Play with me. if you want.

Нужно быть откровенными. Когда старших нет дома – младшие слетают с катушек без планов, без страха и упрека, как рыцари не круглого стола, но крепких намерений. И собираются они под знаменем жёсткого порно. Что совершенно оправданно, учитывая возраст, потребности и глубокое либидо. Иногда они сами удивляются, как славно держатся во имя приличий, как надолго хватает моральных цепей, но те слетают со звоном в самое подходящее время. Когда наступает минута дозволенного. ...Внимательнее присмотреться к нему в домашних условиях, и станет заметно: Тэхён – невоспитанная капризная шлюха, он шумно хватает воздух и ломает бровки, разрумянился под градусами и окончательно одичал, он сочно массирует Чонгуку член и наклоняется, чтобы облизать головку. Подложив руку под голову, Чон глухо стонет и терпит показаться более испорченным, разомлевшим. Не очень правдоподобно делает вид, что обзавёлся иммунитетом против злодейских голубых чар. Зря Чонгук пытался добить сегодня бутылку виски, оставленную с прошлого раза. Тэхёну уже хватит, он начинает стекать прямо в руки, перекипает и конденсируется в капельки. Кожа тлеет под пальцами. Плечи у него гладкие и блестящие, будто бы только что из солярия, из-под солнца. Чонгук провёл по ним руками и коснулся шеи, взрыхлил влажные волосы на затылке и пристально вгляделся в глаза. Разобраться бы, что к нему стоит помимо члена. Глаза Тэхёна хуже омутов, ты в них вглядываешься - и всё летит к ебеням. Но Чонгук веселеет, ему кажется, что он нашел экстравагантный способ, непристойный и излишне культурный одновременно. Шепнув Тэхёну на ушко, он по чуть-чуть вливает пойло во впадинки его острых ключиц и быстро всасывает, а тот облизывается и, хихикая, вытягивает ножки, укладывая их на мощные Чонгуковы бедра. Чтобы им двоим было удобнее. Чтобы быть ближе. Наградив сальным взглядом, Тэ придвигается, надеясь упереться младшему в пах, но Чонгук тормозит его, поставив ладонь в грудь. — Надо дождаться Чимина. Как правило, нарушить которое - проще пареной репы, если постараться. Повторяются они на одних и тех же ошибках, прокалываются. Мелькнувшая в тающей чёрной радужке досада. Тэхён обиженно поджимает губы, вроде бы дуется. Ему хочется безраздельно принадлежать Чонгуку и не делить его ни с кем. А потом быть с Чимином - и не давать от него Чонгуку ни кусочка. Главное - владеть. Для себя же просто быть шедевром музейной редкости. Возможно, они охотятся за ним и хотят себе на память. Он бы предпочёл оказаться правым. Но в общей картине они голодные, они утопленники и бесстыжие. И Тэхён нарывается, идя на сопротивление, он вжимается в придирчиво-горькие губы и проводит по ним языком. Чонгук впускает его и заимствует для пыток, целуется он богически, отбирая кислород надолго. Тэхён наливается кровью, топчет пальцами его затылок и настойчиво умоляет не мешкать, потому что весь взмок, и надо быть палачом, чтобы не взять его, готового на всё прямо сейчас. Отстраняясь и глядя туманно, Чонгук соглашается, будто неохотно, а на самом деле отодрать его хочет с самого начала. Оттащив Тэхёна за волосы, Чон ставит его на колени, раздвигает ноги и обильно мажет лубрикантом промежность, а из Тэхёна уже вырывается неприличный поток испорченного голоса, и простынь из-под ладоней пошла крутыми складками. В две минуты удовлетворив его тремя пальцами по самые костяшки, Чонгук шлёпает членом по ягодице, и Тэ пронзительно по-сучьи хнычет, выгибаясь и подгребая под себя постельное. Охмелён, расслаблен и возбуждён, розоватая дырочка открыта и блестит смазкой. Чонгук взялся за его поясницу и плавно натянул по основание. Тэхён вскинул голову, выпустил басовитый раскатистый стон и тут же зарылся лицом в подушки. Иногда отрывается от них и оборачивается, глядя умоляюще и слёзно. Как же Чонгука это бесит: слишком очевидно