело произнес Джеффри. — Проходите. Мама дома. Вся эта многонациональная группа, к которой теперь присоединился американец, направилась в гостиную Кертисов. Хозяйка дома Эмили с удивлением посмотрела на входящих. — Здравствуйте, миссис Кертис, — учтиво произнес Драко. — Приветствую вас, — сказал шейх, неотрывно глядя на Джеффри. — Привет! — хором произнесли Энн и Костас с греческим акцентом. — Здравствуйте, — притихшим голосом поприветствовала Эмили. В гостиной повисла пауза. Находящиеся в ней люди внимательно разглядывали друг друга. Единственным общим знакомым хозяев дома и гостей в этой комнате был Драко. — Необычных людей вы привели сюда, мистер Малфой! — присвистнув, сказал Джеффри. — Не таких, как вы сами. Больше схожих на Гермиону, — задумчиво констатировал мальчик. — Кстати, а где вы ее потеряли? — Мы как раз пришли убедить тебя в этой схожести! — быстро произнес шейх. — Нам необходимо поговорить с тобой, мальчик. Джеффри беззаботно кивнул, будто уже наперед знал все об этом. Шейх представил себя и остальных гостей. Затем он начал свой рассказ. Эмили нахмурилась, но внимательно слушала Абу Нуваса. Когда он закончил, на ее лице отразилось непонимание и даже какая-то враждебность. Она упорно не желала верить в слова шейха. Тут уж к нему присоединилась Энн, уже со своими доводами и объяснениями, касающимися ее сил. Но Эмили не хотела слушать об этом, испуганно глядя на своего сына — самое дорогое, что было у нее в жизни. Джеффри же не выглядел испуганным, он сразу же поверил этим странным людям. Дети всегда верят в сказки. Когда же перестают, то становятся взрослыми. — Мистер Малфой, но хоть вы скажите, что не верите в эти россказни! — умоляюще произнесла миссис Кертис. Драко грустно улыбнулся и покачал головой. Эмили не верила и не хотела верить в то, что ее сын не такой, как все. Она упорно не признавала его индивидуальность, его особенность хорошо разбираться в людях. То, что Джеффри всегда знал истинную подоплеку тех, с кем он вступал непосредственно в контакт. — Придется прибегнуть к вещественным доказательствам, — устало произнес шейх. Он знал, что сейчас силы людей-индиго подорваны. И его в том числе. А это означало, что воспользуйся он снова фокусом с восстановлением тарелки, сил мысленно связаться с Фатимой уже не будет. На этот раз Абу Нувас восстановил вазу. Любимую вазу Эмили, которую та долго не давала разбить. Увидев же ее снова целую, миссис Кертис долго не могла прийти в себя. Но тут уж она не могла дальше утверждать, что все гости в ее доме — шарлатаны. Прошло еще около часа уговоров и убеждений, во время которого Драко вспомнил об осколке медальона, который миссис Кертис крутила в руках во время посещения полицейского участка. Этот обломок идеально совпадал с аналогичным обломком Энн. В конце концов, Эмили, скрепя сердце, решила доверить своего сына малознакомым людям. Она помнила, что мисс Грейнджер и мистер Малфой спасли ее сына от смерти и от совершения убийства. За все надо платить. Сам Джеффри согласился сразу. Ну когда он еще мог нахаляву посетить Лас-Вегас и Египет? Увидеть знаменитый город-казино и Великую пустыню Сахара? Правда, здесь была одна загвоздка. Джеффри Кертис был несовершеннолетним и не мог самостоятельно покинуть страну. На это необходимо было разрешение матери, заверенное юристом. Тут уж Драко пришлось снова подключать того самого адвоката, нанятого вести дело Эмили Кертис в суде. Этот самый адвокат договорился с юристом, чтоб тот сделал все необходимые документы для законного выезда малолетнего мистера Кертиса за границу. Вся эта работа с разрешениями, оформлениями была сделана в кратчайшие сроки. Но почти три дня были потеряны. Наконец, когда все документы были на руках, три человека-индиго, один маггл и один маг вылетели в Лас-Вегас. Город земных наслаждений, мировая столица казино, Лас-Вегас поразил всех, кроме Драко, который уже бывал здесь и всего насмотрелся вдоволь. Шейх Абу Нувас-ат-Табари тут же окрестил Вегас городом грехов. Он был возмущен всем, что видел здесь — от игровых автоматов в каждом аэропорту, отеле до жителей и туристов. Все эти люди тоже были преисполнены нечестивых мыслей, по мнению шейха. Он сам постоянно говорил — чем порядком надоел всем, — что если бы не третий человек, то не было бы и ноги Абу Нуваса на этой грешной земле. Костас и Энн относились к этому намного проще. Они никогда не были азартными людьми и относились ко всем этим игровым автоматам, рулеткам довольно прохладно. Их больше восхищали другие достопримечательности города: поющие фонтаны перед отелем «Белладжио», бой фрегатов перед «Островом сокровищ», шоу с мировыми именами, проводящиеся в этом городе светящихся неоновых вывесок. А уж Джеффри Кертиса интересовала в этом городе все: история, достопримечательности и, конечно же, казино, куда его не пускал шейх. Абу Нувас даже прочитал мальчику несколько нравоучений по поводу азартных игр. Джеффри внимательно выслушал его, но охота посмотреть на казино не пропала. Тогда Драко пообещал мальчику, что они обязательно заглянут туда, и шейх ничего не узнает про это. Но пока им предстояло встреча с третьим новообращенным. Дом Фриза ничуть не изменился за эту неделю. Тот же подъезд, только теперь здесь не было полиции, на полу не было крови, а консьерж был другой. — Вы к кому? — бесстрастно спросил мужчина лет сорока с длинными усами и абсолютно лысой головой. Теперь он был консьержем в этом доме. — К мистеру Николасу Фризу, — произнес Малфой. — Вы не сможете пройти к нему. — Почему это? — холодно спросил Драко. — Мистер Фриз выехал из квартиры пару дней назад. И из страны тоже. «И ничего у тебя не выйдет. Так и останешься до конца жизни грязным магглом». Где-то совсем рядом раздался холодный смех Люциуса Малфоя.