Скажи, что любишь меня. Часть первая. Когда мы встретились.

      Вот уже полчаса я ковыряю омлет вилкой, который так старательно готовила моя мама. В отличие от меня, Калеб съедает всё со своей тарелки и даже просит добавки. Ему стало легче после нашего разговора, а мне стало только тяжелее. Лучше бы я тогда действительно заснула. Мне казалось, что он был искренним со мной в тот момент и осознано поцеловал меня, но всё оказалось иллюзией. Он сам признался в том, что это было ошибкой. Если он меня ненавидит, пусть ненавидит без губоприкладства. И тогда ему не о чем будет сожалеть, а я прекращу строить несбыточные надежды. — Спасибо, я не голодна, — бормочу я, встав из-за стола. Шум за столом стихает и на меня устремляется обеспокоенный взгляд родителей. Беру тарелку и собираюсь уйти. — Что-то случилось? — спрашивает мама, оглядывая меня тем же самым обеспокоенным взглядом. Хочется кивнуть и всё рассказать семье о том, что вчера произошло. Но я понимаю, что это глупо и натягиваю фальшивую улыбку. — Нет, мам. Всё хорошо, — надеюсь, очень убедительно. Она недоверчиво смотрит на меня, но потом разрешает уйти.       Развернувшись, я снимаю притворную маску и иду на кухню. Глаза снова наполняются слезами. Быть сильной у меня не получается. Я пролила столько слёз за эту несчастную неделю. Хочется выть волком, чтобы хоть как-то заглушить ноющую боль. Ставлю тарелку с нетронутой едой на кухонную тумбу и бреду в ванную, надеясь, что никого не встречу.       Я наполняю целую ванну горячей воды, добавляя немного пены с ароматом розы. Это то, что мне сейчас нужно. Погрузиться в воду с головой и забыть обо всём хотя бы на час. Макнув кончики пальцев ноги в горячую жидкость, я полностью залезаю в ванну. Нежная пенка обволакивает моё тело, оставляя приятные ощущения на коже. Закрываю глаза и откидываю голову на мраморное изголовье. Как же приятно. Тепло разливается по всему моему окоченелому телу и немного заполняет пустоту внутри. Медленно скольжу по стенке ванны, и вот уже моя голова скрывается под водой. Несколько секунд и я появляюсь из воды. Восстанавливаю дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Я снова погружаюсь. Теперь уже на полминуты. Нет, на минуту. Весь запас воздуха закончился, но я терплю, терзая свои лёгкие. Когда сил оставаться в сознании не остаётся, я появляюсь из воды и делаю жадные глотки воздуха. Долгожданного воздуха.       Вытираюсь мягким белым полотенцем, а потом заворачиваю волосы в другое маленькое полотенце. Моя кожа пахнет розой, и я слегка улыбаюсь. Обожаю этот запах. Он навевает мне что-то приятное из детства, какое-то воспоминание о том саде, в котором мы когда-то играли с Калебом. Хотела бы я снова там побывать. Даже с тем же самым Калебом, который с каждой минутой становится мне отвратительным из-за его поступков и поведения. Может, он был другим, когда мы дружили ранее? А что, если нас может связывать только дружба? Что, если нам не суждено быть вместе? Столько вопросов, и совсем нет ответов. Тяжело вздыхаю и бросаю взгляд в зеркало. Моё лицо охватил лёгкий румянец, который я не хочу оставлять на своих щеках. Только поэтому я умываю лицо прохладной водой. Да, так намного лучше. Переодевшись в домашнюю одежду, я выхожу из ванной комнаты. Напротив двери я встречаю нахмурившегося Калеба с полотенцем в руке. — Наконец-то, — ворчливо говорит он, а потом, чуть ли не задев меня плечом, проходит в ванную и сильно хлопает дверью. Я дёргаюсь на месте от столько громкого действия. Что на него нашло? Если он так сильно хотел в ванную, то почему не пошёл в другую? В конце концов, в доме есть ещё две ванных комнат. За дверью раздаётся шум воды. Надеюсь, душ охладит пыл Калеба.       