Love itching

– Мисс Мартин, – прошипела декан Уэллс, прищурив свои и без того узкие темные глазища, – почему вы опаздываете? Не знаете, насколько была назначена встреча? Я мило улыбнулась, убрала руку от своего «болезненного» места, затем быстренько прошла на единственный стул, стоящий напротив стола, за которым находились все собравшиеся. Я сразу же узнала противного декана Уэллс, испепеляющую меня взглядом, улыбчивого декана Милсона, строгого, но добродушного доцента Алена, и, похоже, я только что поняла, кто является редактором журнала «Elle girl». Рядом с невыносимой миссис Уэллс сидела милая серьезная блондинка с пышными завитками на голове. Её шоколадные глаза пристально осматривали мою скромную персону, а губы, кажется, надулись от недовольства. В целом, образ этой девушки напоминал мне веселого хиппи, пришедшего из леса: на ней была надета свободная цветастая рубашка с вырезом, голову украшала толстая разноцветная лента, добавляющая некой напыщенности. Что-то мне в ней определенно не нравилось, но, несмотря на это, мне пришлось всё так же приветливо ей улыбнуться, выражая почтительность и восхищение. – Итак, Дез, это мисс Нора Робертсон, редактор чудесного журнала для девушек. После моих рекомендаций она захотела с тобой пообщаться и после сегодняшнего собеседования Нора окончательно примет решение, – декан Милсон переводил свой радостный взгляд то на неё, то на меня, пытаясь не усложнять сложившуюся ситуацию. Пусть он был очень требовательным в своем предмете, но человеком являлся отменным. Я слегка нахмурилась, приготовившись отвечать на разные вопросы со своей женской уверенностью, но ужасно чесавшийся зад не позволял мне даже нормально сидеть. Рука постоянно тянулась к пятой точке, поэтому, прикусив до боли нижнюю губу, я зажала в руке ремешок от кожаного рюкзака и уставилась на хиппи-редактора. – Дез, – пробуя имя на вкус, ледяным тоном произнесла Нора, не отводя от меня заинтересованного взгляда, – это ведь сокращение. Какое у тебя полное имя? И в этот самый момент я замерла, словно каменная статуя. У каждого человека в жизни существует ахиллесова пята, точнее какой-то мало кому известный изъян. Например, это могут быть родимые пятна, неординарные увлечения, тяга к мазохизму или слишком длинные пальцы на ногах. Моя ахиллесова пята – это собственное имя, которое я безумно ненавидела. Знакомьтесь, Дездемона Мартин, что в переводе означает невезучая. Я бы никогда не сказала, якобы мне не повезло в жизни, но имя с радостью б изменила. Так нет. Мама обидится. Мои родители не только люди науки, так же это самые заядлые фанатики творчества великого Шекспира. Когда моя мать была мной беременна, накануне родов она прочитала произведение «Оттело», вот и отразились успехи Шекспира на мне. Поэтому сейчас от просьбы мисс Норы по телу пробежала толпа огромных мурашек, и колени непроизвольно затряслись, плюс ногти на руках впились в кожу из-за того, что зад невыносимо зудел. Пришлось поерзать на стуле, вызвав удивленный взгляд всех сидящих. – Почему вы молчите, мисс Мартин? – возмущенно пискнула декан Уэллс, – кажется, мисс Нора задала вопрос. Да плевать мне на этот вопрос, почешите кто-нибудь мои ягодицы, черт возьми. Не выдержав, я снова поерзала на стуле, отчего двое мужчин приоткрыли рты, назойливая Уэллс стукнула кулаком по столу, а девушка-хиппи улыбнулась слегка, но искренне. – Простите, мисс Робертсон, за молчание, – начала я, скрестив руки на груди для своего же блага, но по попе все еще бегало воображаемое стадо муравьев, делая мой голос тревожным и писклявым. – В общем, моё имя… Оно моё, отнеситесь с пониманием… Эм… Просто родители фанаты Шекспира и… – Успокойтесь, Дез, – на данную секунду её голос был пропитан неким милосердием. Может, зря она мне не понравилась, кто знает. – Короче, меня зовут Дездемона, очень приятно с вами познакомиться, но все же я всех прошу, чтобы меня звали Дез, так гораздо легче. Как только я закончила своё неловкое знакомство, на лице блондинки читалось удовлетворение вперемешку с удивлением и смехом. Я бы тоже удивилась, а потом засмеялась – это абсолютно нормально, но всё же неприятно. Мои