К истокам кровавой реки

Теперь и Мэсси внимательно разглядывал собеседника - молодое еще лицо, широкоскулое, с живыми темными глазами и небольшой русой бородкой. Он совершенно точно знал, что никогда не мог видеть этого человека, даже голос был незнаком - если предположить, что Сакко был стрелявшим утром по стене поселенцем. Сакко ждал ответа, выразительно и демонстративно смерив Мэсси взглядом с головы до ног - будто подчеркнув, что у того слишком высокий рост для обычного человека. Наверное, подметил и одежду, непривычную для поселенцев. - Нигде, - сказал Мэсси самым спокойным тоном, на какой сейчас был способен. С учетом того, что он за один день попал в совершенно незнакомую обстановку, спокойствие вышло плохо, и он сам это прекрасно понимал. На помощь пришла Вислава. - Так это ж родич мой дальний, дядя Сакко, - она-то говорила совершенно естественно. - Помнишь, у меня дядья были, матери моей троюродные братья, переселились еще с Теплых прудов, когда я маленькая была? Вот который дядька в Пшелень переехал, так это его сын. Видно, в отца пошел, а отца ты должен был видеть. Как и я, остался один после нападения, к нам подался. - Виславушка-славушка, неужели я такой старый, что ты меня дядей кличешь? - Сакко слегка отвел факел назад. - Погоди, так это ты о старом Кубане, который на Теплых Прудах жил у высокого моста? - Ага, - обрадовалась Вислава. - О нем самом, - и запоздало отпарировала: - Дядя Сакко, если ты не перестанешь заигрывать, я тебя дедушкой звать буду. - Помню Кубана как сейчас, земля ему пухом, - Сакко вдруг хитро ухмыльнулся, снова поднимая факел. - Верно, в отца пошел, как вылитый, правду говоришь. Так, а справишься ли ты тут? У нас житье солдатское. Мэсси развел руками. Ему вовсе не показалось, что Сакко легко поверил наивной придумке Виславы. - Ну... я попробую. Вислава подошла к Сакко ближе и шепнула ему на ухо - тихо, но Мэсси кое-что разобрал: - Ты с ним не слишком строго... вроде на голову малость того... вроде дурачка, заговаривается... а так парень старательный. Мэсси собрался было обидеться, но вовремя сообразил, что такая нелестная характеристика повлечет снисходительное отношение. Сакко, вроде как составив приемлемое мнение о новоприбывшем, повернулся к группе поселенцев и окликнул: - Эй, Гражела! Иди-ка сюда, у тебя что в мешках из теплых вещей осталось? Новичка одеть. Гражела, уже закутанная в шубу и платок так, что на лице видны были только блестящие черные глаза, подошла поближе, осмотрела Мэсси и покачала головой: - Высокий, подобрать на такого трудно... - Да уж, Вислава, у тебя покороче братцев не нашлось? Длинный, не каждый выворотень такого роста бывает, - Сакко тоже неодобрительно поцокал языком. Мэсси с обреченным видом взялся за воротник рубахи: - Мне доказывать, что я не выворотень? Гражела захихикала, прикрывая остаток видимой части лица рукавом. Казалось, что смеется поставленная стоймя шуба. - Ладно тебе потешаться, - прикрикнул на нее вожак поселенцев. - У парня вон, усы пробиваются, да и что я, человека от нелюдя не отличу? Найди ему хоть что-то по росту, снег уже начинается. В воздухе и вправду замельтешило белой проседью, из черноты вылетали снежинки и таяли на поднятых к небу лицах людей, оседая на одежде, на палатках и возведенном частоколе. Гражела тряхнула шубой и убежала. - Зовут-то тебя как, сын старого Кубана? - поинтересовался Сакко, глядя в сторону котловины. - Моисей. - Старый Кубан был чудаком по части имен, меня попроще кличут - Иватой, можно и Сакко, я не гордый, откликаюсь на оба. Сейчас пора на ночлег, а как мы тут живем, потихоньку выяснишь, Славушка расскажет, у меня спросишь, понял? - Понял, - кивнул Мэсси и, желая быть вежливым, добавил: - господин Сакко. - Назовешь меня еще раз господином, получишь в лоб, - будничным тоном сообщил вождь поселенцев. Он, похоже, окончательно потерял к новичку интерес и смотрел в сторону котловины, куда уехали два гонца. Вернулась Гражела, принесла полушубок и меховые штаны, все серого цвета, а