Потерянный Рай

Темнеет небо на глазах. В закате тает солнце. И тихий шепот на губах Застыв, не разобьется. Я растворяюсь вновь и вновь В закатах и рассветах. В груди давно погас огонь Я путаюсь в ответах. Нет больше боли в тишине. Нет гнева и страданий. Покой расплылся в глубине Моих с тобой мечтаний.

Стоя на холодном полу босыми ногами и сонно щурясь, Драко опустил взгляд на металлическую ручку, которую держал в ладони. Темнота сгустилась вокруг плотным полотном и угрожающе молчала. В коридоре не было ни души, и Драко, нахмурившись, устало прислонился лбом к дубовой поверхности. Хотел бы он знать, почему каждую ночь его так тянуло именно к этой комнате. Когда он повернул ручку, в полной тишине раздался звонкий щелчок. Драко зашел в покои Тома и бросил взгляд на дверь, ведущую в спальню. Ступая осторожно и совершенно бесшумно по мягкому ворсу, чтобы не разбудить профессора за стеной, он прошел до кресла и упал на мягкое сиденье. Не стоило даже заходить сюда, но было что-то манящее и успокаивающее в этом месте. Это «что-то» окутывало легкой пеленой тумана, позволяя забыться и впасть в неопределенное состояние, когда не хочется ничего, кроме убаюкивающей тишины. Драко подтянул ноги на сиденье и понял, что, наверное, впервые за все дни после отъезда Поттера ему было так странно спокойно. Даже не так. Он ничего не чувствовал, и ему было «никак» ― и это было лучше, чем то, что происходило с ним в последнее время: Драко не хотел признаваться даже мысленно, но ему было действительно страшно. Противное чувство тревоги накатывало волной, словно поджидая, когда он будет более всего уязвим, и накрывало именно по ночам. Драко не мог не паниковать. Пытался, но не мог. Поэтому он сидел целыми сутками в библиотеке, зарывшись по самый нос в разных книгах. Дамблдор даже выписал пропуск в запретную секцию, при этом покачав головой, словно имея в виду: «Ты все равно там ничего не найдешь». Это действительно выматывало. Он мучился от бессонницы, гипнотизируя часами серый потолок, и пытался успокоить бешено бьющееся сердце; сжимал зубы и сминал руками одеяло, вытравливая из себя это трусливое чувство, но паника, разраставшаяся в груди, никуда не исчезала. Она уничтожала в нем все ― до последней капли, заставляя практически физически ощущать, как его выворачивает наизнанку. Комната Реддла обнуляла все: прочищала голову от мыслей, вытравливала из груди болезненные позывы, окутывала приятной негой и дарила какое-то смутное подобие забытия. Драко даже не вздрогнул, когда услышал легкие шаги за спинкой кресла. Реддл должен радоваться. Реддл должен быть доволен. Ведь его нейтральная территория оказалась единственным местом в замке, где Драко мог спрятаться от ночных кошмаров. ― Так и будешь здесь сидеть? ― спросил Том чуть погодя. ― Я уйду, ― тихо пробормотал Малфой. ― Ты можешь остаться у меня, ― предложил Реддл. Драко промолчал. Не из-за того, что хотел проигнорировать, а потому, что побоялся случайно произнести тихое «хочу». Том, почуяв в нем эту неопределенность, нахмурился и обошел кресло. ― Что происходит? ― Ничего, ― кинул Малфой. Ничего хорошего, по крайней мере. ― Правда? ― скептически приподнял бровь Реддл. ― Может, все-таки расскажешь? ― Нечего рассказывать, ― снова отрезал Драко. Это было так странно: то, что Реддл проявлял беспокойство, словно они были старыми друзьями. Малфой уже не боялся Тома, не вздрагивал от его голоса, не отшатывался из-за резких движений. Он даже в какой-то степени разделял Волдеморта и Реддла. Научился этому, заперев все воспоминания о днях в подвале Малфой-мэнора глубоко в своей голове, словно их и не было вовсе. Поэтому, если держать дистанцию с Томом, то все было вполне сносно, но когда Реддл начинал проявлять что-то вроде беспокойства, внутри Драко возникал невидимый барьер. Это казалось неправильным. Даже раздражало. Малфой не мог поверить Тому. Казалось, что поддайся он хоть на чуть-чуть, как его сразу же поймают, выпотрошат и запрут в очередном темном месте. ― Я просто устал, ― прошептал он скорее своим мыслям, чем Реддлу, и вышел из комнаты. Искать спасения в центре урагана ― вполне разумно. Но опять же, не стоило слишком привыкать к этому чувству, ведь через мгновение его опять растопчут, оставив