(Не) помни обо мне

Торин никогда не любил июнь. Ночные кошмары, приходившие в другие ночи года, были детскими шалостями по сравнению с призраками прошлого, наседавшими на него в первые тридцать дней лета. Именно в июне всё становилось ирреальным и шатким. В такие дни Торин боялся, что вслед за своими дедом и отцом сходит с ума, что семейное проклятье вот-вот настигнет и его. Тогда, ведя пальцем левой руки по костяшкам правой, он начинал перечислять, что случилось с его семьей: 4 июня 2769 года - старшая сестра покончила с собой, и отец сошел с ума от горя. 12 июня 2770 года - мать Торина, Фрерина и Дис погибла во время нападения Смауга. Три дня спустя - начало изнурительного перехода к Синим горам, когда ему, еще безусому юнцу, пришлось возглавить обездоленный народ. Торин до сих пор помнил имя каждого погибшего в дороге. Его готовили к битвам, но не научили, как сражаться с голодом, зноем и жаждой. Им приходилось хоронить собратьев на дне оврагов или на опушках лесов. Цепь безвестных могилок оставил за собой его народ во время исхода из Эребора. 20 июня 2793 - Фрерин сложил свою голову у стен Мории, а тело отца так и не нашли. Четыре косточки, все заняты. Прошлое впилось в Торина когтями. Он бы и рад оторвать его от себя, но не выходит. Оглядываясь назад, Торин раз за разом убеждался, что всё началось погожим июньским днем 2769-го. Вот уже 170 лет подряд он взбегает по узкой тропке в каменистое ущелье и успевает увидеть только мелькнувший подол бирюзового платья старшей сестры, которая прыгнула с обрыва. И нет этому конца. Постепенно ему стало казаться, что следующие трагедии стали прямым следствием той, первой. Его сестра, покончившая с собой, своей смертью запустила ужасный механизм, который вознамерился перемолоть между жерновов и их семью, и их народ. Торин, медленно погружаясь в безумие, даже начал связывать ее смерть с появлением дракона. Порой ему казалось, что дракон прилетел едва ли не на следующий день, а, может быть, и в тот же самый. Он не знает наверняка, но вдруг она была темной ведьмой и принесла себя в жертву, чтобы вызвать чудовище? Да, она могла так сделать. Его сводная сестра всегда была со странностями. Стоит вспомнить хотя бы тот случай, когда она, еще малышка, подошла к самому краю пропасти и дерзко спросила отца, что он скажет, если она прыгнет вниз, в горную речушку. Торин был еще меньше, но запомнил, как побелело лицо отца, как он подхватил на руки девчонку и умолял ее больше никогда так не думать, а тем более не делать. Но она сделала. Выждала порядочно лет и сделала, а затем обрушила на их головы каскад бед. Отец всегда излишне жалел ее и любил больше младших. Должно быть потому, что ее мать, его первая жена, умерла вскоре после родов. Через несколько лет Траин женился на молодой девушке из знатного рода по имени Турид, и та подарила ему троих детей: Торина, Фрерина и Дис. Впрочем, и падчерицу она воспитала как родную, не делая различий между ней и своими детьми. Торин дружил с ней в детстве, пока Фрерин не подрос и не стал настоящим товарищем для игр. Когда-то Торин многое помнил об их детских забавах, но за почти два столетия эти воспоминания потускнели. Осталось только одно - обезумевший отец склонился над гробом, куда положили тело, никого не к нему не подпускал и не разрешал зажечь погребальный костер. Торин стоял в той же комнате и мог бы поклясться, что сестра притворяется, не умерла, а будто спит и вдобавок посмеивается над всеми, кто был вокруг. Только через несколько дней удалось уговорить Траина отойти от тела. Вопреки опасениям Торина она не ожила. Тогда же его посетили первые кошмары. Сестра в истлевшем бирюзовом платье, хохоча, выбирается из гроба. Просыпаясь утром в поту, Торина каждый раз заново напоминал себе, что тело сожгли. Самоубийц не хоронят по-настоящему, их сжигают, а прах развеивают по ветру, чтобы ни одна частичка не осталась вокруг, и душа наложившего на себя руки не могла вернуться домой. Самоубийство у гномов считается одним из самых страшных преступлений. Тем летом Торин перестал произносить ее имя даже мысленно, чтобы случайно не призвать. Но каким-то образом через год ей удалось вернуться и вдобавок привести за собой дракона, огонь и смерть. Торин старался проводить июньские ночи без сна, чтобы кошмарные сны не заставали его врасплох. Он дремал по чуть-чуть днем, чтобы совсем не валиться с ног, но это не помогало. Призраки роились вокруг него и водили хороводы: отец, мать, брат, бывшие жители Эребора, сгинувшие в пути, и сестра, снова и снова она. Ее лицо было повсюду, преследовало, догоняло. В такие моменты Торин был готов бежать к лекарям, чтобы сознаться в своем сумасшествии. Пусть его отстранят от престола, выберут другого узбада, всё равно, лишь бы кончилась эта пытка. В июне Торин становился особенно угрюмым и раздражительным, порой даже жестоким. Однажды маленький Кили со слезами признался матери, что боится дядю летом, и спросил, нельзя ли сделать так, чтобы всегда была зима. Дис кое-как утешила малыша и отправила его играть, но сама почувствовала, как тревога захлестывает ее. Она догадывалась, что волнует брата, но недоумевала, почему события столетней давности так сильно влияют на него. Дис жалела, что в те времена была еще несмышленым ребенком и почти ничего не запомнила, чтобы помочь брату сейчас. Годы брали свое, и постепенно кошмары отступили. Они не ушли навсегда, но Торин смирился с тем, что окончательно они никогда не исчезнут. Но в последние пятьдесят лет он чувствовал себя здоровым душевно, как никогда до этого. Его немного страшило то, что начало похода на Одинокую гору совпадает с началом ненавистного ему месяца, но Торин счел это пустячной помехой и был уверен в себе, что выдержит и это испытание.