и громко, шумоподавление не вытащено из коробки, и приходится шипеть: «Заткнись, отвернись, не смотри». Не потому, что Чонгука возможно смутить, просто страшно в таком Тэхёне напрочь потеряться. Один на один, без свидетелей и наблюдавших - у них давненько не было. И, может быть, потому Чонгуку так странно хорошо, как будто все в первый раз. А впервые Тэхён был не настолько самостоятельным и развязным, скорее пугливым и робким, ему важно было прижиматься к Чонгуку и искать одобрение в его глазах, нащупывать, как вести себя позволительно, а что недопустимо. Кто же его перекроил и переделал?... Нет, они никогда не могли быть исключительно правильными. Чонгук завалился на спину и пригласил партнёра в поездку. Двигается Тэхён сам, опускаясь и поднимаясь замедленно, с шумом растягивая горячительное единение. Его раболепие Чонгуку никуда не уперлось, но и отказаться от него невозможно. Внутри Тэхёна тесно, а он изгибается и, улыбаясь, продолжает сращивать их тела в расслабленно-нежном темпе тайского массажа, и как любая тайская проститутка - пытается показать взглядом, что неповторима, а после ждёт поощрения. И если денежный эквивалент Тэхёна не интересует, то ему нужно глубже и, желательно, ненормально. Потому что никто из них не умеет любить адекватно, только себя или двоих разом. Судя по шуму в гостиной, из супермаркета вернулся Чимин, с порога услышавший похабство оставленных наедине собратьев по безумию. Кажется, Тэхёна загоняли по-животному. Пока Чимин старался не распсиховаться на падающие из рук продукты и раскладывал их по холодильным полкам, стояк высоко поднял ширинку, щёки заалели. Чимин заскочил в уборную и разобрался с проблемой собственноручно, не хотел показаться беспомощным и зависимым. Войдя в комнату, Чим застал лакомые секунды оргазма, когда Тэхён заламывал руки, а Чонгук кончал в него, грубо вжав в матрас и прихватывая за шею. Чимин зачарованно смотрел, как выгибается спинка Тэхёна, как бёдра Чонгука бьются о его ягодицы, а от тающих профилей словно плывёт марево. Оба они отрезвели от соития и посмотрели на Чимина, посмотрели ласково, зазывая. «Дождались». Если вообще - ждали. Впрочем - да. Соскучились, протянули руки, приняли согревать. Раздеваясь на ходу, Чимин гипнотически и беззвучно отправился на ложе, где прильнул к мокрому Тэхёну, облизал его солёную шею и присосался к губам, трогательно поглаживая живот. Чонгук встретил их чувства почти радостно, вклинился между и получил дозу трогательной привязанности во взглядах, кроткие поцелуи. Это пришло ему в голову давно, однако, исполнить не хватало тепла, подходящего настроения. Он захотел преподнести своим плохишам самый большой подарок, на который они только могли рассчитывать. Прихватив их за задницы, Чонгук лизнул один сладкий ротик, другой и выдохнул: — Выебите меня. Что Тэхёну, что Чимину, пришлось содрогнуться и переглянуться в испуге. Не могло же им обоим показаться с такой дотошной точностью? Неужели Чонгук настолько пьян? Из-за нескольких глотков - быть не может. Тэхён нервно заулыбался, Чим побледнел. Рассеивая ступор, Чонгук хватанул замерших мальчиков за волосы и, поочерёдно постигая взглядом, разборчиво процедил сквозь зубы: — Быстро достали наши игрушки, нарядили меня и вытрахали. Нарядили. На их постельном сленге это слово всегда обещало боль, страсть и слабости. Чимин, чуть ли не приплясывая, бросился к шкафу, Тэхён погладил Чонгука по щеке. — Ты уверен, зайка? — заволновался он. — Я бы не просил, если бы не был, — огрызнулся Чонгук, хотя на секунду почувствовал лёгкую дрожь. От предвкушения. — Выполняйте. Тем временем Чимин вытряхнул всё в кучу, бросил недовольный взгляд на Тэхёна, мол: «Жопу подними и помоги». Вдвоём они быстренько раскрутили пакеты и навели творческий порядок среди игрушек и кожаных принадлежностей. Подкравшись, Чонгук