щеки оставались прежнего белого цвета благодаря доброй улыбке декана Милсона и зудящей пятой точке – к сожалению, это отвлекало настолько сильно, что сил на смущение просто не оставалось. Как же хотелось выйти отсюда, затем стянуть с себя эту зудящую кожу, наплевав на всю боль. Я вновь до крови закусила нижнюю губу, опустив голову вниз. Господи, это самое ужасное собеседование в жизни. Когда я так сильно успела нагрешить, что сейчас, в очень ответственный момент, все мысли направлены только на чесание пятой точки? Какого хрена я вообще вчера делала в этой чертовой забегаловке? Помню сдачу сессии, приглашение Майка. Мы с Чарли оделись, пришли, меня понесло. Деньги, крики, выпивка, ведьма, опять выпивка, а потом … Что, черт возьми, было потом? – Мисс Мартин, с вами всё в порядке? – любезно спросил мистер Милсон с тревогой в серо-синих глазах, – Разумеется, это всего лишь имя, – уверенно отчеканила я, давая понять, что совершенно не стесняюсь его и готова с уверенностью продолжать. Нора Робертсон выдохнула с облегчением. – Я знаю, что у тебя, Дез, самый высший балл во всем университете, причем так было всегда. Это похвально, – начала говорить блондинка своим милосердным голосом, положительно действующим на меня. Я расслабилась, немного ёрзая на стуле, притягивая к себе удивленные взгляды, – но очень важно, чтобы ещё ты была коммуникабельным человеком, знающим, чего хотят другие. В нашем случае, другие – это девочки одиннадцати – семнадцати лет. Сможешь ли ты найти подход к такой аудитории? Я быстро закивала в знак согласия, даже не раздумывая. – Мисс Робертсон, – обратилась к ней я, превозмогая жуткий зуд, – любую дверь можно открыть, главное – подобрать к ней правильный ключ. Проучившись здесь, я научилась быстро их находить и подбирать. – Что же, замечательно. Резюме у вас с собой? – Да. Дрожащими пальцами я достала тоненькую папочку из рюкзака, затем протянула её прямо в маленькие ручки редактора. Без всяких эмоций на лице она изучала содержимое папки, отбивая странный ритм длинными ногтями по поверхности стола. Между тем, я крутилась в разные стороны, желая поскорее отсюда выйти. Потеряв всякий контроль, я грызла ногти, тихо постукивала ногами по полу, сжимала ремешок в руках, чтобы хоть как-то отвлечься от противного зуда. Мистер Милсон, заметив мое тревожное состояние, предложил мне воды, но я галантно отказалась, наплевав на свой сушняк. Чувствую, если встану, то не сдержусь, раздеру свою пятую точку на глазах старых людей и этой блондинки. – Мне нравится твоя старательность, Дез. Мне нравится твоя уверенность в себе, – сказала Нора, наградив меня своей улыбкой. Когда она уже закончит? Ну, пожалуйста, – не буду больше медлить, ибо у меня встреча с Гарри, просто приходи завтра в наше издательство на Флит – стрит в девять утра. – Конечно, спасибо большое! Ни минуты больше не теряя, я мигом подбежала к улыбающейся Норе, пожала ей руку (между прочим, кожа у нее очень нежная, напоминает шёлк), затем пожала руки всем сидящим, за что получила укоризненный взгляд от миссис Уэллс, довольную улыбку седого Милсона и зевок со стороны доцента Алена. Попрощавшись со всеми, я, словно молния, выбежала из аудитории и наконец-таки смогла вычесаться полностью, насколько это возможно. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось, я, как ненормальная, крутилась на одном месте, не прекращая удовлетворять свой зуд. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – Будь проклят вчерашний вечер, – процедила я сквозь зубы, начиная тереться об батарею возле университетского окна. Слава Богу, меня никто не видел, иначе смеху было хоть отбавляй, плюс, этот абсолютно не смешной факт принес бы однозначный вред моей блестящей репутации отличницы. Зуд всё не прекращался, поэтому я даже применила швабру технички как оружие для своей пятой точки, но даже это ничего не изменило, только выходящая из аудитории Нора Робертсон очень странно на меня посмотрела, отчего я выронила швабру из своих рук и помчалась прямиком за ней. – Нет, мисс Робертсон, ничего такого не думайте, это всего лишь недоразумение, – кричала я воплем, стараясь догнать