после лишь зияющую пустоту. Именно так всегда и происходило: сколько бы Драко не барахтался, пытаясь не задохнуться, его все равно продолжало тянуть на самое дно. Слабый луч надежды, стоило в него только поверить, исчезал в беспросветном мраке, и все начиналось по-новой. И это уже давно перестало быть чем-то забавным, но судьба все равно упрямо продолжала наслаждаться этой бесконечной игрой. Оставшуюся часть ночи Драко снились беспокойные сны, от которых на утро остались лишь неприятный осадок и тревожное чувство. Если он ничего не предпримет, то произойдет что-то страшное. Страшное и непоправимое. *** Отработка у мадам Пинс уже давно закончилась, поэтому Драко мог зарыться в книги, не отвлекаясь ни на что другое. На его столе всегда лежала большая стопка литературы, которая могла конкурировать даже с той, которую обычно набирала Гермиона. Он первое время хотел поговорить с Грейнджер, но останавливало то, что даже сам Дамблдор не знал, как решить проблему, что же могла Гермиона? Какой бы умной девушка не была, вряд ли в знаниях она превосходила профессора. Драко тяжело вздохнул и захлопнул тяжелый томик. Голова пухла, а ничего полезного он так и не узнал. Опускались руки, и хотелось верить, что Дамблдор ошибся. Хотелось, но Малфой знал, что это не так. А еще он знал, что его время утекает. Откинувшись на спинку стула, Драко оглядел полупустой зал, останавливаясь на фигуре гриффиндорки. В голове промелькнула мысль о дневнике Реддла, который до сих пор покоился в сумке. Порывшись, Драко достал книжку и бросил на стол, гипнотизируя ее взглядом. Потом придвинулся на стуле поближе, подпер подбородок ладонью и потеребил край обложки. Самый обычный маггловский ежедневник. Драко еще помнил, как когда-то его отец подкинул эту книжку в котелок к Уизли. Тогда все могло закончиться плохо, если бы не Поттер, а теперь ежедневник представлял собой самую обычную потрепанную временем книжонку, на которую не накладывали никаких страшных чар. Сколько бы времени ни прошло с окончания той жизни, Драко все равно будет чувствовать этот диссонанс в душе, словно его обманывают или обманывали раньше. Открыв дневник, Драко пролистал бегло несколько страниц. Для чего книга попала в руки Поттеру? Что этим хотел сказать Реддл? Иногда, даже после такой долгой борьбы с Томом, Малфой никак не мог понять ход его мыслей. Реддл всегда будет загадкой. Возможно, порой лучше не знать чужих мыслей, ведь тогда не придется разочаровываться. Тем более когда отношения Малфоя и Реддла наконец-то достигли некого подобия стабильности. «Что может быть глупее привязанности?..» Взгляд пробежался по первой понятной записи. Драко словно нарушал ту запретную черту и ломал шаткое равновесие. Но ведь он должен был узнать?.. В конце концов, сейчас было не то время, когда розовые очки еще уместны на лице, поэтому стоило заглянуть в мысли безумца, тем более что может быть заманчивей и интересней? Только то, что эти мысли были полностью о нем. Пропитанные запахом сумасшествия и отзывающиеся нотками фанатичных желаний причинить боль и присвоить себе. Драко помнил те дни, когда они только встретились. Он слепо доверился Тому, ища в нем спасение от той пустоты, что преследовала его по ночам. И что было на самом деле? Реддл сознательно вел игру, пытаясь манипулировать им, используя его слабость. Почему-то от осознания этого становилось немного грустно. Все-таки Драко хотелось верить, что в те времена Том был не кровожадным монстром, а… самым простым мальчишкой?.. Может, холодным и даже жестоким, но еще не пропитавшимся жаждой крови. «Давай… давай поиграем с ним еще немножко». Постепенно от записей Реддла разило все большим безумием. Они сочились ядом, выплескиваемым на бумагу черными чернилами. Драко начинал осознавать, в какой опасности он находился, но страха не было. Было удивление и какое-то... разочарование? Изменилось ли что-то теперь? Пряталось ли за приветливой улыбкой Реддла садистское желание причинить ему боль? Пальцы продолжали перелистывать страницы, а глаза ― бегать по неровным строчкам. «И если его крылья снова окрепнут ― сломать их». Часы отбили шесть часов вечера. Драко невольно оторвался от чтения, впервые понимая, что наконец-то смог отвлечься от