обнял Чимина сзади и упёрся членом в зад, тот прогнулся и приоткрыл рот со вздохом, Тэхён рыкнул: — С кольцом. Нам определённо нужно с кольцом… — позволить Чонгуку запросто кончить - о нет, не в этот раз, детка. Чимин просёк, что у них такая нездоровая ревность, до челюстного скрипа, а потому отодвинулся и, тыкнув пальцем Чонгуку в грудь, не особенно уверенно добавил: — Отвали. Чонгук стиснул кулаки и сдержался, разрешил Тэхёну опуститься на колени и застегнуть на мошонке кольцо, с которого затянул ремни сбруи, замкнул ошейник и ощутил колотящееся в груди сердце. Он огладил крепкую грудь, провёл кончиком пальца по большому кольцу. Чонгук в сбруе, которую надевал на них и ни разу не примерял сам - это верх того эстетического блаженства, о каком они грезили. Хотелось пасть под ноги и лизать его снизу доверху, втереться в него мазью. Закончив, Тэ поднял чрезвычайно покорный взгляд. Невероятно красивый парень, дыхание перехватывает. В лучших условиях Чонгук хотел бы носить его на руках. Всё-таки как эти двое по-своему пытаются перед ним выслужиться! Жалкие пресмыкающиеся. Тошно. Чонгука подвели к турникету: тамошняя перекладина наглухо прибита к стене и уже не раз верой и правдой служила для подобных забав. Он поднял руки, и Чимин защёлкнул наручники, робея. — Туже, — зарычал Чонгук. Жалеть Чим не стал - подтянул ремешки до конца. Тэхён снизу зафиксировал манжеты с распоркой. Теперь, когда их хозяин обездвижен, можно более-менее расслабиться. Но предполагаемые мучители сконфужены и смущаются, как юные девственницы, не зная, с чего начать. У Чимина хватило смелости отойти и протянуть Тэхёну латексный прикид. — Мы какие-то слишком доступные для этой мрази, давай прикроемся. Меньше видишь - больше хочешь. Чонгук растянул губы в торжествующей улыбке. Да, это его грязный пёс. Перевёл взгляд на второго, что замешкался, но подачку принял. Через минутку напротив Чонгука две поблёскивающие соблазнительные пантеры в обтягивающем чёрном, сквозь просматриваются стройные очертания, прижатые стояки, а при поворотах - точёные линии бёдер и подтянутые задницы, голени. Последним жестом - офицерские фуражки. Хороши до невъебенного. Сам Господь бы спустился к ним за наказанием. Обменявшись кивками, они синхронно нагнулись к полу за инструментарием, и Чонгук сглотнул. Выход из прогиба фантастический. Пора ставить приватные танцы и сколачивать состояние. Чонгуку хочется их загрызть. Напоминанием звякнула над головой цепочка, напряглись плечи. Они повернулись и стали подплывать. Тэхён поглаживает рукоять флоггера, Чимин пошлёпывает рукой по руке стеком. — Желаете заиметь стоп-слово? — учтиво поинтересовался Чим. — Ни за что, — бросил вызов Чонгук. — Что ж, тогда поиграем, сученька? — Тэхён умилённо склонил голову и резко замахнулся. По груди Чонгука полоснуло мягкими кожаными язычками. Раз и два, остановка. Чонгук почти не дрогнул. Хмыкнув, Чимин зашёл сзади и, прицелившись, вдарил по левой половинке, взглянул на Чонгука, держащегося достойно. Что, пытается не издать ни звука и показать превосходство? Удар по половинке правой. Наконец, чуть выгнулся, губу прикусил. Разошёлся и Тэхён, поделившись ещё тремя взмахами справа и слева по бокам. Через несколько минут они с Чимином молча поменялись местами: теперь флоггер облизывал покрасневший зад Чонгука, а лопатка стека донимала соски, живот и легонько - головку члена. Мучители проделывали работу методично и компетентно, чередуясь и преподнося Чонгуку сюрпризы. Тот изжевал губу, но и лишнего раза не вздохнул. Не обрадовавшись, Чимин принялся колдовать, замешав в стакане с водой пахучее зелье. Разбавляет афродизиак, платит той же монетой. Тэхён тихо смеётся сзади. Смеётся нехорошо. А у Чонгука сдвинулись брови. — Ой-ой, ты злишься? Чим обмакнул палец в красноватой воде и приложил его к губам Чонгука, тот сжал