Потерянный Рай

Там голоса таились в рое мыслей. Чужие, и не видать ни одного владельца. И это длилось долго ― вереницей, И в мыслях представлял я злые лица. Но, словно лучик света, лился голос, Взывая к разуму, что в мгле ночной увяз. И я дрожал, как одинокий колос, Осознанно и ясно слыша мертвеца. ***

Он поморщился от головной боли, вызванной внезапным криком в лазарете, и открыл глаза. Размытое зрение устремилось в потолок, а пальцы на руках чуть заметно дрогнули. Еще не до конца придя в себя, Драко ощутил острое чувство дежавю, вспоминая мягкий баритон Дамблдора и холодное с оттенком презрения лицо Тома. Снова уютная кровать, снова мягкая подушка, в которой, казалось, можно было утонуть. Одеяло приятно давило своей тяжестью, совсем отбивая желание сделать одно единственное усилие и принять сидячее положение. И, даже не вслушиваясь в то, что творилось прямо в метре от него, Драко ощущал болезненную слабость, словно все его тело налилось свинцом, и что-то изнутри стремилось сжечь его дотла. Было мучительно больно смотреть на яркий свет, что жег глаза, и с губ слетало лишь тихое почти неощутимое дыхание. Слова таяли где-то в горле, вырываясь наружу лишь в виде слабого хрипа, который был не громче шепота. Драко повернул голову набок, видя размытые мелькающие пятна. Люди совсем не замечали его и о чем-то взволнованно кричали, размахивая руками и вызывая лишь раздражение. Драко поморщился из-за ряби в глазах, но ему нужно было прийти в себя, вернуться в зыбкую реальность, сделать вид, что он все еще жив и в состоянии здраво мыслить. И это казалось сейчас самым непосильным заданием в его жизни. Малфой попытался произнести хоть что-нибудь, медленно шевеля губами, но снова ни звука ― лишь сдавленный шепот, который даже он сам не смог расслышать. Было такое ощущение, словно кто-то проник в его голову, спутал все мысли, поиграл с воспоминаниями, вывалил эмоции в кучу и перемешал своими длинными цепкими пальцами, создавая настоящий хаос. Драко, путано пытаясь расставить все по полочкам сознания, вяло смотрел на мир через тонкое прозрачное стекло своего восприятия. Он попытался подняться, случайно задев на краю кровати книгу, и та, шурша страницами, упала на пол. Но даже после этого никто не обратил на него внимания, и Драко устало закрыл глаза, набирая в легкие как можно больше воздуха и наконец-то выдавливая из себя хриплым голосом слова: ― Что… ― с трудом начал он, ― здесь происходит?.. ― и закашлялся, наконец-то привлекая внимание. Кто-то приподнял его голову за подбородок, обеспокоенно прощупывая лоб, и Драко, жмурясь, разглядел обеспокоенное лицо своего отца. Люциус постарел с их последней встречи, уже больше походя на себя прежнего, и Малфой чуть заметно улыбнулся, поддаваясь рукам отца. Люциус болезненно скривился, вскакивая с места и направляясь к другому человеку, хватая его за грудки и выкрикивая что-то прямо в лицо, а потом замахиваясь и нанося удар. Другие тоже всполошились, пытаясь разнять дерущихся. ― Ты заплатишь за это, ― прошипел Люциус. ― И ты, и это ничтожество, которому ты дал жизнь. От пропитанных холодом слов отца, Драко поежился. По голосам он различил Джеймса, воспоминания о котором еще были свежи в памяти, Лили и Нарциссу, но был еще один человек, который напряженно молчал, и Драко почему-то не мог отвести от него глаз. Его зрение стало немного улучшаться, словно начала спадать пелена, фигуры приняли более-менее осмысленные образы и стали походить на людей. ― Мой сын не виноват! ― И ты веришь его словам? ― со злобой спросил Люциус. ― С чего бы он не виноват? Разве это не по его вине Драко оказался здесь?! ― Драко взволнованно дернулся, чтобы спросить, где это самое «здесь», но лишь болезненно простонал от резкой боли в голове. ― Я не применял никаких заклятий, ― раздраженно возразил третий, утирая рукой кровь из разбитого носа, и Малфой замер, забывая про боль и воздух. ― Дамблдор наверняка сможет его вылечить, ― равнодушно добавил Поттер, словно все происходящее