Как только захожу в спальню, слышу мелодию, которая стоит у меня на звонке. Нахожу телефон в кармане джинсового сарафана и отвечаю на звонок, едва посмотрев, кто мне звонит. — Привет, Джинджер, — приветствую я свою подругу. Судя по тому, что я слышу, она сейчас в магазине. Возможно, на распродаже. — Эй, Хейл, угадай, где я нахожусь? — бесцеремонно спрашивает она, даже не поздоровавшись. Я фыркаю. Как всегда. — Боюсь представить, сколько ты простоишь в очереди за какой-нибудь кофточкой, — немного повеселев от звонка моей иногда ненормальной подруги, отвечаю я. — Ты должна приехать сюда! — повелительным тоном заявляет она. Я прыскаю со смеху. — Ни за что, — отрицательно качаю головой, хоть и, зная, что она этого не увидит. Слышу недовольство на том конце провода. — Хорошо, а что на счёт вечеринки? Ты просто обязана пойти, — теперь уже стонет она в трубку, от чего я даже убираю телефон от уха на несколько секунд. — Ни за что, — снова отвечаю я. — Какая же ты упрямая! — вопит Джинджер. — Как бы там ни было, приезжай в торговый центр. Мне нужна твоя помощь, — продолжает она. Я страдальчески вздыхаю. С каких пор она нуждается в моей помощи по выбору одежды? Что-то она не договаривает… — Мне понадобится полтора часа, — всё же сдаюсь я, и она восторженно кричит, несмотря на то, что вокруг неё люди. Я закатываю глаза. Она просто невыносима. — Я жду тебя, — быстро говорит она и отключается. Вот уже который раз тяжело вздыхаю и кладу телефон на тумбочку.       Надеваю футболку и узкие джинсы. Волосы делаю в аккуратный пучок и немного крашу губы клубничным блеском. Ну вот, теперь я готова для выхода в город воскресным утром. Осталось только найти подходящую обувь. В гардеробную входит полуголый Калеб, завёрнутый только в одно полотенце. Я нервно сглатываю. Стоило мне только раз увидеть его без футболки, так он решил больше не стесняться и вовсе не одевать её. Быстро отвожу взгляд на полку с обувью и продолжаю поиски. Только не смотри на Калеба. Только не смотри на… Калеб тянется к верхней полке, и все мышцы его прекрасного тела напрягаются. Больно кусаю губу и снова перевожу взгляд на обувь. Хватит на него пялится, Корнелия. Он просто тебя дразнит, не обращай внимания. Ты же приличная девушка… Хотя кого я обманываю.       Наконец-то нахожу свои кеды. Слишком резко встаю и оказываюсь между Калебом и полкой. Наши взгляды встречаются. В его глазах я вижу озорство, в то время как в моих глазах, скорее всего, смущение. Не решаюсь прикоснуться к нему, чтобы оттолкнуть от себя, поэтому просто двигаюсь в бок и собираюсь обойти его. Но вдруг сильная рука Калеба хватает меня за плечо и возвращает туда, где я была несколько секунд назад. Я едва ли не бьюсь головой о полку. — Всё хорошо, Корнелия? — мурлычет он над моим ухом, что ещё больше смущает меня. На одно мгновение, я представляю, что между нами действительно всё хорошо и нет никаких недомолвок, но я тут же отдёргиваю себя. Так, всё, хватит. Вспомни, что ты разочарована в нём, попытайся освободиться из его рук и скорей уходи. — Всё просто прекрасно, — я нахожу силы ответить ему теперь уже от причиняющего боль воспоминания и отталкиваю его от себя. Если бы всё было так прекрасно, как я говорю, то я бы не пыталась подавить эти проклятые слёзы, которые так и хотят вырваться наружу. Стремительно прохожу мимо него. Только бы он не пытался остановить меня. Снова.       