не черного, а значит, это были шкуры животных, а не разумных первожителей. Гражела так и не поняла, чему обрадовался новичок, только спросила, хмыкнув: - Неужели так замерз? Мэсси кивнул и принялся одеваться, отложив куртку Виславы. Меховушка ему пришлась почти впору. Сакко обернулся, одобрительно кивнул: - Ну, теперь тебя от нормального человека не отличишь! - и спохватился: - Пошли-ка, там, где вы копали укрытие, надо землю пересыпать, укрепить вал. Мэсси слегка пошатывало от усталости, но он пошел следом за вожаком, размышляя, отдыхают ли в лагере когда-нибудь. Рассыпавшиеся комья уже подмерзли, их быстро засыпал снег, лопатой получалось орудовать с трудом. Все же за несколько ходок они перетаскали почти всю землю к опоясавшему лагерь валу. Ивата работал как заведенный, по нему было незаметно, чтобы он устал. На Мэсси вроде бы вождь поселенцев не смотрел, но тот чувствовал, что проверка далеко не закончена. Остальные давно бросили укреплять вал и отдыхали, присев на обрубки бревен, а то и вовсе на снег, но Сакко как будто собрался проработать всю долгую ночь. Вдруг люди загалдели, приподнимаясь и указывая в сторону котловины. Оттуда слышался лай собак и людские голоса - вскоре к лагерю подъехало три упряжки, за которыми по снегу брели несколько человек - два уже знакомых Мэсси землекопа и пятеро вернувшихся с гор поселенцев, замерзших и измученных, но счастливых. Их окружили с радостными возгласами, обнимали, хлопали по плечу, кто-то тащил теплую одежду. Сакко молча сунул Мэсси пустую корзину и тоже подошел к приехавшим. Кто-то тронул сзади Мэсси за плечо - это оказалась Вислава. Она тоже тепло оделась, смуглое личико в обрамлении белого меха казалось совсем детским, черты стали мягче. - Ну что, освоился? Корзину давай, покажу, куда мы инструменты складываем. Она подхватила свою куртку и повела Мэсси вглубь лагеря. - Разве такая стена спасет при налете? - спросил он, указывая на возведенный вал высотой в человеческий рост. - От летающих-то шернов? - От них нет, от выворотней да, - Вислава кивнула на большой костер посреди палаток, у которого суетились несколько человек. - Это знаешь, что? Полевая кухня. Уставший и изголодавшийся за день народ собрался около центрального костра, под сиденья приспособили все - обрубки бревен, перевернутые корзины, набитые шкурами мешки. Люди передавали друг другу глиняные миски с ужином. Горячая похлебка пахла рыбой, кореньями и грибами, и практически у всех поднялось настроение от одного только запаха. Первые несколько минут поселенцы только ожесточенно стучали ложками, потом начали переговариваться, рассказывать, как кому довелось пережить этот день, делиться смешными и не очень случаями, шутить. - Я, главное, из кустов вылезаю, а он летит, такой здоровый, черный, на меня прямо - ну, думаю, мне хана... - Такой отряд, штук пятьдесят их, мы с Бартом в хвост пристроились, шагах в ста, а они и не оборачивались, придурки... -Зато когда эта тварь пошла, я ему в ногу стрелу сначала всадил, а он не понял, он думал, в живых не осталось никого, у него такое лицо было, умора! Другую стрелу в глотку, теперь не побегает. Мэсси, делая вид, что увлечен ужином, оглядывал людей, среди которых ему предстояло жить. Все эти мужчины разительно отличались от выворотней, и дело было не только в бороде или одежде. Выворотни в общине при всей внешней несхожести теперь казались ему одинаковыми, у них всех было одно и то же выражение лица - желание угодить в присутствии шернов или привычное равнодушие, когда господ рядом не было. Поселенцы же были совсем другими, настоящими, они говорили вразнобой и смеялись в полный голос, - он интуитивно понял теперь, почему выворотней называли недолюдьми. Насколько жестоко же было создавать эту ущербную расу! А ведь выворотни все равно оставались живыми существами, чувствующими и наверняка несчастными... если, конечно, они над этим задумывались. - Вы меньше болтайте, - перекрывая общий шум, прозвучал голос Иваты. - Надо перекличку делать