Скажи, что любишь меня. Часть первая. Когда мы встретились.

      Время подходит к восьми, и я понимаю, что нужно ехать домой. Нельзя злоупотреблять гостеприимством миссис Мэй, которая порхает над нами с Джинджер и наливает вот уже какую чашку чая, несмотря на то, что её дочь просила этого не делать. Только у меня есть проблема. Я живу далеко от города, и забрать меня некому. Конечно, я могла бы остаться у подруги, но к ней приехали родственники из Лондона, которые временно отсутствуют. Неужели мне придётся позвонить Калебу? А может папа уже освободился и сможет меня забрать? Как же я на это надеюсь.       К сожалению, конференция папы и Джона с иностранными партнёрами затянулась. Папа действительно прислал мне номер Калеба, но я не решаюсь набрать его. Вернее я не хочу ему звонить. Я всё ещё злюсь на него. Ну, если то, что я испытываю можно назвать злостью. Но с каждой минутой, я понимаю, что звонок Калебу неизбежен. — Мне нужно кое-кому позвонить, — бормочу я подруге, встав из-за стола. — Своему жениху? — шутит она. Прямо в точку, Джинджер. — Ага, — пытаюсь также обратить всё в шутку и ухожу с кухни. Мне нужно взять себя в руки и набрать этот чёртов номер. В любом случае, он ничего не сможет сделать мне через телефонную трубку.       Оказавшись в гостиной, я оглядываюсь. Здесь никого. Глория, наверно, возится с малышом Дэнни. Дрожащими пальцами набираю номер Калеба. Так, Корнелия, а теперь нажми кнопку вызова. Палец нависает над зелёной клавишей. Делаю глубокий вдох и нажимаю. Гудок. Второй гудок. И я как трусиха сбрасываю вызов. Это оказалось сложнее, чем я думала. Господи, Корнелия, он же не убьёт тебя за то, что ты ему позвонила. Захожу в набранные. Попытка номер два. Гудок. Второй гудок. Третий… — Алло? — звучит немного сонный голос Калеба. Я молчу. Почему я молчу?! — Алло? — уже более бодро вторит он, но я продолжаю молчать. Скажи уже хоть слово, Корнелия! — Я кладу трубку, — теперь уже немного разозлившись, сообщает он, и мне кажется, что он действительно собрался это сделать. — Привет, — я не узнаю свой голос. Такой робкий и хриплый, что я даже не уверена, узнал ли он, кто ему звонит. — Привет, — удивлённо говорит он. Между нами повисает тишина. — Ты позвонила, чтобы помолчать? — теперь я слышу усмешку. Ну, теперь я точно потеряла всю уверенность. — Корнелия? — немного обеспокоенно произносит он моё имя. Всё же он узнал, что это я. — Можешь забрать меня? — почти шепчу я, возможно потому, что боюсь услышать отказ или очередную усмешку в свой адрес. — Где ты? — спрашивает он. Я облегчённо выдыхаю. Он заберёт меня. Слава Богу.       Я объясняю Калебу, куда нужно подъехать, а потом отключаюсь. Я сделала это. Я смогла позвонить ему. Как же у меня стучит сердце. Даже ладошки вспотели от напряжения. Вот, что ты со мной делаешь, Калеб Хидмэн. А ведь мы просто разговаривали по телефону. — Где ты там застряла? — кричит Джинджер с кухни, и я скорей иду к подруге. — О чём можно было говорить по телефону пятнадцать минут? — ворчит она, как только я сажусь рядом на стул. — Пятнадцать минут? — удивляюсь я. Мне казалось, что наш разговор был не больше трёх минут. — С кем ты разговаривала? — теперь уже заинтересованно спрашивает она. — Позвонила домой, чтобы меня забрали, — отчасти это правда. Калеб же дома. Она разочарованно фыркает. — Может, наконец, расскажешь мне про этого парня? — вспомнив о нашем несостоявшемся разговоре в кафе, спрашивает она. Я закатываю глаза. Боже, за что ты так со мной? — Он самый обычный, — вру я. Калеба трудно назвать обычным парнем. Хотя возможно я ошибаюсь. — Если бы он был обычным, ты бы сейчас не покраснела, — кажется, она догадалась, что он мне нравится. — Давай, Хейл, рассказывай, — прищурив глаза, растягивает она слова. — С подробностями, — добавляет Джинджер. — Он очень грубый и жестокий, — вспомнив не самые лучшие качества Калеба, говорю я. — Постоянно причиняет мне боль. Даже синяки оставлял, — продолжаю я, сдерживая себя не перейти на ворчание или даже крик. Перевожу взгляд на подругу. Она сидит с открытым ртом и часто хлопает глазами, но я решаю продолжить: — Вечно всё делает через силу. Даже в первую ночь, когда… — Вы спали? — перебивает она меня. Что? — Нет! — тут же воплю я, но потом затыкаюсь. Надеюсь, это прозвучало не на весь дом. — С чего ты взяла? — шиплю я. Она поджимает губы. — Прости, просто ты так рассказала: очень грубый и жестокий, оставлял синяки, всё делает через силу, в первую ночь… — перечисляет она. — Вот я и подумала. Прости, Корни, — теперь она смотрит на меня виноватыми глазами. — Забыли, — коротко бросаю я, желая оставить эту тему. — Расскажи что-нибудь ещё, — просит она. — Например, как тебе дом? — она тактично меняет тему, потому что поняла, что про Калеба я больше ничего не расскажу. — Дом просто шикарен, — уже более спокойно говорю я. — А ещё рядом с домом есть сад, — продолжаю я. Она просто обязана увидеть наш сад.       Через пятьдесят минут я прощаюсь с семьёй Мэй, беру пакет с обновкой и иду туда, куда сказала подъехать Калебу. Я думала, что он ещё не приехал, но его машина уже красуется в переулке. Возможно, он ехал на высокой скорости, на которой я не позволяю ему ездить, когда я с ним. Сажусь в машину и пристёгиваю ремень. Мы стоим на одном месте. Он молчит, я молчу. Чувствую, что он смотрит на меня, но продолжаю смотреть в окно. Мгновение спустя он заводит двигатель. Как всегда он умело встраивается в поток автомобилей и движется в сторону чернеющего леса. Тишина в салоне немного напрягает, поэтому Калеб включает радио. Звучит какая-то успокаивающая, немного даже тоскливая мелодия. Как раз под моё настроение. Вторую половину дня и пол вечера я провела просто превосходно, но сейчас, сидя с Калебом в замкнутом пространстве, я чувствую себя не комфортно. Неужели так будет всегда, когда он будет «отвергать» меня?       Всю дорогу до дома мы едем молча, но когда я хочу выйти из машины, Калеб хватает меня за запястье, возвращая на место. Впервые за вечер я смотрю на него. Что он хочет от меня? — Давай поговорим, — просит он. Я хмурюсь, но киваю. Я терпеливо жду того, что он скажет дальше. — Ты игнорировала меня почти всё утро, а потом позвонила и попросила забрать тебя. Ничего не хочешь мне объяснить? — теперь уже обвиняющим тоном спрашивает он. Я думала, он и не заметил того, что я игнорировала его. Ну, или, по крайней мере, пыталась. — Ты это заслужил, — бурчу я в ответ. Его брови поднимаются вверх. — Что? — негодующе спрашивает Калеб, но я уверена, что он расслышал. — Заслужил? — переспрашивает он с усмешкой. — Да, заслужил. Особенно после того, что ты сделал, а потом сказал, что это было ошибкой! — я перехожу на крик. Мне надоело всё сдерживать в себе. Пусть он осознает, как глубоко меня это задело. — Я думал, мы всё решили, — почти также кричит он. Решили?! Это он всё решил. Мне пришлось согласиться, чтобы не расплакаться прямо при нём. Мне не хотелось выглядеть жалкой в его глазах. Я и так уже много раз предоставляла ему такую возможность. — Ничего подобного, — срываюсь я. — Скажи честно, ты, правда, считаешь тот поцелуй ошибкой? — мой голос звучит очень серьёзно. — Ладно, я соврал тебе, — рычит он. Я застываю на сидении. Соврал? — Это не было ошибкой. Я хотел тебя поцеловать, и я это сделал. Даже если я снова захочу поцеловать тебя, я сделаю это! Но это вовсе не значит, что ты мне нравишься, — орёт он на меня, а потом выходит из машины.       Я сижу с открытым ртом, но я не чувствую, что воздух попадает в мои лёгкие. Он признался. На этот раз он сказал правду. Он этого хотел! И это может повториться! Щипаю себя за руку. — Ай! — вырывается у меня. Нет, это действительно не сон и Калеб действительно это сказал. Но почему он пришёл в бешенство? Наверно потому, что какая-то девчонка заставила его признаться в том, в чём он не хотел признаваться самому себе. И эта девчонка – я. Теперь я не чувствую себя так скверно, как этим утром. Теперь мне гораздо лучше.       Я вылезаю из машины, пытаясь спрятать свою счастливую улыбку. Калеб мерит землю шагами, сунув руки в карманы джинсов и опустив голову. Несмотря на то, что на улице темно, я вижу его лицо. Он в ярости и с трудом сдерживается, чтобы не наделать глупости. Ну, то есть не накричать на меня за то, что я вынудила его сказать правду. Он нервно ерошит волосы, а потом, остановившись, смотрит на меня. — Теперь ты довольна? — злобно спрашивает он. Мне кажется или я давно не видела его таким злым. Прежний Калеб вернулся. Когда я расстроена, то я грущу или плачу. А когда расстроен Калеб, вернее даже растерян, то он злится. Я заметила эту закономерность. За этой злостью он хочет спрятать свою беспомощность. Он не привык перед кем-то оправдываться, а уж тем более передо мной. — Пойдём в дом, — я игнорирую его вопрос. Если я честно отвечу на него, то Калеб придёт ещё в большую ярость. Скорее всего, это и случится. — Иди, а я прогуляюсь, — уже менее злобно говорит он и направляется в сад. Стоит ли оставить его одного или же пойти за ним? Нет. Ему нужно побыть одному и прийти в себя. В любом случае он вернётся в дом.       Я смотрю вслед Калебу, а потом иду в дом. На улице стало очень холодно. Надеюсь, он не замёрзнет. Меня встречает мама. На ней обычная домашняя одежда и фартук. Скорее всего, она готовит ужин. — Ты поздно, — констатирует она, и я не понимаю, сердится она или нет. — Где Калеб? — спрашивает она, заглядывая мне за спину. — Он в саду. Решил прогуляться, — отвечаю я и прохожу внутрь. На её лице появляется непонимание. — Опять поссорились? — устало спрашивает она. Видимо ей это надоело, также как и мне. Но я и сама не знаю, поссорились мы сейчас или же он, правда, решил побыть один. — Нет, — неуверенно отвечаю я. Она хмурится и тяжело вздыхает. — Ладно, готовься к ужину, — говорит она мне. — А потом всё же сходи за Калебом, — просит она, и я молча киваю.       Поднимаюсь наверх. Заношу пакет с платьем в гардеробную и отправляюсь мыть руки. Какой же выдался длинный день. Я успела поговорить с Калебом, расстроиться из этого разговора, встретиться с Джинджер, согласиться пойти на вечеринку и пожалеть об этом тысячу раз, сходить в гости и снова поговорить с Калебом. Надеюсь, мы больше не поссоримся к концу вечера. Я хочу спокойно лечь спать, а не давиться слезами в подушку. Интересно, он уже вернулся домой? Всё же стоит проверить.       Спускаюсь по лестнице на первый этаж. Калеб уже в гостиной и смотрит телевизор. Ну вот, зря волновалась. Я замечаю, что его волосы немного влажные и перевожу взгляд в сторону окна. Судя по всему, на улице пошёл дождь. Может предложить Калебу полотенце? Господи, Корнелия, стоило ему признаться в том, что он поцеловал тебя по своему желанию, так ты готова трепетать перед ним и делать то, чего он даже не просил. Возьми себя в руки, Хейл. Он и сам может о себе позаботится.       Я сажусь рядом с Калебом, но он не обращает на меня внимания. Видимо передача, которую он смотрит, намного интереснее, чем разговор со мной. Так даже лучше. Если мы будем молчать, у нас не появится причины для ссоры. Хотя я немного соскучилась по Калебу и хотела бы с ним поговорить. Спросить, как прошёл его день, чем он занимался, но боюсь, он не захочет отвечать на мои вопросы. Да и наверно это будет выглядеть глупо с моей стороны. Мы ни друзья, и даже ни хорошие приятели, чтобы завести обычную, непринуждённую беседу.       