челюсти. Тэхён потянул за волосы, задирая ему голову, и ничего не оставалось, кроме как сосать Чимину пальцы. Процедура вышла замечательная: макнуть - дать малышу на язычок. Порошок сильный, у Чонгука поплыл взгляд, задрожали конечности, вечная уверенность раскрошилась с треском, сердце забилось в висках, проступил свеженький румянец. — Умница. Хороший мальчик, — эхом вторили голоса. Чонгук вряд ли ожидал, что взрастил дуэт опасный и почти безжалостный. По одному они нежны и проникновенны, но вместе... Ему следовало побеспокоиться о своей безопасности. Что ж, он пытал их не менее изощрённо, ничего удивительного, если они надумают отомстить. Они и рады донимать в рамках игры, но неуловимым подтекстом приписывая насилию мотивы. Вдруг Тэхён плотно прижался к нему со спины, горячо подышал в шею и, рыча, ввёл кончик языка в ушную раковину. Вздохнув, Чонгук откинул голову и прикрыл глаза, примиряясь с мурашками. Чистое удовольствие. Щекочущая волна внизу живота.... и густой аромат лубриканта. Падкий на запахи, Чонгук уловил его сразу же. Продолжая вылизывать ухо, Тэхён вводит ему в зад пробку, и Чонгук расслабляется, задышав чаще. Извиваясь, он наконец-то издаёт что-то похожее на стон, и в глазах его повёрнутых деточек вспыхивают огоньки. Теснота и наполненность. Потрясающе. Казалось, Чонгука не удивили. Но как долго он мог подчинять тело рассудку? Чимин не позволил ему гордиться положением, вырвал из уютного кокона, протянув Тэхёну кляп с чёрным шариком. Таким образом, младшего заткнули без предварительного слушания. Он понял зачем. Заткнуться действительно следовало бы. Чимин сноровисто зацепил на его затвердевшие соски зажимы и побаловался с цепочкой, проверив тягу. Замычав, Чонгук вгрызся в шарик во рту. А затем, словно в танце, Чимин скрылся, уступив пьедестал подходящему Тэхёну. В руке он держит многохвостую плеть, губы расплываются в нездоровой улыбке, козырёк фуражки надвинут на глаза. Чимин повязал на запястье поводок от ошейника и встал в сторонке. — Проучи его, — сказал он и замолчал до самого конца сессии. При первом свисте плети Чонгук невольно зажмурился и рефлекторно поджал колени. Не тут-то было. Распорка мешала. Он с восторгом и ужасом подумал, что не испытывал ничего охуеннее, чем этот страх, посыпанный болью с начинкой влечения ко всему, что эти двое впитали не с молоком матери, но с его семенем. Тэхён обхаживал его со всех сторон и порол, Чимин тянул за поводок и не давал отключиться. Тэхён бьёт и приговаривает басом: — Скот. Падаль. Подонок. Бесстыдник. Грешник. Бесполезные элементы воздушной акробатики: Чонгук почти подтягивается до половины, хвастаясь контурными мышцами. По животу его полоснуло красным, он дрогнул. Мелкие кровоточащие царапинки. Длиннее. Тэхён ещё раз заходит сзади и наносит косой удар который, точно лезвия, ложится на ягодицы. Тщетное мычание, боль набирает обороты, по крови расползается афродизиак, тесное ощущение пробки в заду, эрекция давит. Чимин поджал губы, видя, что Тэхён немного заигрывается, но останавливать его не посмел. Чонгука хотелось сломить и унизить максимально. Откинув плеть, Тэхён подобрался и, с наигранным сочувствием посмотрев Чонгуку в глаза, дёрнул за провисшую между сосками цепь. Чимин вздрогнул раньше, чем Чонгук забрыкался и замычал, чуть ли не раскусывая чёртов кляп и не срываясь с наручников. — Оближи его, — глядя на Чимина, Тэхён кивнул в сторону Чонгука. Вообще-то, доминирующим партнёрам следовало придерживаться одной стратегии, но Тэ не поклонник строгих правил, а Чим не из тех, кто рискует ему перечить. Чимин подошёл. Грудная клетка Чонгука вздымается вверх-вниз, под запястьями виднеются пятна. Он ли - тот самый зверь, что мучает их денно и нощно? Истерзанный и замученный, возбуждённый до крайности. Чимин подозревает, что руки у него круто затекли. Тэхён же