Ко мне вернулось подавленное настроение. Он отнёсся к поцелую, хоть даже и в щёку, так безразлично, а сейчас спрашивает всё ли хорошо? У меня появляется дикое желание высказать ему всё, что я думаю. Ну, или может просто поколотить его? Нет, это не очень хорошая идея, да и первый вариант не самый лучший. Возможно, поход по магазинам с подругой поможет мне развеяться и ненадолго забыть о Калебе. Вчера у меня не получилось сделать это, потому что мы весь вечер провели вдвоём. Это был самый лучший вечер в моей жизни.       Убедив папу подвезти меня до города, я жду, пока он оденется. Уже полдень и я подумываю заскочить с Джинджер в какое-нибудь кафе, как только мы закончим с покупками, чтобы провести с ней побольше времени. Мы не виделись больше месяца. Могу поспорить, она сильно загорела под золотым солнцем Гаваны. Ей повезло, что она смогла выехать из страны и как следует отдохнуть перед школой. Ещё пару недель и мы снова вернёмся к учёбе. Даже не верится, что мы перешли в старшую школу. Станет ли этот новый учебный год особенным из-за того, что мы учимся с Калебом в одной школе или всё будет как раньше, точно сказать нельзя. Но у меня есть странное предчувствие. И оно не очень хорошее. — Ты готова? — отвлекает меня от раздумий папа. Я улыбаюсь ему в знак согласия, и мы выходим из дома. — Докуда тебя подбросить, солнышко? — весело спрашивает он. — До центра, — также отвечаю я, пристёгивая ремень безопасности, и мы начинаем движение.       Через час, папа высаживает меня у торгового центра, и я машу ему рукой на прощание. Поднимаюсь на второй этаж самого большого магазина в нашем городе и иду на поиски Джинджер. Однако она не заставляет себя долго искать и выглядывает из бутика «Pretty Girl». Я улыбаюсь и скорей иду к ней. — Как же я по тебе скучала, — бурчит она и крепко обнимает меня. Я издаю сдавленный стон, но также сильно обнимаю её. — Я тоже, — вторю я ей. Она отпускает меня и оглядывает с ног до головы. Я делаю тоже самое и оглядываю её. Как я и предполагала, она сильно загорела, а волосы, будто стали ещё рыжее и добавилось несколько веснушек. Но, несмотря на это, она как всегда хорошо выглядит. Кажется, она даже выросла на несколько сантиметров. — Как же ты похудела! — восклицает она, заставив обернуться нескольких покупательниц. Я пытаюсь намекнуть ей на то, чтобы она была тише, но она продолжает в том же духе: — Тебя вообще не кормят? — Джин, давай не здесь, — оглядываясь, прошу я. Как же неудобно. Мы привлекли слишком много внимания. — Ладно, идём, — вдруг говорит Джинджер и тащит меня за руку к одному из манекенов. Я закатываю глаза, но иду за ней.       Она показывает мне на короткое чёрное платье без лямок, и я не понимаю, к чему она клонит. Она смотрит на меня щенячьими глазками. — Ты же примеришь это платье? — спрашивает она милым голоском. Что? Примерить платье? Боже, опять она за старое. Я уверена, что она делает это из-за вечеринки. — Так вот зачем ты позвала меня, — сложив руки на груди и прищурив глаза, отвечаю я. — Я же говорила тебе сотню раз… — не договариваю я, потому что она перебивает меня: — Знаю, знаю, но ты можешь пойти на вечеринку хотя бы в этом году? Ради меня, Корни, — сложив ладони, будто она молится, упрашивает меня Джинджер. Я тяжело вздыхаю. — Тебя никто не заставляет там пить, мы просто потанцуем, пообщаемся с друзьями и разъедимся по домам, — продолжает умолять она. Я смеряю её недоверчивым взглядом. – Ну, пожалуйста, — стонет она. Я закатываю глаза от безысходности. — Только до одиннадцати, — бормочу я. Её глаза становятся больше. — Повтори, — просит она, не веря своим ушам. — Ты меня слышала, — ещё тише говорю. Неужели я