Мне становится неуютно в безмолвной компании Калеба, и я решаю пойти поиграть на рояле. Как я и предполагала, он не останавливает меня. Да он и не должен это делать. Мы всё обсудили, ему незачем меня останавливать. — Если я молчу, это не значит, что я не хочу с тобой разговаривать или находиться рядом, — вдруг говорит он, когда я уже почти вышла из гостиной. Я останавливаюсь и оборачиваюсь к нему. Он не смотрит на меня, но я знаю, что он улыбается. Я поняла это по его голосу. — Значит, ты хочешь, чтобы я посидела с тобой? — интересуюсь я с некой усмешкой. — Я этого не говорил, — фыркает он. Я улыбаюсь как идиотка и возвращаюсь на диван к Калебу. Теперь мне уютно и очень даже комфортно. Он смотрит на меня, а потом с улыбкой мотает головой. Надеюсь, я не выгляжу слишком счастливой. — Калеб, мне нужно поговорить с тобой, — в гостиной появляется Джон. Он выглядит взволнованным. Калеб хмурится, но идёт к Джону. — Давай не здесь, — уже тише говорит он и смотрит на меня. Я делаю вид, что не слышала этого и перевожу взгляд в телевизор. — Хорошо, — говорит Калеб, и они уходят наверх. Скорее всего, в кабинет. Я остаюсь одна. Передача, которую смотрел Калеб, закончилась, и я решаю посмотреть что-нибудь своё. Не проходит и пяти минут, как меня зовёт мама: — Корнелия, ужин готов. — Иду, мам, — кричу я в ответ и выключаю телевизор. Интересно, о чём Джон хотел поговорить с Калебом? Возможно, это касается только семьи Хидмэн или же самого Калеба. Я сажусь за стол и тянусь к салатнице. Мама бьёт меня по руке, и я с визгом отдёргиваю её. — Давай дождёмся остальных, — бурчит она. Я фыркаю, но ничего не говорю в ответ.       Проходит несколько минут и за стол присоединяются остальные члены нашей большой семьи. Рядом со мной садится Калеб. Я смотрю на него. Он чем-то озадачен или даже расстроен. Могу ли я спросить его об этом? — Это обязательно? — негодующе спрашивает Анжела. Я поднимаю на неё взгляд. На её лице не только негодование, но и беспокойство. Я хмурюсь от непонимания. — Это всего лишь на пять дней, — виновато пожимая плечами, отвечает Джон. Я никогда не видела его таким. Обычно он очень весёлый и рассказывает шутки. А сейчас я вижу волнение. В чём же дело? — Хорошо, — с трудом соглашается она. — Но зачем вам Калеб? — прищурив глаза, спрашивает она. — Он тоже там нужен, — ничего не объясняя, будто все всё знают, отвечает он. Куда они собрались? — Ладно, — вскидывая руки вверх, сдаётся Анжела. Но я же вижу, что она обеспокоена тем, что Калеб куда-то уезжает вместе с Джоном. Возможно, мой отец тоже едет. — И во сколько вас ждать? — моя мама вступает в диалог. У неё такой же деловой и серьёзный голос, как у всех говорящих за этим столом. — Если повезёт, то вечером в пятницу, — отвечает Джон. - Ну, а если нет, то утром в субботу, — продолжает он, а потом с осторожностью смотрит на жену. Анжеле явно не нравится то, что они уезжают почти на всю неделю. Я бы спросила куда, но думаю, мои вопросы сейчас будут не к месту. Но я могу спросить кого-нибудь потом, после ужина.       Закончив на этом разговор, мы начинаем есть. Однако я всё равно переживаю. Джон позвал Калеба поговорить и с того момента всё пошло как-то ни так. И почему все в курсе дела кроме меня? Так же для меня непонятно с чем это связано. И это меня раздражает. Я не люблю оставаться в неведении.       После ужина, я помогаю маме и Анжеле убрать со стола, в то время как Калеб, Джон и папа пошли собираться в свою поездку. Они же не поедут прямо сейчас? Уже почти ночь. — А куда они поедут? — как бы невзначай, спрашиваю я маму. Она натягивает приготовленную для меня улыбку. — Это просто деловая поездка, — отвечает она. Тогда к чему вся эта секретность? И зачем тогда ехать Калебу? Он же никак не связан с их бизнесом. Или я чего-то не знаю? — Ты обычно едешь с папой, — констатирую я. Она продолжает мне улыбаться. Это смущает меня, но не в том смысле этого слова. Всё это выглядит очень подозрительно. — На этот раз нет надобности, — мне кажется или меня обманывает собственная мать? Я недоверчиво смотрю на неё. — Почему ты так на меня смотришь? — нервно смеясь, спрашивает она. Я фыркаю и уношу целую гору посуды на кухню. Я поняла, что правды мне не услышать. Но моя мама не последний человек в этом доме. Возможно, Анжела окажется более разговорчивой. — Анжела, можно спросить? — аккуратно интересуюсь я у неё. Она искренне улыбается мне и кивает головой в знак согласия. — Куда уезжают мой папа, Джон и… — я останавливаюсь. — Ваш сын, — выхожу я из ситуации. Даже при Анжеле я не могу называть имя её сына. Корнелия, ты точно сошла с ума по этому парню. — Они едут по работе, — немного повеселев после ужина, отвечает она. — А что касается Калеба…- не договаривает она, потому что её перебивает сам Калеб. — Мам, ты слишком много болтаешь, — ворчит он, с такой же горой посуды в руках, которую я принесла минуту назад. Вот что значит шесть человек в семье. — Раз так, тогда сам объясни Корнелии, зачем ты едешь в эту поездку, — фыркает она на сына и оставляет нас наедине. Калеб ставит грязные тарелки в раковину и включает воду. — Ты скажешь мне? — вопрошаю я. Он усмехается и мотает головой. - Нет? — переспрашиваю я. Он снова мотает головой, берёт губку и начинает мыть посуду. Я поджимаю губы от досады. — Хватит всех расспрашивать об этом. Тебя это не касается, — наконец-то хоть что-то отвечает он. Это прозвучало очень грубо. Даже если и меня это и не касается, зачем злиться-то? Ну, конечно. Кто я такая, чтобы мне во что-то посвящали! — Тогда удачи тебе с посудой, — прикрикиваю я на него, потому что тоже умею злиться, и ухожу с кухни.       Ну, вот. Опять поссорились. Почему мы никак не можем найти общий язык или хотя бы не доводить всё до ссоры? У Калеба слишком вспыльчивый характер. Мне ещё не приходилось так долго общаться с таким человеком. Я всегда пыталась избежать долго разговора с таким типом людей. Ненавижу конфликты. Но если с другими людьми я ещё как-то могла найти согласие, то с ним это фактически невозможно. Он всегда был такой? Если так, то как мы вообще могли дружить? Это просто в голове не укладывается. И почему я до сих пор не узнала о нашем прошлом? Может пойти и потребовать объяснений у мамы? Прямо сейчас.       Я нахожу маму в их с папой спальне. Она готовится ко сну. Заметив меня в дверях, она очень удивляется. — Не помешала? — почувствовав смущение из-за того, что застала маму врасплох, спрашиваю я. Она мотает головой, хлопает по месту на кровати рядом с собой, приглашая меня присесть. — Ты хочешь спросить о чём-то ещё? — интересуется она. В её голосе слышна… забота? — Я хочу наконец-то узнать о нас с… — затихаю я, но потом продолжаю, — Калебом, — я смогла произнести его имя при маме и не покраснеть. Ну, я надеюсь на это. Она смотрит на меня с радостным блеском в глазах. Мне хочется закатить глаза, но я знаю, что ей это не понравится. — Я думала, ты никогда не решишься на этот разговор, — с улыбкой замечает она, опустив лишние комментарии по поводу того, что я назвала Калеба «Калебом», а не монстром или чудовищем, как это было раньше. Такое ощущение, что это было так давно. — Ты расскажешь? — тихо спрашиваю я, будто кто-то может подслушать наш с ней разговор. — Я постараюсь рассказать поподробнее, — она смотрит на меня ободряющим взглядом. — Начни с самого начала, — прошу я. Она понимающе кивает. — Мы познакомили вас через два месяца, после того… случая, — нерешительно говорит она, но я понимаю, о чём речь. Я намекаю ей на то, что она может продолжать. — Не знаю, почему мы не познакомили вас ещё раньше. Для тебя это был сложный период. Ты никого не подпускала к себе. Но почему-то с Калебом вы быстро подружились, — с тёплой улыбкой шепчет она, видимо вспомнив то время. — После той ночи, мы поняли, что общение с ним пошло тебе на пользу. Мы стали чаще собираться вместе. Вы играли в саду, качались на качелях, дурачились в песочнице на детской площадке. Мы даже как-то сводили вас в аквапарк, — она смеётся, глядя на выражение моего лица. Я вспомнила тот день, когда Калеб решил «остудить» мой гнев с помощью ледяного душа. У меня до сих пор мурашки по коже. — Он же и научил тебя плавать, — подтверждает она мои подозрения. Помню, как мы вчера упали в бассейн. А потом он сделал мне искусственное дыхание… — Мне продолжать? — прерывает мои размышления мама. — Конечно, продолжай, — спешу ответить я. — Это был жаркий денёк. Кажется, это была середина июля, — задумчиво продолжает она. — Вы хорошо проводили время вместе. А в Рождество вы такое устроили, негодники! — восклицает она. Мои глаза наверно стали больше. О чём она говорит? Что мы там натворили? — Вы притащили в дом щенка, — поясняет она. — Он испачкал все ковры в нашем доме. Я помню ваши жалобные глазки, когда вы просили его оставить. Я думала, что сойду с ума! — восклицает она. — Благо нашёлся хозяин, — её фырканье заставляет меня улыбнуться. - Ты, правда, этого не помнишь? — удивлённо спрашивает она. Отрицательно мотаю головой. — И даже свадьбу? — удивляется она. Я хмурюсь. Какая ещё свадьба? — Вы попросили поженить вас, — сообщает она. У меня от удивления открывается рот. Что?! — Ты это серьёзно? — мой голос переходит на писк. Я не верю своим ушам. Она кивает. — Да. Это было для нас также неожиданно, как сейчас для тебя. Ваша дружба переросла в нечто большее, — мечтательно отвечает мама. — Я бы могла показать тебе фотографии, но они остались в нашем старом доме. Я совсем забыла про них, когда мы переезжали. Надеюсь, они не потерялись, — она уходит далеко от темы. Главной для меня темы! — Мам, какие фотографии? — я решаю напомнить ей. — Как какие? С вашей свадьбы. Правда, ненастоящей. Вам же было по семь лет, — смеётся она. Да, этот разговор давно надо было начать. Почему я вечно забывала о нём? И как я вообще всё это могла забыть? — У тебя было красивое белое платье и маленький букетик красных роз. А Калеб был просто шикарен в своём чёрном смокинге и галстуке-бабочке на шее, — продолжает она рассказ. — Вы обменялись колечками, которые вы сделали из каких-то железяк, и поклялись по-настоящему пожениться, когда вырастете, — мама почти плачет, вспоминая нашу детскую клятву. Теперь мне всё понятно. Понятно, почему я люблю розы, почему я люблю играть в догонялки с Калебом… и люблю самого Калеба. Ко мне вернулись чувства из прошлого. Это случилось неосознанно. Но если он тоже любил, почему он не вспомнил меня и то, что нас связывало? Как же приятно и больно обо всём этом узнать. — Что случилось? — в комнате появляется папа. Он обеспокоенно оглядывает плачущую маму и задумчивую меня. Мама стирает дорожку слёз со своего лица и улыбается мужу. — Ничего не случилось, дорогой. Я просто рассказала Корнелии о детстве, — отвечает она. — Про Калеба, свадьбу и обещание, — продолжает она. Я сижу и просто не понимаю, что испытываю на данный момент. Радость или грусть? Смешанные чувства. Такого со мной точно ещё не было. Я в тупике. У меня появляется ещё несколько вопросов к маме и папе, но я вижу, что они устали, поэтому оставляю их на завтра. Правда завтра папа уедет. Но у меня всегда есть мама. — Спокойной ночи, — желаю я родителям и выхожу из их спальни. У меня пухнет голова от всего этого. Сейчас я даже рада, что Калеба не будет несколько дней. Я смогу всё обдумать, возможно, что-то вспомнить, а рядом с Калебом у меня всегда путаются мысли.       Не замечаю, как захожу в нашу спальню. Калеб собирает сумку для поездки. Господи, он разбросал свои вещи по всей кровати. Надеюсь, он самостоятельно приберёт ненужную часть одежды. — Где ты сегодня будешь спать? — спрашивает он меня, не прекращая собираться в поездку. Я думала, он меня не заметил. — Почему ты спрашиваешь? — я изумлённо смотрю на него. — Мы рано уезжаем. Если не хочешь, чтобы я мешал тебе спать… — не договаривает он, потому что я перебиваю его. — Всё хорошо. Я тоже рано встану, чтобы проводить вас, — убеждаю его я. Он ухмыляется. — Так не терпится от меня избавиться, что даже пойдёшь провожать до машины? — посмеивается он надо мной. — Чтобы убедиться, что я точно уехал, — продолжает он, вскидывая брови. Я морщу лицо. — Вовсе нет, — бурчу я, садясь на единственный незанятый его одеждой участок кровати. — Ты всегда так плохо обо мне думаешь? — хмурюсь я. Как я вообще решилась задать этот вопрос? — Нет, — коротко отвечает он, также хмурясь. Я думала, что он не станет отвечать. — А ты не против, что я… ну, буду спать с тобой на одной кровати? — отведя смущённый взгляд в сторону, лепечу я. — Корнелия, ты меня поражаешь, правда, — смеясь, отвечает он. - Нет, не против. Да и к тому же, я уже привык, — поправляется он, заметив моё смущение. Он, кажется, впервые не стал добивать меня своими насмешками. За это я благодарна ему.       