в лазарете его явно утомило. ― За это ты будешь отвечать перед министерством! Я лично позабочусь о том, чтобы тебя отправили в Азкабан! ― прокричал Люциус, потерявший в одночасье все свое самообладание. Нарцисса, находясь в шоковом состоянии, не знала, что ей делать: или ринуться к ребенку, или разрыдаться, или начать кричать на Поттеров, как и ее муж, а может быть ― все сразу. ― Гарри, ты должен ответить честно, ― властно начала Лили, скрестив руки на груди. ― Что именно произошло? Что ты сделал с Драко? ― Это не я, сколько еще раз повторять? ― нахально произнес он. Джеймс ободряюще похлопал сына по плечу, Лили, тяжело вздыхая, устало закрыла глаза. На фоне продолжающихся споров, в которые Драко не вслушивался, Гарри посмотрел на него. Живой Поттер стоял перед ним, словно так и надо, словно ничего и не случилось. Такое манящее наваждение, которое обрывало что-то внутри одним своим взглядом, и Малфой бледнел и задыхался, ощущая жар, который готов был его сжечь, но это было не так страшно, потому что Гарри был здесь. Все отодвинулось куда-то, ушло, затерлось, словно кто-то подтер реальность ластиком, оставляя только едва заметные разводы. И главное ― это не дышать, и не моргать, а лучше вообще замереть, приковывая свой взгляд к Поттеру. Не спугнуть этот сон, или кошмар, или что это было… Гарри надоело играть с ним в гляделки, и он отвернулся. Драко громко позвал его по имени, как раненный зверь, наверное, выглядя сумасшедшим, но никто не услышал. Почему они не слышали его? Он же был здесь. Прямо перед носом. И ему было так жарко. Драко снова поднял взгляд на Поттера, боясь не увидеть на его месте никого. Но Поттер не исчез. И от этого становилось так хорошо, ведь Драко мечтал об этом, не верил, что так может быть, но все равно надеялся, что сможет все исправить и снова увидеть Гарри. Не на том свете, конечно, а здесь. Хотя он не был уверен, где это «здесь»… ― Драко, милый, скажи, что произошло, ― осторожно попросила Нарцисса, присаживаясь рядом с ним. Малфой рассеянно посмотрел на нее, словно не понимая, о чем его спрашивают, и прошептал одними губами: «Ничего». Ничего. Потому что Поттер жив, Драко снова в Хогвартсе, а его родители рядом с ним, а все потому, что ничего не произошло. ― Драко, не бойся, он ничего тебе не сделает, ты должен рассказать, ― взмолилась она. Поттер отчетливо хмыкнул. Драко нахмурился и устало покачал головой. Не обращая ни на кого внимания, он встал и пошел прямо к Гарри, шаркая по полу и подтаскивая ослабшие ноги, стараясь идти все быстрее и быстрее, переходя даже на бег и понимая, что его сердце снова бьется, что время, остановившееся лишь для него, наконец-то начало свой отсчет, а черно-белый мир обрушился со всех сторон, одновременно оглушая и ослепляя гаммой звуков и красок, до этого момента казавшихся такими тусклыми и невзрачными. Руки сомкнулись вокруг Гарри, заключая его в объятье. Малфой уткнулся ему в плечо, вдыхая его запах и чувствуя чужое тепло. По телу прошла лихорадочная дрожь. ― Ты вернулся, ― прошептал Малфой, цепляясь за свитер гриффиндорца. Он закрыл глаза, думая, что лишь бы не разрыдаться. Это будет так ужасно, Поттер назовет его нюней, а потом всю жизнь будет припоминать ему этот момент. На мгновение в лазарете повисла тишина. Нарцисса пораженно прижала руки к губам, не веря своим глазам. Джеймс ошарашено уставился на своего не менее шокированного сына, а Лили чуть заметно улыбнулась, впервые проявляя хоть какие-то эмоции кроме суровости. ― Он довел его! ― воскликнул Люциус, первым отойдя от шока. ― Вы только посмотрите… ЧТО ОН СДЕЛАЛ С МОИМ СЫНОМ? ― А по-моему все хорошо, ― произнесла довольная Лили. ― Драко не предъявляет претензий и даже не сердится. Вопрос исчерпан. ― Он не будет исчерпан, пока Поттер не ответит за то, что с ним сделал! ― Сколько раз повторять?! Мой сын не виноват! ― снова вступился Джеймс. ― Он напал на Драко на глазах у всей школы! И после нападения мой сын просыпается практически ослепшим, скажете, что