согласилась? Господи, это будет самая ужасная ошибка в моей жизни. — Да! — кричит она на весь магазин и обнимает меня за шею так, что я задыхаюсь. Мы снова привлекли внимание. У меня самая шумная подруга на свете. — Даже не верится, — уже тише говорит она, улыбаясь самой широкой улыбкой, на которую только способна. Сдерживаю себя не закатить глаза. Снова. — Значит, ты примеришь это милое платьице? — часто хлопая ресницами, спрашивает она. Смотрю на вещь, которую я должна примерить и отрицательно качаю головой. — Оно слишком короткое и очень открытое, — поясняю я свой отказ. — Оно и должно быть таким. Мы же идём на вечеринку, а не в церковь, — фыркает она, нахмурив свои идеально выщипанные брови. — Нет, Джинджер. Что угодно, только не это платье, — теперь уже я умоляю её. Она ставит руки на талию. — Корнелия Хейл, ты можешь просто померить платье? — сурово говорит она. — Хорошо, — сдаюсь я, и она победно улыбается. Джинджер зовёт девушку-консультанта, чтобы та помогла нам снять платье с манекена.       Затолкав меня в примерочную, она идёт посмотреть что-нибудь для себя, и я остаюсь одна с куском ткани, которую собираюсь надеть. И как она смогла убедить меня примерить это? Снимаю свою одежду и надеваю платье. Оно длиннее, чем выглядело на манекене. Но это не значит, что оно мне нравится, хотя и хорошо на мне сидит. Даже очень хорошо. Это платье подчёркивает все мои достоинства. У Калеба отпала бы челюсть, если бы он увидел меня в этом. Вспоминается то, как он отреагировал на моё синее платье, которое на много длиннее этого платья. Так, стоп. Забудь о Калебе. Ты выбралась из дома, чтобы сделать именно это. — Ну что? — ворвавшись в примерочную, спрашивает Джинджер. Я вижу, как загораются её глаза, когда она осматривает меня. — Ты обязана пойти на вечеринку в этом платье, — восторженно сообщает она мне. Да ладно? — Боюсь уйти оттуда не тронутой, у меня не получится, — тонко намекаю я ей на то, что меня могут изнасиловать какие-нибудь пьяные парни, которые точно будут на вечеринке. Это платье прямо кричит: «Возьми меня!». И это вовсе не значит «купи меня». К тому же, мне уже хватило приключений на этой неделе. Если бы ни Калеб… — Неужели ты думаешь, что я дам тебя в обиду? — прищуриваясь, спрашивает она, тем самым отвлекая меня от воспоминания. Кажется, она чувствует себя оскорблённой. Нужно исправлять ситуацию. — Вовсе нет, просто я не хочу рисковать, — пытаюсь убедить я, но всё ещё вижу некую обиду в её таких же, как и у меня, голубых глазах. — Ладно, иди, в чём хочешь. Главное, что ты вообще согласилась пойти на вечеринку, — бурчит она и выходит и примерочной кабинки. Я не люблю её расстраивать, но пойти в этом я не могу. Или могу? Может, если я одену какую-нибудь кофту или куртку, я не будет выглядеть так вызывающе? — Ну, хорошо, я надену это платье, — соглашаюсь я, зная, что она где-то там за шторкой. Джинджер появляется в примерочной, и я снова вижу это широкую сияющую улыбку на её лице. Закатываю глаза, когда она, уже в который раз, душит меня в своих объятиях. — Ты просто не представляешь, как я рада, — шепчет она мне на ухо. Я очень даже представляю, Джинджер.       Она наконец-то отпускает меня, и мы идём подбирать платье для Джинджер. — Теперь пойдём на кассу, — говорит Джинджер, когда мы уже заканчиваем с выбором платьев. Она выбрала себе не менее скромное платье, чем у меня, но у неё, по крайней мере, есть прозрачная вставка на груди, широкие лямки и короткие рукава. — Столько денег за кусок ткани, — удивлённо говорю я, посмотрев на ценник. Несмотря на то, что я из обеспеченной семьи, я умею ценить деньги. — Оно того стоит, — подмигивая, говорит Джинджер. Я протягиваю золотую кредитную карту приятной особе за кассой, и она проводит с ней все необходимые операции оплаты. — А теперь в кафе. Я жутко проголодалась, — как мне кажется, слишком громко говорит Джинджер. Я улыбаюсь ей и согласно киваю головой. Я тоже проголодалась.       