Калеб заканчивает со сборами вещей и освобождает кровать от лишней одежды, которую разбросал. Теперь мы можем ложиться спать. После разговора с мамой о нашем с Калебом прошлом, я перестала на него злиться из-за того, что он не сказал причину своего отъезда. Можно сказать, я про это совсем забыла. Это вообще мелочь, по сравнению с тем, как мы умеем ссориться и ругаться. О, да, мы это умеем.       Я чищу зубы, и вскоре ко мне присоединяется Калеб. Он взглядом намекает, чтобы я подвинулась, и он смог подойти к раковине, что я сразу и делаю. Он намазывает пасту на свою зубную щётку и быстро начинает чистить зубы. Я уже закончила, но как-то не решаюсь сплюнуть остатки пасты в раковину при Калебе. Только поэтому стою со щёткой во рту и делаю вид, что продолжаю чистить зубы. Я и раньше чистила при нём зубы. Постойте, это же было позавчера. С чего вдруг я теперь стесняюсь это делать? Мысленно даю себе пинок за свою глупость. — Кстати, откуда у тебя мой номер? — сплюнув первым, спрашивает Калеб. Ой, я не ожидала, что он это спросит. — Папа прислал мне его сообщением, — отвечаю я, последовав его примеру сплюнуть пасту. — Почему ты попросила именно меня забрать тебя? — он продолжает задавать мне вопросы. Почему он это спрашивает? Неужели он не знает, что у наших отцов была видеоконференция? – Бен, то есть твой папа, был свободен и вполне мог забрать тебя, — невозмутимо добавляет он. Мои глаза округляются. — Повтори? — слишком недоверчиво вырывается у меня. Он недоумённо смотрит на меня, будто не понимает причину моего негодования. Теперь папа в сговоре с мамой? Не могу поверить! — Значит, не было никакой видеоконференции? — я почти злюсь. Нет, я злюсь. — Она кончилась примерно за час до твоего звонка. Я думал, ты знала об этом, — на его лице появляется хмурая складка. Я закатываю глаза. Папа, как ты мог предать меня? Если бы не ты, я бы не звонила Калебу и не выставляла себя смущённой и молчаливой в трубку дурой. — Ладно, уже неважно, — я решаю закрыть тему. С папой я поговорю после поездки, хотя надо бы сейчас. Заканчиваю умываться и выхожу из ванной.       Устраиваюсь в тёплой и уютной кровати, и утыкаюсь носом в подушку. Она вся пропахла Калебом. Мой любимый аромат — это его запах. Он всегда меня манит. Я буду немного скучать по Калебу и запаху его парфюма. Но я ни за что не признаюсь ему в этом. Интересно, а он будет скучать по мне? Мне бы этого хотелось.       В комнате появляется Калеб. Он чему-то улыбается. Ах, да, я же нюхаю его подушку. Господи, это надо же было так попасться. Он идёт в гардеробную и, судя по тому, что он снимает на ходу футболку, собирается переодеться. Не могу оторвать глаз от его прекрасной спины. Ему почти семнадцать, а у него такие накаченные мышцы. И ещё у него такие широкие красивые плечи. Сколько раз в неделю он посещает спортзал? Я опускаю взгляд ниже. Калеб уже снял джинсы и стоит только в одних серых трусах-боксерах. Да, стыд у него определённо отсутствует. Его даже не волнует, буду ли я смотреть на него или нет. И, конечно же, Корнелия, ты стала смотреть. Из-за него ты превращаешься в конченную извращенку, озабоченную его телом. Но в какой-то мере это его вина. Хотя нет, это его вина. Это же он постоянно норовит раздеться. Калеб надевает серые пижамные штаны и возвращается из гардеробной, а я делаю вид, что не замечаю того, что он без футболки. И, о Боже, как эти штаны свисают с его бёдер. Слишком сексуально. — Что? — всё же поймав мой взгляд, спрашивает он с усмешкой. Я закусываю губу и отворачиваюсь. Я собиралась спать в гостевой комнате, а сейчас лежу в нашей с Калебом кровати и краснею из-за его бесстыдства в плане одежды. Да, у него шикарное тело, но… Чёрт бы тебя побрал, Калеб Хидмэн. — Судя по тому, что ты каждый раз краснеешь при виде полуобнажённого парня, ты точно девственница, — фыркает он, ложась рядом. Мне послышалось или… Да как у него язык повернулся такое сказать? Мне ещё не приходилось чувствовать себя смущённой и одновременно разозлённой. — Если ты не прекратишь, я побью тебя подушкой, — шиплю я, глядя в стену. Он смеётся над моей угрозой. Если бы он знал, насколько я сейчас серьёзна, он бы не смеялся. — Правда? А ты вообще сможешь посмотреть в мою сторону, чтобы знать, куда бить? — издевается он надо мной. Ну, всё! Мои движения такие резкие, что я удивляюсь сама себе. Я безжалостно бью Калеба подушкой, а он звонко смеётся. Мне хочется кричать и вопить о том, как он меня бесит. Особенно в эту минуту. — Эй, ну ладно, хватит. Ты порвёшь подушку, — он пытается увернуться от ударов, но ему мешает смех. Я уже вся красная и потная, но продолжаю избивать его подушкой. Я просто мечтала хоть раз побить его и не получить в ответ, пусть это даже и с помощью подушки. — Неужели тебя это волнует? — не переставая уничтожать подушку, спрашиваю я его. Он смеётся, кажется, на весь дом. Я ещё не слышала, чтобы он так долго над чем-то смеялся. И я очень удивлена этому. — Нет, конечно, — весело отвечает он. У меня уже не хватает дыхания, и я решаю остановиться на несколько секунд. — Уже устала? — иронично интересуется он. Я бью его последний раз со всей силы, что у меня есть, и тонкая ткань подушки не выдерживает. Белые перья, как первые снежинки зимой, легко кружат над кроватью и над нашими телами. Я не сразу понимаю, что оказалась прижатой к кровати. Калеб нависает надо мной и держит мои руки у изголовья кровати. Что за чёрт? Когда он успел меня схватить? И зачем он вообще это сделал? На его лице озорная улыбка. Он вовсе не сердится на то, что я испортила подушку. — Успокоилась? — немного с хрипом в голосе, спрашивает он. Я заворожённо смотрю в его яркие зелёные глаза, в которых прыгают смешинки. Корнелия, не поддавайся его чарам. Он — очаровательный змей искуситель, но не поддавайся. Он этого ждёт. Ждёт, что ты оробеешь и не сможешь ему противостоять.       Перьевые снежинки продолжают медленно опускаться, создавая некую завесу между нами и окружающим пространством. Маленькое пёрышко падает мне на лоб. Калеб озаряется чувственной улыбкой. Его лицо приближается ко мне, и я не совсем понимаю его намерения. Как бы мне хотелось поцелуя с Калебом в эти секунды, он только тихонько дует на мой лоб своим свежим мятным дыханием и нежное пёрышко куда-то улетает.       Где-то в области двери в неловкости раздаётся чей-то кашель. Калеб как ошпаренный отскакивает от меня. Нас застигли врасплох. По выражению лица Анжелы можно понять, что она удивлена. Но потом, когда она оглядывает кровать, которая вся в перьях, я вижу, что она начинает злиться. Она подходит ближе к нашей постели. — Вас вообще нельзя оставлять вместе. От вас один бардак, — её ругань больше похожа на ворчание. Она вскидывает руки от безысходности и уходит из спальни. Мы так и не узнали, зачем она приходила. — Моя мама в бешенстве, — посмеиваясь, констатирует Калеб. Я перевожу на него взгляд. Ему смешно? С тех пор, как он вернулся из ванной, у него очень хорошее настроение. Что он там делал после того, как я ушла? — Да, я заметила, — соглашаюсь я с ним. Я оглядываю постель. Нужно убрать перья. Я тянусь к разорванной наволочке и замираю, глядя на свои руки. — Ты снова это сделал, — тихо рычу я. На моих руках остались отметины от пальцев Калеба. — Что? — нахмурив брови, спрашивает он. Я показываю ему свои запястья. Мне, конечно, не хочется сейчас ссориться по этому поводу, но эти следы меня очень раздражают. Почему он не может аккуратнее относиться к моему телу, то есть к рукам? — Не волнуйся, это пройдёт через несколько минут, — безразлично говорит он, закатывая глаза. Может быть и так, но меня злит его равнодушие. Хочется взять вторую подушку и снова его побить. Однако вместо этого я просто встаю с кровати и ухожу из комнаты. Пока моё раздражение не пройдёт, я не вернусь в спальню. К тому же, нужно найти пылесос. В коридоре встречаю Анжелу. В руках у неё тот самый пылесос, за которым я пошла. — Простите, это моя вина, — бормочу я свои робкие извинения. Уголки её губ немного поднимаются, и она молча кивает. Кажется, Анжела больше не злится. Я забираю у неё пылесос. — Надеюсь, подушка пострадала не зря, — она пытается подавить улыбку, но у неё это получается с трудом. Я также улыбаюсь и киваю. — Спокойной ночи, Корнелия, — желает она мне и уходит, скорее всего, в свою спальню. — Спокойной ночи, — говорю я ей вслед, но, скорее всего, она уже не слышит.       После небольшого разговора с мамой Калеба, я чувствую себя уже менее озлобленной. Красно-малиновые отметины едва виднеются на бледной коже моих рук. Да, Калеб был прав. Они быстро пройдут. Но ему всё равно нужно быть осторожнее. Это случается уже не в первый раз. Наверно, поэтому я запаниковала.       Заношу пылесос в спальню. Калеб собирает перья в кучку и почти не реагирует на мой приход. Я внимательно изучаю его лицо. Что? Он злиться? Я фыркаю и подсоединяю пылесос к розетке. Он не имеет право злиться. Ведь это он пометил меня… оставил отметины. Калеб отходит от кровати. Я включаю пылесос на самую большую мощность, и он почти за минуту засасывает все белые пушинки, которые сгрёб Калеб. Теперь наша постель не усыпана перьями.       Выключаю пылесос. Калеб облокотился на стену за моей спиной, сложив руки перед мускулистой грудью. Видимо одеваться он не намерен. Я быстро оглядываю его. Расплываюсь в улыбке, когда замечаю пёрышко в его взъерошенных волосах. Я оставляю шланг пылесоса на полу и подхожу к Калебу. Он выпрямляется, перестав подпирать стену спиной. Он странно смотрит на меня. Одновременно мы тянемся к волосам друг друга. Я выуживаю маленькое лёгкое пёрышко из его волос и убираю руку. Он делает тоже самое. В его руках оказывается примерно такое же перо. Я смеюсь. Как же так получилось? Калеб тоже улыбается. Мы смотрим то друг на друга, то на перья, которые держим в своих руках. — Спасибо, — снова одновременно говорим мы и заливаемся смехом. — Мы так и будем стоять? — перестав смеяться, спрашивает он. Я пожимаю плечами с той же улыбкой, которая сейчас озаряет его лицо.       В конце концов, мы ложимся в кровать. Мне всё же удалось убедить Калеба надеть майку. Было бы трудно заснуть, зная, что он лежит рядом в полуголом состоянии. Калеб кладёт голову на подушку и, закрыв глаза, тяжело вздыхает. Ой, что же делать? Я осталась без подушки. Мысленно даю себе по голове. Молодец, Корнелия. — В чём дело? — тихо спрашивает он, распахнув глаза. Я больно закусываю губу. — Корнелия, — предостерегающе говорит он. Это из-за того, что я молчу или из-за того, что я закусила губу? И почему ему не нравится, когда я это делаю? — У меня нет подушки, — шепчу я. Надеюсь, он услышал. Я не хочу снова это повторять. Это ущемит мою гордость в два раза. Он смеётся, но пытается скрыть это за не естественным кашлем. Я недовольно морщусь. Такой реакции я и ожидала. — Ты сама виновата, — напоминает он мне. Вот как? — Ты меня вынудил, — бурчу я, чтобы как-то оправдать свой плохо обдуманный поступок. Всё же надо было себя сдержать. — Ты меня обвиняешь? — с его губ слетает смешок. Он приподнимается на одном локте и внимательно смотрит на меня. — Да. Ведь это ты говорил всякие пошлости, — я с трудом выговариваю последнее слово. Мне ещё не приходилось говорить его вслух. — Я сказал только правду, не более, — фыркает он и снова устраивается на подушке. Я хмуро смотрю на него, а потом, отвернувшись, ложусь головой на матрац. Без подушки он кажется таким жёстким. — Пора бы привыкнуть к тому, что я говорю тебе всякие непристойные вещи, — звучит шаловливый голос Калеба над моим ухом. Я вздрагиваю, но не поворачиваюсь к нему. — И не думай, что я прекращу говорить тебе о них. Мне нравится смущать и дразнить тебя, — признаётся он с коварной усмешкой. Я так и знала! Удивительно, что он вообще решил мне сказать это. Я больше не чувствую дыхание Калеба над своим ухом. Похоже, что он окончательно лёг. А я только собралась накричать на него…

***

Прошло четыре дня.

