Альфа и Омега. Хамфри и Лили

Но теперь, когда сама судьба свела их вместе, предоставив все обстоятельства для их знакомства, они просто сидели, даже не обменявшись взглядами в течении последних минут, взирая ночные пейзажи. Нет, им вовсе не было безразлично друг до друга, просто они не желали нарушить молчание, а, скорее всего, просто боялись начать разговор. "Начать-то можно, - считал Хамфри, - да, право, незачем. Всё равно покидаю всех, кого я знал, так зачем лишние терзания мне самому, да этой не менее несчастной волчице?" Так рассуждал Хамфри, однако всё еще не решаясь оставить Лили и покинуть территории заповедника. Но молчание постепенно становилось мучительным, будто нечто толкало их начать вести хоть какую-нибудь беседу, прервав томительную тишину, что нависла, казалось, над всем Вселенским пространством. Правда, Хамфри несколько раз оборачивался к Лили, и уже было будто начинал что-то говорить, тихо настолько, что никто не мог бы расслышать слов его, даже он сам, но заметив, что Лили сидит, словно каменное изваяние, не обращая внимания на действия Хамфри, вдруг застывал на секунду, а после, будто передумав, поворачивался вперёд, устремляя свой взор в дали горизонта. Так случилось ещё не один раз. Наконец, Лили обратила внимание на какую-то робость, через которую Хамфри не способен перешагнуть, и решив не томить его, решила ответить взаимностью, хотя, признаться, сама отчётливо не осознавала, правильно ли поступает, но осторожно, будто невзначай, таким спокойным голосом, насколько то было возможно, словно ничего за сегодняшний день не произошло, однако же не без нотки восхищения, произнесла: - Не правда ли прекрасная ночь? Хамфри вздрогнул от услышанного, скорее всего потому, что не ожидал того, что Лили первая проявит инициативу. Он повернул к ней голову; та смотрела не на него, а в небесное пространство, на Луну, что отражалась в её глазах, таких же ясных и бездонных, как небосклон, на котором сияли сотни звёзд. Перешагнув через неуверенность, Хамфри, столь же спокойным голосом, в котором всё же чувствовалось напряжение, будто его заставили ответить, проговорил с неподдельным восхищением: - Правда. Наступила пауза. Долгие, томительные секунды, будто обратились в часы, пока Хамфри неожиданно для самого себя спросил: - А ты, Лили, зачем в реку бросилась?.. - но голос его застыл. Хамфри понял, что допустил непростительную ошибку, и мысленно начал сетовать на самого себя, проклиная свой рассудок, что отпустил слово вперёд мысли, обвиняя себя в том, как вообще он посмел задать такой откровенный и глупый вопрос, готовый с досады откусить себе грешный язык. Однако же ничего не произошло. Напротив, вместо холодного взгляда Лили, он почувствовал сближение отношений, ибо Лили невольно заёрзала на месте, отведя свой взор, и как-то виновато, но с небольшой наивной улыбкой ответила: - Я хотела... Убежать от тебя. - Но зачем же? - задал встречный вопрос Хамфри, вздохнув с облегчением, что не причинил Лили душевной травмы так неосторожно брошенным вопросом. Лили ещё более засмущалась, и даже поджала хвост, будто боясь расправы за какую-нибудь очень нехорошую проказу. - Думала, ты будешь ко мне приставать с расспросами, а я хотела поплакать в одиночестве... - ответила она, всё еще не решаясь взглянуть в глаза Хамфри. - Прости, не знал... - ответил Хамфри виновато, почувствовав, что своим любопытством перешагнул все грани приличия. - Больше не буду, - добавил он. - Нет, нет. Ничего страшного. Теперь можешь. Мне напротив будет куда приятнее услышать твой голос и отвлечься от всех моих тяжких дум. Сколько несправедливостей в этой