Мы находим маленькое кафе недалеко от торгового центра и удобно устраиваемся в конце зала на мягких белых диванах. Только сейчас до меня доходит, на что я согласилась. Я согласилась пойти на вечеринку в развратном платье. Корнелия, ты самая настоящая дура, которая готова на всё, ради подруги. Я сегодня слишком податливая. По её просьбе я приехала в магазин, согласилась пойти на вечеринку и купила то платье. Я точно сошла с ума.       К нам подходит молодой и довольно симпатичный рыжеволосый официант в чёрно-белой униформе, и мы заказываем пиццу и две колы. Я вижу, как Джинджер провожает его взглядом. Он ей понравился. И даже очень. — Правда, он милый, — с придыханием говорит она. Её зрачки визуально расширились, и появился лёгкий румянец. Неужели… — Джинджер Мэй, ты влюбилась? — удивлённо спрашиваю я, отчего она ещё больше краснеет. Вот это да! Она, конечно, встречалась с парнями, но такой влюблённой я вижу её в первый раз. — Нет, просто он… — она не может связать несколько слов в единое предложение. Я восторженно смотрю на неё. Моя подруга влюбилась! — Невероятно! — теперь уже я ввожу её в смущение. Она пытается закрыть лицо руками, но я же вижу, как оно пылает. На секунду я чувствую себя виноватой за то, что так заставила её краснеть. — Ладно, прости, не буду больше тебя смущать, — тороплюсь извиниться я. Она отрывает руки от лица и лихорадочно машет на него. — Мне нужно умыться, — бормочет она и выходит из-за стола.       Как только уходит Джинджер, возвращается официант. Да, он действительно милый. Он расставляет содержимое подноса на стол и спрашивает: — Что-то ещё? — Нет, спасибо, — я посылаю ему дружелюбную улыбку, он отвечает мне тем же и уходит.       Минут через пять возвращается Джинджер. Теперь она выглядит менее румяной. Она хмурится при виде нашей еды. — Значит, он больше к нам не подойдёт? — расстроенно спрашивает она, скорее всего у себя, нежели у меня. Я фыркаю. — Мы можем заказать что-нибудь ещё, — сообщаю я ей, но она мотает головой. — Нет, а то вдруг он подумает, что я много ем, — оглядывая нашу еду, говорит она. У меня вырывается смешок, и она бросает в меня недовольный взгляд. Я беру колу и, чтобы не сказать ничего лишнего, начинаю пить. — Рассказывай, — требует она, пытаясь сменить тему. Я знаю, о чём она хочет узнать, поэтому набираю полную грудь воздуха и начинаю свой рассказ.       Через минут пятнадцать, её глаза становятся всё больше и больше. Я начинаю подумывать о том, чтобы остановить свой длинный рассказ. — Я просто не понимаю, как они могли так поступить с тобой? — слишком громко возмущается она. О, Джинджер, ты ещё не знаешь про Калеба. — И что же теперь ты будешь делать? — она пересаживается ко мне на диван и сжимает мою руку. Я тяжело вздыхаю, а затем пожимаю плечами. Я, правда, не знаю, что делать. Можно сказать, я вообще об этом не задумывалась. Я смирилась с этим, приняла как должное, а ведь я могла бороться за свободу выбора. Это моя жизнь, а я так быстро сдалась. А может, я сама не хочу сопротивляться воли родителей? В моей жизни снова появился Калеб только благодаря им. Но иногда я об этом жалею. Особенно когда Калеб проявляет ко мне равнодушие или жестокость. — Пока что ничего, — спустя время отвечаю я