это совпадение?! Вы меня за идиота держите?! ― Поправочка ― за полного идиота! ― вскрикнул Джеймс. ― Это не он, ― тихо произнес Драко, ощущая себя, как в бреду. ― Том еще не пришел. Ведь еще слишком рано, понимаете? Мне нужно еще чуть-чуть… где Розмерта… она не верит, ― пробормотал Малфой, понимая, что сил больше не осталось. Гарри растерянно стоял, не зная, как реагировать на неожиданное проявление чувств. Его руки замерли, словно он хотел обнять Драко в ответ, но передумал на полпути, так и зависнув где-то в воздухе. Потом он все-таки подхватил слизеринца, доводя его до койки и усаживая на нее как раз вовремя, потому что Малфой, не ощущая своих ног, повалился в постель, как тряпичная кукла. К нему сразу же подскочила Нарцисса, касаясь его головы и как-то судорожно дрожащей рукой заглаживая волосы ему назад, в ужасе ощупала горящий лоб сына. Нужна была холодная ванна… или мороженое, ― хотел сказать Драко, а потом ему стало все равно. Он снова оказался в какой-то прострации, смутно понимая, что вообще происходит. Хотя тут никто ничего не понимал. Все только кричали, требовали правду, а он им говорил ее, но они не верили. Почему ему не верили? Ах да, для них еще было слишком рано. ― Гарри действительно не виноват, ― произнес откуда-то взявшийся Дамблдор. И Драко с большим усилием открыл глаза, выискивая фигуру Тома, но все было настолько размыто, что он ничего не смог разобрать. Но Реддл был. В его голове. Смеялся. Он теперь всегда в его голове. Драко даже привык. По крайней мере, лучше Том, похожий на человека, чем обезображенный Волдеморт. Потом Драко погрузился в странное состояние покоя. Он не спал, но и не бодрствовал. Он видел самого себя, а потом терял, и было такое ощущение, будто он сделал что-то плохое, и ему было очень стыдно за это. Драко даже просил прощения, но никто не слышал, все улыбались и не могли понять его. Сквозь пелену слышался голос его отца, который угрожал Дамблдору, говорил, что заберет Драко из школы и добьется смещения директора с поста. А еще он хотел, чтобы Поттера отправили в Азкабан к дементорам. Так сильно хотел, что даже кричал. «Я понимаю ваше беспокойство о сыне, и я вам все объясню, ― говорил Дамблдор. ― С Драко произошел несчастный случай, против него было применено сильное колдовство, и, к сожалению, вылечить его невозможно, однако, его жизни ничего не угрожает». «Что это значит? ― вскрикнула Нарцисса. ― Почему у вас под носом творится такое?!» Все в порядке, ― хотел сказать Драко. ― Мне не больно, ― почти прошептал он. Тело оказалось ватным, а мысли катились, словно снежный ком по наклонной: они набирали скорость и скатывались в кучу, разбиваясь где-то в самом низу. Так забавно было видеть испуганного Люциуса. То есть… отца. Никогда он не беспокоился за Драко так сильно. Малфой даже улыбнулся, находясь в каком-то бесконечно белом пространстве, возможно, занесенном снегом, и делая шаг, спотыкаясь и понимая, что ― все, он сейчас упадет и будет больно. А может он не почувствует и просто потеряет сознание. И Драко вздрогнул всем телом, открывая глаза. На этот раз в лазарете было тихо, и Малфой не чувствовал жара. Он спокойно сел на кровать, замечая одного единственного гостя ― Дамблдора. Нащупал под рубашкой медальон и достал его, разглядывая стрелки. И только от одного взгляда на вещь Драко сразу понял, что маховик больше не сработает. Циферблат треснул, стрелка погнулась. Дамблдор спокойно следил за всеми его движениями, ожидая, когда Малфой будет готов. ― Значит, все закончилось? ― не глядя на профессора спросил он. ― Разве? Мне казалось, что для тебя все только начинается, ― улыбнулся Дамблдор. ― Я видел Поттера… ― начал Драко, боясь узнать, что это было всего лишь галлюцинацией его воспаленного сознания, но профессор понял его на полуслове и опять улыбнулся. ― Да, ты видел Гарри, и благодаря тебе он не стал сиротой. Все напряжение в мгновение спало, и Драко даже как-то ссутулился, как будто разом сбрасывая с себя весь тяжелый груз. Он достиг