***
Стоило Присцилле слезть с телеги и вытянуться во весь рост, как над подворьем повисло ошеломлённое молчание. Всё же сидящая полудраконица не выглядела настолько высокой. В тишине четко слышались звон посуды на дворцовой кухне, плач младенца и хриплое пение вороны откуда-то с верхушки старого тополя. Гонец — гонцом, предупреждение — предупреждением, а стоило поспешить и взять ситуацию под контроль, пока не началась паника. — Ваше сиятельство, — преклонил колено перед княгиней ведьмак, — позвольте представить вам её милость леди Присциллу, единственную дочь и наследницу его светлости герцога-дракона Сита Бесчешуйчатого, Хранителя Архива, поверенного и первого советника Великого лорда Гвина, Верховного владыки далёких земель Лордрана. Увы, миледи не понимает ни всеобщего языка, ни Hen Llinge, а говорит лишь на наречии своей далёкой родины, в связи с чем осмелюсь взять на себя роль переводчика… — Встаньте, милсдарь Геральт, — с интересом и лёгкой настороженностью глядя на сделавшую книксен Присциллу, заговорила Анна–Генриетта. — Мы рады приветствовать вас по возвращению с очередной, без сомнения, ответственной и успешной миссии по искоренению злокозненных и противоестественных бестий, богомерзких чудовищ, обитающих на наших землях вопреки всем писаным законам и существованием своим наносящих вред нашим добрым подданным, и счастливы принимать у себя, в княжестве Туссент, во дворце Боклер, благородную герцогиню. Отрадно, что ваши языковые познания, милсдарь Геральт, столь широки, что распространяются даже на диалекты истинно далёких земель, о которых мы в наших краях и не слыхали… Признаться, едва ли при нашем министерстве иностранных дел нашёлся бы другой подобный знаток. — Увы, ваше сиятельство, в том не столько моя заслуга, сколь результат воздействия особой магии, — признался ведьмак, демонстрируя надетое на указательный палец медное колечко с замысловатым орнаментом из неизвестных символов. — Этот перстень позволяет своему обладателю свободно вести диалог с кем угодно, даже вовсе не зная языка собеседника. Если вам будет угодно, я передам его вашей милости. Фрингилья, занимавшая место по левую сторону от венценосной родственницы, — справа от Анарьетты стоял щегольски разодетый Лютик, — наклонилась к княгине и что–то быстро шепнула той на ухо. — Позднее покажите кольцо госпоже Виго, оно её заинтересовало и, возможно, ей удастся повторить чары. А пока, пожалуй, пусть оно остаётся у вас, — распорядилась Анарьетта. — Мы с благодарностью принимаем вашу, милсдарь Геральт, помощь и желаем побеседовать с вами и нашей дорогой гостьей на личной аудиенции, каковую предоставим немедленно. Будьте добры, передайте наши слова герцогине. — Ну наконец-то! — искренне обрадовалась беловолосая, узнав, что их приглашают в замок. — Надеюсь, там будет не так многолюдно, а то я что-то устала уже ото всех этих зевак. Глазеют и глазеют, эдак дырку взглядами протрут… И да, непременно начну учить этот ваш всеобщий, а то понимаю только тебя, и то благодаря бижутерии. — Ваше сиятельство, её милость благодарит вас за проявленное гостеприимство и, как особа неполнолетняя, охотно вверяет себя вашему попечению, — споро «перевёл» присутствующим мелодичное щебетание Присциллы Геральт. У княгини явственно вертелся на языке вопрос, какого же роста в таком случае дочь дракона достигнет ко своему совершеннолетию, однако задавать его Анарьетта посчитала невежливым.***
— Значит, портал в другой мир… — задумчиво протянула Анна-Генриетта, тарабаня по идеально полированной столешнице ногтями. — Так точно, ваше сиятельство, — подтвердил ведьмак. — Господин камергер! — вздёрнутый носик княгини, казалось, заострился еще пуще обычного, а в голосе зазвучала противная, скрипуче–ворчливая нотка. — Я здесь, ваше сиятельство! — решительно отозвался маршал двора, как всегда благоухающий кремом и пудрой. — Озаботьтесь организацией круглосуточного и круглогодичного поста у портала. Подберите самых надёжных и наименее болтливых рыцарей. Но, на всякий случай, пусть дополнительно принесут обеты молчания сроком на ближайшие два года. С учётом снегопадов, обеспечьте добровольцев провизией для зимовки, и с приличным запасом — одним богам ведомо, когда удастся подвезти туда пополнение припасов. — Всё выполним наилучшим образом, ваше… — И подготовьте большой зал к празднованию: мы решили устроить вечером небольшой пир в честь визита её милости Присциллы. — Непременно, сей же час займусь, вот только нет уверенности в достаточной высоте главного входа… — камергер с сомнением покосился в сторону Полукровки, изучающей гобелены на стенах. — Надо бы сперва проверить… — А вы что тут до сих пор делаете? — внезапно взвилась хозяйка замка. — Мы изволили отдать приказ! Действуйте! Одна нога тут, другая там! — последние слова княгини неслись уже вслед стремительно удаляющемуся камергеру, с удивительной для столь упитанного человека