на её вопрос. — Ну, и кто же он? — сузив глаза, спрашивает она. На мгновение я застываю. — Как зовут этого парня, за которого тебя хотят выдать замуж? — снова задаёт она вопрос. Я до сих пор не привыкла произносить его имя вслух. Для меня оно значит больше, чем просто имя. Я боюсь произносить его, потому что могу выдать свои настоящие чувства. А я к этому не готова. — Да что мы всё обо мне. Рассказывай, как ты провела время на Гаване? — пытаюсь отвлечь Джинджер от её последнего вопроса. Она молчит несколько секунд, но всё же решает оставить тему «жених Корнелии» и начинает рассказать мне про свои каникулы. Я мысленно вздыхаю с облегчением и слушаю подругу.       Джинджер рассказывает мне про белые и чистые пески всех пляжей, на которых она только побывала, и сообщает, что привезла мне ракушки. Так по-детски, но я благодарна ей, что она вспомнила о моей просьбе. Дальше она рассказывает мне про то, где она жила, в какие места ходила, что видела и купила в магазинах Гаваны. После этого рассказа, она считает своей обязанностью показать мне все обновки, фотографии и сувениры. В какой-то мере, я ей завидую. Она уже столько раз побывала за пределами нашей страны, искупалась множество раз в морях и океанах, в то время как я вообще почти не выбиралась из нашего штата. Если только в детстве, когда меня возили по разным врачам. — Надеюсь, мы сможем когда-нибудь слетать с тобой в Европу, — мечтательно говорит она, и я грустно улыбаюсь. Не думаю, что меня отпустят родители. Они считают меня ещё слишком маленькой для поездки за границу с друзьями. Однако выдают меня замуж в шестнадцать лет. Хотя в последнее время они затихли с подготовкой к свадьбе. — Ну и когда же ты пригласишь меня на новоселье? — неожиданно спрашивает она, выгибая одну бровь. Ой, я совсем об этом не подумала. — Как на счёт следующих выходных? — предлагаю я. — Мы недавно переехали, ещё не всё убрали в доме, — поясняю я причину того, почему я не могу пригласить её раньше. — Хм, ну, хорошо, — недоверчиво говорит она.       Мы сидим ещё около часа, и я думаю, что ещё одна причина, по которой мы так долго здесь сидим, это красавчик официант. Джинджер всерьёз запала на него. Она так пристально наблюдает за тем, как он разносит заказы, что я невольно посмеиваюсь над ней. Думаю, она бы растаяла, если бы он улыбнулся ей. Она немного напоминает меня. Стоит Калебу улыбнуться мне, и я готова простить ему всё. За исключением сегодняшнего разговора. — Может, уже пойдём? — аккуратно спрашиваю я, отвлекая её от предмета мечтаний. Она кивает. — Только оставлю свой номер тому парню, — глупо хихикая, отвечает она и смотрит на нашего официанта. Я закатываю глаза и иду расплачиваться за наш заказ, пока Джинджер направляется к парню, в которого влюбилась.       Я выхожу из кафе, а вскоре ко мне присоединяется Джинджер. Я вижу негодование на её лице. — Он не взял мой номер, — возмущается она. Мои брови ползут вверх. — Сказал, что у него есть девушка, — теперь уже чуть ли не плачет она. Моя подруга впервые влюбилась, а он оказался занят. Пытаюсь утешить её, но всё безуспешно. Джинджер пускает слезу, но тут же вытирает её. Никогда не видела её такой расстроенной и подавленной. Мы присаживаемся на лавочку у кафе, и я ободряюще глажу её по спине.       Спустя время, к нам подходит тот самый официант. Джинджер поднимает на него заплаканные глаза. Парень тяжело вздыхает и протягивает ей бумажный платочек, но она не особо спешит его взять. — Ты бы не могла оставить нас на пару минут? — просит он меня. Я бросаю на подругу виноватый взгляд. Как бы мне не было интересно узнать, что он ей скажет, я оставляю их наедине.       