проблем. Таким странным образом, но смог. Хотя Малфой еще толком не понял: читая дневник, наживает ли он себе новые неприятности? Гермиона бросала на него обеспокоенные взгляды. Разглядела, видимо, в его руках книжку, и Драко даже усмехнулся осознанию того, что даже Грейнджер теперь знала о тех сумасшедших вещах, что творились между ним и профессором. Было в этом что-то неправильное и даже интимное. «Потому что я ――― его». Глаза несколько раз пробежались по последней строчке, словно от этого пропущенное слово могло вдруг возникнуть на бумаге. Потому что… что? Что подразумевал Том? «Хочу»? «Желаю»? «Люблю»?.. Сердце пропустило удар, а потом снова неловко забилось. Пальцы прошлись по рисунку, а в голове возникла отдаленная мысль: «Неужели таким он меня видел? Таким сломленным?» Достав тетрадь Гермионы с переводами и пояснениями, Драко начал сверяться. На латыни были в основном заклинания: перемещение во времени, поиски пропавшего человека, межвременные поиски, перемещение сквозь пространство, призыв человека в свое время, создание маховика времени. Все они были очень сложными, большинство требовало человеческих жертв, и в голову Драко даже закралась мысль, что Реддл наверняка пролил немало человеческой крови. Некоторые заклинания несли серьезную опасность: можно было сгореть заживо, переместиться только частями, лишиться разума, потерять память. «КУДА ОН ИСЧЕЗ? ОН МОЙ, ОН ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ! ВЕРНИСЬ, ВЕРНИСЬ, ВЕРНИСЬ, ВЕРНИСЬ! ВЕРНИСЬ! ВЕРНИСЬ!» Драко взволнованно выдохнул, перелистывая несколько страниц подряд, исписанных одним-единственным словом: «ВЕРНИСЬ». Стало вдруг невыносимо душно, и рука сама потянулась к вороту рубашки, расстегивая верхнюю пуговицу. «Неделя после его исчезновения. Дамблдор поит меня каким-то отвратительным зельем. Думает, я слечу с катушек и сделаю что-нибудь опасное. Забавный-забавный Дамблдор. Потому что он не понимает, что я уже сошел с ума, ведь Драко упорхнул из моих рук и исчез, словно никогда и не существовал. Мысли о нем разрывают меня изнутри, скручивают органы, ломают и вгрызаются в кости. Так гадко. Отвратительно. Мерзко. Мне. Нужен. Он. Потому что он должен быть моим. Видеть только меня, думать только обо мне, существовать только для меня, принадлежать только мне. Никому больше. А его нет. Его больше нет». «Восьмой день. Стоит только прислушаться и можно услышать, как безумие плещется где-то глубоко в голове. Оно готово поглотить мое сознание, заставляя захлебываться в бессмысленном потоке мыслей. В груди постоянно что-то тоскливо ноет и болит: разрывает меня на части, колет острыми иглами. Иногда дрожат руки. Иногда я смотрю в зеркало и вижу безумца. Иногда мне кажется, что Драко где-то рядом. Он бросил меня… привязал к себе, а потом бросил! Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу это чувство. Если я найду его, больно больше не будет?» «Девятый день. Во многих заклинаниях требуется жертва, смогу ли я принести ее в Хогвартсе? Дамблдор следит за мной, поэтому это будет сложно». «Двадцатый день. По ночам снится длинный коридор, в конце которого находится он. Стены увешаны портретами, под ногами ― зеленый ворс, в конце ― железная дверь. Стоит только открыть ее, как я натыкаюсь на взгляд серебряных глаз. И мне становится так спокойно, ведь я могу на него смотреть, могу вдыхать его запах, могу касаться его кожи. Это так сладко и отдает медовым запахом вереска. Я вижу Драко перед собой и знаю: он мой. Мой Драко Малфой. С платиной в волосах, с серебристым отливом во взгляде, с белой, словно мел, кожей и с яркими приоткрытыми губами. Прекрасное наваждение, от которого по утрам остается лишь кислый привкус на губах, и когда-нибудь я воплощу его в жизнь. Стоит только подождать. Совсем чуть-чуть, а потом Драко снова будет моим. И только моим». «Два месяца. Эти сны действуют на меня плохо. Как наркотик. Хочется еще и еще, но сознание плывет в постоянно повторяющейся череде событий: ужасная обреченность пронизывает серебряный взгляд, а у меня на душе становится так сладко. Даже приторно. Мне это нравится, очень, а Драко ― нет. Ему ничего не нравится. Никогда. Раздражает». «Четыре месяца и сколько-то дней. Провожу эксперименты. Схожу с