Избранные судьбой

Сколько прошло времени... спроси кто-нибудь Мулан, она не нашлась бы с ответом, даже приблизительным. Должно быть, пережитые испытания и потрясения выпили-таки оставшиеся силы, и девушка задремала, неловко прислонившись спиной к столбу, к которому была привязана. Напряжение и неопределенность положения долгое время не давали ей сомкнуть глаз, но силы пленницы все же были не безграничны. Да и падавшие из-за шатра лучи сместившегося к полудню солнца так приятно грели озябшие от неподвижности ноги, убаюкивая вкупе с жужжанием голосов из-за тонкой перегородки. И снилось ведь, как нарочно, что-то хорошее и приятное, хотя что именно, Мулан так и не смогла в итоге вспомнить. Хлопнувший, казалось, над самым ухом, кожаный полог прервал дрему. Мулан дернулась, не сразу поняв, где находится, и едва не ткнулась носом в землю, потеряв равновесие. Мотнула головой, отбрасывая упавшие на лицо волосы - и, снова вздрогнув, подалась назад, почти вжимаясь лопатками в кожаную стенку шатра. Опасливо проводила взглядом темный горообразный силуэт Шань Ю и облеченно выдохнула, лишь когда тот скрылся из вида. Перемещался он по-прежнему бесшумно, однако по резким рваным движениям нетрудно было угадать нетерпение и гнев, владевшие им. На кого бы ни были они направлены, лучше держаться подальше. Ладонь машинально ощупала землю, но нашла в траве лишь камешек, слишком маленький и округлый, чтобы послужить орудием для побега или же нападения. Да и куда бежать? Как? Мулан с отвращением уставилась на собственные дрожащие руки. Еще раз затравленно огляделась, но шатер, возле которого ее привязали, располагался, видимо, в центре лагеря: ни горизонта, ни рощицы, что проезжали они утром, было не видно за бесчисленными остроконечными силуэтами юрт. На ноги упала тень, и Мулан поначалу съежилась. Потом, разозлившись на себя, сжала зубы, стиснула в ладони камешек. Какой бы ни был, а все защита. И вскинула голову, стараясь не выдавать охватившей паники. Как бы ни сложилась судьба, она - воин доблестной китайской армии, дочь солдата. И примет смерть достойно, не как скулящая шавка... во всяком случае, очень постарается. - Хватит прохлаждаться, - нарушителем ее спокойствия оказался все тот же Берук. Уверенным шагом он подошел ближе. Мулан следила за ним настороженным взглядом. Оружия при воине не было, что вовсе не означало, что стоило расслабляться. И точно: приблизившись на расстояние меньше двух шагов, гунн вытащил из-за голенища кожаного сапога нож. Наклонился... но вот с какой целью, пленница понять не успела, да и не собиралась. Резво подавшись вперед, как учил некогда командир Ли, она ударила воина головой в живот, одновременно с тем обхватив руками его ноги чуть ниже коленей. Увы, силы ее были не столь велики, и гунн лишь пошатнулся, но не потерял равновесия и, уж подавно, не выронил нож. Ругнувшись, Берук сгреб непокорную пленницу за волосы, больно приложил носом об колено. И, не выпуская спутанных прядей, другой рукой сжал ее шею, заставляя согнуться еще сильнее. - ...отродье шайтана, - расслышала наконец Мулан, когда звон в ушах от удара немного поутих. - Все никак не угомонишься? Боль оглушила и ослепила девушку, однако через нее, через страх и горечь поражения, как росток через холодную землю, пробилась невольная гордость. Все же командир не зря ее учил. Если враги думают, что она сдастся лишь потому, что ослаблена и одинока... что ж, это их большая ошибка. И кое-кто - Мулан покосилась исподлобья на гунна - уже успел в этом убедиться. Берук быстро распутал ремень, но на ногах пленницы лишь ослабил его, давая шагнуть чуть шире - и не больше. Мулан чуть заметно улыбнулась. Затем поймал взгляд пленницы и, криво усмехнувшись, стремительным движением откромсал край ее одеяния, сунув лоскут ей в руки. - Утрись, недоносок, - бросил он почти что миролюбиво, - ехать еще долго, все седло мне угваздаешь. Недоверчиво нахмурившись, Мулан неловким движением вытерла кровь под носом и из разбитой губы, подумав, спрятала тряпицу за пояс. Вновь тяжелым валуном навалилась тревога. Снова ехать? Куда? Зачем? Она уже готова была задать этот вопрос невольному провожатому - но тот не собирался отвечать. И, намотав повод на руку, дернул, заставляя пленницу следовать за собой.