кольнул их холодным взглядом и замер наблюдателем. Чимин мокро провёл языком по шее Чонгука и медленно опустился по сухожилию к ключицам, притормозил у груди и робко глянул на недовольного Тэхёна. Сглотнув, коснулся пострадавшего соска, и Чонгук с заглушенным криком запрокинул голову. Чимин чуть не сгорел от той душной волны, что прошлась между их телами. Он вылизывает его ранки, и весь колорит страсти и боли Чонгук познаёт передозировкой под воздействием тонкой химии. Когда он выберется из этих пут, он размажет их по стенке.... Чимин напился крови, у самого от желания застилает глаза. Он попробовал коснуться подрагивающей плоти Чонгука, но Тэхён предусмотрительно оттянул его назад. — Достаточно, — и Чонгук остался пригвождённым его властью. — Переходим ко второй части. Заранее они ни о чём не договаривались, и Чимин недоумевает. Тихий приказ снять Чонгука и переместить. В мгновение ока поводок ошейника намотан на набалдашник изножья кровати, а руки пристёгнуты к распорке, подтянутой до бёдер. Колени поджаты к груди. Чон сидит так нелепо и неудобно, но хотя бы кровь подступила к онемевшим пальцам, и стало немного легче. Однако, впускать его в разыгрываемую сцену они не захотели, и ему обидно, больно. Тэхён специально затягивает шоу. Жестокая сука. Двое становятся свидетелями раздевания Тэхёна, со скрипом стягивающего латекс. Затем он воздушно улыбается, и единственным доминантом, по сути, остаётся Чимин. — А теперь, ты накажешь меня, — подсказал Тэхён, опускаясь на колени и торжественно вручая плеть. Он неповторимо художественно обернулся на Чонгука. Почти так же, как в их треклятом клипе, взглянул выразительно и почти тепло. Обошёлся без ухмылок. Но если он - падший, то хуже быть просто не может. Чонгук уже и так истёк смазкой, сидеть с пробкой невыносимо, он мечтал, чтобы это закончилось, чтобы они исполнили грёбанный запрос... чтобы обратили внимание на него. Они расположились так, чтобы Чонгук видел их профили, хотя он сомневался, что не стал впадать в наркотический транс и вообще мог видеть реальность такой, какой она являлась. Вид сбоку. Тэхён приосанился, но голову держал смиренно опущенной. Чимин собрал волю в кулак и сделал суровый замах. Первые два удара отозвались в ушах Чонгука звоном. Но Тэхён, вцепившись пальцами в бёдра, стерпел. И у Чонгука складывалось ощущение, что он терпит ради них, что это своего рода инсталляция бури свободного и обречённого трио. На лопатках его появились багровые разводы. — Ты усвоил урок? — как можно грубее спросил Чимин. — Нет, мастер, — отвечает Тэхён и содрогается: Чим бьёт ещё и ещё. И Тэхён со стоном-вскриком падает на четвереньки, прогибаясь. На скуле заблестела слеза. — Ты усвоил урок? — Чимин, вдавив его в пол ступнёй, с пристрастием повторяет вопрос. — Да, мастер. Чимин понял, что нужно сделать. Другого не дано. Он хочет Тэхёна. И вливается в игру желаемым персонажем. — Лежать, — бросил он язвительно. Прислонившись виском к дереву изножья, Чонгук попробовал подать голос, но потом поймал себя на мысли, что это низко. А Чимин уже оголился и развернул Тэхёна на спину, собираясь раскатать его на полу. Сближаясь, смотрят они друг на друга полюбовно и ласково. Чонгуку страшно. Чимин прокатывается членом по его животу, а затем закидывает ногу на бедро и входит. У Чонгука совсем едет крыша, течение времени замедленное. Тэхён закатывает глаза... Они сливаются воедино, и кожа масленая, и вздохи частые, стоны густые. Тэхён ворошит волосы лижущему шею Чимину и поглядывает на Чонгука, приоткрывая рот в блядских топящих стонах. Издевается катастрофически. Чонгук прикрывает влажные веки, руки трясутся. «Ты мой... мой... и Чимин тоже...» О нет, они не планировали кончать. Чимин выходит и оба подбираются к Чонгуку, которого колотит в предоргазменном ознобе. Он надеялся на освобождение. Но