ума». «Полгода. Мысль о тебе… Немного устал, наверное. Так странно». «Год без тебя. Что-то сместилось. В голове. Не знаю. Устал, но не физически. Я не хочу больше ждать, но и не могу ничего поделать. Ничего не получается. Всякий раз одно и то же, а я стал замечать, что сильно похудел. Глаза впали, четко видна линия скул. Когда он вернется? Сколько еще ждать? Сколько пытаться? Год, два, вечность?..» «Год и один месяц. Сегодня у меня получилось. Наконец-то! Я смог самостоятельно манипулировать потоком времени без маховика и переместиться на шесть лет вперед. Но это очень сложно и наносит организму серьезный ущерб. Также мне удалось отследить линию перемещений Драко +/- 2 года. Он все еще очень далеко от меня. Очень. P.S. Вновь встретился с Дамблдором. Он был удивлен и… рад? P.S.S. Как мне теперь следует помечать дни?» «Долгое время без тебя. В последние дни я очень много думал, а еще вспоминал. Рассуждал о том, каким мне нужно было быть с ним: нежным или грубым, пугающим или обнадеживающим, искренним или лживым? В каком месте я просчитался? Если бы я мог начать сначала... Но возвращаться в прошлое и пересекаться со своей второй ипостасью нельзя ― это может привести к необратимым и ужасным последствиям. А я не хочу исчезать, я только хочу, чтобы рядом со мной был… он». «Ладно-ладно. Я признаю. Я ошибался. Просто вернись, и мы начнем все сначала, слышишь? Мы обязательно начнем и начнем именно так, как захочешь ты. Я могу уступить, видишь? Я умею это делать. Просто вернись. Вернись. Я больше не могу. «Ты счастлив? Там, где ты сейчас? Счастлив? Возможно, даже с кем-то? Не со мной. Даже одна мысль об этом так выводит из себя. Заставляет кусать губы и нервно барабанить пальцами по столу. Наверное, радостно улыбаешься широкой улыбкой, которую ни разу не показывал мне? Болтаешь о всякой ерунде, закусываешь в волнении нижнюю губу, заламываешь пальцы, когда нервничаешь, щуришь глаза при взгляде на солнце, огорчаешься, когда начинает лить дождь ― правда ведь? И даже не подозреваешь о том, что где-то там, позади, есть я. Возможно, стараешься об этом не думать, а может, даже уже забыл, как один сплошной сон, пока я прячусь в тени, прихожу во снах и жду новой встречи. Ведь где бы ты ни был и что бы ты не делал, я всегда буду рядом». «Вечность. Я знал, что это именно твой взгляд прожигал мою спину из-за угла в забегаловке «Три метлы». Это было так волнующе, захватывающе и даже волшебно. Мне стоило больших усилий удержаться на месте, ведь оставалось совсем чуть-чуть, и мы бы снова были вместе. И ты ведь тоже ждал нашей встречи. Я знаю. Боялся, но ждал. А я просил тебя потерпеть. Ведь мне всего лишь нужно было сделать так, чтобы ничто нам не помешало. Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Никогда. Поэтому я хотел стереть одно-единственное имя из истории. А потом остались бы только ты, только я. Но…» Драко перевел взгляд на последнюю запись… «Мысль о тебе пожирает меня. Ты никогда не был моим и никогда не будешь. Мысль о тебе…» Опустошенно прикрыв глаза ладонью, он так и замер под шорох перелистываемых страниц в полупустой библиотеке. Это все… оглушило его на мгновение. Выбило из равновесия, пронеслось ураганом где-то внутри и все ― оставило его одного, забрав с собой даже мысли. Не было слов, да они были и не нужны. Драко закрыл мягким движением дневник, и в голову пришла первая странная мысль, что это душа Реддла захлопнулась перед ним, а не пыльные корочки старого ежедневника. Находясь в какой-то прострации, Малфой бросил вещи в сумку и направился к выходу, стараясь не замечать пристального взгляда Гермионы. Уже в коридоре он слишком сильно прикусил губу. Когда Драко оказался у класса Реддла, сердце забилось в два раз быстрее. Как тогда, когда он после небольшой драки с Поттером боялся идти на защиту от темных сил. Сейчас же он не стал слишком долго рассматривать дверь, толкнув ее вперед и войдя в довольно светлый класс. Взгляд сразу же упал на сгорбившуюся над столом фигуру Реддла. Тот перебирал свои пергаменты. И это тоже было таким знакомым, ― пронеслось в голове у Драко, ― как если бы он стоял тут уже однажды и видел ту же самую сцену. ― Зачем? ― нарушил тишину Малфой, подходя к Реддлу и бросая на его стол дневник. ― Зачем