жизни! Где ж я так нагрешила, ах, за что, за что Всевышний так распорядился со мной! Неужели мы не заслужили более гуманной судьбы? Я теряюсь в своих беспорядочных мыслях, ибо мне крайне трудно осознать всё произошедшее. А знаешь, Хамфри, ведь я до сих пор не могу полностью поверить в это. Кажется, вот сейчас, сначала услышишь посторонние звуки, потом всё сокроется из глаз, но лишь на долю секунды, а потом я проснусь, и пойму, что напрасно переживала. - Ох, Лили, не стоит. Это ужаснейшая ошибка. Зачем же от правды отворачиваться? Ты же понимаешь в глубине своего сознания, что всё это напрасно. Не живи несбыточными надеждами, а прими за истину и точку невозврата всё, что тебе пришлось пережить. Так будет проще. Поверь. Я сам знаю, - ответил Хамфри, устремив свой взгляд на белоснежную шерсть своей подруги по несчастью, всецело понимая её горе. - Правда? - спросила та, повернув свою мордочку к Хамфри, и их взгляды встретились. Казалось, Лили ожидала своего собеседника поддержки, а потому смотрела в небесно-голубые глаза Хамфри столь прямо, с глазами, полными надежды и слёз, что Хамфри невольно отвёл взгляд вниз, на её лапы, пытаясь сообразить, что именно стоит ответить. - Несомненно, - сказал Хамфри, обнадёжив её убедительным но в то же время довольно нежным голосом, что по мордочке Лили скользнула улыбка, а в глазах мелькнул лучик света. - Я верю тебе, - ответила Лили, подсев поближе к Хамфри. - Но всё же, скажи, чего ради ты бросился в воду, спасти меня? Хамфри замялся. Он отвел взор, глядя в небеса, однако чувствуя пристальный взгляд Лили, заметно занервничал, пытаясь напрасно собрать все свои мысли в единое целое, что у него получалось плохо. - Это... ну... я даже не размышлял над этим. Думаю, Гарт поступил бы на моём месте также... Ой, прости... - произнёс Хамфри, понимая, что вновь наступил на больное место, опять начиная себя терзать за такой поспешный ответ, но Лили его попыталась успокоить, пролепетав что-то вроде "ничего страшного", однако Хамфри мог поклясться, что заметил, как Лили явно погрустнела, вспомнив про Гарта, и перевела свой взгляд с него, на быструю горную реку, что бурлила и пенилась в двух шагах от них. После этого они долго не решались начать. Хамфри и Лили лишь глядели на окрестность, томимые различными мыслями, порой столь схожими, будто это были мысли одного живого создания. Наконец Хамфри решил спугнуть тишину, что уж сильно давила на его сознание, а потому, обернувшись к волчице, спросил: - Ты на меня не сердишься? Ты уж прости, если что... - Ох, забудь. Ничуть, Хамфри. Ничуть. И в подтверждении своих слов она подсела ещё ближе, положив свою лапу поверх лапы Хамфри, который явно не ожидал подобного, и как минимум был весьма тронут и смущён одновременно, но противиться не стал. Так они просидели ещё некоторое время, вкушая красоту ночи и предаваясь временному забвению, блаженному скорее оттого, что оно помогало хоть на миг отстраниться от тёмных мыслей. Звёзды ярко сияли на небе, дополняя неповторимую красоту и атмосферу, царившую здесь, на утёсе, где сидели вместе и проводили минуты молчания Хамфри и Лили. Несмотря на то, что было лето, природа Канадских просторов давала о себе знать. Как только земля отдавалась во владение ночи, ложились туманы, оседая в низменностях и ущельях, а в вершинах скал и гор, порой свистел пронизывающий до костей ветер. Именно это и случилось сейчас. Порыв ветра промчался, поднимая прошлогоднюю листву, колыша вершины елей и развевая на ветру длинную чёлку прекрасной Лили. По телу Хамфри невольно пробежала дрожь, ибо он ещё не обсох, и шерсть его была совершенно