её по ступенькам, но девушка не останавливалась, зато вежливо проговаривала: «ничего страшного», – пожалуйста, забудьте об этом! Нора уже не слушала. Она приложила к уху трезвонящий телефон и воодушевленно произнесла: «Привет, Гарри, уже бегу». В результате, я медленно села на ступень, ведущую на первый этаж, и запустила обе руки в свои непослушные рыжие волосы. Пожалуй, этот день должен был стать провальным после вчерашнего веселья. Завтра станет лучше. Не знаю, сколько я так просидела на холодных пыльных ступеньках, но подняться меня заставил телефонный звонок от Чарли. В её голосе слышалось безумное нетерпение, что не могло не радовать. Но сначала мне пришлось ей рассказать про настырную зудящую попу, которая и сейчас давала о себе знать. Разумеется, со стороны Чарли сразу же посыпалось множество вопросов, плюс, теперь её голос был очень взволнованным, но решив, что нельзя сидеть сложа руки она напомнила мне о миссис Рейнольдс , мамином знакомом проктологе, поэтому, не теряя ни минуты, я тут же направилась в медицинский центр Оушена. – Подожди, Дез, какая была реакция у редактора, когда ты назвала своё имя? Она ведь не рассмеялась? – голос подруги слегка прерывался из-за сильного ветра и громкого звука машин, но, крепко прижав левую руку к уху, я всё-таки могла её расслышать, хотя через каждые две минуты приходилось переспрашивать вопрос, ибо мне нужно было почесаться. Чарли это немного раздражало. – Конечно, нет, это было бы крайне невежливо с её стороны, тем более с виду эта девушка довольно милая, – прокричала я, стоя возле перехода на Оксфорд–стрит, ожидая зеленого цвета на светофоре. – Сначала она напомнила мне хиппи. – Господи, – на другом конце провода послышался яркий жизнерадостный смех, которого я совсем не понимала. Разве имеет значение, какой стиль любит тот или иной человек? Он носит то, что хочет, и мы не имеем права оскорблять или предъявлять претензии к его выбору. Я слегка нахмурилась, ничего не отвечая, затем, обогнав какого-то толстого мужчину, добралась до прямой дороги, ведущей прямо к дверям медцентра. – Может, ты перестанешь бессмысленно смеяться? – Боже, прости, Дез, – голос Чарли постепенно начинал становиться более серьезным, хотя нотки прежней весёлости не собирались так просто испаряться. – Дело в том, что сейчас, куда ни плюнь, повсюду одни хиппи! Ну, хотя бы вспомни Клариссу Диггенс, была дерзкая сексуальная кокетка, королева курса! А стала непонятно какой лесной феей: волосы торчат в разные стороны, эта одежда – мешок висит на костях, а на голове всякие ленточки, бантики – срам. Так это не только она, возьми Джинни Мэрдсен, Лайму Грин, Син… – Хватит! – перебила я Чарли, останавливаясь возле любимой булочной. На смене была нелюдимая Клэр, поэтому, внимательно рассмотрев витрины, заполненные разными красивыми кексами, я тяжело вздохнула и направилась дальше, решив, что загляну потом, когда на смене будет Джексон, мой лучший друг. – Мы не в праве их осуждать. К тому же, эта культура прекрасна. – Хорошо, с тобой спорить не буду, – как только подруга это произнесла, мои губы расплылись в широченной улыбке. – Кстати, ты нормально себя чувствуешь после вчерашнего, не беря во внимание зуд? Я ничего не отвечала, ибо благодаря вчерашнему вечеру мне сейчас приходится оглядываться в поисках любого темного местечка, чтобы почесать свой надоедливый зад. Наткнувшись взглядом, на безлюдный двор между супермаркетом и жилым домом, я мигом понеслась туда под громкие моторы машин и взволнованные крики Чарли. – Погоди минуту, – тихо сказала я, засовывая телефон в карман пиджака, при этом рефлекторно оглядываясь по сторонам. – Что ж, кажется, никого… Я начала быстро расчесывать свою пятую точку, удовлетворенно улыбаясь и пошатываясь. Ну, что это за гадость? Там даже прыщей никаких не было, а зудело просто до ужаса. Вдруг позади меня раздались тихие шаги, вынудившие замереть на месте, затем со страху я резко развернулась, сталкиваясь с недовольным взглядом темных впалых глаз. Прямо передо мной стоял тощий темнокожий парень в объёмной толстовке, висевшей исключительно на его плечах; длинных потёртых джинсах и