Проходит больше времени, чем просил этот рыжеволосый разбиватель девичьих сердец, и я спешу на выручку подруге. Но судя по выражению её лица, помощь ей не нужна. Теперь на её лице сияет улыбка. Я хмурюсь. Что случилось с моей плачущей подругой за несколько минут с человеком, который её отверг? — Звони, если что, — слышу я обрывок его фразы. Она снова улыбается ему, и он уходит. — Ну, и что это было? — в недоумении спрашиваю я. Она просто сияет. — Он предложил быть друзьями, — отвечает она, но я не понимаю, чему она радуется. — Но это пока, — вдруг очень коварно говорит она и потирает ладоши. — Ты собираешься увести парня у невинной девушки? — вопрошаю я. Она улыбается. Я закатываю глаза. Не могу в это поверить.       Проходит ещё около часа, как мы гуляем с Джинджер по городу, а потом расходимся на остановке. Только после того, как уходит моя подруга, я понимаю, что никакой автобус не ходит до моего нового дома. Уже вечереет и на улицах становится не безопасно. Сейчас есть два варианта: пойти к Джинджер или наведаться в наш старый дом. Для начала, позвоню подруге. — Ну, ты даёшь, — смеётся она надо мной через трубку. — Может, ты прекратишь надо мной издеваться и пустишь меня к себе, — ворчу я. Она фыркает. — Ты ещё спрашиваешь? — звучит риторический вопрос. Закончив разговор с Джинджер, я звоню папе. — Мне очень жаль, но я не смогу приехать за тобой. Мы с Джоном на видеоконференции, — извиняющимся голосом сообщает мне папа. — Я могу попросить Калеба, — предлагает он. — Нет! — тут же говорю я. Слышу озадаченное хмыканье. — Не знаю, что между вами произошло, но позвони, если передумаешь. На всякий случай напишу тебе его номер сообщением, — как можно быстрее говорит он и отключается. Я стою с открытым ртом и тупо пялюсь на телефон. Он это серьёзно? Чтобы я позвонила Калебу? Не думаю, что смогу это сделать.       Я скорее иду к Джинджер домой. Такое ощущение, что я не была у неё целый год, а ни несколько недель. Когда мы жили по соседству, мы ходили, друг к другу в гости чуть ли не каждый день. Теперь это будет сложнее.       Стучу в знакомую дверь, и мне тут же открывают. Меня встречает мама Джинджер. — Корнелия, как я рада тебя видеть! — приветливо говорит она и обнимает меня так же крепко, как и её дочь. — Здравствуйте, Глория, — здороваюсь я с ней и обнимаю в ответ. — Как же ты изменилась, — одобрительно говорит она, и я немного смущаюсь. – Ой, чего это я, — она тут же пропускает меня внутрь. — Джинджер сказала, что вы переехали, — констатирует она. — Так получилось, — не зная, что ответить, говорю я. — Канелия! — кричит младший брат Джинджер. Дэнни — это самый очаровательный и несносный трёхлетний ребёнок в мире. Но, несмотря на все его проказы, я просто обожаю этого малыша. В отличие от сестры, он пошёл в отца и унаследовал тёмные волосы и серые глаза. — Дэнни! — кричу я в ответ, пока он бежит ко мне на руки. — Какой ты стал большой, — я крепко обнимаю его и целую в щёчку. — Ты вкусно пахнешь, — обвивая меня за шею своими ручками, шепчет он мне на ушко, и я улыбаюсь. — Не задуши мою подругу, — просит Джинджер, пришедшая в гостиную. Я ставлю Дэнни на ножки, но он не собирается отпускать меня. — Эй, малыш, отпусти Корнелию, — просит его Глория, и он неохотно делает это, нахмурив свои маленькие бровки. Чем-то он напоминает мне Калеба, когда сердится. — Ты замёрзла? — интересуется Джинджер. — Очень, — отвечаю я, поёжившись на месте. Я и вправду замёрзла. — Пойдём, я налью тебе чашку чая, — улыбаясь, говорит она, и мы идём на кухню.