***

Путь и правда показался долгим, хотя и занял всего лишь дня два-три. Может, оттого, что проделан он был практически без остановок, лишь с краткими привалами на ночь. Может, из-за того, что на сей раз пленница провела всю дорогу в сознании, не имея ни малейшей возможности отключиться от непереносимой реальности. А скорее всего - оттого, что столько нового и необычного она не видела и за всю свою недолгую жизнь. Великая степь... Мулан представляла ее как огромную пустошь, безжизненную и безмолвную. Неудивительно, что и выходцы ее были невежественными грубыми дикарями - кого еще может породить это гиблое место? Даже самая грязная и глухая деревушка Китая не сравнится с ним. Попасть туда, изгнанным или же плененным, не только ей - многим жителям Поднебесной казалось самым страшным наказанием. Карой богов за прегрешения прошлых жизней. И вот она наступила... Самая страшная беда, что Мулан только могла представить. Безжизненная пустошь... в которой нашлось место и мелким озерцам с ручьями, и рощицам деревьев возле них, и огромным валунам, наводившим на мысли о поклонении живущим в них духам (сейчас это даже не казалось Мулан диким). А также водилось самое разнообразное зверье и птицы, опровергавшее саму мысль о гиблости этого места. Нет, лишь люди - его главное зло. ...которые тоже не все были столь уж кровожадны и дики, как казались поначалу. Хотя поверилось в это далеко не сразу, да и видела местных жителей Мулан в основном издали. Путь Шань Ю пролегал к одному ему ведомой цели, и его отряд делал лишь краткие остановки близ стойбищ, скорее всего, пополнить запасы воды и пищи. Саму пленницу все эти дни не кормили и не снимали пут, что окончательно уверило ее, что конец пути - и жизни - близок. Какой смысл тратить драгоценную воду на пленника, который все равно недолго протянет? Жестокая, но не лишенная смысла мысль. На глаза навернулись непрошеные слезы. Мулан сердито утерла их рукавом. Нет, она не унизится до просьб, как бы не саднило пересохшее горло. Пустой желудок уже перестал просить пищи, скоро и жажда перестанет мучить ее. Так даже лучше. Быстрее... Прищурившись, Мулан присмотрелась к силуэтам на горизонте. День был душным и слишком жарким для весны, ближний к земле край неба словно бы плавился от белесого через пелену облаков солнца, размывая очертания и пробуждая дурноту. Людей казалось много больше, чем положено столь невеликому поселению. Оживленно жестикулируя, они о чем-то договаривались с сопровождавшими Мулан воинами, но ветер доносил лишь обрывки слов. Да и не все ли равно? Девушка устало прикрыла глаза и оттого не видела, как один из пришельцев указал в ее сторону. Воин, с которым он говорил, согласно кивнул, добавил несколько слов. Незнакомец долго наблюдал за пленницей, затем с толикой уважения сказал что-то и, передав нечто свернутое и объемное с рук на руки воину, поклонился. Утомленной, измученной ожиданием Мулан было все равно, кто они были и что все это значило. Вспомнила она о пришельцах лишь к концу дня, завершившегося, как и ожидалось, проливным дождем. Путь пришлось прервать: из-за стены ливня слишком легко было потерять верное направление. Да и, как выяснилось, гунны привыкли считать грозу гневом их небесного покровителя, пресловутого Тэнгри-хана. Привлекать его внимание сейчас не рискнул бы даже безрассудный Шань Ю. Впрочем, и до этого Мулан не было никакого дела. Съежившись (уже через минуту она промокла до нитки, а от резких порывов ветра даже начала дрожать), девушка, как и ее спутники, прижалась к земле, пережидая непогоду. Но если у тех была против нее хоть какая-то защита: заслонявшее от ветра тело коня или плотная меховая накидка, у нее не было ничего. Лишь прилипшая к телу одежда да собственные озябшие руки - ими Мулан обхватила себя, пытаясь сохранить хотя бы последние искорки тепла. Она невольно вздрагивала от каждого раската грома и лишь жмурилась от слепящей молнии. Девушка чувствовала себя особенно маленькой и жалкой под ударами разбушевавшейся стихии. Внезапно на плечи навалилось что-то тяжелое и плотное. Оно вмиг погасило вспышки молний, придавило тело к земле... и страшно напугало. Вскрикнув, Мулан попыталась сбросить его с себя, но связанные и замерзшие руки не слушались. Лишь спустя время, извиваясь всем телом, ей удалось освободить голову. А заодно и понять, что напугала ее... звериная шкура. Почти такая же, как и у попутчика-гунна, разве что хуже выделанная. Сам он обнаружился также невдалеке, в каких-нибудь двух шагах. Мулан непонимающе уставилась на врага. Что бы значила такая странная милость? - Повелитель не обрадуется, если ты помрешь слишком быстро, - громко сказал Берук, перекрикивая раскаты грома. Натянул повыше края собственного укрытия и, поежившись от очередной вспышки, недовольно добавил: - Тэнгри-хан достоин лучшей жертвы, чем полудохлый сопляк. Растерявшись, Мулан не сразу нашлась с ответом. А воин, кашлянув, торопливо отвернулся, словно смутившись собственных слов. Окликнуть его девушка не решилась, лишь дрожащими пальцами вцепилась в шкуру, не веря, не желая верить тому, что нашептала живучая надежда. Однако проверить, верны ли были предположения, так и не довелось: дождь зарядил до утра, а к обеду следующего дня они прибыли на место. Чем это стойбище отличалось от множества других, оставшихся за спиной, Мулан не могла понять. Да и не слишком старалась. Единственное, что ее волновало: эта остановка будет последней. Девушка поняла это без лишних пояснений: по тому, как уверенно рассыпались воины по лагерю, а ее вновь, впервые за последние дни, крепко привязали у опорного столба одного из шатров. Все. От этой мысли в горле вновь пересохло, но Мулан постаралась не поддаваться панике. Умереть в мыслях и на деле она еще успеет, а сейчас, пока мучители покинули ее - может, есть хоть малейший шанс ускользнуть из пут, найти хоть какое-то оружие, способное подарить ей быструю смерть? А если повезет - утащить с собой и кого-то из врагов. Все время пути, надежно охраняемая и связанная, Мулан не задумывалась об этом. Но сейчас руки у нее были свободны, и никто из конвоиров не маячил в непосредственной близости. Она еще раз огляделась. Пора. Мулан ощупала петлю из сыромятного ремня, плотно охватившего ее щиколотку и тянувшегося извилистой змеей ко второй. Подсохнув, кожа больно впилась в живую плоть, однако девушка, игнорируя боль, осторожно поднялась. Голова заметно кружилась, а ноги дрожали, норовя подогнуться, но она пересилила себя, делая шаг. Длина ремня не сильно стесняла движения и даже давала некоторую свободу – на несколько шагов. Впрочем, ожидать большего от врагов было бы, по меньшей мере, наивно. Мулан потянула ремень, проверяя прочность его соединения со столбом. - Не советую даже пробовать, - резкий голос заставил ее вздрогнуть, забыв про начатое. Подняв голову, девушка хмуро взглянула на воина, остановившегося и смотрящего на нее сверху вниз. Именно на его седле, если Мулан не изменяла память, она и прибыла в их стойбище. - Они предлагали перерезать тебе сухожилия, чтобы ты точно не мог сбежать, - буднично пояснил Берук, и Мулан невольно передернулась от его убийственно невозмутимого тона. – Повелитель сказал, что незачем, потому что тебя все равно скоро принесут в жертву Тэнгри-хану. Но если ты хотя бы задумаешься о побеге, я сделаю это и без приказа, - он жестко усмехнулся, и длинные усы шевельнулись над губами. Мулан почти отчетливо услышала звон разбитого стекла - осколков рухнувшей надежды. Прикусила губу, пытаясь сдержаться, и неверной рукой нашарила за пазухой подвеску. Извивающийся дракон с глазами-изумрудами, подаренный отцом на совершеннолетие. Знак их рода, своего рода амулет, хранивший ее. Надежно укрытый под многослойной одеждой, он не привлек внимания врагов и остался цел. Мулан даже во спасение жизни не решилась расстаться бы с ним. Но сейчас на кону больше, чем просто жизнь.