и устраиваться на ночлег, решить вопрос с караульными, а то сегодня вон как припозднились. - Так не сами припозднились, - возразил Ивате один из давешних землекопов. Мэсси уже знал, что их звали братья Бонифаты, правда, одно ли у них было имя на двоих, или все же разные, он не понял. - Шерны вон нынче как с ума сошли. - Ну, положим, совершенно ясно, отчего они с ума сошли, - возразил второй Бонифат. - После утреннего штурма Алеко этого можно было ожидать. - Кто-нибудь хотя бы издали видел, как это было? - спросил Сакко. - Кто-нибудь уцелел из свидетелей? - Я, - поднялся молодой поселенец, смуглый и чернобородый, без шапки, в распахнутом полушубке. - Правда, я только больше слышал. Они хоронились в перелеске внизу, там и собрали свое орудие, вон как придумали - цельное шерны как увидят, сразу с огнем летят, а на металлические полосы внимание не обратили, значит... - Это мы знаем, дальше давай! - Утром грохот раздался страшный, гул пошел, я издали глянул - над стеной дым. Шерны вначале летать опасались, потом высоко поднялись, но залпами их вроде как доставало. Не знаю, разрушило ли что в городе, несколько раз грохотало, а потом так бухнуло, что земля пошла ходуном. И шерны прямо тучей вниз кинулись. Рассказчик помолчал. - И все, пара выстрелов прозвучала, но обычных, ружейных, - проговорил он с усилием. - Что несколько человек сделают против такой здоровенной стаи, ничего. Они потом кружили вокруг, я не знаю, как сам жив остался. Дождался грозы, уже тогда спустился вниз, это меня и спасло, отсиживался в пещере. - Не выдержала пушка, - подытожил кто-то. Чернобородый поселенец кивнул: - Не выдержала. Я, кстати, предупреждал Алеко, да он был парень отчаянный, главное, шернов пугануть, а там хоть трава не расти. - Его все предупреждали, - мрачно сказал Ивата. - Еще когда он просто пришел сюда, скрываясь от властей, видно было, что характер у него как порох. Если б друг его не погиб, он бы пересидел у нас да вернулся на большую дорогу. Вопрос - что теперь делать? Что завтра будет? - Если завтра шерны опять будут целый день кружить тучей, о разведке можно забыть, - сказал второй Бонифат. - Ага, и об охоте тоже, - поддержали из задних рядов. - А тут на равнине с пропитанием не очень. - Знаю, знаю,- раздраженно ответил Ивата. - А что над другими горами, кто-нибудь был там? - Можно, я скажу? - поднялась Вислава. - Мы видели огромную стаю, которая летела к нам от Эйткена. Значит, там было спокойно, хотя бы на то время, пока эта стая была у нас. - И мы, и мы! - подал голос немолодой человек, сидевший рядом с Иватой. - Только вроде как из Малаперта, здоровая такая толпа, как туча в небе. - То есть, они собрали силы у нас из-за вылазки Алеко, - вождь поселенцев обвел глазами товарищей. - Думаю, это так. - Ну, напугать напугали, - заметил первый Бонифат, - а в других лагерях люди, наоборот, передохнули. - Похоже на то. Самое главное, как они поступят завтра. - Как им в голову взбредет, - ответил поселенец, видевший стаю из Малаперта. - Могут опять устроить облаву здесь, могут полететь в другой город. - Им легко, у них крылья, - пробурчал второй Бонифат. - Могут накрыть нас в любой момент, хоть здесь, хоть под Ибаджем. - В любой момент - это ты погорячился, - заметил Сакко. - Крылья лучше ног, но летать им не намного легче, чем нам ходить. Я помню, как в день восстания наместник Авий не дотянул от площади до морского причала, а это всяко ближе, чем от одного кратера до другого. Мэсси, который уже задремывал, немедленно встрепенулся. - Главное, на их стороне перевес, - не сдавался Бонифат. - Несколько таких дней, и о разведке можно забыть. Им это ничего не стоит! Это стоит нам! Шерна хорошо если раз в полгода подстрелить удается, а мы гибнем ежедневно! Допустим, наш лагерь завтра затаится, а кормить нас кто будет? А если они захотят, они в любой момент накроют другой лагерь, у Ибаджа или Сведрупа, летят-то они все равно быстрее, чем мы успеем попрятаться! - Алеко всех подставил! - крикнул кто-то с другой