отвязали только поводок, вырвали кляп, руки строго повязаны на распорке. Выглядит он так - еби не хочу, даже сопротивляться не сможет и ноги ни за что не сдвинет. — Пожа... — заикнулся Чонгук, опрокинутый на спину. — Как мы заговорили! — всё ещё не отдышавшись, усмехается Чим. — Мои любимые ляжечки, — не удержался Тэхён и пошлёпал по ним руками. Чимин натягивает Чонгуку через голову кляп-кольцо, и того ломает от непонимания, он пытается возмущаться, издавая нечленораздельные звуки. — Не думай, что мы закончили, — говорит Чимин, а Тэхён вытягивает пробку. И Чонгука от этого манёвра подбрасывает вверх. — Вот чёрт... — Тэхён вдруг подумал, что эта растраханная игрушкой дырка - девственна. — Предоставляю это тебе, — подмигнул Чимин и сунул язык Чонгуку в рот, провернув ласковый французский. Не совсем по воле Чонгука из-за колечка. Злости Чонгук больше не чувствует. Дрейфует и отрывается. Они его раскладывают, даже не думая жалеть. Чимин в режиме отжимания от пола ловко трахает его в рот, пихается в глотку, а Тэхён толкается вовнутрь, старается нежнее. Захлёбываясь слюной, Чонгук изнемогает. По подбородку течёт. Чёлки слиплись. Нега. Коксовый праздник. Всем троим становится охуенно. Подкачанная задница Чимина маячит впереди, а Тэхён ебёт Чонгука, держась за его колени. Жаркий ритм поддерживают всего несколько минуток, потом Чим снимает с уставшего ротика кляп, а Тэхён разжимает кольцо с мошонки, и оба с неприкрытым восторгом и почти завистью смотрят, как Чонгука припадочно пидорасит от оргазма, как он, приподнявшись и хрипя, ударяется макушкой, сжимается и снова пытается вытянуться, как струёй вылетевшая сперма попадает ему на плечи и забрызгивает паркет, а он продолжает почти плакаться вслух. Тэхён остановился в нём, но ещё не кончил. Прочувствовал его так, что пошатнуло. Чимин понимает интуитивно, потихоньку расстёгивает сбрую, Тэ ласково избавляет от лишнего. Вымученный Чонгук не в состоянии шевелиться. Он жаждет их убить. Но прежде всего, ощутить обоих внутри. — Так вы выебать... меня... собираетесь или нет? Обрадованные и снова смущённые, Тэхён и Чим помогают Чонгуку добраться до кровати, где он сам устанавливает правила: Тэхёна кладёт под себя и, подлив лубриканта, морщась, садится на член, двигается неуверенно, но сказочно гибко. Выждав, Чимин присоединяется сзади. Два члена внутри, продвигаются осторожно, неторопливо. Чонгук вдруг меняется в лице и стонет ярче, проявляется, вливаясь в раскрытые объятия Тэхёна. Он хныкает, втягивает воздух ртом и тащится от происходящего. От трения о кожу соль щиплет ранки. Им больно, и в то же время - боль есть наивысшая награда. Встретившись над плечом Чонгука, Тэхён и Чимин мокро сосутся, тот вворачивается и получает порции нежного. Чонгука расплющило. Если его сучкам на этом месте так же хорошо, он счастлив. Жертвенное единение голосов. Вокал-лайн. С низкого по самый высокий, в бутерброде. На хую вертеть подобные сравнения. Слишком. Всё это слишком. Они вымокли, запарились, утомились и замучили лёгкие рваным дыханием. Воздух словно тройное наслоение полиэтилена. Вязкость мыслей, липкость пота, близость оргазма. Никаких вопросов о том, чем завершить. Кончают в Чонгука, размазанного между телами. Прогибаясь в неожиданно пошлом стоне, Чонгук дёрнулся и в экзальтации закатил глаза, проваливаясь в свою персональную нирвану проученных доминантов. Кажется, он отключился и вернулся обратно. Его поражает не трах, но глубина чувств, какие эти двое из него вытянули. Разломанный и пристыженный, он спрятался между ними. Тэхён гладит по голове, целует виски, нос, щёки, Чимин массирует плечи и мажет губами по шее. Обмениваясь с ними пылкими поцелуями, Чонгук думает, что, наверное, убьёт их когда-нибудь потом. Они напоминают ему символику трискелиона, трое в одном кругу, повязанные уйти пороком в вечность.