Похититель теней

POV Луи Вчера мне исполнилось восемнадцать лет. Отметил я их в полном одиночестве так как друзей у меня в Лондоне не было. Да и плотное расписание на факультете не оставило мне на это времени. Сейчас же я на четвертом курсе медицинского института. Четвертый курс...Конечно, увы, это только остается читать учебники по медицине, а по ночам повторяю материал, готовясь в интернатуру. Я дежурю попеременно в отделении «Скорой помощи» и в педиатрии, и мои пациенты требуют много внимания. У меня хороший заведующий, профессор, которого все боятся: он готов накричать на любого из нас. За малейшую небрежность, за любую ошибку. Но он передает нам свои знания, а мы этого от него и ждем. Каждое утро, начиная обход, он не устает повторять нам, что медицина — не профессия, а призвание. В обеденный перерыв я покупаю в кафетерии сандвич и сажусь где-нибудь в саду у нашего корпуса. Иногда я встречаю там моих маленьких пациентов, тех, что выздоравливают. Они дышат воздухом в сопровождении своих родителей. Вот там-то, у цветущего газона, моя жизнь круто повернулась во второй раз.

***

Я дремал на скамейке. Учеба на медицинском факультете — это постоянная борьба с недосыпанием. Рядом со мной сел сокурсник, и я встряхнулся. Лиам-парень яркий и умный. Мы с ним дружим давно, почти с первого курса и я ему доверяю. Он всегда мог мне выговорится, а я ему. В это утро Лиам в который уже раз заговорил о случае, очень его беспокоившем. Пятнадцатилетний мальчик Гарри две недели не мог есть. Никакой патологии не было выявлено, пищеварительная система в порядке, однако любая съеденная пища тут же отторгалась. Гарри лежал под капельницей, и его состояние ухудшалось день ото дня. Консультация трех психологов ничего не дала. Лиама очень тревожил этот маленький больной, он ни о чем другом и думать не мог, все пыталась найти средство от его недуга. Я видел, как мой друг хотел помочь этому Гарри, поэтому я пообещал посмотреть историю болезни и подумать над этим случаем. Как будто мы, простые экстерны, могли оказаться умнее всего медперсонала, трудившегося в больнице! Но разве ученики не мечтают превзойти своих учителей? Лиам говорил об ухудшении состояния мальчика, но тут мое внимание отвлекла маленькая девочка, игравшая в классики на аллее сада. Я всмотрелся и вдруг понял, что она не перепрыгивает из клетки в клетку, как положено по правилам. Ее игра была совсем другого рода. Девочка прыгала двумя ногами на свою тень, словно хотела ее обогнать. Я спросил Лиама, в состоянии ли его маленький пациент передвигаться в кресле на колесах, и предложил вывезти Гарри сюда. Лиам предпочел бы, чтобы я сам поднялся к нему в палату, но я настаивал и попросил его не терять времени. Солнце уже стояло над самой крышей главного здания, вот-вот собираясь скрыться за ней, а мне оно было нужно. Лиам немного поворчал, но все же уступил. Когда он ушел, я подозвал девочку и взял с нее обещание хранить секрет, который я ей доверю. Она внимательно меня выслушала — и согласилась на мое предложение. Лиам вернулся через четверть часа, катя перед собой кресло, к которому был привязан ремнями его маленький больной. Бледность и впалые щеки говорили о том, как он слаб. Увидев его своими глазами, я лучше понял тревогу Лиама. Он остановился в нескольких метрах от меня, и я прочел в его глазах безмолвный вопрос: «И что теперь?» Я попросил его подкатить кресло к девочке. Лиам послушался и сел рядом со мной на скамейку. — Ты думаешь, одиннадцатилетняя девчушка его вылечит? Это твое чудодейственное средство? — Дай ему время заинтересоваться ею. — Она играет в классики. Какой ему в этом интерес? Ладно, хватит, я отвезу его в палату. Я удержал Лиама за руку. — Несколько минут на свежем воздухе ему не повредят. Тебя, наверно, ждут другие пациенты, оставь этих двоих со мной, я пригляжу за ними, пока у меня перерыв. Не беспокойся, глаз с них не спущу. Лиам ушел в крыло педиатрии. Я подошел к детям, расстегнул ремни, которыми Гарри был привязан к креслу, и на руках перенес его на газон. Сел на траву, посадив мальчика к себе на колени, спиной к последним лучам солнца. Девочка, как мы и договаривались, вернулась к своей игре. — Что тебя так напугало, малыш, отчего ты чахнешь на глазах? Он молча поднял на меня глаза. Его тень, совсем невесомая, слилась с моей. Гарри откинулся у меня на руках, уперся головой мне в грудь. Ни один ребенок на свете не смог бы выдумать того, что я услышал. Не знаю кто, он или его тень, нашептал мне это — я отвык от такого рода откровений. Я отнес маленького больного в кресло и позвал девочку, чтобы она побыла с ним до возвращения Лиама, а сам снова сел на скамейку. Когда Лиам вернулся, я сказал ему, что чемпионка по классикам и его пациент поладили. Ей даже удалось выпытать у него, что его так мучает, и она поделилась со мной. Лиам озадаченно на меня посмотрел. Мальчик Гарри привязался к кролику, пушистый зверек стал его любимцем, его лучшим другом. Но вдруг две недели назад кролик исчез, и в тот самый вечер, после ужина, мать спросила домашних, как им понравилось приготовленное ею рагу. Гарри тут же сделал вывод: кролика нет в живых, его съели. С тех пор он был одержим одной мыслью: искупить свою вину и воссоединиться с маленьким другом там, где он теперь. Наверно, надо не раз подумать, прежде чем говорить детям, что умершие живут без них на небесах. Я встал, оставив изумленного Лиама на скамейке. Проблему я нашел, теперь надо было обмозговать, как ее решить. В конце дежурства мне передали записку: Малыш Гарри просил прийти к нему в любое время.