стороны костра. Люди одобрительно зашумели. - Алеко, а до него сами знаете, кто, - возвысил голос Бонифат. - Я всегда говорил, что не надо было приходить в эти неблагодарные места. Нас обещали освободить от шернов, где это обещание? На Севере-то может и рай наступил, да что нам с того! Сколько война идет? Вон, первое поколение детей на войне выросло! - он кивнул на сидящих рядом Мэсси с Виславой. - А ей конца и края нет! Сколько людей здесь полегло, и каждый день новые жертвы. А что нам было обещано? Ты на меня, Ивата, не смотри, я тебе всегда говорил и еще раз скажу - большую беду нам принес твой Победоносец! Если он был богом, то лучше бы боги сидели на светлой Земле, да ничего у нас не меняли! А если человек - будь он проклят, и гори душа его в аду! Люди снова зашумели, на этот раз лагерь разделился - кто-то выражал согласие, кто-то возмущался. Мэсси, с которого соскочили остатки сна, пытался угадать перевес настроений в толпе. Протестующих оказалось не так много, и он с тоской вспомнил слова Авия. Здесь нельзя проболтаться о своем происхождении, здесь тоже придется скрываться... Ивата медленно поднялся с бревна, на котором сидел. - Снова ты за свое, Бонифат, - сказал он негромко, но с явной угрозой. - Мы уже столько спорили, что теперь я и начинать не буду. Думай, как знаешь. Но если будешь баламутить тут людей, пойдешь искать себе подходящее место прямо по морозу. Говоришь, дети выросли на войне? А забыл, сколько под игом выросло? Говоришь, отсюда нужно уйти? Можно, только куда? Шерны пойдут следом. Мы уйдем с гор - они окажутся под Осадкой, покинем Осадку - падет Табир, а там, глядишь, они вернутся на Теплые пруды. Поэтому нельзя отступать ни на шаг! Они напугать нас хотели, они рассчитывали на таких, как ты! Ивата пристально обвел глазами притихших поселенцев. Даже Бонифат не рискнул возражать. - Вот и покажем им, что нас нельзя напугать, - продолжал Ивата. - Шерны ленивы, они не будут устраивать такие вылеты каждый день. А мы тут сами знаете, почему. Потому что отсюда выдачи нет. Редко кто тут чистенький. Завтра, конечно, надо соблюдать осторожность и отправить посыльных в другие лагеря. Но это мы с утра решим, а сейчас караульных назначим и на покой. Пересчитаемся только, - он вытащил из-за пазухи клочок пергамента, снег пошел сильнее, и Ивата приблизил список к глазам: - Амада! - Здесь я! - откликнулся высокий немолодой мужчина. - Барт! - Тут! - Белес! - Живой. - Кришт! - Не вернется Кришт, - полубеззвучно сказала Вислава. После некоторых имен повисала тяжелая тишина, нарушаемая лишь шорохом падавшего снега. Ивата в молчании отмечал погибшего крестом в своем списке, и перекличка продолжалась. - Семнадцать, - сказал Сакко, складывая пергамент обратно. - Вспомним добрым словом. Не сдаваться, иначе выйдет, что они напрасно погибли. А теперь выберем караульных. Чернобородый поселенец вдруг приподнялся со своего бревна: - Тихо! Слышите, собаки вроде! Сакко, похоже, не семнадцать, а меньше! Народ повалил к окружавшему лагерь валу. Из снежной пелены показалась собачья упряжка, псы еле тащили ее, измученные. Повозка остановилась, с нее соскочили двое людей, тоже усталые, облепленные снегом. Вислава кинулась распрягать собак, приговаривая что-то о негодниках, которые совсем не жалеют ездовых животных и ленятся пару шагов пройти пешком. - Насилу вас нашли, думали, околеем в степи, - один из новоприбывших был весел и разговорчив, второй молчал и лишь оттирал снегом замерзшее лицо. - От шернов прятались, они совсем взбесились сегодня. Ну, да мы не с пустыми руками! "Языка" взяли! Габ, показывай! Молчаливый Габ спихнул в сугроб с повозки что-то, похожее на мешок с одеждой. Мэсси в первый миг решил, что это неодушевленный предмет, но мешок заворочался, приподнялась из снега лохматая черная голова. Связанный человек, извиваясь, перекатился на спину. Факелы осветили кровоподтек на щеке, руку в разорванном рукаве, глаза, яростные и испуганные, как у затравленного зверя. Это был выворотень Донат.