мокрой. Лили это почувствовала по его дрожащей лапе, а потому с беспокойством в голосе спросила: - Хамфри, тебе не холодно? Ты, кажется, продрог, - и взглянула в глаза Хамфри с такой заботой и лаской, что ему стало совсем неловко. А уж тем более признаваться, что он продрог, ни в коем случае не хотел. - Это оттого, - не без улыбки начал Хамфри, глядя в фиалковые глаза Лили, в которых он прочёл и грусть, и надежду, и заботу, и страдания, - оттого, что доселе, мою лапу не сжимала столь прелестная лапка, как твоя... Лили смутилась, не ожидав такого комплемента, а после взглянула на Хамфри, и тот заметил, что Лили была весьма польщена, но скромно попыталась это скрыть, поспешно переведя разговор, хотя признаться, ей очень понравились сказанные Хамфри слова. - А что тебя привело сюда, в столь поздний час?- спросила она, поглядывая на Хамфри немного искоса, вовсе не от презрения или недоверия, а скорее оттого, что ещё смущалась взглянуть на него, после произнесённого комплемента. - Да так, плутал в душевном смятении, - ответил он небрежно, однако смекнув, что может вновь доставить Лили удовольствие словом, остановившись на секунду, продолжал, ибо чтобы сочинить нечто приятное, ему понадобилось не более пары мгновений. - Плутал, и вдруг услышал некоторый Божественный звук, тихий, прелестный, но столь печальный и плачевный, будто Сама Сирена воспрянула из забытия древних мифов, и взывает меня к себе прекрасным, манящим, но в то же время таким скорбным плачем, что я не смог противостоять ему, и поднявшись на утёс, понял, что это вовсе не плач Сирены, пленил меня, а твой, настолько грустный и щемящий, что невозможно было слушать его без боли в душе, а сердце моё, не могло остаться нетронутым, и я приблизился к тебе, но ты, не замечая меня, продолжала свои душевные стенания, которые, казалось, восходя до небес, до звёзд, до Луны, устремлялись в бесконечное пространство Вселенной, и она вторила тебе, во стократ сильнее произнося каждый стон, исходящий из твоей прекрасной груди... - Ах, Хамфри, ну что ты говоришь, какая Сирена... Скажешь тоже... - ответила она, глядя на него не без отблеска улыбки на её мордочке. - Та, что сейчас сидит передо мной, - уверено ответил Хамфри, ничуть не смутившись. Лили подсела ещё ближе, прислонившись к Хамфри. Тот взглянул на неё, любуясь роскошным хвостом, которым та, то ли от волнения, то ли от избытка чувств, водила из стороны в сторону, но вдруг заплакала, так горько, что Хамфри самому хотелось сделать то же самое, но почему именно, этого он объяснить не мог. - Лили, Лили, - взволнованно начал Хамфри. - В чём дело? Я тебя чем-то обидел?.. - Нет, Хамфри... - произнесла она сквозь слёзы. - Я очень сожалею... - О чём именно, - прервал её он, пытаясь как можно скорее отвлечь бедняжку от её мыслей хоть каким-нибудь способом. - О том, что я не могу быть вместе с Гартом, - ответила она и вновь на неё нахлынул поток эмоций, вырвавшись новой волной рыданий. - Не утешай меня, мой друг, не надо. Я сама виновата... Мне надо было идти в Альфа школу... Как я была не права. Я больше не хочу быть омегой. Если я была бы Альфой, то могла бы быть вместе с Гартом... Ах, отчего же я не Альфа... Хамфри понял, что если он её не прервёт, она себя доведёт до истерики, а потому поспешно перебил её тираду. - Глупышка, - начал он как можно более ласковее, - ну к чему же тебе быть Альфой? Тебе это совершенно ненужно. Пойми, у Гарта иная судьба, увы, ни я, ни ты не в силах повлиять на происходящее, и самым благоразумным будет просто принять это как есть. Принять твёрдо и уверенно. Пусть ты Омега, но зато знай, что ты прекраснейшая