Шишкина Травка

Альфа ведет омегу за собой, крепко держа его за руку. Луговая трава давно скошена и собрана в огромные стога, подсыхающие остовки былинок шуршат под ногами, а месяц тускло освещает поле и отбрасывает тени на землю, все ещё хранящую летнее тепло. Остановившись у кромки поля, Шишкин заводит омегу за стог и гладит нежную ладошку, оправдываясь: - Я, знаешь, не романтик совсем, а дома близнецы покоя не дадут. Травка счастливо улыбается, глядя на теплый плед, расстеленный на траве, и корзинку, из которой торчит горлышко бутылки вина, два бокала и горка спелых сочных яблок: - Это самое романтичное свидание, какое только могло быть! Альфа улыбается, когда омега сам тянется за поцелуем. У Мишани аромат, кружащий голову, заставляющий оказаться в середине лета, несмотря на раннюю осень. Вечерний ветерок перемешивает запах сосновой смолы и луговых трав, доносит влажность леса и тепло сохнущего стога. Омега смущенно смеется, когда альфа стягивает с бледной ступни голубенький носочек, и дрыгает пальчиками, чувствуя легкий укус за круглую пяточку. - Щекотно. - А так? - Серега влажно целует под коленкой, и глаза омеги чуть прикрываются, когда он облизывает свои губы. - А так не щекотно, но можно ещё раз за пяточку? Альфа добродушно смеется, чувствуя в глубоком голосе зарождающееся желание, и чуть сжимает ягодицы омеги, стянув с него шорты и отбросив их в траву. У Мишани бледное тело, лишенное загара, прохладная, гладкая кожа и нежные губы, которые Сереге нравится сминать поцелуем. Им совершенно некуда торопиться, и альфа покрывает неторопливыми поцелуями ключицы и плечи, заставляя омегу вздрагивать и елозить бедрами под тяжестью шишкинского тела, вжимающего его в мягкий плед. Травка дергается, когда чувствует, как сильные пальцы осторожно скользят между его ягодицами, а Серега целует снова и снова, заставляя подаваться навстречу и томно вздыхать, немо прося большего. Шишкин отмечает для себя и затуманенный взгляд, и возбуждение, и готовность Мишани, но все равно не торопится, растягивая и готовя. Ведь это их первый раз... первый раз под ночным небом, на огромном поле, возле кромки леса. Омега чувствительно кусает альфу за губу, когда пальцы заменяются членом, но сам насаживается до конца, обхватывая Серегу стройными ногами и двигаясь навстречу снова и снова. Первый глубокий стон Мишани кажется Сереге райской музыкой, он все ещё не верит, что слышит это «ещё» не во сне. Но омега вот, под ним, целует кадык и шею, чуть царапает плечи, и в его глазах отражается звездное небо. Альфа утыкается в ямку между плечом и шеей, ещё раз вдыхая сильный запах переплетающихся между собой трав, а потом он чувствует, как омега выплескивается на их тела, и позволяет себе последовать за ним. Глупо думать, что ночью в поле царит тишина… кузнечики стрекочут громогласно, а лягушку удавить хочется, но Серега Шишкин счастливо улыбается, не обращая внимание на гудение комара над ухом: - Мишаня… - М-м-м? - омега закидывает на него ногу и тыкается в грудь головой. - Я тебя люблю, выйдешь за меня? - Выйду, потому что тоже люблю. - У тебя день рождения через две недели, что тебе подарить? Омега приподнимает голову и смотрит в карие Серегины глаза: - Ребенка. Подари мне ребенка. - Ну, - Серега смущен, - за две недели не успеем, и до нового года вряд ли, а вот к следующему лету… - Но мы же можем приступить уже сейчас! – в глубоком голосе стойкое убеждение. - Можем. Приказ понял. Приступаем. Лягушка не сгорела от стыда, но ускакала подальше, отчаянно квакая и осуждая увиденное. *** Первого сентября следующего года близнецы крепко держат Мишаню Шишкина за руки с двух сторон, а Серега идет чуть позади, везя перед собой коляску. В ней спит Иван Шишкин, альфа-младенец трёх месяцев от роду и точная копия самого Сереги, включая лысую голову, карие глаза и решительно сдвинутые брови.