      Я резко открываю глаза. Уже утро. Слава Богу. С тех пор как уехал Калеб, мне начали сниться кошмары. Один хуже другого. Сегодня пятница. Возможно, Калеб и наши отцы вернутся вечером. Я на это очень надеюсь, хотя вообще не буду ночевать дома. В девять часов вечера мы с Джинджер идём на вечеринку. Будет слишком поздно, когда мы уйдём оттуда, поэтому я останусь у неё. Мне удалось уговорить маму отпустить меня на вечеринку и переночевать у подруги. Я клятвенно пообещала ей, что не буду пить и не попаду в неприятности. Она долго сомневалась, но всё же разрешила пойти. — Пожалуй, тебе действительно нужно развеяться, — соглашается она, когда я уже в пятый раз жалобно прошу её разрешения пойти на вечеринку. Я радостно кидаюсь ей на шею и крепко обнимаю. — Ты меня задушишь, — бурчит она, но также тепло отвечает на мои объятья. — Спасибо, мамочка, — пищу я и убегаю из гостиной в комнату, чтобы продумать свой образ для такого мероприятия, как школьная вечеринка.       Встаю с кровати и направляюсь в ванную. Я съёживаюсь, когда вижу своё отражение в зеркале. У меня ужасные круги под глазами. Думаю это из-за того, что я несколько раз просыпалась ночью в течение двух последних дней. Тональный крем должен помочь мне замазать этот кошмар на лице. Я должна хорошо выглядеть сегодня вечером. Даже рискну использовать тушь и помаду. Возможно. — Доброе утро, — желаю я маме и Анжеле. Я успела к завтраку. Впервые за несколько дней. Калеб рано встаёт и обычно будит меня, но сейчас его нет, и я стала поздно просыпаться. Странно, что я не проснулась, когда он встал рано утром в понедельник и уехал с моим и его папой. И я была очень удивлена, когда обнаружила его подушку под своей головой. Уверена, что её подложил Калеб, а вовсе не я во время сна. — Доброе утро, Корнелия, — в один голос вторят мне мама и Анжела. Они переглядываются и смеются. Я тоже улыбаюсь и сажусь за стол. — И так, — начинает мама. — Ты идёшь на вечеринку. Помнишь, что ты не должна делать? — спрашивает она. Только из уважения к маме и Анжеле, я не закатываю глаза. Она напоминает мне об этом, вот уже в который раз. — Конечно, мам, — вздыхаю я. Прищурившись, она смотрит на меня. – Что? — немного удивлённо спрашиваю я. Что не так? Опять. Надеюсь, она не передумала. — Элли, успокойся. Корнелия хорошая девочка. Она не будет делать то, что обычно делают подростки на вечеринках, — на мою защиту встаёт Анжела. Я благодарно улыбаюсь ей. — Но всё же будь осторожна, — теперь она обращается ко мне, и я киваю головой. Анжела стала мне второй мамой. Она заботится и беспокоится обо мне не меньше, чем о своём сыне. Она каждый день звонит мужу и спрашивает как у них дела.       Время подходит к полудню. Я обговариваю с Джинджер то, как я доберусь до города и во сколько буду у неё дома. Она предлагает мне позвонить кому-то из наших общих друзей, чтобы они подбросили меня. Они тоже собираются на вечеринку. Только для них она будет не первой.       Я договариваюсь с Эрикой Рей, с которой мы учимся в одной школе и часто гуляем после уроков. Она общительная и весёлая девчонка, с ней очень легко найти тему для разговора. Но, несмотря на это, она никогда не задаёт много лишних, глупых вопросов, что мне больше всего в ней нравится.       В шесть вечера я начинаю одеваться. Если бы моя мама увидела платье, которое я собираюсь надеть, она бы никуда меня не отпустила. Но так как она ухала на работу ещё утром, она его не увидит. Однако ей не стоит переживать. Я уже достаточно взрослая девочка, чтобы постоять за себя. Даже если что-то пойдёт не так, я могу просто уйти с вечеринки.       Я достаю платье из бумажного белого пакета, на котором написано название магазина, и рассматриваю вещь. Я не притрагивалась к платью с того момента, как мерила его в бутике. Подумав об обуви, я решаю снова надеть те туфли, в которых была на ужине по случаю новоселья. Они отлично подходят ко всем платьям, что имеются у меня в шкафу. Затем достаю свою косметичку. Обычно я не крашусь, но сегодня я считаю это необходимым. Замазываю свои чёрные круги под глазами и пользуюсь пудрой. Немного наношу туши на ресницы и крашу губы красной помадой. У меня получился немного вызывающий, но достаточно аккуратный макияж, чему я очень рада, потому что не являюсь мастером в этом деле. Из-за откровенности платья, я накидываю чёрную кожаную куртку. Причёску мне сделает Джинджер, поэтому временно закалываю волосы заколкой. Но даже с такой причёской, я выгляжу довольно привлекательно. Жаль, что Калеб не увидит меня в таком виде. Я бы посмотрела на его отвалившуюся челюсть. Я всегда была скромной девочкой и не привлекала к себе много заинтересованных взглядов. Но после встречи с Калебом, мне захотелось выбраться из своей скорлупы и показать какой женственной и сексуальной я могу быть. — Ого! Ты превосходно выглядишь. Шикарное платье, — восторженно говорит Эрика, когда появляется на пороге моего нового дома. — Спасибо. Ну, что поехали? — немного покраснев из-за комплиментов по поводу моего внешнего вида, я сменяю тему. Она лихорадочно кивает, и мы идём к её красной машине, которую ей подарили на шестнадцатилетие. — Это Дэн, — знакомит она меня со своим приятелем, который приехал вместе с ней и сидит рядом. Я киваю ему. Дэн приятный на вид, но не вызывает у меня доверия. Есть что-то опасное в его взгляде, когда он оглядывает меня. Возможно, этот взгляд на меня из-за моего чересчур открытого платья. Как бы там ни было думаю мне лучше застегнуть куртку. — Это моя подруга Корни, — говорит она ему, и он расплывается в слишком довольной или счастливой улыбке. Он протягивает мне руку, и я неохотно пожимаю её. После этого он отворачивается и смотрит на Эрику. Всё-таки есть в нём что-то настораживающее.       Наконец-то Эрика заводит двигатель, и мы едем в город. Через несколько часов я пойду на первую вечеринку в своей жизни и от этого я немного нервничаю. Может, я боюсь, что что-то пойдёт не так? Неизвестность всегда пугала меня. Если бы не Джинджер, я бы сейчас сидела дома и читала какую-нибудь интересную книгу из нашей большой домашней библиотеки. Только из-за подруги я решила согласиться пойти на это мероприятие. Но я бы назвала это пьянкой для старшеклассников. Никак иначе. Ненароком бросаю взгляд в зеркало. Дэн пристально смотрит в мои глаза. Его карий взор будто прожигает меня насквозь. Мне становится неуютно, и я отворачиваюсь к окну. Теперь Дэн не кажется мне приятным. Наоборот очень жутких и опасным. Возможно, я ошибаюсь, но это моё мнение по поводу этого темноволосого, кареглазого парня.       Через час я уже у Джинджер. Я не прощаюсь с Эрикой, потому что мы ещё встретимся, а вот её приятелю я спешу сказать: «Пока». Надеюсь, мы больше не встретимся. — Ты просто красотка! — стискивая меня в объятья, кричит Джинджер. Мне кажется, это услышали даже в другом городе. Я быстро благодарю её. — Хорошо добрались? — она отпускает меня, но не прекращает оглядывать меня с ног до головы. — Да, но друг Эрики был мне неприятен, — я морщу нос. Она заливается хохотом. — Это её сводный брат, — сообщает она мне, и я удивлённо смотрю на неё. — Я не знала, что у Эрики есть сводный брат, — говорю я ей. — Её мама снова вышла замуж, — она пожимает плечами. — Кажется, три дня назад, — продолжает она. Вот что значит жить не в городе. Я всё пропускаю. — Твои родители дома? — интересуюсь я, когда мы идём в её комнату. — Нет. Они с Дэнни поехали в другой город, — отвечает она, впуская меня в свою небольшую спальню. — За какими-то покупками, — поясняет она, а потом указывает на стул возле зеркала. Я сажусь, и она начинает свою работу.       Целый час Джинджер колдует над моей причёской, и я терпеливо жду результата. Вечеринка начнётся буквально через несколько минут и мои нервы начинают сдавать. Я удивляюсь спокойствию Джинджер, хотя она тоже идёт в первый раз. — Готово, — сообщает она мне, я поднимаю глаза и смотрю в зеркало. Джинджер постаралась на славу. Она завила мои волосы и красиво уложила их на моих плечах. Теперь я действительно чувствую себя красоткой. — Спасибо, Джин, — в благодарность я обнимаю её. — Не благодари, — фыркает она и осторожно обнимает меня в ответ, чтобы не испортить красоту на моей голове.       Джинджер заканчивает краситься, и мы выходит из дома. Уже стемнело и похолодало. Мы не спеша идём по улице к дому Джейкоба, который организовал вечеринку. Шум слышен даже от дома Джинджер. Будет ужасно, если кто-то из соседей вызовет полицию. Но в тайне, я на это надеюсь. Тогда нам придётся уйти раньше. — Эй, прекрати нервничать, — окликает меня Джинджер. — Мы идём не на казнь, а веселится, — она пытается подбодрить меня, но я по-прежнему кисло улыбаюсь.       У дома Джейка стоят много дорогих и шикарных машин, на подобии той, что есть у Калеба. Интересно, он уже приехал домой? И знает ли он вообще про это безобразие, на которое я пошла? Я даже не сказала ему, что пойду сюда. Хотя зачем ему знать. Он не будет обо мне беспокоиться. Мы заходим внутрь. Здесь народу ещё больше, чем на улице. На уши давит слишком громкая музыка, но по мере пребывания в доме, я привыкаю к этому. Куча подростков толпятся по всему холлу, гостиной, кухни. Я не думала, что здесь будет почти вся школа. Возможно четверть этой тусовки вообще не из нашего города. Мы пробираемся с Джинджер к нашим друзьям, которые заняли самый большой диван. Джастин, Лео, Кейт и Эрика с её сводным братом. Я надеялась, что он не придёт. Обнимаю тех, кого ещё не видела, а потом сажусь рядом с Лео. Наверно потому, что он сидит дальше всех от Дэна. Мне не нравится, что он находится в нашей компании, но ничего не могу с этим поделать.       Проходит чуть больше получаса, как мы пришли, и я просто не понимаю, почему все так хотят попасть сюда. Каждый год. Как я и ожидала, здесь творится полный хаос. Пьяные парочки целуются и лижутся на диване напротив нашего, другие вообще чуть ли не занимаются «этим» на наших глазах. Мне становится тошно. Несмотря на громкую музыку, я слышу не очень приятные звуки за спиной. Я оборачиваюсь. Какого-то парня рвёт прямо в горшок с цветком-пальмой. Мерзкое зрелище. Я скорей отворачиваюсь, пока меня саму не вывернуло наизнанку. Здесь ужасно душно и странно пахнет. — Я пойду выпью воды, — стараюсь как можно громче сказать об этом Лео. Он смеётся, а потом также кричит мне: — Попробуй её найти. Это алкогольная вечеринка.       Я улыбаюсь ему. Как я могла про это забыть. Но всё же я попытаюсь. Может Джейк позаботился о тех, кто не пьёт.       