Омега во всей Канаде, - постарался переубедить её Хамфри, сказав последние слова настолько уверенно, насколько был способен. - Хорошо, Хамфри, я тебе верю, но позволь усомниться в этом, ведь... - неуверенно начала Лили. - Не позволю, - прервал Хамфри строго, но с улыбкой. - Неужели ты хочешь поставить истину под сомнение? Только пожалуйста, не плачь, вытри слёзы. Они тебя красивее не сделают, - вновь подольстил Хамфри, но не низкой лестью, во имя корысти и тёмных побуждений, а так, по наивности, от души и от самого сердца, а после добавил: - Ибо нет ничего великолепнее, что стояло бы выше воплощения идеала красоты. - Ох, Хамфри... Ладно тебе, - произнесла Лили, вытирая лапой слёзы. - Больше постараюсь так не делать... - пообещала она, чуть-чуть пристыдившись своего поведения. - А теперь, - с нежностью в голосе произнёс Хамфри, - тебе нужен отдых. Ты очень устала. Иди, поспи. Тебе станет легче. Вот увидишь. - Да, да, думаю ты прав,- поспешно произнесла она, засуетившись. - Приходи завтра снова на это же это же место, когда все уснут. Договорились?- спросил Хамфри, однако зная ответ наперёд. - Обязательно, - робко произнесла она, будто боясь спугнуть ночную тишину, что заволокла, казалось, всю планету. - Ну, а теперь, думаю, ты не будешь возражать, если я тебя провожу до пещеры. - Конечно же нет. Напротив, я буду очень рада. Мне немножко непривычно ходить далеко от дома в полночь, даже, признаться право, немножко боязно... - пролепетала она, опустив уши и поджав хвост. - Но теперь у тебя нет оснований даже для малейшего чувства страха, - уверил её Хамфри без излишнего хвастовства, однако же сам удивившись, сколько обнаружил смелости в своём теле Омеги. Они шли. Дорога была дальняя, но они не торопились, предаваясь блаженным минутам молчания, ибо есть те, с кем молчать, ведя диалог без слов, на уровне чувств, столь же приятно, как и говорить. Именно в таких отношениях были Хамфри и Лили. Можно ли сказать, что это была любовь? Быть может, но скорее всего пока это просто было взаимопонимание и чувство обоюдного сострадания, что столь сблизили их... Кто знает? Испытывал ли Хамфри угрызения совести, за то, что можно было бы счесть изменой Кейт? Вряд ли. Это не измена, а изменившиеся обстоятельства, столь жестокие, что она, скорее всего всецело его поймёт, не признав то, что возникло между Хамфри и Лили, за нечто негативное для их прошлых отношений, когда он питал чувства любви к Кейт, а она к нему. И если она умна, и действительно любит Хамфри, желая ему, в его и так нелёгком жизненном пути, добра, то не будет жить прошлым, ревнуя и ненавидя, а лишь обнадёжит и уверить своего бывшего возлюбленного в том, что нельзя счесть за вероломство и осквернение верности эти чувства, что возникли с ним, но не с ней, когда всё кончено судьбой, и несчастным более не суждено быть вместе. - Ладно, Хамфри, - сказала Лили, когда они подходили к пещере. - Спасибо тебе за поддержку, тобою оказанную, за слово доброе, тобой сказанное и за все-все-все! - Оно не стоит благодарности, - скромно заметил Хамфри, - ибо я не менее счастлив, что судьба назначила мне встречу с тобой. - Приходи. Обязательно приходи!- просила его Лили, когда они расставались. - Обещай, что не бросишь меня одну в столь трудную минуту на произвол судьбы, что так несправедлива к нам обоим! - Приду. Несомненно. Я буду ждать тебя, и сутки, покажутся мне вечностью! - отвечал Хамфри. - Прощай! - Прощай, до завтра!- ответила Лили, застыв на мгновение, будто завороженная ликом Хамфри. Её глаза встретились с его взглядом, а после, ещё раз мысленно попрощавшись, она побежала к своей пещере.