этого. Смог изменить прошлое, смог предотвратить катастрофу. Это было здорово, великолепно, потрясающе. Словно он бежал марафон длиною в жизнь и наконец-то финишировал. Драко устало откинулся назад, ощущая спокойную, равномерную радость, которая, словно наркотик, распространялась по венам. В одночасье ему стало так легко, как не было никогда. ― Что случилось с Реддлом? ― спросил Драко немного погодя и даже как-то без особого интереса, но Дамблдор тяжело вздохнул, сложив руки в замок. ― Он мертв? ― Нет. Том жив. ― Тогда он в Азкабане?.. ― неуверенно предположил Малфой, но профессор опустил свой взгляд, что сразу выдало его. ― Вы же видели доказательства! ― Тебе придется успокоиться и выслушать меня, ― серьезно начал Дамблдор. ― Я видел Тома в тот день, но никто больше не мог подтвердить моих слов, даже моя память, потому что Том мелькнул в моем поле зрения лишь на секунду. Нельзя было предъявлять ему обвинение без доказательств. ― Нет, вы даже не сказали министерству… ― ошарашено произнес Драко. ― Вы никому не сказали… ― Это бы ничего не изменило, ― спокойно продолжил Дамблдор. ― Том слишком зациклился на… своих целях. И я упустил это из виду, потому что слишком доверял ему. Но после того как я увидел тебя и Тома у Поттеров, я понял, что нельзя больше откладывать и нужно действовать. Игнорировать то, что он представляет опасность, я больше не мог, поэтому выбрал единственный возможный вариант ― сделал так, чтобы он всегда находился под моим наблюдением. С тех самых пор, когда мы с тобой встречались в последний раз, он не причинил никому вреда, а даже, наоборот, принес пользу. ― Только не говорите, что вы просто не смогли с ним покончить. Вы могли избавить мир от него раз и навсегда, но вместо этого дали застлать чувствам глаза и позволили ему безнаказанно жить дальше, а чтобы заткнуть свою совесть, вы взяли на себя обязанность его няньки? ― Драко вопросительно изогнул бровь, Дамблдор нахмурился. ― Не мне одному помешали чувства, ― холодно произнес профессор. ― У моей ненависти есть обоснованные причины. ― Боюсь, в том, что касается Тома, мы с тобой никогда не придем к согласию, ― произнес Дамблдор, и Драко поддержал его молчанием. ― Тогда перейдем к тому, что касается твоего состояния. Я вижу, что воспоминаний от слияния со своей второй версией ты не получил. Более того, ты ее просто подавил и поглотил, что не совсем хорошо. У тебя была сильная лихорадка как раз из-за внутренней борьбы с самим собой. По всей вероятности, при слиянии ты и твое второе «я» должны были стать одним целым, но, видимо, ты слишком сильно отличался от своей копии, даже превосходил ее, поэтому от другого Драко просто-напросто не осталось и следа. ― То есть я практически занял чужое место, ― подытожил Малфой. От такой внезапной новости становилось не по себе. Вот был другой Драко, а потом пришел он и занял его место, как в страшных детских сказках про чудовищ, которые съедали принцев или принцесс, после принимая их обличие и заманивая к себе других людей. Наверное, никто не обрадуется такой новости. ― Зачем вы послали меня сюда? ― Разве ты не хотел этого? Ты думаешь, что ты занял чужое место, но это неправда. Это твое место, и ты просто стал единым целым с другой своей частью. Просто представь, что ты не знал одну важную часть самого себя, а потом просто вспомнил ее. Ничего не изменилось, пришло лишь осознание. С самого начала был лишь один человек. ― И как дела у этого человека? ― усмехнулся Драко. ― Ну… как и у всех молодых, я полагаю. Друзья, учеба, и у меня есть все доводы полагать, что у тебя весьма серьезные отношения с прелестной девушкой Пенси Паркинсон, ― Дамблдор подмигнул, Драко скривился, представив себя с Паркинсон, идущих за ручку. ― Вот только с Гарри не все так гладко. Если он действительно дорог тебе, то придется нелегко, очень даже нелегко. ― Легко с этим упертым бараном никогда и не было, ― улыбнулся Драко, вспоминая прошлое. ― Тогда, полагаю, нам остается решить еще несколько моментов, и