кепке. В руках у него красовался металлический нож, заставивший меня несколько раз нервно прокашляться, а в глазах читалось непонятное чувство – то ли злость, то ли испуг, возможно, что всё вместе. – Слышь, ты кто такая? А? Новый покупатель? Тебя Чики прислал? – я медленно подняла руки, выражая полную податливость, в надежде, что темнокожий опустит нож. Господи, я ведь просто почесала задницу! Сердце пропустило два глухих удара, когда парень начал постепенно приближаться, не выпуская из рук металлический предмет. Разумеется, про свой надоедливый зуд я забыла, стараясь отойти от него подальше с поднятыми руками. В конце концов, Лондон – многолюдный город, и Чарли знала, куда я направлялась ранее, поэтому, собрав всю свою смелость, я попыталась найти общий язык. – Нет, послушайте, никакой Чики меня не присылал, я просто… зашла расправиться с некоторыми своими делами. Можно мне уйти, уважаемый? Темнокожий преступник небрежно сплюнул, затем на мгновение остановился. – Ты не от Чики? Значит, от Зуки? Чего ты здесь шныряешь? А может, ты коп? Даже нет! Ты не коп! Ты рыжий коп! – этот подозрительный тип сделал акцент на слове «рыжий», вызвав во мне толику возмущения и страха. – Мы таких за километр чуем, но нашу банду вам не поймать. Усекла, легавая? А теперь мотай отсюда, или я тебя порежу! – вспыхнул он, отчего я со страху понеслась из этого проклятого переулка, но, когда я добежала до входа в супермаркет, моё возмущение заставило меня остановиться и прокричать: – Вечером мы вас всех повяжем! Так и знайте! После этого я не стала туда возвращаться – наоборот, очень быстрым шагом направилась в медицинский центр, до которого оставалось всего двадцать два шага. Не подумайте ничего, я не гений, просчитывающий всё и вся, просто в детстве, во время всепоглощающей скуки, счёт шагов был любимейшим занятием. К миссис Рейнольдс мама ходила часто (до сих пор непонятно почему), поэтому я отчетливо знала, что от Оксфорд–стрит до больницы нужно сделать 142 шага. Оказавшись в очередях на первом этаже, где заведующая проверяла всех по записи, я внимательно осмотрела многолюдный коридор. В нос бил неприятный запах формалина, напоминавший о том, что человек находился в больнице. Медсестры бегали по коридорам со взволнованными лицами и карточками пациентов, ни на что больше не обращая внимания. Наверное, сегодня тот самый день, когда вся Вселенная сговорилась против тебя, и ты понятия не имеешь, за что. Мало того, что ты еле стоишь от ужасно чесавшегося зада, так перед тобой еще четыре человека и настырная женщина Бальзаковского возраста, которая уже пять минут доказывала, якобы у неё была назначена встреча с доктором Шархостерье. Леди, здесь, может быть, люди умирают, а вы не можете угомонить свое нарастающее либидо! Я постоянно кусала губы, взъерошивала свои волосы, легонько прыгала, пока очередь наконец-таки дошла до меня. – Мне нужно к миссис Джоане Рейнольдс. – Вам назначено? – строго поинтересовалась заведующая Гамильтон, вытирая пот с морщинистого лба. – Да, на десять тридцать, – без всякого смущения ответила я, дабы не задерживать остальных людей. Все равно я ненадолго, а кто не успел, тот опоздал. – Вы миссис Снаткин? – Именно. – Вы не выглядите на восемьдесят лет, – черт, попала. Сзади меня послышались недовольные стоны. Пришлось использовать весь свой актерский талант и смекалку, чтобы не оказаться на месте той женщины с либидо. – Послушайте, любезная, моё имя Хэлен Снаткин, и я её правнучка, пришедшая за выпиской специальных таблеток, так что не задерживайте очередь, а просто выдайте мне талончик, – для лучшего эффекта я в возмущении изогнула бровь, затем слегка нахмурилась. Заведующая брезгливо фыркнула, поправляя свои квадратные очки, но, тем не менее, выдала мне долгожданный талон. Я рванула на второй этаж, словно на крыльях любви, иногда сбивая некоторых больных. Я остановилась возле кабинета номер семнадцать, где на золотой табличке красивыми буквами было написано: «Проктолог миссис Джоана Рейнольдс». Постучавшись, я медленно распахнула дверь, сразу же заметив всегда приятную мамину подругу. Эта белокурая дама при виде меня моментально