Избранные судьбой

Ничего не изменилось. Урожденная Ирнитхан, младшая жена почившего ныне вождя нескольких племен гуннов и мать нынешнего, с огорчением осознала это, спустя долгие седмицы похода увидев наконец сына. Храня достоинство, подобающее жене и матери воина и вождя, она ни словом, ни движением не выдавала беспокойства, не обращалась через шамана с вопросом к духам - будет ли успешным нынешнее вторжение и как скоро вернутся ушедшие с сыном воины. Несмотря на подчиненное положение женщины, госпожа Ирни (как, по примеру усопшего мужа, звали теперь ее все) пользовалась уважением в племени, и ее гордый невозмутимый вид, полный уверенности в победе, вселял веру и в сердца остальных. Даже когда слухи, словно подлые мыши, вместе с вернувшимися воинами, разбежались из стойбища в стойбище, плодясь и обрастая невероятными подробностями. Она не придавала им значения, лишь ждала. И только боги знали, что на самом деле творится в ее сердце. И вот наконец они вернулись. Потрепанные сражением и немилостью богов, изрядно поредевшие числом и напуганные превратностью злокозненной судьбы, - но все же вернулись. И с ними - он, главный и единственный человек в ее жизни, потеснивший в сердце даже покойного мужа. Тот, за кого более всего женщина беспокоилась и молила вечное Небо защитить и даровать силу. Ее сын, посягнувший, по примеру далеких предков, собрать воедино все силы гуннов, рассеянные по степи, и обрушить на врагов, подлинных и мнимых. И, по глубокому убеждению матери, способный на это. Если бы только... Поправив укрывавшее волосы покрывало, убрав края его за спину, Ирнитхан поближе передвинула блюдо с ломтями вяленого мяса. И огорченно вздохнула, видя, с какой неохотой и равнодушием сын принялся за еду, а на налитый в рог кумыс и вовсе не обратил внимания. Напряженный хмурый взгляд желтых глаз то и дело обращался к пологу, и женщина хорошо знала, что именно привлекает его внимание. Да, ничего не изменилось за прошедшие шесть лун, как ни надеялась она на иное. Лишь прибавилось новых проблем, - она украдкой покосилась на недвижно висящую в перевязи правую руку воина. - Баарук-чен... - робко начала она. Шань Ю резко повернулся, отложив в сторону очередной кусок; в глазах мелькнули алые огоньки - отражение мелькающих средь углей очага язычков пламени. - Я много раз говорил: не называть меня более так... - раздраженно начал он. - Прости меня, сын мой и повелитель, - женщина покорно склонила голову. - Никто из твоих людей больше не услышит этого имени, великий Шань Ю. Маленький Баарук останется лишь в моей памяти. Мужчина ничего не ответил. Чужих ушей и правда не было - Ирнитхан позаботилась об этом, отослав рабов и взяв на себя труд обслуживать его во время трапезы заранее приготовленными кушаньями. Что было, конечно же, неправильно, - чего стоит его звание и власть, если мать наравне со слугами исполняет черную работу? И Шань Ю обязательно скажет ей об этом, но не сейчас, позже. Иные мысли волновали его сейчас. - Далеко ли нынче Много Лун? - хмуро поинтересовался он, принимая из рук Ирни рог. Немного отпив, опустил на колено, сжав ладонью, крепко, почти зло. - В дальнем стойбище, за два дня пути отсюда, - тут же отозвалась та. Ирнитхан прекрасно знала, что сейчас, в пору смуты и неудачи, сыну ее как никогда нужна помощь и добрый совет - хотя он, гордый до невозможности, никогда в этом не признается. А кто мог посоветовать лучше, чем старый шаман Много Лун, получивший свое имя за долгий славный век и служивший еще отцу нынешнего правителя? - Проклятье! - едва не расплескав кумыс, Шань Ю сделал резкое движение. Женщина поспешно забрала у него рог. - Что потребовалось ему в этой пустоши... и именно сейчас? - Кто знает наверняка этих прорицателей и колдунов? - Ирнитхан сделала жест, защищающий от злых духов. - Ты прекрасно знаешь, сын мой, что шаман не подвластен никому, даже повелителю. Его воля - воля духов. - Едва не приведших меня к постыдному поражению, - буркнул недовольно воин и ударил кулаком по колену. - А ведь старый проходимец предвещал мне победу! Что он скажет на этот раз? - Об этом советую узнать у него самого, - женщина кивнула в сторону выхода. - Много Лун сам хотел повидать тебя, еще до отъезда, но не застал на месте. Ты так спешил осуществить свое возмездие... - И ты прекрасно знаешь почему! - Шань Ю с силой стиснул ладонь в кулак, так что побелели ногти. - Знаю, - Ирнитхан печально кивнула. - Но знаю также, что даже десять сотен вейнских голов не вернут мне моих внуков, а тебе покоя... - Он и не нужен! - так же непримиримо и зло отозвался Шань Ю. - Если бы все мои воины были столь же непреклонны, мы давно бы стерли проклятых вейнов с лица земли. - Как и этого мальчишку? - попыталась сменить тему Ирнитхан: кровожадные замашки сына никогда не радовали ее, сейчас же его упорство и вовсе граничило с безумием. - Именно, - Шань Ю жестко сощурился, и сокол, клевавший на гвозде у входа свою долю добычи, оторвался от нее и взглянул на хозяина. - Этот сопляк украл у меня победу, но дорого заплатит за это. Уже сегодня. - Может, лучше сначала встретиться с шаманом, а мальчишку приберечь до начала похода, - предложила женщина. И, многозначительно кивнув на раненую руку, продолжила поспешно, предвидя возражение. - Да, я знаю, что великого Шань Ю ничто не в силах остановить, но, по моему скромному разумению, лучше быть во всеоружии и не спешить, дабы победа была более полной. Шань Ю помолчал, задумчиво поглаживая усы; женщина тоже не смела нарушить тишины. Она и так сказала много больше, пользуясь дарованным богами положением. Теперь же решение за повелителем, и можно все испортить, продолжая настаивать. Ей ли не знать, насколько упрям бывает Баарук-чен? Ирнитхан улыбнулась. - Пожалуй, ты права, мать, - наконец согласно кивнул тот. И, отодвинув столик с недоеденным, одним движением поднялся на ноги. - И я последую твоему совету прямо сейчас. - А пленника можешь оставить пока здесь, дабы он не замедлял твоего пути, - предложила Ирни, однако Шань Ю отрицательно мотнул головой. - Возможно, Много Лун подскажет, как именно лучше с ним поступить, дабы удача снова не отвернулась от нас. Как и предатель Гайтана... - Шань Ю скрипнул зубами. - Они пожалеют об этом. - Прости, сын мой, но ты был избран предводителем лишь на время похода, - осторожно напомнила Ирнитхан. И коснулась ладонью руки сына. - В мирные же времена каждый вождь - закон для своего племени. Вот если бы ты вернулся с победой... - Не береди, мать, - тот раздраженно оттолкнул ее. - Так было ранее, теперь же все будет иначе. И вышел из шатра, резко откинув полог. Под порывом сквозняка затрепетала, как живая, опушка меховой безрукавки, вспыхнули ярче чуть заметные язычки пламени в очаге. Женщина печально покачала головой. - Все такой же горячий... и такой же гордый, - Ирни подбросила в очаг горстку аргала* и отряхнула руки. - Как и подобает вождю, - она вздохнула. - Храни тебя Тэнгри-хан!