ты можешь встретиться с родителями. ― Малфой волнительно взглянул на профессора. ― Во-первых, для других учеников твоя память повреждена, им не нужно знать об истинных причинах. Во-вторых, больше никаких запретных заклинаний, нанести вред кому-либо в стенах этой школы я не позволю. ― Драко рассеянно кивнул, пока Дамблдор прожигал его суровым взглядом. ― Теперь все кончилось, Драко, ― снова смягчился профессор. Когда Дамблдор ушел, к Малфою пустили его родителей, которым из-за устроенной ссоры какое-то время не позволяли находиться рядом. В этот раз они вели себя спокойно, правда Люциус то и дело плевался ядом в сторону Поттеров и Дамблдора. И Драко стоило немалых усилий отговорить отца от того, чтобы забрать его из школы. Однако оставить все, как есть, он так родителей и не убедил. Они были настроены решительно, ведь пострадал их единственный сын. Нарцисса хотела, чтобы Драко отправился немедленно в Мунго, где его могли бы обследовать, но ответом ей послужил лишь усталый взгляд Драко, которым он показывал, что не покинет Хогвартс ни под каким предлогом. Видеть, как тяжело смотреть Нарциссе на него в таком состоянии, было трудно, но мысленно Малфой был благодарен за то, что они не увидели всех его шрамов, пока он был без сознания. В конце концов, хоть они и соглашались с ним насчет некоторых моментов, у Драко все равно складывалось такое впечатление, будто они не хотят его тревожить и просто бездумно кивают, когда на самом деле ни Люциус, ни Нарцисса не хотели отступать от решительных действий. И Драко опасался, что если они узнают вдобавок и про его память, якобы потерянную из-за инцидента, то его просто-напросто сейчас же упакуют в смирительную рубашку и отправят домой. Дамблдор разумно предпочел им не говорить об этом, видимо, оставляя решение за Драко, а Малфою оставалось лишь ловко выкручиваться. И все-таки с большим трудом, но Драко все же удалось прийти к соглашению с Люциусом и Нарциссой, которые, скрепя сердце, уступили, согласившись отложить его переезд домой или в Мунго на неопределенный срок. Они попрощались с ним тогда, когда за окном стало совсем темно, а Драко начало клонить в сон. Нарцисса на прощание поцеловала его в макушку, Люциус лишь нахмурился, сохраняя свой суровый вид. Но сейчас Драко был рад даже такому поведению отца. Оставаться на ночь в лазарете Малфой категорически не хотел, поэтому, покинув крыло и совсем не веря в происходящее, он побрел по пустым коридорам Хогвартса. На замок опустилась ночь, и яркий свет луны падал через большие окна, освещая каменные стены и спящих обитателей картин. Драко, как зачарованный, ощущал одновременно и покой, и какое-то странное чувство незаконченности. И все это было из-за того, что Реддл до сих пор радовался жизни где-то совсем рядом. Малфой спустился по лестнице, прошел мимо кабинета профессора Снейпа, смутно подумав, изменился ли Северус, и в Хогвартсе ли он вообще, и только дойдя до входа в гостиную Слизерина, Драко вспомнил, что Дамблдор не сказал ему пароля, а в такое позднее время он вряд ли найдет кого-нибудь, кто сможет его впустить. Тихо выругавшись, Драко приготовился возвращаться обратно, замечая краем глаза, как мимо прошмыгнула кошка Филча, что означало скорые неприятности, но его остановила еще одна тень, замершая в трех метрах от него. Драко остановился, вглядываясь в темный силуэт, который, слабо пошевелившись, вышел на свет. Глаза слизеринца на мгновение расширились, впиваясь в знакомое лицо, которое украшала надменная ухмылка. Захлопнув книгу, к нему приблизился Реддл. Совсем не постаревший Реддл, такой, каким Драко его запомнил в их последнюю встречу. Том улыбнулся, и удивление в глазах Малфоя постепенно угасало. Свет факела неровно дрогнул, отбрасывая зеленый свет на лицо Реддла. ― Пароль: «кровь саламандры», ― проронил он в шаге от Драко, и Малфой даже не вздрогнул. Совсем-совсем. И это оказалось так легко, что Драко даже изумился. ― С возвращением, ― произнес Том, и свет факела вновь мигнул.