засияла и спустила с лица мешающие очки. В свои пятьдесят Джоана выглядела очень хорошо: во-первых, она была будто миниатюрная фарфоровая кукла, во-вторых, её лицо сохранило привлекательный вид без всяких пластических операций, в-третьих, у этой женщины всегда присутствовал отменный вкус. – О, какие люди, – миссис Рейнольдс покинула своё привычное место, направляясь с распростертыми объятиями в мою сторону, но вместо того, чтобы ответить на её любезности, я мигом оказалась в кресле для пациентов. Женщина даже удивилась моей прыткости, но ничего не сказала. Спасибо хоть на этом. – Дез, мне очень приятно тебя видеть, хотя я бы выбрала другую обстановку. Например, у вас дома. Твоя мама до сих пор готовит свои фирменные канапе? – Конечно, миссис Рейнольдс, – дрожащим голосом произнесла я, сжимая ручки кресла. Женщина взволновано подошла ко мне, устраиваясь напротив, кажется, начиная своё привычное дело – общение с пациентом. – Что случилось, милая? – Дело в том, что я не знаю, – эмоции начинали брать вверх, поэтому в процессе моего разговора из глаз катились солёные слезы паники и отчаяния. – Вчера ночью, когда объявили результаты сессии, мы с подругой решили отметить это дело. Разумеется, всё вышло из-под контроля, мы набрались и половину ночи я не могу вспомнить, но, проснувшись на утро, я чувствую ужасный кожный зуд в области пятой точки. – Женщина не спускала с меня своих светло-голубых добрых глаз, иногда кивая головой. Если бы сейчас мне бы не хотелось почесать свой зад, я бы точно почувствовала облегчение. – Странно то, что на коже нет никаких следов раздражения, поэтому я обратилась к вам. Миссис Рейнольдс, вы – моя последняя надежда. После окончания такой длинной тирады в кабинете проктолога повисла гробовая тишина, которую разбавляли мои жалкие всхлипы. Джоана промолчала ровно тридцать секунд, затем быстро встала, помыла свои руки, надела стерильные перчатки, вызвав у меня нервный стон. Вернувшись, она попросила меня встать, развернуться к ней задом и снять брюки, что я и сделала. Пусть моё дыхание сбилось от нахлынувшего страха, никаких болевых движений с её стороны не происходило. Я даже расслабилась. После этого миссис Рейнольдс попросила лечь на живот. Она начала неприятно надавливать на мою пятую точку, но боли я снова не испытывала. В результате, через несколько минут она встала, сняла с себя перчатки, вымыла руки и попросила меня надеть брюки. Почесав свой зад, я всё же натянула на себя брюки и уселась теперь уже за стол, где расположилось несколько медицинских карточек, гора бумаг, плюс одна настольная лампа. В сердце играла надежда, но серьезное лицо пожилой женщины не давало намёка на любой положительный результат. – Дез, действительно, твоя кожа абсолютно чистая, не считая царапин, оставленных тобой же. Если кожный зуд, то обычно здесь очень мало вариантов, в твоем случае их всего два. Возможно, это сахарный диабет, поэтому я назначу тебя на некоторые анализы, и второй вариант – твое собственное подсознание, но это уже не ко мне. Напоследок миссис Рейнольдс слабо улыбнулась, что еще больше испортило мне настроение. Попа всё так же чесалась, вызывая во мне злость, страх и раздражение. В принципе, диабет – это не так уж страшно, утешала я себя, куда страшнее для меня звучал второй вариант с подсознанием. Причем здесь оно? Какой человек хочет корячиться из-за ужасного зуда? Уж точно не я. Из глаз потекли слезы, а внутри начало всё кричать и рушиться от безысходности. Неужели мне и повеселиться нельзя, Господи? Почему для такой вещи ты выбрал именно меня? Мало того, что с именем жесть, так еще с жизнью решил подсластить, да? Проходившие мимо меня разных возрастов люди печально таращились, наверняка, делая вывод о том, что я неизлечимо больна. Впрочем, такая мыслишка присутствовала и в моей голове, но надежда в душе одиноко сверкала, постепенно угасающим лучиком. Вдруг, в кармане почувствовалась неприятная вибрация, отчего мне пришлось вытащить телефон. Сообщение от Чарли: «Дез, срочно приходи домой, кажется, я знаю причину твоего чесания.» И сердце на мгновение решило остановиться, чтобы забиться с большей силой.