Со мной увязывается Джинджер, но я даже рада этому. Не хочу ходить одна в не очень знакомой мне толпе. Мы проскальзываем между танцующими парнями и девушками прямиком к столу с напитками. Водка, мартини, текила, абсент, пиво… Здесь есть все виды алкоголя, но нет даже простой колы. Они вообще не разбавляют? Ну, то есть я видела в кино, что на таких вечеринках должно быть что-то для разбавления. — Эй, Корнелия, может, наконец, признаешься, кто он, — кричит мне в ухо Джинджер. О чём она? — Кто твой таинственный жених? — спрашивает она, и я оглядываюсь. Надеюсь, это никто не услышал. И почему она сейчас вспомнила о нём? Может, она думает, что он будет здесь? — Давай уже, скажи его имя, — ещё громче орёт она, что даже некоторые танцующие рядом люди оборачиваются. Я делаю глубокий вдох. — Его зовут… — не договариваю я, потому что глаза Джинджер становятся больше. — Калеб Хидмэн! — удивлённо кричит она. Я, опешив, замираю на месте. Что? Откуда она знает, что он… — Смотри, там Калеб Хидмэн, — снова кричит она. Моё сердце начинает быстро стучать. Он. Здесь. Почему?       Медленно, очень медленно, я поворачиваю голову к входу и, поймав его взгляд на себе, быстро отворачиваюсь. Чёрт! Почему он здесь? Не то, чтобы я не рада его видеть, просто это очень неожиданно. И мне не очень понятна реакция моей подруги. Почему она так закричала, когда увидела его? Откуда она вообще его знает? Он же учится в другой части школы, и они никак не могли пересечься. А может, я чего-то не знаю о нём? И знает ли он её? — Обычно он не ходит на вечеринки, — сообщает она мне. Моё удивление растёт. Да что же это такое? Почему она знает о нём так много? — Откуда ты его знаешь? — наконец-то спрашиваю я. Она смотрит на меня как на безумную. — Он самый популярный парень в школе, — отвечает она, будто это всемирно известный факт. Кажется, моя челюсть упала на пол. — У него нет отбоя от девчонок, — продолжает она. Моя челюсть снова падает. — Странно, что ты его не знаешь, — фыркает она. Я продолжаю таращиться на неё. Моя сухость во рту увеличивается. Какого чёрта? — Пойду на кухню, там должна быть вода, — лепечу я всё ещё под впечатлением от услышанного. Самый популярный парень школы… нет отбоя от девчонок… Я действительно ничего о нём не знаю. Теперь я это поняла.       Я протискиваюсь между пьяными подростками, и добираюсь до своей цели. Кухня. Слава Богу, здесь почти никого нет. Стол, который стоит в центре, просто заставлен красными пластиковыми стаканчиками. Здесь настоящий бардак. Я нахожу единственный чистый стакан и наливаю воду из-под крана. Это лучше, чем вообще ничего. Жадно глотаю воду, но когда на кухню заходит Калеб, я давлюсь. Он тут же спохватывается и стучит мне по спине. Я не ожидала, что он это сделает. Думала, что он посмеётся и скажет какую-нибудь колкость. — Привет, — бормочу я, опустив взгляд на стаканчик в моей руке. На кухне намного тише, чем в другой части дома, поэтому можно говорить чуть тише. Парочка, что была тут минуту назад, куда-то ретировалась, и мы с Калебом остались вдвоём на маленькой кухне. Я чувствую смущение, но почему, я не знаю. Может потому, что я скучала по нему, и сейчас он здесь. Он сегодня просто обворожителен. В принципе как всегда, но сегодня особенно. На нём белая рубашка в тонкую полоску, синие джинсы и чёрные конверсы. Сегодня он зачесал чёлку набок. Мне нравится, когда он так делает. Он выглядит ещё круче, чем обычно. Ах да, он же мачо нашей школы. — Привет, — вторит он с улыбкой. Я бросаю на него взгляд и пытаюсь понять, что в нём такого притягательного. Всё. Абсолютно. Он идеален. Жаль характер скверный. — Что ты тут делаешь? — будто я его в чём-то обвиняю, спрашиваю я. Он пожимает плечами, делая вид, что не понимает. Он сегодня другой. А может просто я стала подозрительной из-за разговора с Джинджер. — Меня пригласили, — наконец отвечает он. Его зелёные глаза блестят, а потом я замечаю, что он осматривает меня жадным, похотливым взглядом. Боже, да что это с ним?! — Это платье… не слишком откровенное? — теперь в его голосе я слышу упрёк. Что? Какое ему дело до моего платья? Хотя примерно такой реакции я и ожидала. Сначала потрясение от увиденного, затем обвинение по поводу платья. — Нет, — слишком резко отвечаю я. Он хмурится, не понимая, в чём причина моей резкости. Да и я не особо себя понимаю. — Ладно, — хмурясь, говорит он и оставляет меня одну. Я выдыхаю. Нелепый получился разговор. А ведь я хотела задать ему совсем другие вопросы. Например, как они доехали, где они были, как он провёл время. Но нет. Я накинулась на него с вопросом о том, что он тут делает. Идиотка. Конечно же, он захотел уйти от тебя после такого.       Я возвращаюсь в гостиную со своей водой в стакане и сажусь к друзьям. Они уже потеряли меня. — И о чём же вы разговаривали? — нетерпеливо спрашивает Джинджер. — С кем? — решаю притвориться, что не понимаю о чём речь. — Не прикидывайся. Ты разговаривала с Калебом, — она так легко называет его по имени. — Ничего особенного, — вру я и мотаю головой. — Тебе повезло, что на вас почти никто не смотрел из-за того, что все пьяные и почти ничего не соображают. Ты бы осталась без волос, если бы это заметила какая-нибудь из фанаток Калеба, — она пытается сказать это только мне, но это слышат почти все в нашей компании. Она указывает пальцем на какую-то незнакомую мне девицу с копной ядовито-розовых волос, в короткой джинсовой юбке и чёрной майке выше пупка. — Вот одна из них, — теперь она говорит это только мне. — Что? Без волос? — опомнившись, переспрашиваю я. Она кивает. Неужели всё так плохо? — Кто хочет сыграть в карточный поцелуй?! — кричит какой-то парень, забравшись ногами на журнальный столик гостиной. Видно, что он не в трезвом состоянии, но очень уверено стоит на столе. На него оглядываются половина присутствующих, но не все решают поддержать эту затею и продолжают танцевать. — Давай сыграем? — Джинджер пихает меня в бок. Я ошарашенно смотрю на неё. Что она только что мне предложила? Я даже не слышала про такую игру и понятия не имею, какие в ней правила. — Давай, Корни, осталось около часа, и мы пойдём домой, — она делает щенячьи глазки. Я закатываю глаза, но всё же соглашаюсь. – Да! — победно кричит она, дёргает меня за руку и тащит на второй этаж за тем парнем. Из знакомых мне людей с нами идут только Кейт и Дэн. Надеюсь, он будет держаться от меня подальше, как делал это всё время на вечеринке.       Мы заходим в какую-то тёмную комнату, но потом кто-то включает свет. Комната наполняется мягким светом маленького светильника, который стоит на прикроватной тумбочке. Это спальня, возможно родителей Джейка. На его месте, я бы лучше заперла эту дверь. Мы рассаживаемся по кругу; кто-то на персидском ковре, на полу, кто-то забирается на кровать. — Так будет не интересно, — ворчит главный затейник этой игры. — Садитесь «мальчик-девочка», — продолжает он. Ох, не нравится мне это. Нам приходится пересаживаться. Однако девочек оказывается больше, чем мальчиков. Нужен ещё один парень. – Эй, Хидмэн, давай с нами, — кричит он в сторону двери, и я медленно поднимаю глаза от пола. Калеб удивлённо оглядывает нашу компанию из девяти человек, но заметив меня, хмурится. Как он вообще оказался поблизости? — Ладно, во что играем? — как по мне так он быстро соглашается. Не из-за меня ли? Он садится рядом со мной с левой стороны, потому что это единственный пробел между «мальчик-девочка». — Карточный поцелуй, — повторяет для Калеба этот парень. Калеб усмехается, будто он постоянно играет в эту игру. Я одна здесь не знаю правил? — Все знают, как играть? — интересуется он. — Эй, Люк, заканчивай и садись, — прикрикивает на него Дэн, который к моему несчастью сидит справа от меня. — Для тех, кто забыл, — не обращая внимания на Дэна, Люк всё же решает рассказать правила. — Эту карточку, — он достаёт игральную карту «черви» из колоды карт, которую достал из кармана и показывает нам, — нужно передавать друг другу по кругу одними губами. Тот, кто не удержит карточку — выбывает, но… этой ночью правила немного другие, — коварно говорит Люк и на него устремляются все наши взгляды. – Тот, кто уронит карточку, должен будет поцеловать игрока, которому он должен был передать карту. И не просто поцеловать, а в засос! — он весело говорит последнее слово. Что простите? Меня смутил сам факт того, что мы должны передавать карту губами, а теперь он заявляет, что вместо выбывания должен быть поцелуй. Я не была к этому готова. Если я случайно уроню карту, я не хочу целовать Дэна. — А есть какая-нибудь альтернатива? — выпаливаю я быстрее, чем успеваю подумать. На меня устремляется девять пар глаз. — Тот, кто не хочет целоваться — пьёт водку. И кто нарушит правила, тоже пьёт, — Люк берёт прозрачную бутылку, которую принёс и показывает нам. После этого, я не знаю, что хуже: поцелуй с Дэном или выпить эту отраву. — Начнём, — говорит он и засасывает карточку своим ртом. Как он её вообще держит?       Люк передаёт карточку Кейт, которая сидит слева от него. Значит, мы идём по часовой стрелке. А это также значит, что я буду должна поцеловать Калеба, если вдруг карта упадёт. Боже, смогу ли я? Карта Дэна падает. Я чувствую, что он сделал это специально. Это видно по его улыбке. Нет, я не буду с ним целоваться. — Поцелуй или водка? — спрашивает меня немного протрезвевший Люк. С горечью, я отвечаю: — Водка.       По спальне разносятся удивлённые возгласы. Я злобно смотрю на Джинджер. Она молча просит у меня прощение, но мне уже протягивают бутылку. — Один глоток, — говорит Калеб, но его слышу только я. Я в последний раз смотрю на него, а потом припадаю губами к горлышку бутылки, которую я только что открыла. Мерзкая жидкость проникает внутрь моего тела, и я с трудом её не выплёвываю. Я кривлюсь, а потом немного кашляю. Почти все хлопают мне. Неужели, чтобы это выпить нужно столько храбрости? Но ощущения и вправду ужасные. Я не хочу это повторять. От одного глотка невозможно же опьянеть? — Теперь передай карту Калебу, — говорит мне Люк, что я и пробую сделать. Я ещё никогда не пыталась удерживать карту губами, но, кажется, у меня получается. Карта держится, и я передаю её Калебу. Наверно так близко мы ещё не были. На долю секунд мы касаемся носами, а потом Калеб передаёт карту девушке рядом с ним. Я мысленно радуюсь, что он не уронил карту.       