прытью ринувшемуся исполнять волю Анны-Генриетты. — Господин секретарь! — Да, ваше сиятельство? — а вот этот субъект в чёрном бархатном сюртуке, высокий, сухой и тощий, выглядел полной противоположностью маршала-кондитера ле Гоффа. — Пусть наша канцелярия немедленно подготовит приглашение на приём почтенному купцу Себастьяну Морелю, владельцу виноградников Корво Бьянко. Мы намереваемся принять живейшее участие в его начинании относительно торговли через портал. — На какое время ему следует прибыть, ваше сиятельство? — Завтра, к часу пополудни. Подготовьте текст договора. И ещё… доставьте сюда господина министра Гимбли из заточения в башне. Мы изволили сменить гнев на милость, в качестве каковой рассматриваем прекращение опалы, почётную отставку с ныне занимаемой должности и назначение, а так же направление господина бывшего министра нашим чрезвычайным и полномочным послом в этот самый… Лордран, верно? — уточнила княгиня. — Так точно, ваше сиятельство, — мысленно посочувствовав бедолаге-чиновнику, которому вскоре придётся в буквальном смысле сигануть с обрыва в неизвестность, привычно поддакнул Анарьетте Геральт. Весь опыт его довольно продолжительного пребывания при княжеском дворе всецело подтвердил первое впечатление от знакомства с княгиней: лютиковой пассии лучше не перечить. Во всём соглашаться — идеальная и самая безопасная стратегия. Пока княгиня отдавала распоряжения, Геральт негромко обратился к Фрингилье: — Ну, что скажешь? — Первый перстень — нечто умопомрачительно сложное, — ответила та. — И попахивает многочисленными кровавыми жертвами. Гекатомбами жертв. Что он должен делать, от чего защищать, ради чего уплачена такая цена — не разобралась, не по моей это части. Сейчас вся подобная волшба под запретом, и большинство её практиков давным-давно мертвы, перебиты, так что вряд ли я тебе с ней чем-то помогу. Вот если бы кто из тех ренегатов, что вашими мутациями занимались, остался жив — о да, они, возможно, сумели бы распознать, что к чему и для чего. Но я — не они. Единственное, что мне удалось установить достаточно достоверно — вреда надевшему кольцо точно не нанесёт, не для того сделано, так что держи, владей, можешь носить, если нравится, или продать какому ценителю, — она вложила тяжёлую серебряную печатку с гладким прозрачным камнем в ладонь ведьмаку. — А медное кольцо? — С ним проще, — кивнула магичка. — Очень изящное, остроумное решение, и в целом вполне понятное, хоть простым тоже не назовёшь. Вот его-то я смогу повторить, немного потренировавшись. Вероятно, позже понадобится помощь твоей новой знакомой — понадобится проверить результат, и для чистоты эксперимента нужен кто-то, чьего наречия я не знаю. В общем, если всё получится, гордись: ваша находка явно произведёт революцию в ремесле дипломатии. — Кстати, об этом. Подыщешь учителя для Присциллы? Магия — магией, а она хочет уметь говорить по-нашему, а главное — понимать, о чём говорим мы. — Хм. Это весьма разумно с её стороны. Однако, пожалуй, больше толку будет, если ты обратишься напрямую к ле Гоффу: Себастьян хоть и выглядит типичным кондитером, но закончил в своё время Императорскую академию в Кастелль Граупиане, и до сих пор, насколько мне известно, держит связь с alma mater. Помнится, он в своё время занимался подбором преподавателей для Анарьетты, и неплохо с данной задачей справился. — Ах–ах, — проворковала разделавшаяся с неотложными делами и вернувшаяся к роли гостеприимной хозяйки Анна-Генриетта, театрально-преувеличенно заламывая руки. — Нам так жаль, что государственные обязанности не позволяют нам отправиться с визитом на вашу, герцогиня, родину… Увы, мы можем лишь с грустью вспоминать о годах столь беззаботной юности, когда здравствовали наши родители, и нам удавалось совершать вояжи по сопредельным державам, гостить при дворах наших августейших кузенов и кузин в Цинтре и Назаире, Редании и даже Повиссе. Сейчас на это совершенно нет времени… Печально вздохнув, княгиня потянула остреньким носиком, протянула руку, и Лютик незамедлительно вложил ей в пальцы батистовый платочек с монограммой. Анарьетта виртуозно — не стерев пудры — мазнула платочком обе щечки, и продолжила: — Времена же Сопряжения Сфер, когда множество миров самым причудливым образом оказались связаны между собой, и наши предки могли свободно перейти из одного в другой, прошли и вовсе несколько веков назад… Присцилла, вы могли бы рассказать нам о своём мире? Должно быть, он совсем другой, чем наш. Признаюсь, нас терзает воистину жгучее любопытство… — Конечно, ваше сиятельство, — перевёл ответ полудраконицы ведьмак. — Милсдарь Геральт, скажите ей, пусть зовёт меня Анной. — Итак… всё началось несколько веков назад, — кивнув, заговорила беловолосая, устроившаяся на вытесанной из цельного ствола трёхсотлетнего дуба скамье — самой прочной, какую только сумели отыскать во всём замке. — Мир был серым и бесформенным…