ты дал его Поттеру? ― Я не хотел, чтобы Поттер нашел его, ― произнес, как ни в чем не бывало, Том. Драко вопросительно приподнял бровь. ― Я хотел, чтобы его подобрал ты. ― Зачем? ― повторил Драко. ― Больше никаких игр, Драко. Больше никаких секретов. ― Ты думаешь, что я смогу оценить эту краткую биографию твоей поехавшей крыши по достоинству?! Что я растрогаюсь, забуду о том, как ты, например, натравил на меня всю школу во главе с Поттером, и брошусь тебе на шею?! Ты прекрасно знаешь, что все это бесполезно! ― выпалил Драко, в порыве ярости чуть ли не своротив всю макулатуру с реддловского стола на пол. ― Я не столь наивен, чтобы рассчитывать на твое внезапно изменившееся отношение ко мне. ― Тогда чего ты ждешь?! ― Тебя, ― так обыденно проронил Реддл, что Драко стало совсем-совсем горько и даже как-то тоскливо. ― Отпусти меня… ― чуть ли не умоляюще произнес он. Том, до этого времени сохранявший абсолютное спокойствие, внезапно помрачнел. ― Отпустить?.. ― Мы бы даже смогли стать друзьями! ― выпалил Малфой, против воли опуская взгляд в стол и стискивая ладони в кулаки. ― Хватит нести бред! Неужели ты не понимаешь, что для меня это невозможно?! И всему виной лишь ты! Ты заставил чувствовать меня это! Ты изменил что-то во мне, сделал одержимым, заставил ждать все эти годы! А теперь ты предлагаешь просто отпустить?!.. Ради чего?.. Ради чего я должен тебя отпускать? Ради Поттера?! ― Ради нас… ― попытался вставить Драко, но Том его уже не слушал. ― Только Поттер! Всегда был только этот Поттер! ― Послушай… ― Я долго ждал и долго терпел, ― перешел Реддл на шипящие ноты, и Малфой в ужасе заметил, что тот достал свою палочку. ― Может, с меня уже хватит, как думаешь? Ведь всегда есть предел терпению, ― в приступе сумасшествия затараторил Том. Такое его поведение пугало намного больше, чем приступы ярости, поэтому Драко сглотнул и отступил на несколько шагов назад, упираясь в парту. ― Том, послушай, я… ― начал Малфой и замолчал, замечая направленную на себя палочку. Он оцепенел, не в силах выдавить даже слово. Все его внимание было сосредоточено на кончике оружия, из которого вот-вот могло появиться заклинание. Внутри все сжалось прочным узлом, и картинка перед глазами заметно поплыла, становясь смазанной и туманной. Дышать вдруг стало нереально сложно, как если бы в комнате не осталось ни единой капли кислорода, и Драко напряженно сжал дерево парты, на которую опирался. ― Я должен был сделать это раньше, ― совсем тихо произнес Том, подходя почти в плотную и даже ощущая мелкую дрожь слизеринца. ― Должен был… ― вновь произнес он, замирая на месте. Драко был в его власти ― стоило только протянуть руку или произнести нужное заклинание. Так заманчиво и притягательно, а Реддл замер, ощущая в себе вновь проснувшуюся змеиную натуру. Он смотрел, почти не мигая, на сжавшуюся фигуру задыхающегося от паники слизеринца, замечая каждую капельку пота, чертящую линию скул. Это было как в том подвале из его снов, к которому вел длинный коридор мрачного поместья: волнительно, загадочно, желанно. Вот только во взгляде Драко отражался совсем не Том Реддл. В серебряном омуте плескалась паника перед Волдемортом. «Не уходи». Том бросил палочку на пол и притянул испуганного Малфоя. Прижал его к себе изо всех сил, ощущая, как по собственной спине бежит холодная дрожь. В голове кто-то панически кричал, а змея билась в конвульсиях, потому что снова не получила желаемого. Потому что Том обещал, что больше не позволит Волдеморту и даже смутным воспоминаниям о нем причинить Малфою вред. Обещал и чуть не забыл, а ведь Драко когда-то поверил ему, доверился и даже по-настоящему искренне открылся. ― Тише-тише … ― прошептал Том, вспоминая светлую комнату лазарета и фигуру мальчишки, найденного в саду. ― Я больше не забуду, обещаю, ― продолжил он, уверяя скорее самого себя, чем Драко. Перед глазами все еще стояла та давнишняя сцена, словно и не прошло стольких лет, словно они снова находились там, в просторном лазарете, слепившим своей белизной глаза: полуслепой испуганный юноша и мальчишка, который, наверное, впервые за всю свою жизнь обнял кого-то так крепко. На мгновение Реддлу даже подумалось, что именно так он и должен был поступить с самого начала.