Игра продолжается. Не знакомые мне парень и девушка целуются французским поцелуем, также именуемым засосом, после того как он уронил карту. Я никогда не видела этот поцелуй вживую. Это выглядит не очень красиво. По крайней мере, у них это не очень красиво. — Мы вам не мешаем? — издевательски спрашивает Дэн после минуты молчания. Поцелуй «сладкой» парочки затянулся. На моё удивление — на всеобщее удивление — эти двое встают и выходят из спальни. Кажется, они больше к нам не вернуться. — Не успели познакомиться, а уже идут в кровать, — ворчит Дэн, но я также слышу какую-то зависть в его голосе. — Нас стало меньше, — констатирует Люк. — Сдвигаемся ближе, — указывает он нам, и мы двигаемся к центру ковра. — Надеюсь, никто не собирается больше уходить, — напоследок ворчит он, и начинается передача карточки. Теперь она у какого-то парня рядом с Джинджер. Он хочет передать ей карточку, но не удерживает её и прикладывает руку, чтобы удержать карту. — Ты нарушил правило, пей! — радостно кричит Люк. Парень обречённо берёт бутылку и делает глоток. Он морщится, а потом нюхает рукав своей кофты. Неужели это помогает заглушить горечь водки?       Джинджер передаёт карточку Люку, и он решает изменить направление. Теперь против часовой стрелки. Захочет ли Калеб уронить карту, чтобы поцеловать меня? У меня мурашки по коже от подобной мысли. И, по правде говоря, я немного нервничаю из-за этого. Я не раз мечтала об этом, но не в компании из нескольких человек!       За своими мыслями, я не замечаю, как карточка оказывается у Калеба. Он быстро передаёт её мне, и я едва ли удерживаю её. Я не хочу задерживаться, поэтому передаю её Дэну за долю секунды. Всё происходит так быстро. Карта уже у Люка. Он снова меняет направление, что заставляет всех возмущаться. Люк, Кейт, Дэн… Он «случайно» роняет карточку. Передо мной снова стоит выбор. Я опять пью мерзкое поило. На лице Калеба недовольство. Он хотел, чтобы я целовалась с Дэном? Надеюсь, что я ошибаюсь. — Если ты постоянно будешь выбирать выпивку, ты опьянеешь, — подмечает Дэн, но я ничего ему не отвечаю. У меня нет желания с ним разговаривать. И к тому же, я сама знаю, что случится, если я буду выбирать водку каждый раз, как только он будет ронять эту чёртову карточку.       После пятого круга и третьего глотка из-за нежелания целоваться с Дэном, я начинаю не очень хорошо себя чувствовать. У меня жар по всему телу и, как я думаю, румянец на щеках. Мне нужно на свежий воздух, но я никак не могу сообщить об этом остальным. И меня немного беспокоит то, что кроме меня почти никто не пьёт. Все выбирают поцелуй. И правила нарушили всего пару человек. Ещё несколько минут, и я выпью всю бутылку. А всё из-за мерзкого Дэна! — Эй, не спи, Калеб сейчас уронит карту, если ты не возьмёшь её, — окликает меня Люк. Я слишком медленно реагирую из-за затуманившегося сознания. Калеб не удерживает карту в одном сантиметре от моих губ и… это случилось. Его губы коснулись моих. Его. Губы. Коснулись. Моих. — Давай сразу засос, иначе она опять выберет водку, — подбадривает Люк, и, кажется, Калеб только «за». Я не могу пошевелиться. Не знаю, что делать. Наши взгляды встречаются, и я вижу свою нерешительность в отражении его глаз. Он пытается что-то сделать своим языком, но я просто… в ступоре. Мои губы напряжены, и я не могу расслабиться. Нежное касание его руки на моей щеке, и я размыкаю губы. Калеб вторгается в мой рот и начинает действовать. Он поглаживает мою щёку большим пальцем, и я смыкаю веки, отдаюсь ощущениям. Я пытаюсь повторить своим языком его действия, но очень несмело. Думаю, он это чувствует, но всё равно продолжает. Он делает круговые движения, и я повторяю. Настоящий танец языков. С каждым мгновением, я всё больше чувствую мятный вкус его языка. Нас отвлекает то, что нам аплодируют. Калеб отстраняется от меня и оглядывает присутствующих непонимающим взглядом. Теперь, когда я осознаю, что сейчас произошло, я пулей вылетаю из спальни и бегу в неизвестном направлении. Мне ужасно неловко и стыдно, хотя ничего такого не произошло. Он поцеловал меня! Калеб поцеловал меня! Да! Я прикладываю ладони к щекам. Я будто пылаю огнём, самым настоящим огнём. У меня бешено стучит сердце, и подкашиваются ноги. Я прислоняюсь к холодной стене, но она не может остудить меня. Это был мой первый поцелуй. Невероятно! Я столько ждала этого. Именно с ним. С моим Калебом. Я скатываюсь спиной по стенке и сажусь на пол. У меня просто нет сил стоять на ногах. Я до сих пор под впечатлением. Я прикладываю руку к сердцу. Оно ещё никогда так не билось. Сейчас я просто не знаю, как успокоить этот сумасшедший ритм. Мне нужно что-нибудь сделать, куда-нибудь пойти, но я в растерянности. Я сижу на полу и нервно запускаю пальцы в волосы. — Не сиди на полу, — раздаётся спокойный голос Калеба. Я вздрагиваю. Он так тихо подошёл. Я смотрю на него снизу вверх и краснею ещё больше. Мы целовались. Боже, так неловко. — Я не смогу встать, — бормочу я, снова потупив взгляд. Он вздыхает и протягивает мне руку. — Ну же, — торопит он после нескольких секунд, и я спешно хватаю его за руку. Он рывком ставит меня на ноги. Кажется, что-то подобное было вчера, но после алкоголя мой мозг плохо соображает. Я почти пьяна. И это не есть хорошо. — Спасибо, — тихо благодарю я. Слава Богу, что в коридоре, в котором мы находимся очень темно, и он не видит красноту на моём лице. Ну, я так думаю. — Надеюсь, ты больше не собираешься пить, — теперь уже ворчит он, когда я отпускаю его руку. Я качаю головой. Я вообще не собиралась этого делать, что уж там говорить о продолжении. — Ты бы не мог проводить меня до ванной? — лепечу я. Мне сейчас просто необходимо освежиться, но выходить на улицу не особо хочется. Я уверена, что там стало ещё холоднее, чем полтора часа назад. И если меня сможет спасти куртка, то Калеба не спасёт его тонкая хлопчатая рубашка. — Не знаю, где она, но провожу тебя, — с намёком на улыбку отвечает он. Я делаю шаг, но тут же спотыкаюсь. Калеб ловит меня, и без лишних слов ведёт по коридору, после того, как я беру его под руку. Я немного пьянее, чем думала. Да и водка оказалась крепче, чем предполагалось. Три глотка и я почти в хлам. Мне ужасно стыдно за это. Наверно Калебу было немного противно, когда он встречался с моим пьяным языком во время поцелуя. — Может там ванная? — вяло указываю на закрытую деревянную дверь, а после икаю, как заядлый алкоголик. Он пожимает плечами и хочет открыть дверь, но я опережаю его.       Картина, которая встаёт перед моими глазами, резко приводит меня в чувства. На кровати голая девушка скачет на таком же голом парне и при этом громко стонет. Они нас не замечают. Я уже хочу закричать, но Калеб, который закрывает мои глаза рукой и тащит меня обратно в коридор, не даёт мне это сделать. Я в полном шоке. Я только что видела, как они… Какой ужас! Я хочу это забыть. Сейчас же. Калеб отпускает меня, и я с трудом перевожу дух. — Это явно не ванная, — не зная, что ещё сказать в такой ситуации, бубню я. Его рот сжимается в тонкую линию. Кажется, он пытается подавить улыбку. Что его так развеселило? — Может, тогда ты сходишь со мной попить? — тихо спрашиваю я. Он отвечает мне улыбкой, и мы направляемся к лестнице на первый этаж. Он не обмолвился и словом о том, что мы увидели, но так даже лучше. Думаю, я и так уже переплюнула все оттенки красного. Я стараюсь идти уверено, но мне это трудно даётся. Я на платформе и не совсем в трезвом состоянии. Калеб предлагает свою руку. Я слегка улыбаюсь ему и беру его под руку, как несколько минут назад. — Что ты тогда пила? — спрашивает он, идя рядом со мной по длинному коридору. — Когда я пришёл на кухню, — добавляет он, чтобы я лучше поняла его вопрос. Я пытаюсь вспомнить. Мне трудно думается после алкоголя. — Воду, — прокручивая в голове воспоминания, отвечаю я запинающимся языком. Возьми себя в руки, Корнелия. Ты совсем раскисла. — Хорошо, — также отвечает он. Мы спускаемся в гостиную, но пройти на кухню не так легко. Кажется, людей стало в два, а то и в три раза больше. А может это у меня двоится-троится в глазах? И ещё эта музыка давит. Голова жутко пульсирует. — Калеб! — я слышу отчётливый крик девушки. Высокая стройная брюнетка в коротком розовом платье машет рукой Калебу, и он улыбается. Какого чёрта? Ещё больше меня огорчает то, что она пробирается к нам через толпу и Калеб меня отпускает. Девушка вешается ему на шею, и он охотно обнимает её в ответ. Повторюсь… Какого чёрта?! Я мнусь, стоя на последней ступеньке, и не знаю, что делать. Этот вечер превратился в цепочку тупиковых ситуаций. Я, не привлекая к себе внимания, ухожу на кухню. Не знаю, кто она такая, но она очень красивая. Я чувствую укол ревности. Неприятно видеть, когда твой любимый с улыбкой обнимает другую девушку у тебя на глазах. Это действительно больно.       Наконец-то добираюсь до кухни. Бардака на столе стало больше. Мой стакан остался где-то в гостиной, но у меня нет желания за ним возвращаться. Я открываю шкафчик над раковиной. Там стоят кружки и стаканы. Беру прозрачный стакан из пластика и снова наливаю воду из-под крана. Я пью её, и мне становится легче. Вода из крана намного приятнее, чем водка. Жар отступает и от лица, и от всего тела в целом. Я чувствую себя почти человеком. Краем глаза смотрю в сторону Калеба и той брюнетки. Он о чём-то оживлённо рассказывает ей и она смеётся. Я почти слышу её смех. Здесь. На кухне. Потом она поворачивает голову в сторону кухни, и мы встречаемся взглядами. Она улыбается мне и машет. Не понимаю зачем, но я машу в ответ. Очень неуверенно. Она снова поворачивается к Калебу. Через пару секунд брюнетка касается его губ рукой. Я с замиранием сердца смотрю, как она стирает мою красную помаду с его лица. Ещё немного, и я заплачу от досады. Кто она такая? Что их связывает? Почему она так спокойно касается его губ? Они встречались… встречаются? Я этого не переживу.       Ко мне подходит высокий светловолосый парень с наглой улыбкой и предлагает потанцевать. Мне хочется послать его подальше, но я принимаю его приглашение, чтобы насолить Калебу. Мы несколько минут назад целовались, а теперь он обжимается с этой… девушкой. Надеюсь, хоть каплю ревности это у него вызовет. Пьяной походкой я тащусь за светловолосым. Надеюсь, он не будет меня лапать.       Я танцую с этим парнем, но то и дело наблюдаю за Калебом. Он даже не смотрит в нашу сторону. Он всё ещё болтает с ней. С мисс Красивое Личико. Они очень хорошо смотрятся вместе. Это огорчает меня ещё больше. Мистер и мисс Совершенство. Идеальная пара. — Расслабься. Прочувствуй ритм, — отвлекает меня парень, с которым я танцую. Он прав. Если я постоянно буду думать о Калебе, я не смогу расслабится. Я решаю отдаться танцу, забывая обо всём. Я должна хоть немного насладиться вечеринкой.       Проходит около минуты, и я понимаю, что мой партнёр по танцу начал распускать руки. Я пытаюсь скинуть его грязные лапы со своей талии, но он сильно сжимает меня. Мне хочется закричать, позвать на помощь или влепить этому мерзавцу настоящую пощёчину, но здесь все пихаются, и громко играет музыка. Меня просто никто не услышит.       