***

Понаблюдав за ней и так и не дождавшись ответа, Берук презрительно сплюнул сквозь зубы и отправился восвояси. Однако не успел далеко отойти и, ведомый странным предчувствием, остановился, прислушиваясь. Услышанное заставило его скрипнуть зубами. Мальчишка пытался купить... нет, не свободу, всего лишь какое-нибудь оружие у тщедушного Гиллара. Сам Берук совсем недавно с презрением отверг это предложение, бросив подвеску под ноги мальчишке. Отвратно было смотреть на его унижение... но вдвое отвратнее оказалось слышать, как соплеменник (видят боги, как не хотелось называть этого шакала так) забрал у пленника подношение, вовсе не собираясь ему помогать. Берук терпеливо дождался, пока Гиллар поравняется с ним, затем сгреб его за потрепанный рукав. Насмешливо оскалился, видя, как тот втянул голову в плечи, пряча руки. - Шакалишь понемногу, а, Гиллар? Воин замотал головой, бормоча что-то невразумительное, но что именно, Берук интересоваться не стал. Лишь отобрал вещицу и, вернувшись, швырнул под ноги мальчишке. - Попробуй откупиться от Тэнгри-хана, - издевательски посоветовал он. - Он тебя хотя бы не надует при сделке. Отвернувшись, он зашагал прочь, не слушая, что там лепечет сопляк. Про себя желая лишь, чтобы повелитель Шань Ю принял решение поскорее. Каким бы оно ни оказалось. Да, мальчишка враг и заслуживает смерти. И он, Берук, лишь порадуется ей, как и грядущей победе товарищей. Но - ничему иному.