Пристально мы

— Ты же любишь меня? — задает вопрос куда-то в пол затухающей интонацией. Рассматривает свои сандалики, чтобы хоть куда-то деть взгляд. Не хочет поднимать заплаканное лицо. Эдвин пару раз удивленно моргает, слегка прикусывая кончик языка. — Разумеется, — слегка теряется, но произносит быстро, практически без запинки, кладя ладонь на детское плечо с уверенностью. — Всегда, господин Тони. --- Иногда Джарвису казалось, что он соучастник какого-то преступления. Это преступление было неосязаемым — тянулось от кровати Тони Старка до кабинета Говарда едва видимой паутинной нитью, оплетало, обволакивало, скользило по потолку, чтобы тяжелой, невидимой тиной опускаться на плечи каждый раз, когда Джарвис шел от одной комнаты к другой. Шел так часто. Это было его работой. Жизнью. — Не то, — у Говарда была привычка прикусывать поджатые губы, но слегка, едва ощутимо для самого себя, так, чтобы и не заострять внимания. Склоняется над чертежом, впивает критический взгляд в каждую линию, затупленным карандашом не глядя наносит расчеты. Замолкает. Сводит брови. Когда дворецкий бесшумно входит в комнату, не оборачивается, не замечая посторонних звуков совершенно. А тот, в свою очередь, не считает нужным лишний раз тревожить своим присутствием. — Сэр. Не тот сегодня случай. Взглядом скользит по чужой спине плавно, но нахмурившись, с какой-то невыраженной укоризненной мольбой. Джарвис умел совмещать в себе подобное. Разве что — всегда тихо, осторожно, едва заметно. Сцепляет вместе руки, придавая своей фигуре эффект монолитности. — М? — отрывисто, с ощущаемыми нотками раздражения. Нет, не на Джарвиса: не обращает на него практически никакого внимания — если только так, отстраненно, на миг отмечая присутствие. — Шпоночный!.. — хлопает себя по лбу. — Так, Джарвис, видишь это? — подзывает, не разворачиваясь, по-прежнему сгибаясь над столом. Указывает на чертеж на весу, не дотрагиваясь пальцем. Когда дворецкий с полукивком подходит, произносит резковато, словно бы его слова не поспевали за мыслью: — Я-то думал, что тут... Видишь, да? Шпоночное соединение, точнее, паз в этой части детали отсутствует. Проще говоря, отсутствует и допуск его расположения, а это значит, что никакой фиксации соедин... — Сэр, — извиняющимся тоном. Пусть и тихо, но настойчиво. Прикрывает глаза, стараясь избежать прямого взгляда. Говард поднимает одну бровь. Смотрит в ответ на дворецкого с нескрываемым удивлением, заканчивая слово, на котором его прервали, одними губами. Непривычно быть перебиваемым. Перебиваемым Джарвисом. Старк не припоминал, когда дворецкий в последний раз позволял себе нечто подобное. — Я... Я хотел бы вам напомнить, сэр, — произносит с виноватой, смягченной твердостью, сжимая руки, но тут же их разжимая. — Это не мое, конечно, дело и... — запинка. — У Энтони сегодня ответственный день, — все еще чувствуя неловкость от того, что он осмелился перебить Говарда. Так не должно было быть. Жалостливо поднимает брови, вглядывается в чужие глаза мягко, извиняясь, но, процеживая воздух, продолжает той же интонацией: — Вы же помните, после того как он собрал плату, да в таком возрасте, еще вы сами предложили нанять Энтони преподавателя. Не сказать, что он не помнил. Отпечаталось в голове мимолетным событием, чувством не то чтобы гордости за сына — больше фактом "да, так и должно быть". Возможно, что-то в этом роде он и произнес после минутного молчания и простого незнания, что ему стоит сказать сыну, смотрящему тому в глаза и изредка опускавшему взгляд на плату. Он тогда еще ненароком придодвигал ее к отцу, жадно, но с испугом вглядывался в чужое лицо, надеясь услышать похвалу и восторг. Говард кивнул. Кивнул, потому что не знал, что ответить на этот взгляд. Кивнул, потому что слов не находилось. Кивнул и закрыл дверь. Лишь после прислонился, ладонью схватившись за дверную ручку, и растянул губы в улыбке. Только Тони этого не видел — впился взглядом в поверхность только что закрытой двери, с отчаянием сминая под пальцами ткань штанишек. Старк не меняет позы, краем глаза ловит выражение лица Джарвиса. Слегка наклоняет к нему голову. Во взгляде — эдакое выжидающее "И-и?" — Вас уже ждут, сэр, — понизив голос до полушепота. Поджимает губы. — Энтони тоже. Карандаш, затупленный с обеих сторон, упирается в чертеж. Говард поднимает брови. — Забыли? — вопрос был по большей части риторический с устало утвердительной интонацией на выдохе. Джарвис ногтем среднего пальца расчерчивает подушечку большого с едва ощутимым нажимом. — Вас проводить? Говард кривит губы. Вцепляется пальцами в край стола, зажимая карандаш, взглядом царапается о чертеж, но переводит, едва отрываясь, на чужие поджатые губы. — Я... — быстрым выдохом. — Понимаешь ли, Джарвис, мне это важно, но сейчас, сейчас... — выискивает на чертеже прежде зажатое карандашом место ошибки, что никак не укрывается от нахмуренного взгляда дворецкого. Постукивает по поверхности стола указательным пальцем, проводится левой рукой по своим волосам быстро, нервно, закусывает губу. — Не сейчас. Я зайду. С одной стороны, просто не мог оторваться от работы сейчас — сейчас, когда смысл слов дворецкого едва пробивается сквозь пласт формул и логических цепочек, тонет в них, как в море, как бы Говард ни пытался удержать его на плаву. А с другой... С другой стороны, он не видел смысла присутствовать: результат все равно будет прежним, ничего не изменится, разве что Тони может занервничать, хотя это вряд ли. С Джарвисом, с Джарвисом ему лучше, надежнее. — Как... скажете, сэр, — кивает сдержанно. Голос слегка дрогнул, но интонация намеренно обесцвечена. Плавно отходит, но, уже стоя у двери, бросает незамеченный Старком взгляд с тенью надежды: — В гостиной, сэр... — Да-да, — залпом, вновь склоняясь над чертежом. — Да, — последнее обращено сугубо к чертежу, слегка растянуто. Эдвин мягко закрывает дверь.