Я ещё не вижу его, но уже чувствую Калеба рядом с собой. Он вырывает меня из рук светловолосого и делает ему предупреждающий знак. Калеб очень зол. Даже через пьяную пелену сознания я отчётливо вижу это. Я думала, что ему всё равно на меня. Но мне приятно, что это не так. Он уводит меня на кухню. — Почему ты никогда не можешь постоять за себя? — рявкает он на меня. На звук его голоса оборачиваются несколько человек, но Калебу всё равно. Он продолжает сверлить меня гневным взглядом, по-прежнему ожидая моего ответа. Но это больше похоже на риторический вопрос. — Почему ты не оттолкнула его, когда он начал тебя лапать? — продолжает он. — Я пыталась, — запинаясь, бурчу я. Он резко выдыхает. Это был смешок недоверия. — Тем не менее, нам лучше уйти, — бросает он, берёт меня за запястье и хочет увести с кухни. — Нет! — я резко выдёргиваю руку и тут же морщусь. Боль немного возвращает мне трезвого мышления. — Не трогай меня. Я ненавижу, когда ты хватаешь меня за руки! — шиплю я. Его злость сменяется удивлением, но он больше не пытается взять меня за руку. — Хорошо, — спустя пару секунд говорит он. — Уходим, — добавляет он. Я бы ушла, но я не знаю где Джинджер, да и уходить по команде Калеба мне не хочется. — Я ещё не повеселилась, — смело заявляю ему я. Этот алкоголь серьёзно влияет на меня. Я становлюсь увереннее. Ну, и упрямее. — Что? — он не верит своим ушам. Да, Калеб, ты не ослышался. — Я остаюсь, — отвечаю я. — Корнелия Хейл, не зли меня, — рычит он. Я уже давно поняла по его сжимающимся и разжимающимся рукам, что он просто хочет схватить меня и утащить, но его удерживает то, что здесь полно народу. Всем предстоит увидеть настоящее шоу, если он сейчас устроит скандал, а затем куда-нибудь меня утащит на глазах людей. — А то что? — я только добавляю масло в огонь. — Если ты не прекратишь, я сделаю тебе больно, — угрожает он, и переводит взгляд на мои руки. Я закатываю глаза и ухожу искать Джинджер. Возможно, она вернулась на диван. Мне нужно предупредить её о том, что я (возможно!) уйду.       Я останавливаюсь у стола с напитками в центре гостиной и оглядываюсь. Рыжеволосой копны волос моей подруги нигде нет. Рядом снова появляется Калеб. Неужели до него ещё не дошло, что я не собираюсь уходить. И где его очаровательная подружка? Он оставил её в одиночестве ради меня? Я фыркаю. Это полнейший бред. — Корнелия, давай уйдём, — Калеб пытается перекричать музыку. Я мотаю головой и облизываю сухие губы. Мне снова хочется пить. Мой взгляд случайно падает на бутылки с алкоголем. — Ты же не собираешь пить? — он подошёл ближе, чтобы спросить это. Он волнуется? Мне хочется позлить его. — Если я захочу, я буду пить, — лгу я. Я действительно больше не хочу пить эту гадость, но заставить Калеба гневаться я просто жажду. — Ты этого не сделаешь, — самоуверенно усмехаясь, говорит он. Я киваю. — Не смей пить, ты об этом пожалеешь, — продолжает он. Я делаю это быстрее, чем успеваю подумать. Я залпом пью всё, что осталось на дне одной из бутылок стола. Насчитываю пять глотков. На вкус это явно не водка. Об этом говорит даже цвет. Кажется, он был каким-то зелёным. Но сейчас уже всё равно. — Ты с ума сошла? — кричит он и выхватывает у меня бутылку, но уже слишком поздно. Я икаю и глупо смеюсь. Перед глазами всё кружится, и я опираюсь рукой о стол. — Мы уходим, — чётко проговаривает он, обхватывает меня рукой за талию и ведёт к выходу. Я бы хотела начать сопротивляться, но он сильнее меня. Особенно сейчас.       Холодный воздух обжигает лицо, и я недовольно бурчу. Калеб успевает поймать меня прежде, чем я падаю, запнувшись о какой-то предмет. Кажется, это был садовый гном. — Ненормальная, — шипит Калеб над моим ухом, но я уже его не слушаю. — Чёрт! — ругается он, когда я снова чуть не лечу на землю. Он подхватывает меня на руки, и это последнее, что я чувствую, пока не погружаюсь во тьму.

***

После вечеринки. От лица Калеба.

А вот и мой сюрприз. Наслаждайтесь)

      Чёртова девчонка! Я же предупреждал её. Я говорил ей не пить, но она как всегда меня не послушала и сделала по-своему. А теперь я нахожусь в тупиковой ситуации. Из-за неё! Я не могу отвезти её домой. Будет много вопросов со стороны родителей, и утром ей не понравится объяснять им причину того, почему она напилась. Я ухмыляюсь. Меня постоянно ругают наши родители, и если бы Корнелия попала в неприятности, этот вечер не стал бы исключением. Они знали, что я буду здесь и попросили присмотреть за ней. Я хотел отказаться от приглашения Джейкоба и не приезжать сюда. Но раз я оказался здесь, то должен был присмотреть за ней. Когда я узнал, что она пошла на вечеринку, мне не было до неё никакого дела. Но когда я вспомнил, что она любит попадать в неприятности… Я немного запаниковал, что и подтолкнуло меня приехать. Обычно я не хожу на такие вечеринки, но знаю, что там происходит. А Корнелия — это просто магнит для неприятностей. Если бы я не приехал, всё могло быть гораздо хуже, чем сейчас. Если бы она выпила больше и не смогла бы контролировать себя, с ней могло что-нибудь случится. В конце концов, её могли изнасиловать из-за того, что она надела вызывающее платье. Чем она вообще думала, когда решила пойти в нём на эту чёртову вечеринку?!       Аккуратно сажу её на сидение моей машины, и она что-то бормочет. Это напоминает мне время, когда она болела. В ту ночь она много чего бормотала. Хорошо, что она этого не помнит. Я тогда почти не спал. Я стирал пот с её лба, укрывал её одеялом, когда ей было холодно, смачивал тряпку в холодной воде и пытался сбить температуру. Было забавно, когда она просила меня рассказать о том, почему я не выспался ночью. Как я мог спать, когда она страдала из-за жара? Это было бы слишком эгоистично с моей стороны не помочь ей. Как бы там ни было, она заболела из-за меня.       Я пристёгиваю её ремнём безопасности, пытаясь не обращать внимания на то, что её чересчур короткое платье задралось и показывает больше, чем хотела бы показать мне Корнелия. Я долго игнорировал позывы своего тела, когда она надевала слишком откровенную, по моему мнению, одежду, состоящую только из коротких шортиков и майки. Но это платье… Как бы не наброситься на неё. Странно, что я не сделал это ещё в нашу первую совместную ночь. Но даже из-за неприязни к ней или даже моих животных и похотливых потребностей, это было бы слишком жестоко.       Закрываю пассажирскую дверь и обхожу машину. Сажусь за руль, пристёгиваюсь и тяжело вздыхаю. Куда мне ехать? Сейчас почти час ночи и мы ещё несовершеннолетние. Если мы нарвёмся на полицейских, это хорошим не кончится. Сомневаюсь, что они поверят в то, что эта пьяная девушка, в слишком развратном для её возраста платье, является моей «невестой». И навряд-ли какой-нибудь отель захочет принять нас в такой поздний час. Да и к тому же я не взял денег. Не думал, что они могут мне понадобиться на какой-то вечеринке. Ко мне в голову закрадывается дурацкая идея, но иного выхода у нас нет. Я залезаю в карман куртки Корнелии и ищу там ключи. Я нахожу целую связку ключей. Один из них точно должен быть от двери её прежнего дома. Надеюсь, там не стоит сигнализация.       Я завожу двигатель и гоню прочь от дома Джейка. Если бы только его родители знали, что устроил в доме их сынок. Но если признаться, то это была лучшая вечеринка, на которой я когда-либо побывал. И это вовсе не из-за этой девчонки, которая сидит рядом. Хотя нет. Как раз из-за неё. Бросаю взгляд на Корнелию. Она упёрлась лбом в окно и продолжает крепко спать. Я сдерживаю себя заправить за ухо выбившуюся прядку её волос. Возможно, я сделал бы это, если бы не был за рулём.       Дом Корнелии оказался ближе, чем я думал. Скорее всего, соседи знают, что они переехали, поэтому оставить машину у дома просто глупо. Они могут заподозрить неладное. Я останавливаюсь неподалёку от дома и выключаю двигатель. Выбираюсь из машины и иду за Корнелией. Я с трудом достаю её из машины. Она едва не побилась головой об дверь. Думаю, закинуть её на плечо будет странно, поэтому я просто беру её на руки. Не представляю, как буду открывать входную дверь с ней на руках. Вдруг она нежно обхватывает меня тонкими руками за шею, при этом мурлыкая, как кошка. Я просто не могу подавить улыбку. Даже будучи пьяной, она очень милая… и красивая. Но сейчас не об этом.       Ставлю машину на блокировку, и несу Корнелию к дому. Она неохотно отпускает меня, когда я пытаюсь посадить её на плетёный диван, который к счастью для меня оказался на террасе. Корнелия недовольно бурчит, но продолжает спать. Может утром стоит её проучить и не дать аспирин? Тогда она надолго запомнит, что не стоит пить, когда я запрещаю ей это делать. Могу поспорить, что она напилась впервые. Я помню свой первый опыт с алкоголем и просто удивлён, что Корнелию до сих пор не вырвало.       Отпираю входную дверь. У них действительно нет сигнализации. Я снова беру Корнелию на руки и вношу в дом, как чёртов жених, который вносит невесту в их семейное гнёздышко после свадьбы. «Не забивай этим голову. Только не сейчас», — говорит мне подсознание, и я полностью с ним согласен. Сейчас главная задача уложить её спать. Стоит ли мне раздеть её? Это идиотская мысль нравится мне всё больше, и больше. Но я не имею на это никакого права… или имею? Корнелия права. Я конченый извращенец.       Её комната почти не изменилась с тех пор, как я был здесь в последний раз. Только не хватает её одежды в шкафу и кое-каких вещей, которые я успел запомнить. Хм, а кровать казалась мне больше. Опускаю тело Корнелии на мягкую постель. Она вся размякла. Как же она прекрасна, когда спит. Почему я не мог признаться себе в этом ещё тогда, когда увидел её спящей в первый раз? Наверно из-за своей гордости и нежелания признавать этот очевидный факт. — Вода, — бормочет Корнелия, и я понимаю, что она, возможно, хочет пить. С ней же ничего не случится за пару минут моего отсутствия? Надеюсь, что так.       Я спускаюсь на кухню и включаю свет. Здесь всё по последнему слову техники. Мечта любой домохозяйки. Я усмехаюсь. И моя мечта тоже. Я люблю готовить. Нахожу стакан в шкафчике над раковиной и наливаю воды из фильтра. Разворачиваюсь, чтобы уйти с кухни, но передо мной появляется Корнелия в дверном проёме. Зачем она встала? Она сняла свою кожаную куртку и возможно оставила её в комнате. Чёрт, какая же она всё-таки возбуждающая в этом платье. Её волосы хаотично лежат на оголённых плечах, делая Корнелию ещё более сексапильной. На её губах осталось немного той самой красной помады, которая оказалась вкуснее, чем я думал. Даже не верится, что мы целовались. Её язык был таким неуверенным, но таким сладким и пьянящим, но не только в смысле алкоголя, который она выпила. Интересно, это её первый поцелуй с языком? Почему-то мне хочется, чтобы это было именно так. — Привет, — говорит она с шаловливой улыбкой. Ого! Пьяный флирт от Корнелии Хейл. Никогда бы не подумал. — Привет, — отвечаю я с усмешкой. Она ненадолго хмурится, а потом закусывает губу. Дьявол! Она делает это слишком эротично. Она идёт ко мне, а я до сих пор удивляюсь тому, что ещё не схватил её и не изнасиловал на кухонной тумбе. А может даже на столе или на полу… Столько вариантов. — Ты ушёл, — недовольно возмущается она, вырывая меня из эротических фантазий. Мои брови поднимаются от удивления. — Разве ты не хотела воды? — ухмыляясь, спрашиваю я. Она снова хмурится. — Оставь эту чёртову воду, и пойдём со мной, — ругается она, что ещё больше удивляет меня. Эта ночь стала для меня открытием настоящей Корнелии. Как же я ошибался, когда думал, что она стеснительная, неуверенная в себе девушка, которая постоянно краснеет. Хотя иногда она показывала мне, какой злой или соблазнительной она может быть, если захочет. — Ладно, — соглашаюсь я с улыбкой, ставлю стакан с водой на кухонную тумбу и иду за Корнелией, выключив свет на кухне.       Я спешу по лестнице за Корнелией, но, похоже, что она считает меня недостаточно быстрым (хотя и опережает меня только на одну ступеньку) и поэтому хватает меня за руку, тянет за собой на второй этаж. Я удивляюсь этой девчонке с каждым новым шагом. Уже представляю, как она будет сожалеть обо всём через несколько часов. Я даже не уверен будем ли мы спать вообще. И откуда у неё взялась эта энергия? Ещё минут пять назад она валялась на кровати и почти не подавала никаких звуков.       Из комнаты доносится музыка. Зачем она её включила? Я бросаю взгляд на наручные часы. Час ночи. Как бы соседи не вызвали полицию. Мы проникли в дом без ведома её родителей. Это может плохо кончится для нас обоих. Корнелия затаскивает меня в комнату и запирает дверь. Я ухмыляюсь. Она больше не боится оставаться со мной в запертой комнате, но скорее всего это из-за алкоголя в её крови. — Потанцуй со мной, — просит она и начинает двигаться в такт музыки, всё также держа меня за руку. Я не ослышался? — Что? — всё же я решаю переспросить. Она улыбается мне такой улыбкой, какую я никогда не видел на её губах. А её взгляд такой… пленительный. Я не могу не потанцевать с ней. К тому же на вечеринке у нас не получилось это сделать. А всё из-за того урода… — Давай же, Калеб, — умоляет она. Ох, чёрт! Сейчас моё имя с её уст звучит так сексуально. Наверно, поэтому она так редко называет меня по имени. Я бы уже давно сорвался, если бы она произносила его каждый день, час, минуту, секунду таким вот умоляющим голосом… — Иди ко мне, — я расплываюсь в слишком довольной улыбке, и она отвечает тем же. Я кладу руки на её талию и прижимаю ближе к себе. Она закидывает руки мне на плечи и трётся об меня всем телом. Она что, хочет, чтобы я её изнасиловал? Снова прикидываю варианты. Кровать, комод, письменный стол…       Мы сливаемся в быстром подвижном танце, но это не мешает нам прижиматься друг к другу каждое мгновение. Она так близко. Я чувствую тепло её тела каждой своей клеткой. А ещё я чувствую своё нарастающее возбуждение. Корнелия точно пожалеет о том, что напилась, рискнула соблазнить меня и заставила танцевать с ней. Ну, а потом она убьёт меня, потому что я не остановил и даже поддержал её последнее решение. Я не хочу останавливать её. Мне нравится такая Корнелия. Раскованная и делающая всё, что хочет, не задумываясь о последствиях, хотя стоило бы. Я уже на грани. — А теперь, — слишком громко говорит она, отстранившись от меня, — стриптиз! — заканчивает она фразу. Кажется, моя челюсть упала на пол. Может я ослышался из-за громкой музыки? Она явно не в себе. Мне лучше остановить её на этом. Она и так уже много чего сделала. Я не хочу возненавидеть себя за то, что не остановил её, как бы мне этого не хотелось. — Корнелия, думаю нам пора спать, — обдумав всё как следует, говорю я и выключаю плеер, который лежит на прикроватной тумбочке. — Зануда, — недовольно фыркает она. Как-то она уже говорила мне это. Но тогда она не была пьяна, и это не звучало так разочаровано, как сейчас. — Знаю, — коротко соглашаюсь я, чтобы не продолжать дальнейшую дискуссию по этому поводу. Корнелия снова включает плеер и взбирается ногами на кровать. Я закатываю глаза. О да, это песня точно для её стриптиза. И если честно, я удивлён, что она есть в её плеере. Корнелия смотрит на меня с хитрой улыбкой и её руки тянутся к молнии платья, которая находится сбоку. И вот она уже расстёгивает его… — Ты пожалеешь об этом, — бормочу я, пытаясь остановить ей. Чёрт, я чувствую себя таким неуверенным рядом с пьяной Корнелией. — Это ты пожалеешь, если не увидишь это, — хрипло говорит она, и я едва ли с ней не соглашаюсь. Но я же понимаю, что буду последней скотиной, если воспользуюсь её состоянием.       Платье слишком легко соскальзывает с тела Корнелии и падает к её ногам. Я застываю на месте. Хорошо, что она надела бельё, иначе она бы уже не стояла, а стонала бы подо мной, испытывая оргазм за оргазмом. У неё просто шикарная фигура. Плоский живот, тонкая талия, красивая пышная грудь, упругая попа (проверено на опыте), шикарные длинные ноги… Она плавно покачивает бёдрами и подзывает меня пальчиком. Нервно сглатываю. Я и так уже ели сдерживаюсь. Она что, издевается надо мной?! Как же ей повезло, что я не пил и могу хоть немного контролировать себя. — Так, всё, ложись уже, — отводя взгляд, пока ещё не поздно, командую я. Слышу недовольный стон. Ну, нельзя же быть такой невинной и сексуальной одновременно. Как я раньше мог этого не заметить? Идиот! — Ты об этом пожалеешь, — теперь уже немного злиться она, но всё же слезает с кровати. Она стоит передо мной в чёрном, тонком кружевном белье, которое я так яростно хочу сорвать с неё. Наверно мои джинсы стали мне малы раза в два. Главное продержаться до утра и ничего с ней не сделать. — Знаю, — я снова соглашаюсь с ней, снимаю свою рубашку и протягиваю ей. Я не смогу спать с ней в одной кровати, если она будет почти голой. Я мысленно фыркаю. Можно подумать, что моя рубашка поможет скрыть её прелести. Ну, если только немного.       Корнелия смотрит на меня хищным взглядом, медленно облизывает губу, а потом закусывает её. И опять же… слишком эротично. У меня прерывается дыхание и когда она оглядывает мой пресс, я с трудом сдерживаю стон. Её зрачки расширяются ещё больше, когда она спускается глазами до резинки моих трусов. Мне нравится, как она смотрит на меня. Это одновременно возбуждает и обескураживает. — Пожалуйста, прекрати кусать губу, — наконец-то выдыхаю я. Она хмыкает. — Ладно, — слишком быстро подчиняется она, а потом двигается ко мне. Я думал, что она прикоснётся ко мне, но она берёт предложенную мной рубашку. — Я сниму это? — кокетливо спрашивает она, указывая на свой лифчик. Думаю, мои глаза стали больше в несколько раз. Я тут же отворачиваюсь. Она заливается звонким смехом. Знаю, что она смеётся надо мной, но сегодня я прощу ей это. Через несколько секунд на моём плече появляется часть её нижнего белья. Она перекинула свой лифчик на моё плечо! Что она хотела мне этим сказать? Я стаскиваю его с плеча и недолго рассматриваю, пока не слышу скрип кровати. Она легла в кровать. Даже не верится.       Я поворачиваюсь. Корнелия уже спит. Просто не понимаю. Нет. Я в полном шоке. Ещё минуту назад она… Надеюсь до утра, она больше не проснётся. А сколько до него вообще осталось? Если верить часам, до утра осталось четыре часа. Четыре, чёрт возьми, часа. Это самая сумасшедшая ночь в моей жизни. И всё благодаря ей. Той, что сейчас крепко спит в моей рубашке и слегка посапывает.       Кладу платье Корнелии на стул, туда же её лифчик и свои джинсы. Выключаю плеер, гашу свет и ложусь в кровать. Смогу ли я заснуть, когда рядом лежит девушка, которая чертовски меня возбудила и продолжает возбуждать? Как же я допустил это? Калеб — ты кретин. Ты самый настоящий кретин. Но ты был бы ещё большим кретином, если бы тронул её. Она слишком невинна для тебя. Но после сегодняшней ночи… Нет, всё равно. Если ты хоть немного уважаешь эту девушку, то не тронешь её. По крайней мере, пока она сама тебя об этом не попросит. Что, конечно, маловероятно. Кажется, я схожу с ума. Я ненавижу её, и в тоже время хочу. Да простит меня Бог… я дико её хочу. — Мне холодно, — очень тихо бормочет она. Я плотнее укутываю её одеялом, перебарывая желание сделать все наоборот и… Как ей может быть холодно? Она бурчит что-то нечленораздельное, а потом, выпутав одну ногу из-под одеяла, закидывает её на меня и обнимает рукой за шею. Я лежу и почти не дышу. Не думаю, что она сделала бы это в здравом уме. Я сдвигаю её бедро чуть ниже своего паха. Ну вот, теперь я могу хотя бы дышать. — М-м-м, — стонет она и обнимает меня ещё крепче. Я поворачиваю к ней лицо. Она слегка улыбается во сне, и я зачем-то улыбаюсь в ответ. Да, это определённо самая сумасшедшая, но и лучшая ночь в моей жизни. Это же не значит, что мне нравится Корнелия?       Когда я уже почти засыпаю, Корнелия начинает бормотать во сне. И кажется, это что-то в роде: «Надеюсь, ты уже жалеешь». Да, Корнелия, я жалею. Жалею, что не посмотрел твой стриптиз, жалею, что раньше не хотел признавать то, что ты такая красивая и обворожительная. И если признаться самому себе, я ужасно жалею, что не поцеловал тебя ещё раньше. Если бы не эта дурацкая игра, я бы никогда не решился прикоснуться к твоим губам. Очень сладким и манящим губам. Если бы мы были одни, я бы зацеловал тебя до смерти.       Утро наступило быстрее, чем мне хотелось, но я всё равно не спал. Я смотрел на спящую Корнелию, пытался подстроить своё дыхание под её размеренные вдохи и выдохи, время от времени проводил рукой по её мягким спутанным волосам, снова и снова прокручивая в голове моменты последних шести часов. Лучших часов. Корнелия скоро проснётся и попросит объяснения, которые я не очень люблю давать. Будет ли ей стыдно? Думаю да. Она уже не будет такой уверенной в себе, и нежный розовый румянец покроет её щёки. Я перекладываю руки Корнелии со своей груди на подушку и осторожно выбираюсь из постели. Она слишком крепко спит, чтобы проснуться от моих прикосновений. Но это даже хорошо. Я смотрю на неё сверху вниз. Даже с не смытым макияжем, который немного размазался, она великолепна. Действительно великолепна.